Да здравствует герой!

      Ацуши дышал с хрипами, ноги оцарапали камни, а тело сковал холод. Река несла его дальше. Словно в насмешку, берега становились всё ближе, но это только усиливало давление на яростную толщу воды, увеличивая скорость течения.       Он попробовал уцепиться за берег, но только сорвал несколько ногтей.       Что-то будто схватило его за ногу и тащит ко дну. Ацуши вяло брыкается, стараясь схватиться ослабевшими руками за валун, стоящий близко к берегу, и у него получается! Вцепляясь в камень ногами и руками, соскальзывающими со слишком гладкой и мокрой поверхности, Ацуши перебирался на траву, а в голове была только звериная жажда жизни.       Он перекатился на спину. Земля вокруг была мокрая, он сам был мокрый, и речная вода смыла всю грязь с него и его одежды. Хрипы и кашель вырывались из горла.       Жив.       Дыхание восстанавливалось. Ацуши сел и начал растирать побелевшую ногу. Было холодно и темно. За кронами деревьев скрывалась луна.       «Жалкий»       Ацуши яростно перешёл на другую ногу. С волос на руки капала вода.       «Ничтожество»       Шорохи со стороны леса приобретали чёткость: ухали ночные птицы, шишки иногда падали с деревьев, шуршали листья.       «Когда-нибудь мы избавимся от тебя, и ты ничего не сможешь сделать»       Руки дёрнулись и застыли.       «Просто прекрати быть таким бесполезным»       Ацуши смотрел в пространство.       Он…он ведь слышал это много раз. Так почему никогда не верил в то, что от него действительно избавятся?       Не верил, забивая гвоздь себе в ногу.       Не верил, снова и снова ночуя в подвале.       Не верил, когда дети его возраста отдавали его на расправу. Он Ацуши Накаджима. Вечно будет жить в приюте, превращающем его жизнь в ад. Тогда это казалось истиной. Непреложной.       По щекам потекли слёзы. Он выжил, но зачем? Положение просто отвратительное — ночью, в лесу, насквозь мокрый. Он точно не сможет вылечиться, если сляжет с простудой или чем похуже.       Ацуши уткнулся головой в колени. Брошенным быть больно. Вроде бы и такой же ребёнок как все остальные, но и тут отличился — утопить пытались.       Словно не понимая, что он делает, Ацуши поднялся и пошёл вдоль леса. Его телу сейчас хотелось только одного — упасть на несколько дней на что-нибудь мягкое.       Ноги немного кровоточили.       Он вышел из-за леса навстречу тёмному пасмурному небу и поднял голову к яркой луне. Она осветила его зарёванное лицо.       Последним, что Ацуши почувствовал, было ощущение опасности.

***

      Ацуши обретает сознание, когда чей-то голос кричит «Помогите!». Он открывает глаза и задыхается от страха, и от давления огромной лапы на своё горло. Жёлтые глаза смотрят прямо на него.       Ацуши кричит и просыпается ещё раз.       Сердце бешено бьётся. И чувство опасности не пропадает. Ацуши встал, пошатываясь, и прислушался к своим ощущениям. Он не чувствует голода. Или жажды. Или боли.       Наоборот, будто он каким-то образом утолил свои потребности и готов идти искать место жительства. А страх только усиливается.       Он огляделся. Паника начала нарастать вместе с сердцебиением. Это совсем не то место, в котором он свалился от усталости. Вокруг лес, поломанные кусты и валежник* в красном зареве.       Он такой только из-за заката или?.. Ацуши сделал несколько шагов к валежнику. Пахнет сырым мясом.       Нужно уходить отсюда немедленно.       Ацуши сорвался с места и побежал. Мелькали деревья, простирающие свои острые голые ветки куда только можно. Ноги снова начали болеть и кровоточить.       Он выбежал на опушку леса. Остановился, приводя в порядок дыхание. Ацуши медленно зашагал. Ему нужно выйти к какому-нибудь жилому дому. Он сможет помочь как-нибудь по хозяйству, а взамен, может быть, ему дадут переночевать в тепле и безопасности.       «Да, это хороший план» — ободрял себя Ацуши.       Он только заметил, что потерял свои туфли. Должно быть, плывут в мешке к какому-то озеру. Или вообще остались в приюте.       Накаджима услышал какой-то звук и ускорил шаги. Звук становился всё громче и уже приобрёл очертания собачьего тявканья. Ацуши всё пытался рассмотреть собаку или дом, в котором она могла быть, но ничего такого не было на горизонте. Наконец показался небольшой домик и редкая роща. Ацуши пошёл ещё быстрее.       Дом был в не самом лучшем состоянии. И собаки тут явно быть не могло, уже давно. «Я точно слышал лай» — думал парень, отодвигая дышащую на ладан калитку. — «Скорее всего, просто собака где-то бродит» — поёжился он. Голодная одичавшая собака. Он не уверен, что этот гнилой домик хоть как-то обезопасит его. Дерево во многих местах потрескалось, стёкла покрыты толстым слоем пыли. Чтобы дойти до двери, нужно было прорваться сквозь заросли сорной травы. Ацуши дёрнул дверную ручку. Дверь не поддалась. Накаджима обошёл дом по кругу и разглядел ещё одну дверку, которая едва ли не оторвалась, когда он её открывал. Закашлялся от невероятно пыльного воздуха и подошёл к главной двери. Поднял засов и отпер её, впустив в комнату свежего воздуха.       Если он собирается находиться тут больше десяти минут, ему стоит прибраться, так что Ацуши начал перерывать ящики в поисках свечей, спичек** и веника. Отыскалась тряпка неизвестного происхождения, изъеденная молью одежда, свечи (немного поломанные), пыльное зеркало и странные предметы, назначения которых он не установил. Ещё была старая книжка с пожелтевшими страницами. Ацуши разобрал часть названия: «Искусство театра, роли для женщин и мужчин…», а дальше шли незнакомые ему иероглифы.       Возможно, хозяева этого дома решили попытать счастья в театральной сфере. Как бы то ни было, спичек в ящике Ацуши не нашёл. Он осторожно поднял массивное зеркало и протёр его относительно чистой вуалью. Даже в полумраке было видно, какой он грязный после своей «прогулки» в лесу.       Спички обнаружились во втором ящике, внутри подсвечника.       Теперь лачугу освещал небольшой огонёк — за окном уже сгустились тени и чернота. Хотя чёрт его знает, может просто оно такое грязное. Ацуши вздохнул. Хочется поспать.       Парень взял в руку веник и смёл пыль с окон и с той, и с другой стороны. На улице всё-таки было гораздо светлее, чем он думал — звёзды, свет свечи в его руках, месяц из-за туч покажется. Красиво. Сверчки и цикады создавали приятный шум. Ацуши зашёл обратно в дом и запер дверь. Видимо, засову можно доверять, раз Ацуши не смог открыть дверь, но насчёт второй возникали гораздо более серьёзные опасения. Он, в любом случае, не может ничего с ней сделать.       Накаджима заглянул в небольшую вторую комнату, которую до этого просто осмотрел. Судя по копошению где-то внутри кровати, там обосновался мышиный выводок. Значит он будет спать в первой комнате на…       Его мысли перебил негромкий стук в дверь. «Может, ветер?» — Ацуши вышел из второй комнаты и направился к двери, с подсвечником в руке. В дверь постучали чуть громче — человек наверняка заметил свет внутри дома. Ацуши громко выдохнул от волнения и случайно задул свечу.       Немного подрагивающими пальцами Ацуши открыл дверь. Лицо незванного гостя было скрыто во тьме, но по причёске можно понять, что это мужчина.       Ацуши хотел задать вопрос из разряда «Кто вы такой и что вам надо?», но немного завис, когда незнакомец взял его руку в свою и поклонился.       Очертания брюнета в юкате освещали звёзды. Выпрямившись и подняв голову, он, кажется, улыбнулся Накаджиме и сжал его тонкую ладонь в своих. — Милая леди, не могли бы вы… — Я не леди, — Ацуши перебил путника и вырвал свою холодную ладонь из чужих рук. — … — …       Ацуши закрыл дверь и отошёл в глубь дома. Зажёг свечу ещё раз. Вернулся к выходу и снова открыл дверь. Мужчина смотрел на него, скрестив руки на груди. Накаджима кашлянул и чуть не потушил свечу во второй раз. — Я немного припозднился и не заметил, как стемнело. Я могу переночевать здесь? — вежливо спросил брюнет. — …Кто вы? — недоверчиво спросил Ацуши, вглядываясь в лицо незнакомца, освещённое пламенем свечи. Красивое лицо, в традиционном понимании. Только глаза из-за огненных отсветов казались по-дьявольски красноватыми. На вора тот не походил. Наверное. А на убийцу — вполне. Только вряд ли он стал бы убивать Ацуши в случае положительного ответа — смысла никакого нет. А вот если откажет, то вполне-вполне… Господи, что за ерунда ему в голову лезет? — Меня зовут Дазай Осаму, я решил исследовать эти места, — сказал уже не безымянный незнакомец и показал на кожаную сумку на своём плече, в которой что-то звенькнуло, — И, как я уже говорил, я ушёл достаточно далеко от города, поэтому надеюсь, что вы пустите меня переночевать. — Отказать исследователю, наверное будет слишком грубо с моей стороны, — ответил Ацуши неуверенным голосом. В конце концов, это не его дом, и он сам такой же вторженец, как и Дазай. — Чудно.        Дазай шагнул в дом вслед за Ацуши и посмотрел на обстановку. — У вас тут…мило, — скептически сказал гость, окинув взглядом софы. — Это не мой дом, — пояснил Ацуши и сдёрнул с одной софы покрывало, подняв облачко пыли, — и вы не могли бы обращаться ко мне на «ты», пожалуйста? — Я всё ещё не знаю твоего имени, — ответил Дазай, сдёрнув покрывало с другой софы и откашлявшись от пыли. Насчёт владельцев дома вопросов он решил не задавать. И ежу понятно, что ушли они довольно давно. И сероволосый парень вряд ли имеет к этому какое-либо отношение.        Ацуши немного смутился. Надо же было забыть об обычных правилах знакомства! — Я Накаджима Ацуши. — Что же, Ацуши, надеюсь, наше соседство не будет неприятным, а завтра мы разбежимся, как в море корабли, — обворожительно улыбнулся Дазай.       «Почему мне кажется, что эти слова как-то отправляют нас к фразе про 'милую леди'?» — подумал Ацуши, закутываясь в покрывало и отворачиваясь к спинке софы. — Спокойной ночи, Дазай. — Спокойной ночи, Ацуши.