Давай... я подтяну тебя с истории?

***

Знаете то чувство, когда близкий человек тебя ранит настолько сильно, что совершенно ничего не хочется делать? Маринетт и попала в ту ситуацию, когда любимый всучил нож в сердце так глубоко, что хотелось только лежать в кровати и ныть, насколько мир ополчился против неё. Феликс так же был удручен этой ситуацией, он ночь провёл в раздумьях, совершенно позабыв о своих обязанностях. Агресту казалось, что он вновь превратился в подростка и переживал все те же чувства, что и в период 13-17 лет. Дюпэн вернула ему «молодость», которая была всего несколько лет назад.

***

Мари не посещала коллеж неделю. И как бы Феликс не пытался выяснить у Альи причины отсутствия, Сезер отмалчивалась, искажая действительность. В один из дней смуглая девушка твердила о простуде, а другой — о срочной помощи матери. Факты разбегались, как и информация с уст ученицы. Отмалчивался об этой ситуации и Натаниэль, который не так давно приударял за своей лучшей подругой. На все вопросы преподавателя Куртцберг мотал головой и постоянно обводил Феликса строгим взглядом, будто бы пытаясь прожечь дыру. Адриану так же было не по себе, он уже сотню раз пожалел о содеянном, видя мучения как Феликса, так и Мари. Точнее, страдания Дюпэн модель не видел, но чувствовал, раз её уже 7 дней не было в школе.

***

— Здравствуй, — начал Адриан, подходя к Алье, — Как дела? — Если ты по поводу Мари, я тебе ни слова не скажу. Так ужасно поступить по отношении к милой девочке, которая была так долго влюблена в тебя и, наконец-то сумев переключиться на другого, ты сделал всё, лишь бы её задавить. — Я не хотел этого, — блондин нервно провел рукой по своим волосам, — Я просто решил спросить: сильно ли она переживает? — Сильно. Чтобы ты понимал, она полностью переключилась на месье Агреста… то есть, Феликса… Я даже не знаю, как к нему обращаться, что бы ты не подумал ничего не свой счет! А то, мало ли! — Я понял, с первого раза было достаточно, — вздохнул Адриан, попрощавшись.

***

И всё же, взвесив все «за» и «против», Агрест решил покаяться в своем грехе, признавшись своему брату. Он ещё пару дней решался на данный поступок, предварительно посмотрев, сколько же нынче стоят гробы и места на кладбище. Ну, можно отметить, что парень предусмотрительный, заранее планирует свое будущее. — Феликс… Можно с тобой поговорить? — даже во время финальных речей Адриан обдумывал, стоит ли ему губить себя так рано? Но, чувство стыда и другие порывы преследовали его все эти дни, и по ночам парень взирал во снах не на полуголых дам, а лишь на плачущее лицо Маринетт. — Да, что такое? — наконец-то добравшись до тетрадок, чтобы их проверить, Феликсу вновь пришлось отложить их. — Я хотел бы рассказать тебе правду, — на одном дыхании произнес Агрест-младший. — Касательно чего? — слишком невинно спросил Феликс, позабыв о раннем инциденте и о том, что именно Адриан «открыл ему глаза».

Доверяй мне…

— Я солгал тебе, сказав, что я и Мари… ну… ты понял. Я завидовал. Ужасно завидовал. И когда Маринетт с таким радостным лицом сообщила мне, что уже больше не любит меня и что любит другого человека, я взбесился… Она сказала, что уже нашла человека, рядом с которым ей хотелось бы краснеть. «А сейчас я спокойно говорю, ведь больше ничего не чувствую к тебе. Возможно, странно, но… мне кажется, я просто нашла человека, рядом с которым мне хотелось бы краснеть и заикаться…» Феликс удивленно распахнул глаза, откинувшись на спинку стула. Сказанное доходило до него не сразу, Агрест несколько раз перекручивал слова брата у себя в голове, чтобы понять: правильно ли он понял. — ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ? — резко подорвавшись с места, Феликс взял за шиворот своего брата. Адриан не мог вспомнить ни одного случая, чтобы его брат был настолько свирепым. Его глаза горели настолько, что казалось, будто бы Феликс сейчас замахнется на «родную кровь». — Понимаю, вот поэтому и рассказал. Я мог бы смолчать, поэтому… — он отодвинулся от брата, аккуратно убрав его руки, — Попрошу не трогать меня. — Я тебя потом убью, — процедил мистер Агрест, подбегая к стулу и забирая свою сумку вместе с курткой. — Ты куда? — К ней. Феликс уже не взирал на брата, ноги несли его только вперёд. Парень на ходу вспоминал адрес своей ученицы, а так же её слова, в которые он не смог поверить. Теперь он понял истинное значение её фразы «доверяй мне». Казалось бы, что тут непонятного? Но, нужно слышать ту интонацию, с которой говорила Дюпэн, ту горечь и боль, с которой она пела эти слова. Осознание того, что он проигнорировал её мольбы о доверии, проигнорировал её саму — заставляло Феликса ощутить себя полным кретином, который очередной раз доверился своему брату.

«Доверяй мне…»

«Доверяю!»

«Доверяешь…?»