Давай... я подтяну тебя с истории?

***

В день, когда Феликс узнал правду, он рванул к дому Дюпэн. Учитель не знал, что будет говорить или как ему поступить, парень рванул к девушке, даже не осознавая, что до сих пор в глазах общества является её учителем. Он вновь почувствовал себя влюбленным подростком, готовым на самые глупые и непредсказуемые поступки ради любимой. — Здравствуйте, мадам, — начал Феликс после того, как мать Мари открыла дверь. — Ох, ты одноклассник Маринетт? — улыбнулась Сабин, думая, что её девочку пришел навестить друг. — Н-нет, я её учитель… — Ох, прошу прощения! Вы… месье Агрест, да? — женщина помешкала, — Ох, проходите… Она открыла дверь молодому парню, попутно приглашая в гостиную. Сабин попросила немного времени, чтобы поставить чайник. После всех выполненных дел, она вернулась в гостю. — Мари что-то сделала? — Нет-нет, она прилежная ученица и выполняет все домашние задания. Меня интересует состояние её здоровья. Что-то не так? — Ох, последнюю неделю она не хочет идти в школу, ссылаясь на боли в голове и сердце. Я боюсь, что у неё может быть что-то серьезное. Завтра мы идём к врачу. — А можно мне с ней переговорить? Мне нужно отдать ей домашнее задание, да и так же узнать о самочувствии. — Да, конечно, — Сабин тепло улыбнулась. Мистер Агрест показался ей очень милым молодым человеком, возможно, что женщина подозревала об истинных чувствах дочери к нему, ведь Мари несколько раз упоминала о том, что наконец-то смогла переключиться с Адриана на другого парня. — Маринетт, милая, — матушка приоткрыла дверь, дабы учитель, не дай Бог, не увидел дочь полуобнаженной, — Тебя пришли проведать! Дюпэн-Чэн, которая, на самом-то деле, не была больна, а просто не желала ходить в школу несколько дней, дабы не видеть одну персону, быстро притворилась самым больным человеком на этой планете. — А кто именно, мама? — Здравствуй, Мари…нетт, — начал Феликс, заходя к девушке в комнате. — Ох, ладно, вы тут беседуйте, если что — зовите. После этих слов мадам Сабин покинула комнату, идя обратно на кухню готовить печенье. Мари же, пройдясь взглядом по возлюбленному, достала из-под подушки телефон, в котором изначально, до прихода мамы и Феликса, сидела. — Привет… — Здравствуйте, мистер Агрест. Простите, что не посещала школу эту неделю, — даже несмотря на учителя, отвечала девушка, — Как только я буду здорова, я вернусь к занятиям. — Я ревновал. — Что ты сказал? — наконец-то она посмотрела в глаза Феликсу, — Повтори… — Прости меня, Мари. Я ревновал и был зол, думал, что ты действительно обманываешь меня… Адриан подлил масла в огонь и теперь… ох… — он, вздохнув, провел рукой по своим волосам, — Твое право не простить меня, но ты дорога мне и… мне не хотелось бы тебя потерять. — Ты избегаешь слово «люблю», — начала Дюпэн, смотря в окно, — Но я понимаю, что ещё слишком рано его говорить. Ты понимаешь, что без доверия не построить отношения? Сколько раз я умоляла, говорила «доверяй мне»! Набравшись смелости, Феликс подошел к девушке, присев на край её кровати. Он не знал, что делать: стоит ли касаться её щек, её губ, нежных плеч и тонких запястий? Стоит ли зарывать руку в волосы, расплести два хвостика и купаться в ночном небе, наслаждаясь запахом шампуня вперемешку с выпечкой? Она манила его, притягивала каждый раз, когда он смотрел на неё. Агрест терялся в её голубых глазах, терялся в таком детском и одновременно взрослом взгляде. — Я хочу быть с тобой. — А ты не хочешь спросить меня? — буркнула Мари, всё же переведя на него взгляд. — Хочешь ли ты быть со мной? — взяв её руку, спросил Феликс. Вместо поцелуя, девушка просто обняла своего учителя. Ей действительно его не хватало. Дюпэн уже готова была потратить всю жизнь на разговоры о истории, лишь бы эта дискуссия была между ней и Феликсом. — Хочу. Только ты понимаешь, что я так просто не забуду это ситуацию? — Да… — улыбнувшись, ответил он. — И я ещё долго её буду вспоминать, ставя тебя в самое неудобное положение. — Угу. — А ещё ты должен мне хорошую оценку по истории. — И не мечтай, сама должна её заработать. — Ну, я хотя бы попыталась, — улыбнулась Маринетт, вытерев подступающие слёзы. — Чего ты плачешь, дурочка? — Ты сейчас ответишь за дурочку, — улыбнулась счастливо Чэн, — Я просто на эмоциях. Я сильно переживала, дня 3 не спала точно. Ты идиот, Феликс. — Прости. — Как ты узнал о том, что это всё неправда? — Адриан… он сам мне рассказал. — Что? — Дюпэн выпучила глаза, — А вот это уже и вправду неожиданно. Влепи ему двойку, чтобы знал, как портить чужие отношения, — даже не со злостью, а с юмором произнесла девушка. Феликс, немного нахмурившись, погладил свою возлюбленную по щеке. Он не мог произнести «я люблю тебя», но его действия выдавали настоящие чувства, которые парень ранее хотел просто спрятать. Агрест был зол на своего родного младшего брата, но с другой стороны — Адриан мог не говорить ничего, оставив отношения разрушенными. Учитель истории прекрасно знал своего братца, поэтому был шокирован, что он переступил через себя, во всём признавшись. — Мари, я… — он легонько коснулся губ Дюпэн, будто бы боясь, что она отвергнет его. Но она быстро ответила на его поцелуй, показывая, что полностью приняла его извинения и теперь готова на следующие шаги с его стороны. Вовремя поцелуя невольным свидетелем стала матушка, которая принесла своей «больной» дочери и её учителю чай. В принципе, мадам Чэн нормально отреагировала на их связь, просто откашлявшись, чтобы быть замеченной. — М-мама… Э-это н-не то… — Мадам Чэн, раз уж мы были рассекречены, — усмехнулся Феликс, — Я… собирался с Вами поговорить, это было бы неправильно… Я влюблен в Вашу дочь, поэтому прошу разрешения встречаться с ней. В этот момент Маринетт хотела сквозь землю провалится. Она прикрывала лицо руками, чтобы никто не увидел её красное лицо. Сабин же оставалось молча улыбаться, слушая прекрасную речь молодого человека её дочери. — Ох, батюшки, я и не знала, что вы оба так далеко будете заходить, — улыбнулась Сабин, положив ладонь себе на щеку, — Здесь нужно спрашивать у Тома, отца Маринетт. Конечно, я бы не одобряла отношения, если бы Вам было лет 35-45. Но Вам…? — Мне 22, мадам… — Ох, совсем ещё ребёнок, — улыбнулась женщины, не замечая, как вгоняет в краску обоих «детей», — Ладно, к сожалению, с Томом не удастся поговорить, он повёз выпечку в другой город. Но, не беда, через три дня сможете всё обсудить с ним. — Ма-а-ам, — воскликнула Мари, смущаясь. — Ой, прости, милая… не буду вам мешать, — Сабин закрыла люк, но спустя 5 секунд вернулась, — Только, предупреждаю, месье Агрест, — сурово начала женщина, — До свадьбы — и пальцем не трогать, — спустя ещё несколько секунд лицо мамы озарила улыбка, — Приятного вечера! — и она вновь закрыла люк, на сей раз полностью оставив влюбленных. — Прости мою мать, её иногда заносит… — А мне она понравилась… Мари задумалась над речью своего возлюбленного, её лицо озарила улыбка, когда она решила спросить на счёт данных слов. — Ты правду говорил насчёт того, что хотел попросить разрешения у моих родителей? — Чэн немного замялась, произнося всё это. — В общем, было бы не очень комфортно постоянно прятаться. Я хотел бы приходить к тебе в комнату не как учитель, и целовать тебя тоже хотелось бы, не прячась. Мари, услышав подобные слова, сама притянула к себе Феликса, поцеловав его так, как никогда не целовала прежде. Одновременно переплетались желание с чувствами, те дни ожидания взяли вверх и влюбленным действительно трудно было остановиться. Уже на полпути, когда майка Дюпэн полетела в другую сторону, мистер Агрест сумел взять себя в руки. Он отодвинулся от девушки, попытавшись отдышаться. Парень хотел её, хотел всю без остатка. И она желала чувствовать Феликса: его блуждающие руки по её телу сводили школьницу с ума. В конце концов, вспомнив слова мадам Сабин, да и то, что она до сих пор находилась с ними в одном доме, заставили парня и девушку полностью прийти в себя и вернутся в реальность. Под конец вечера Феликс просто нежно коснулся губ Чэн, шепча на ухо приятные слова. И вновь там не было утвердительного «я люблю тебя», но Дюпэн и без этого знала, что именно Агрест чувствует по отношению к ней.