Да здравствует герой!

      За два месяца до того, как Ацуши выбросили из приюта.       — Ты что-то не очень ценишь любовь, — Рампо падает на его кровать чересчур развязно, но знает, что ему это позволено. Ему вообще всё почти позволено в их «доме» и в этом мире, как он давно уже осознал. И это скучно. — Девочка была вся в слезах, а ты только улыбался. Тоже бы поплакал, может, стало б легче.       Дазай фыркнул, с наслаждением втягивая в лёгкие всякую дрянь из косяка, набитого им лично. Рампо курит такой же на его постели, но если он что-то и спалит, Осаму плевать. Достанет новую постель, это не сложно. Расслабление от ощущения отравы в организме слегка неправдоподобное. Дазай наконец вспомнил о вопросе. Рампо-то уже всё равно было, что он сказал, они курят вместе не для того, чтобы болтать. Они вместе вообще обычно не курят.       — Ты тоже не особо ценишь её, — ответил Осаму с сигаретой в зубах, опираясь на кровать только затылком. Рампо со смешком пинает его голову. — Имбецил, — рвано Дазай выдохнул, давясь и выплёвывая остатки сигареты. — Она одна была, а ты взял и испортил, — Осаму быстро потушил остатки.       — Да, но почему мы с тобой не ценим отношений? — разглагольствовал Рампо, размахивая косяком, и тон его был таким, какой Дазай называет «псевдоинтеллектуальным». Обычно раздражает, но сейчас не бесит, что странно. Рампо тоже нехило расслабило, раз рот на замке не держит.       — Потому что отношения себе куда легче найти, чем хорошего друга или родственную душу, — затараторил Дазай, падая рядом с Рампо на подушки. Он с завистью поглядывал на чужой косяк и вдыхал пары, едва до него долетающие. — Всем хочется целоваться и куда-то тягу к прикосновениям девать, нежничать, а разговаривать и жить рядом никто не хочет, — Дазай потянулся за сигаретой и хотел отобрать, но Рампо шлёпнул его по руке. Осаму со своими зависимостями выглядел заворожённо, как влюблённый или обкуренный, что, по сути, одно и то же. — Тебе вообще-то вредно, а мне можно, мне ничего не будет.       — В твоём идеальном мире люди друг друга понимают и о первом встречном заботятся?.. Ага, щас, — это относилось уже к посяганию на сигарету. — Давай я тебе в рот это засыплю, и ты отстанешь?       — Давай, — Осаму подёргал его рукав, а Рампо с усмешкой высыпал табак (и не только) ему на язык. — На вкус мерзко…       — Так ты глотай, — Рампо «заботливо» закрыл ему рот, а Дазаю пришлось проглотить эту гадость, дважды подавившись. — Здорово?       — Мне полагается у тебя спрашивать, я же делал, — улыбнулся Дазай, ловя приятное головокружение.       — Да какая разница? — протянул Рампо, снова затягиваясь. Увидь их Куникида — убил бы. Хотя правда, какая разница? — Но действительно хорошо. Давно мы такого не устраивали…       — Стены бы провоняли, — Дазай перекатился на спину и бесцельно уставился в потолок.       — Ну, а вот я тебе друг? — поинтересовался Рампо, устав от сигареты и ссыпая её остатки куда-то на пол. Было и плохо, и хорошо, как от сытости на грани переедания.       — Друг, — согласился Дазай хриплым голосом. Его слегка мутило. Рампо растянул губы в лукавой улыбке, в глаза ему заглядывая.       — А почему у тебя так мало друзей, Дазай? Почему ни в одних из твоих отношений ты не нашёл понимания? — он навис слишком близко, и Осаму выдохнул ему в лицо запахом гари и косяка, чтобы отстранился. Рампо, закатив глаза, чуть подвинулся.       — Да, я могу сказать. Во-первых, оттого, что у меня нет желания с кем-то сближаться, но если бы было… Они не учатся пониманию, сочувствию или жизни. Они учатся лишь любви, а это, всё же, мало. Переспать и забыть, — Осаму потянулся, чувствуя, как растёт желание говорить, но от него язык заплетался.       — И самому учить тошно, — понял Эдогава. Вот, что в Рампо нравится — тот понимает всегда, что и кто имеет ввиду. — Ты говоришь о девушках и женщинах, верно?       — Да-а. А ты — о мужчинах? — Дазай заинтересованно приподнялся. Рампо вплёл руку ему в волосы, не теряя азартной улыбки.       — Мы же друзья… Хочешь разрушить нашу дружбу? — страдальчески заметил Осаму, уже кладя руку Рампо на бедро.       — Хочу, — тянет Рампо, наваливаясь на него, но Дазай к его губам прикасается первый. Горячо, хорошо, возбуждающе…       — Мерзко, — произнёс он почти шёпотом, а Эдогава хмыкнул лишь, погружая в буйство красок в голове снова. От отсутствия воздуха. — Ну помилуй, у меня не так много друзей, чтобы терять одного из них! — с ещё бо́льшим недовольством тянет он, а Рампо кажется желанным настолько, как недавно — косяк.       — А кто первым полез целоваться? — Рампо давит ему на грудь, заставляя окончательно опуститься, лезет под юкату руками, а Дазай слегка заторможен от проблем с дыханием, координацией и восприятием реальности. Губы Рампо — реальны, его тело тоже, а его издевательское желание заметно было бы даже дураку. — Прости, ты не был моим другом. Ты мне с начала самого нравился.       — Жизнь полна заблуждений… Мне готовиться к боли?       — Нет, ты грязный. Просто чувствуй, запоминай. Потом скажешь, отличается ли чем-то, — после этой фразы Рампо они целовались, примерно минуты три, почти не отрываясь. Если закрыть глаза, можно и представить, что это губы женщины, просто очень активной и страстной. Рампо на его коленях, в зависимом положении, но хозяин ситуации явно тоже он.       — Не отличается, не отличается, всё одинаково пустое, — пожаловался Дазай. — Почему я вообще сказал это?       — Потому что косяки курить вредно, а тем более есть дрянь, которую туда кладёшь.       Всё слилось в одну картину. С каждой секундой всё больше. С Рампо хорошо умирать и возрождаться снова, но жить с ним было бы мучительно. Дазай снова его целует. А Рампо болтлив. Тоже от косяка.       — Вот так?       — Сильнее и руку выше. Да-а, теперь да. То есть, по сути, различий нет? Только больше сложностей.       — Да, больше сложностей. Ох, а не слишком ли активничаешь?! Для того, кто в первый раз пробует…       — Но тебе же хорошо?       — Хорошо. А тебе как?       — Хорошо…       С Рампо можно легко сойти с ума, когда он тебя хочет. В мягких стонах, выдержанно громких, по тональности тоже выдержанных, тонуть хочется, но Осаму не забывается — даже сейчас, любое разочарование со стороны другого будет мешком насмешек в будущем. Но любовью они занимаются ярко, точно запомнят это оба. Даже несмотря на то, что Дазаю такое не очень подходит. Рампо доволен их времяпровождением, активно это показывает, и хорошо, что никого нет «дома» в этот день.       Дазаю хоть и нравится, но ощущение очень спорное. Не физическое, разумеется.       — Ты долго держишься, это заводит, — довольно мурлычет ему Рампо на ухо, а Дазаю не хватает второго косяка, чтобы справиться с собственным раздраем. — В моральном плане не понравилось, да?       — Понравилось, просто с девушками всё же приятней, — пожал плечами Дазай, поворачивая Рампо голову и целуя его опять. В этом есть своя зависимость и приятность, хоть и не на каждый день. Только когда они вместе курят и вместе утопают в одиночестве, каждый в своём.       — Ты не посчитал меня достаточно слабым, — пояснил Рампо, лениво ответив на поцелуй. Он на Дазая смотрел сугубо как на исследовательский объект. Кажется, они вообще не были друзьями никогда. Осаму кивает, раз его окинув взглядом. Девушки нежнее и слабее — а Рампо словно может сломать ему разум.       — А ты меня? — счёл нужным Дазай поинтересоваться, пока другой мужчина снова наваливался на него, намекая на продолжение банкета. Да Осаму только в радость, пока дурман ещё действует. Весело и прекрасно, будто во вселенной лишь они одни.       — Да, ты достаточно, абсолютно слаб. Плачущий мальчик с разбитой душой, — прошептал Рампо с наслаждением, зацеловывая его губы. Дазай вздрогнул. — Мне интересно, выживешь ли ты…       — Я в жизни не плакал.       — Враньё. И ты ещё заплачешь, если не умрёшь раньше, — гипнотически говорил Рампо то, что сейчас Дазай уже плохо помнит. — Только не передо мной. Думаю, рядом с кем-то другим. Такой человек возможен, ты рад?       — Поцелуй меня и закрой на замок свой рот, друг, — ответил Осаму, и, раз уж не доминировал ментально, то подчинил Эдогаву физически, перевернув его на лопатки. — Shudó*, не так ли? — просто поинтересовался он, вдруг об этом подумав. Он бы не удивился.       — Ошибся, — разочаровал его Рампо, покачав головой. Дазай ощутил его руки на своей шее и наклонился, принимая проигрыш. Эдогаве явно смешно было с такого предположения. Но у Дазая есть оправдание: обдолбался. — Мы с Фукудзавой-саном — семья. Ни больше, ни меньше. И как тебе идея отношений с мужчиной?       — Ужасно, ты меня изживёшь.       — Мы друг друга дополняем, — не согласился Рампо. Дазай-то может признать, что зерно правды в этом есть, но Эдогава его разрушит больше, чем наполнит; постоянный мозговой штурм это здорово… Но не его, нет. Никаких Рампо, что могут залезть в его голову и переворошить там остатки мыслей. — Но раз не я, то кто-то другой? Не такой парень, который станет лезть к тебе в голову и о тебе всё знать.       — Зачем тебе это? — шепчет Дазай, пока Рампо прихватывает его губу зубами. Тот пожал плечами, прищурив глаза. С его разума пелена уже слегка сошла. — В любом случае, нет. Никаких отношений с мужчинами; ты показал мне, что ничего не меняется, так что пропадите вы все пропадом.       — Есть шанс тебя починить, — бормочет шипящий голос прямо в ухо, но больше с их губ не слетает ни одной пространной и почти бессмысленной фразы. Злость на чужие слова слегка помогает Дазаю не вернуться к ощущению реальности.       Просто два тела, лишь игрушки в руках друг друга.       — Ну что, началось? — спрашивал Рампо, одеваясь и потягиваясь, очень довольно. Он-то неплохо сегодня развлёкся. Дазая мутит и штормит на постели, пока он хрипит и на животе будто кто-то что-то выжигает. — «Мне ничего не будет», ты говорил?       — Это и есть «ничего», — ответил Дазай, смеясь и сразу за горло хватаясь — кровь потекла. Рампо же знал, так что перед ним бояться это показывать… глупо как-то.       — Когда очухаешься, приходи к нам с Фукудзавой-саном на ужин. Будем ждать, — Рампо ухмыльнулся, последний раз издевательски погладив его по голове, когда Дазай подавился кровью; и покинул его комнату.       Вряд ли Осаму придёт, ведь, как он знает после прошлых таких приключений, кровь будет течь долго. Главное — тише себя вести, а Рампо и так никому ничего не расскажет. Дурманные дни и вечера принадлежат только им, и Эдогава пока не хочет это терять.