Сказка на ночь. Инстинкт сожжения.

      Фея вышла на балкон: закат озарял небо персиково-розовым румянцем, озолотив пушистые, перистые облака. Ветер к вечеру разыгрался, озорничал, подкидывая на своих телесах жухлые прошлогодние листья и запахи, доносящиеся тонкой вуалью из разных уголков волшебной школы. Он трепал ее рыжие локоны, разнося их по осиной спине, словно пытаясь сплести замысловатый узор. Девушка мягко улыбнулась: Алфея жила своей размеренной жизнью, ученицы наслаждались последними лучами света, преподаватели вальяжно прогуливались по дорожкам магического сада, мило беседуя о насущном.       Сердце было не на своем месте. Блум казалось, что воздух, наполненный ароматными духами юных девушек, будто дрожит и резонирует негативной и тяжелой энергией. Хотя, все вокруг цвело и жило, она отчетливо ловила мрачные и незнакомые вибрации. Будто сама природа пыталась ей что-то сказать и донести, однако, конкретики в этих посланиях фея уловить никак не могла.        Жаль, что ее подруги не ощущали также ярко этих тревожных напевов — девушке было невероятно обидно, до дрожи в коленях, что родные и близкие люди так скептично отнеслись к колюще-режущим переживаниям. Словно это просто старая, никому ненужная сказка. А ей бы унестись куда-то за горизонт, взмыть далеко вверх, за эти густые облака, коснувшись рукой каждого их ухаба. Следовать за этим самым озорным ветерком, перебирая его буйные волны между взмахами крыльев, и вздохнуть полной грудью. Без сожаления, без прошлого, без будущего. Настоящим. Свободой.        А что такое — свобода? Вечный полет, развивающиеся рыжие волосы, в которых мешаются закатные лучи, леденящий колкий воздух между тонких, фарфоровых пальцев, и вездесущая бесконечность впереди? Да, пожалуй. Свобода — это легкость, невесомость, беспечность. Это шелк, не разрезанный лезвием обид, горести и тоски. Это воздух, насыщенный умиротворением, внутренней силой и душевной гладью. Это растворенные в глубине лет воспоминания, раннее давившие камнем на грудь, и ломающие с хрустом ребра.        Для Блум все было лишь в теории: приемные родители, родные родители, подруги, друзья, враги, Алфея — все это, конечно, прекрасно, и в такой же степени сложно и запутанно: слишком много с ней всего произошло. Она сильно устала. Она вымотана. Она потеряна. Принцесса, возможно, будущая королева Домино, владычица несметного Огня Дракона, стража добра и воин Света — громкие звания, опутавшие ей сознание тяжелым канатом с огромным якорем. А что будет дальше? Теперь, когда она всего достигла, везде сорвала куш, и уже не нужно ни за чем гнаться — это и есть та самая свобода? Тогда почему во рту такая горечь печали? — Блум.       По ушам резанул строгий, мужской голос, звонкий, как первая весенняя капель, и отчетливый, словно удар барабанов в тихой глуши. По спине пролетел холодок, вздымая бархат кожи, и сея мелкими семенами мурашки. Она выпрямилась, сжав витиеватые перила балкона, и обернулась на зов. Перед ней, в кромешной пустоте комнаты, стоял Валтор. В его серых глазах не читалась угроза или злоба — наоборот, он, словно боясь испугать девушку, смягчил свой надменный взгляд и, совершенно без присущего магу напора, ожидал ее отклика. Статный, изысканный, как будто королевских кровей, мужчина находился посреди помещения и не отрывал свои глаза от лица феи.       Блум интуитивно зашла внутрь, закрыв за собой дверь на балкон. Тет-а-тет с тем, кто ей снился в последние несколько ночей, явно будоражил молодую кровь и вызывал легкое недомогание в голове. — Блум. — Мужчина выгнул бровь, — Здравствуй. Девушка почувствовала, как ее губы в миг стали суше, чем самая большая Земная пустыня. В глотке заколол появившийся комок, и она завороженно смотрела на мага. По ее ладоням прошлась горячая, мимолетная молния, осевшая где-то глубоко в сердце. Как будто нашлась последняя деталь мозаики. Сомкнулись звенья одной цепи. — Здравствуй… Твое появление неожиданно… — Но ожидаемо. Я прав?       Бархатистый голос туманил разум. Блум попыталась собрать мысли в одну кучу, но они, как обычно, заметались шумными тараканами по всей черепной коробке. Того и гляди, какая-нибудь точно вылезет через уши. Она была в замешательстве и недоумении: прямо впереди стоял человек, чье нутро она ненавидела всем своим существом несколько лет назад, а сейчас что? Валтор вызывает в ней только легкий испуг, который смиренно гаснет под натиском интереса и необычных ощущений. Почему ей внезапно стало так ладно на душе и энергетически хорошо? — Не знаю. Возможно. Мужчина, отбивая подошвой четкие звуки по светлому полу, прошелся по комнате, осмотрел ее. Ничего особо примечательного, даже немного скучновато: розовые обои, голубоватые хлопковые простыни, явно привезенные с любимой планеты феи, девчачьи подушки в виде сердечек, письменный стол, покрытый слоем из бумаг, учебников, методичек и книг. Одна из них, однако, Валтору была очень знакома. — Так… Зачем ты здесь? — неловко спросила она, — Я немного не в духе бороться, если ты хочешь вновь захватить Алфею, команда Света здесь и… — Не нервничай. Я пришел с миром. — С миром? Ты сейчас смеешься надо мной? — Блум скрестила руки на груди, — Мы — враги. — Враг врага из озера не вытащит. Девушка внезапно потеряла дар речи. Так вот, что произошло с ней после атаки Михеля — она упала в воду Рокаллучи, и, вероятно, начала тонуть, а Валтор удачно оказался рядом, спас ее. Спас? Валтор? — Я смотрю, ты совсем не в форме, — маг сел на стул возле рабочего стола, вальяжно скрестив ноги, — теряешься от простых слов. — Прости, я что-то не совсем понимаю. Ты вытащил меня из глубины, пришел сюда «с миром», не атакуешь и совершенно спокойно разговариваешь. Что произошло? — Я сам не в восторге от такого расклада событий, — мужчина медленно провел пальцами по обложке своей рукописи, на секунду задумавшись о том, как она сюда попала, — но у нас есть общая проблема, из-за которой я здесь. — Что у нас может быть общего? Валтор раздражительно и громко хлопнул кулаком по столу. Блум, немного вздрогнув от неожиданного звука, молниеносно разожгла в ладонях магическую сферу, ощущая прилив давно затерянной в глубинах души энергии. Насторожившись, она ждала нападения со стороны врага, озлобленно нахмурив лоб. Губы были крепко сомкнуты, зубы скрежетали. — Ничего общего? Ты забываешь, кто ты, и кто я. — Этот разговор уже был между нами, Валтор, и мы оба знаем, чем это закончилось.       Маг поднялся со стула. Его совершенно не заботила магическая сфера, сияющая в руках феи — он прекрасно знал, что Блум его ждала, думала о нем, с головой погружаясь в воспоминания. Он всецело ощущал ее боль, ее растерянность в душе, читал ее чувства по каждой энергетической вибрации. Девушка стояла перед ним совершенно нагая, хотя была в одежде, и мужчина понимал все фибры ее волнений и мыслей. Они были слишком похожи. Даже не так — они были одинаковы. Два буйных языка одного пламени. Два потерянных ребенка одного сильного, могущественного родителя. И Валтор уверен — Блум знала это не хуже его самого.       Мужчина подошел ближе к девушке, оставляя расстояние между ними в считанные сантиметры. Напряжение взросло до острейших пиков и непоколебимых высот, однако, именно в эти секунды маг чувствовал, как плещется в жилах затухающий раннее огонь. И фея тоже вкусила этот жар: под кожей вновь заструился пламень, растекающийся тонкой горячей струей по каждой клеточке тела. Сердце билось, как сумасшедшее, гоняя по организму разгорающиеся искры. В голове резко структурировались все шебутные мысли, оставляя после себя только полнейший штиль.       В глазах Валтора пробежался дьявол, окольцовывая своим длинным хвостом серые, глубинные радужки. Он, ухмыльнувшись уголком уст, взял Блум за руку, ту самую, в которой несколько секунд назад сияла мощная враждебная сфера. Переплетая свои грубые, угловатые пальцы с ее нежными, тонкими, словно кукольными, перстами, он погружался в нахлынувший водопад энергии и силы. Девушка была прекрасна: в своей невинности, затерянности и душевности. Несомненно, она красива и восхитительна: мужчина видел ее глубочайшие, ледяные и морозные глаза, рыжие, шелковистые волосы и ощущал тонкий аромат, напоминающий изысканные пряности в изящной смеси с цветочно-фруктовыми нотами… Однако, ее сущность, ее дух, ее очарование, нравилось черствому, темному сердцу намного больше, чем слащавая, приторная внешность.       Блум не могла обуздать тот спектр эмоций, что вспыхивал у нее внутри. Рука врага большая, как лапа хищного медведя, и такая теплая, как уютный домашний очаг. Прикосновение было нежным, еле весомым, но фея сполна познала все могущество, что томилось под толщей мужской кожи, и всю желанную, единокровную пылкость. Казалось, что вокруг поднялись порывы теплого, того самого вечернего ветерка с нотками уходящего солнца: озорник словно подхватывал толстые рыжие локоны, путался в их золотых нитях, и сила наполняла их от самых кончиков до скальпа. Невероятная энергия, как будто доселе Блум неизвестная, захлестывала и насыщала внутреннее естество. Маг показался ей таким неземным и недосягаемым, и все звезды на его фоне резко затухли, отступив на второй план. Даже самое яркое солнце Солярии не сравнилось бы сейчас, в эту секунду, с его непокоренным нравом и величием.       Тишина для остальных, и громкий шторм для них двоих, разбил глухой стук костяшки о полотно двери. Валтор отпустил руку девушки, и в миг вся магия растворилась в исчезающей пелене прошедших минут. — Блум? Ты как? Можно зайти? — Суровый голос Лейлы был взволнованным, — Ты даже на ужин не вышла… — А… — Фея перевела взгляд на мужчину, который, поняв бывшую соперницу без слов, растворился в темноте угла, — Да, заходите…