Да здравствует герой!

      Так получилось, что Ацуши действительно разбудили при обходе — это не было шуткой. Накаджима зевал и щурил глаза, но Куникида был неумолим, и пришлось следовать его указаниям. Ацуши повели мимо всех комнат, видимо, разбудив его последним.       — Неужели вы всех так будите? И не надоело ведь… — бормотал Ацуши, хотя надеялся, что его не слышали.       — Всех. Кроме Дазая, — подтвердил Куникида серьёзно, оглянувшись на комнату своего напарника. — И Рампо, он очень уважаемый человек. В отличие от многих, он всегда выполняет свою работу.       — А Дазая вы почему пропускаете? Он дверь не открывает?       — Он здесь просто не ночует. Вечно ему «неудобно», «спина болит» и «ноги не ходят». Избалованный до ужаса! Но в конце концов, это его дело, где ночевать.       Ацуши тоже в непонятках взглянул на дверь. Частично, Дазай действительно не ночевал у себя в комнате, он чем-то занимался. Когда они вернулись, наставник был очень уставшим, будто не спал всю ночь. Но эти пару часов он, по идее, должен был провести у себя.       — И где тогда он ночует? Ему, получается, просто неудобно здесь спать? — поинтересовался Ацуши. Наверное, будь у него возможность, он бы тоже ходил по разным местам вместо сна и ночевал в местах разных. Дазай ведь может и в дома чужие проникать, если так подумать. При случае, Ацуши об этом у него как-нибудь поинтересуется. — Давайте постучим. Может, Дазай-сан дома.       — Сомневаюсь, — Куникида закатил глаза, но остановился у чужой двери. — Он говорит, что у него есть более удобная спальня далеко отсюда. Я бы не советовал об этом задумываться. Лишняя морока, — Доппо кивнул. Ацуши, чуть помедлив (язык жестов — не его стезя!), постучал в дверь к Дазаю. Никакого ответа. Куникида вздохнул. — Здесь все замки одинаковые, у меня есть ключ. Но думаю, в комнате никого не будет.       «Да должен быть, мы виделись всего пару часов назад, и он лежал на своей кровати, явно собираясь спать», — подумал Ацуши, следя за поворотом ключа. Мужчина может просто крепко спать. Ну, он сам виноват, что ночью решил куда-то отправиться и не выспаться. Быть может, ходил на место своего заработка или вроде того.       Куникида приоткрыл дверь, а затем открыл её настежь. Как он и сказал — никого. Ацуши оставалось лишь промолчать и подождать, пока Куникида закроет дверь снова.       — И никто не знает, куда он уходит? — спросил Ацуши, не хотя выглядеть слишком беспокоящимся. Но обманывал он не очень хорошо, поэтому скрыть свои эмоции не смог. В который раз.       — Слушай, Дазай приятный человек. Несмотря на то, как все с ним общаются, будто бы он раздражает, приятный, — сообщил блондин и почесал переносицу, словно объяснял очевидные вещи, которых никто с чего-то не понимает. Ацуши кивнул — он чувствовал то же самое. Дазай его раздражал и был приятным человеком. Это странный диссонанс. — Но у него «тёплые руки и холодное сердце», как он сам бы выразился. Не думаю, что стоит принимать его действия и слова близко. И никто из нас ему не друг. Особенно ты.       — Что?! — от неожиданности воскликнул Ацуши, но на него сразу же кинули уничтожающий взгляд. — Извините, — буркнул парень. — Итак, какие обязанности ждут меня?..       Накаджиму стали посвящать в настоящую работу агентства — ведь доставка это, собственно, лишь способ заработать, а они важными вещами занимаются. После вчерашнего, Ацуши не слишком волновала дазаева пропажа — парень пришёл к выводу, что этот человек и сам о себе может позаботиться. А вот у самого Ацуши пока всё несколько… туманно. Его наверняка не выкинут, просто он пока не готов по-настоящему помогать в общем деле «свержения». Не так много от него сегодня требовалось.       Расклеивать записки с критикой власти, так, чтобы не попасться королевским стражам — то ещё удовольствие. Это может быть как весёлым, так и безумно страшным. Ацуши мог бы сказать, что рад одной вещи. Он шёл не один, а с Йосано. Он, конечно, думал, что женщина эта немного жуткая, но она умело скрылась от стражей, после улыбнувшись Накаджиме. С таким человеком чувствуешь себя увереннее.       Каждый день от записок избавлялись, и приходилось расклеивать всё новые и новые — по крайней мере, в городе. Всё ради того, чтобы пустить слухи о скором свержении короля. Будто бы какая-то организация собирается впихнуть на престол своего претендента.       «Не самые лестные слова, но так и есть», — как сказал Рампо. А агентство всего лишь развозит продукты по рынкам и укрывает одарённых от не слишком гуманного общества. Кому оно нужно? Кто станет его подозревать? Ерунда.       А ведь тот же Кенджи днём работает с рынком, и, буквально через несколько часов, ищет предателей среди королевской власти. И Джуничиро тоже. У них достаточно умений и козырь в рукаве, чтобы работать напрямую с королевской стражей — способность. Ацуши пока рано такое… как он считал.       Так, разумеется, не считал Куникида Доппо. Стоило вернуться в агентство после занятия с листовками, как за Ацуши взялись, заставив использовать силу тигра… Ну серьёзно вот, когда это может понадобиться? Разве только для сражения с другим одарённым. Это было неприятно и трудно, особенно учитывая, что Ацуши увидел у блондина знакомый камень, а владельца вещи — нет. Тот был занят и на глаза показаться не соизволил.       Ацуши не скажет, что ему понравилась идея тренировок и сражений — она ему совсем не нравилась! Ещё Куникида жаловался, что не обязан этим заниматься. И всё равно от этого не получилось отвертеться — Накаджиме банально пришлось воспользоваться силами и впервые увидеть свои руки лапами. Он долго ещё не знал, как использовать это в свою пользу, и Куникида мог колотить его, сколько влезет. У взрослого была слишком хорошая физическая подготовка; Ацуши выезжал на страхе, способности и везении. К концу тренировки он совсем выдохся, едва не падая с ног.       — Неплохо, Ацуши-кун. Но ты так и не стал тигром полностью! А я обещал Куникиде это зрелище, — Дазай появился из ниоткуда, когда Ацуши и Куникида закончили с тренировкой. Ацуши таким пыльным не был с тех пор, как в гниющей хижине ночевал. И, может, ему показалось на почве своих подозрений, либо от звона в ушах, что голос у наставника отдаёт хриплотой. Но взгляд вовсе не затравленный. Ацуши удивился, прислушиваясь больше. В ушах действительно был хрип.       Это бы не было странным, если бы так говорили абсолютно все люди. Но когда говорит Куникида или Йосано, или Кенджи, Ацуши слышит лишь вибрацию, но никак не хрип. И его это беспокоит.       — Сожалею. Но пока это выше моих сил, — вздохнул Ацуши, потянувшись. День был слишком насыщенным, но тело не болело. Дазай с хитрой усмешкой смотрел в его глаза. Быть может, они меняются, когда Ацуши пользуется способностью? Поэтому Дазай усмехается?       «Ладно, я тебе это позволю», — будто говорит этот взгляд. И Ацуши волнуется больше, но только уже не за чужое самочувствие. Быть может, наставник просто…такой. Без объяснения причин.       Дазай не ведёт себя необычно — забрав Ацуши у Куникиды, он повёл их поесть в местное заведение. Забрав камень перемещения и покинув незнакомое место, естественно. Скоро Ацуши уже настолько привыкнет к этим скачка́м, что прекратит на них как-либо реагировать — будто бы просто прогуливаются.       Накаджима всё также ел на чужие деньги, но ему Куникида сказал, что Ацуши сегодня вечером получит первую зарплату. Волнительно. Ацуши с интересом об этом думал, уплетая чесночный рис. Он обернулся на Дазая, плетущего что-то из верёвок и трав.       — Вы разве не будете есть? — спросил парень. Плетёная линия из ниток и трав привлекла его внимание, и Ацуши смотрел на неё, не скрываясь. Дазая это почему-то насмешило — его вечно всё смешит. Или только Ацуши заставляет его смеяться настолько часто. Ещё не понятно. Мужчина слишком затянул ответ.       —…Не люблю такую еду, — он пожал плечами и вдруг повернулся к Ацуши, начав наматывать нитки и растение на его запястье.       — Эм, что вы делаете? — спросил Ацуши, сразу же выдавая всю свою неловкость и забыв про еду. Наставник посмотрел так, будто и не делает ничего, из-за чего Ацуши бы стоило удивляться.       — Браслет, — Дазай улыбнулся и завязал последний узел на его руке. Ацуши и не заметил, как на браслете появилось столько узелков и переплетений. Зачем бы это? Подарок? Он ведь абсолютно бесполезный, но…       — Красивый. Я что, могу оставить его себе?       — Конечно. Я ведь и так надел его на тебя, — отметил Дазай, положив подбородок на руки. Он скучающе вздохнул и смотрел на еду Ацуши, будто бы очень хотел есть. Улыбчивый Накаджима (забавный же всё-таки подарок, особенно, когда Дазай делает вид, что всё это как-бы-между-прочим и просто так) думал о том, что это похоже на венки… от той маленькой девочки, которая развлекалась. Вот и Дазай от нечего делать также поступил. Только приютский воспитанник сомневается, что Дазай делает подарки хоть кому-то и хоть когда-то. Если не для манипулирования, конечно. Ох уж этот хлеб со снотворным!       «Но мы ведь ученик и наставник. У нас отношения чуть прочнее и лучше, чем у всех. Куда лучше фальшивой дружбы», — подумал Ацуши, проведя пальцами по плотным красным нитям и вплетённому растению.       — А стебель-то тут зачем? — задумавшись, спросил, оглядываясь на Дазая.       — Сок этого растения позволит нитям оставаться мягкими и не вреза́ться в руку. Просто чтобы верёвка не пересохла слишком быстро, — мужчина ответил будто словами из какой-то книги, выученной наизусть. — Но это всё равно лишь на время.       —…вы всё-таки голодны, да?       — Да, но у меня есть принципы! Не ем еду, которой не доверяю.       — Почему? Она, по-вашему, может быть отравлена? — Ацуши спросил с непонятием и возмущением — ему ведь эту еду Дазай спокойно купил! Да и плевать Дазаю должно быть на яд в еде, если подумать… — И во время нашего первого путешествия вы спокойно ели в таком же месте.       — Не-ет, Ацуши-кун, я сколько её пробую, так она просто отвратительна! И во рту потом странное чувство, будто ел что-то несъедобное. А во время первого путешествия я был очень голоден, — Дазай посмотрел на него обиженно и спрыгнул со стула. Ацуши как раз отправлял в рот последнюю ложку, и мужчина вдруг зашагал на улицу гордой походкой. — Пора бы уходить.       — Подождите! Вы же не можете уйти без меня, я потом не смогу вернуться! — воскликнул Ацуши — он ведь до сих пор не ориентируется в городе. Есть знакомые улицы, но пока карта мест, где Ацуши был, смешивается. Накаджима догнал наставника, врезавшись в него, но не жалея об этом ни капли. Тот театрально согнулся пополам, жалуясь, что ему очень больно.       — Не врите, я вас слегка толкнул! И не бросайте меня! Что за глупые шутки? — бурчал Ацуши на Дазая, а тот всё-таки сдался и прекратил актёрствовать.       Но как бы ни веселился или возмущался Ацуши, что-то его беспокоило. Он не смог бы сказать, что это, просто какое-то смутное волнение. Он старается не подозревать ни в ком притворство, просто здесь все такие… странные.       — Правильно Куникида-сан сказал, что вы очень избалованный, — резюмировал Ацуши, стараясь шаг в шаг поспевать за Дазаем. Интересно, где-то есть место, где людей учат ходить быстро и самоуверенно, и Ацуши пропустил эти уроки? К спине Дазая наверняка можно приложить деревянный кол и сравнивать, что ровнее, причём долго. Лучше бы он ходил также небрежно и лениво, как сидел за столом!       — Ну, когда есть возможность стать избалованным, разве это не хорошо? — Дазай оглянулся на лицо Ацуши и захихикал, еле сдерживая настоящий смех — настолько Накаджима возмутился тому, что не смог урезонить наставника. — Что же ещё сказал Куникида-кун?       — Вы из меня и слова больше не вытянете! — мог пообещать Ацуши, вместо того, чтобы выставлять себя на посмешище и дальше. Не передавать же Дазаю «никто из нас ему не друг»? Наставник конечно не выглядит открытым человеком, но он должен считать хоть кого-то из агентства своим другом. Может, им станет Ацуши? Может, они действительно станут хорошими друзьями, и Накаджима отвыкнет думать, что всегда находится один?       Хотя есть проблема, которая заключается в их поцелуе, в том, что Дазай выше по статусу, и новое маленькое дополнение — Ацуши видел и слышал Дазая… возбуждённым. Это слегка неловко и рождает не совсем дружеские мысли, которых Ацуши почти стыдится.       Да, это странно. Ведь «поцелуй с мужчиной ничего не значит» — и это со слов Дазая.       Ацуши, пока они не дошли до агентства, ещё попытался задать несколько вопросов. Он стал улавливать некую систему. Будто Куникида-сан был кнутом для Ацуши, а Дазай-сан — пряником. Ощущается всё именно так, будто наставник должен помочь смириться с происходящим. И радоваться. Наверное, Ацуши просто слишком много думает ни о том.       — А почему вы решили что-то написать? — спросил Накаджима, задумчиво потерев подбородок. Дазай взглянул на него с непонятно озорной улыбкой, словно собирался что-то провернуть. — Я часто читал книги из библиотеки, но не мог понять, как кому-то в голову могли прийти все эти истории. Для чего бы их писать…       — Они были интересными?       — Да, очень. В основном. Но для чего? Не для того же, чтобы кого-то порадовать рассказом?       — Обычно на этом как раз зарабатывают, — заметил Осаму, замедляя шаг. Ацуши наконец мог с ним идти, не напрягаясь. — Но не во всех случаях. Просто этих историй в голове настолько много, что я хотел бы записать их на бумагу и… забыть. Чтобы они больше не тревожили меня. Так легче, чем рассказывать кому-то.       И они разошлись после этого. Дазай свернул к дому, но будто нехотя, как часто он медленно идёт, чтобы куда-то исчезнуть. Ацуши же надо было сходить за заработной платой — небольшой, всего за неделю, которую он ещё даже не отработал. Но ему нужны были деньги. Сидеть вечно на чьей-то шее хочется меньше всего.       Проходя мимо чужих комнат, чтобы отойти ко сну в своей, Ацуши ненадолго прислушался. Он приобретает эту привычку, непонятно почему. Ему словно говорит что-то (интуиция?) «теперь надо быть начеку, повсюду воры». Особенно, когда есть деньги, страх становится не беспочвенным…       Но не об этом. Наверное, сразу понятно, что насторожило Ацуши, которому всё обо всех хотелось знать; было уже поздно, и тем не менее, за знакомой дверью не было слышно дыхания. В комнате никого не было.       «Придётся к этому привыкнуть», — решил Ацуши, когда категорично развернулся к своей двери. Его беспокойство беспочвенно, а любопытство — вредно. К тому же, Дазай может снова соблазнять девушку или совершать самоубийство. В первом нет никакого вреда, а второе просто неосуществимо.       «Слишком много мыслей о Дазае», — вздохнул Ацуши. Не пора бы это отпустить? Впереди ещё много дней, после которых всё туманно. Ацуши не понял ещё, в какие сроки собирается уложиться агентство в своей миссии, что будет потом, и какую роль сам Ацуши в этом занимает.       Что-то хлопнуло в чужой квартире. Ацуши закрыл глаза и надеялся скорее в сон провалиться.       И так полетели дни. Накаджима просыпается от стука, но Куникида его больше не провожает, просто отправляет в агентство, где многие уже продирают глаза, а кто-то со смешком сообщает, что ещё не ложился. Лицо Йосано, как обычно, бледное и жуткое, она разговаривает или спорит о чём-то с непонятным для Накаджимы Рампо, будущим королём. Ацуши и кому-то ещё дают небольшое дело с утра пораньше, и тут ему предстоит провести время в компании Танидзаки (чаще всего). Накаджиме не в тягость, лишь быстрый перекус слегка всё омрачает, но Джуничиро быстро втягивает Ацуши в беседу.       Это первый собеседник его возраста, с которым у них сложились хорошие отношения… Накаджима щурится своим неприятным мыслям и старается хорошо выполнить сегодняшнее задание. Он не берёт с собой деньги, чтобы их не украли, а ещё чтобы не проникнуться сожалением и не отдать часть своих денег попрошайкам. Развивающееся чутьё на воров слишком слабо́… И лучше будет испытать его позже.       Ацуши старается… не замечать. Не замечать того, как люди короля забирают имущество у обычных жителей, как арестовывают всех, кто произнёс слова о королевской власти в их присутствии. Не замечать грязи на улице и кучи детей, очень недовольных. Рядом с их агентством на какой-то домик рухнуло иссохшееся старое дерево — Ацуши старался не замечать. Просто у него не выходило.       Не получалось чувствовать себя хорошо, когда мир и люди вокруг разваливались. Словно бы Ацуши живёт в сказке, а окружающие — в грустной реальности.       Агентство словно было отдельным маленьким миром, в котором люди стараются друг другу помогать, как друзья. Но при этом не совсем являясь друзьями. «Простое человеческое уважение», — думал Ацуши, когда смотрел на чьё-либо общение. Но почему же оно было только здесь, в этом мирке, в котором Ацуши теперь крутится? Он никогда и нигде не чувствовал себя так хорошо, но куда ни придёшь — разруха и голод. Только агенты и держатся. Для того, чтобы всё исправить. И зажить, видимо, лучшей жизнью.       Они единственные, кто добры к Ацуши, просто как данность. Они здесь единственные нормальные люди. Всех остальных сильно потрепало предательство короля…       С агентством легко было сдружиться. Легче всего с Дазаем, конечно, пока тот сам шёл на контакт, но после вечера первой тренировки они общались реже. Наставник редко появлялся в общей комнате — бродил по своим делам и выглядел слегка уставшим, будто по ночам не спит.       — Ох, я готов все силы отдать, чтобы кто-то за меня выполнял работу. Я посплю здесь, никто не против? — сказал Дазай скорбно, сразу же улёгшись головой на стол. — Рампо, согласишься?..       — Нет, — Рампо облокотился на шкаф и даже не посмотрел на Дазая. — Только тебе и нужна твоя «работа», меня всё и так устраивает. Давай же, быстрее закончишь…       — Быстрее всё развалится, — пожаловался Дазай, толкнув какую-то из каменных построек на столе. — Как твои башенки, отвратительный товарищ.       — Ох, серьёзно? — глядя на Рампо и услышав его голос, можно было только гадать, зол ли он. По голосу — да. По лицу — ну что вы! Эдогава повернул голову в сторону своей разрушенной башни. — Ты настолько отвратительный, что когда заходишь в комнату, тебя тени пытаются схватить.       — Правда? А ты настолько отвратительный, что если бы заглянул под кровать, тебя бы испугалось чудовище, — подхватил Дазай, расслабленно улыбнувшись. Ацуши не… Ацуши решил, что не шпионит ни за кем. Просто от своего разговора чуть отвлёкся (как и его собеседник) и наблюдает. Ему казалось, что его наставника всё-таки что-то гложет, очень неприятное.       — Ты настолько отвратительный, что когда жизнь поворачивается к тебе спиной, ты вонзаешь в неё нож, — лениво ответил Рампо и ухмыльнулся.       —…Они ненавидят друг друга? — тихо спросил Ацуши у Танидзаки, чтобы уточнить. Тот пожал плечами, оторвавшись от подслушивания.       — Я бы не сказал… Скорее, им скучно. Они выглядят как дети, у которых есть общий секрет, — поделился друг, а Ацуши кивнуть оставалось — невероятно точное замечание. Танидзаки вообще был наблюдательным.       — А что ты думаешь о Дазае? — Ацуши внимательно посмотрел на рыжеволосого, пытаясь донести, что это очень серьёзно. Он хотел всё-таки составить целую картину и больше не гадать. Насчёт причины, по которой Дазай был ему так интересен, Ацуши не распространялся — он сам ещё не совсем понимал. Просто смотрит и… знать больше хочется. Или хотя бы слышать от других.       — Что? Ах, точно, ты же его ученик! Ну, к тебе он невероятно дружелюбно относится, в отличие от всех остальных, так что тут очень даже повезло. Но знаешь, он как чёрт, безобидный с виду. Именно такое впечатление оставляет.       — Может, ты и прав, — растерянно ответил Ацуши. Дазай хитрый и пакостит иногда, но не прямо «чёрт». Сейчас он на Ацуши глаза косит и улыбается… Неужели к ученику относится не как ко всем, а по-другому? Это не выдумка Танидзаки?       У Ацуши получилось убедиться, что нет, не выдумка. Он забывал следить за этим, ведь агентство требовало выполнения заданий. Но когда не забывал, то замечал, что хоть Ацуши общается со всеми одинаково (ну, почти, некоторые личности вызывали лёгкую дрожь), у Дазая не так всё. У него с каждым свой стиль общения, а больше всего — с теми, кто им недоволен. С Ацуши по-другому всё, мужчина действительно относится к нему дружелюбно и, словно, опекает. Это забавно.       В груди одновременно и хорошо, и больно, когда Ацуши замечает опеку или заботу какую-то. Куда легче, когда Дазай дурачится. Его в эти моменты даже ненавидеть можно.       Хотелось бы его не выделять никак от остальных в агентстве, но к ним-то и отношение однозначное. А к нему «однозначно» невозможно относиться, настолько же друг, насколько и нелепость ходячая с вечно насмехающимся выражением лица.       — Что вы думаете о Дазае? — спрашивает Ацуши у Йосано, потому как мнение Куникиды и Танидзаки уже слышал. Йосано от него отмахивается и ничего конкретного не отвечает, сказав только «загадка для медицины».       Он задаёт этот вопрос и Кенджи, надеясь хоть какие-то выводы сделать о наставнике, как человеке. Ну не хочется верить, что тот кругом двуличный и всем неизвестный.       — Ох, Дазай-сан — главная часть нашей миссии, но он сам по себе. У него какая-то договорённость с Рампо и директором, так что они знают больше. Они все вместе план и продумывают.       — А об этом можно было распространяться? — волнуется Ацуши, оглядываясь на вечно прищуренного коллегу.       — Конечно, об этом всё агентство знает, — ответил Кенджи, пожав плечами и уводя с собой на рынок — закупиться общим продовольствием. Это чем-то напоминало те дни в приюте, которые были чуть лучше других — редкие прогулки, и во время них воспитатели покупали продукты для детей. Сейчас, как ни посмотри, гораздо лучше. Ацуши может сам принять участие во всём (хотя у Кенджи и есть с собой план покупок, чтобы не растратить зазря общие деньги).       С вопросом о наставнике Ацуши не мог пойти к директору, так что оставался лишь один человек.       Рампо смотрел на него по-настоящему недоумённо, будто Ацуши поразил его какой-то несусветной глупостью.       — То есть, ты о нём всё хочешь узнать с наших слов? — уточнил Рампо, поправив шляпу у себя на голове (будто бы она достойна куда большего внимания). Ацуши кивнул, предчувствуя, что ему сейчас откажут. — Ты услышишь только чьи-то мысли, которые не имеют с Дазаем ничего общего. Он ни с кем не общается так, как с тобой. Он другой.       — Что вы хотите сказать этим?! Что передо мной он притворяется?       — Не знаю, — мужчина потянулся, потирая уголок глаза. Через секунду его лицо снова стало улыбчивым и хитрым. — А что, если он не притворяется перед тобой? Нужно ли Дазаю твоё предвзятое мнение, услышанное от других? Если я скажу тебе, что он на самом деле нас всех ненавидит и тебя в особенности, ты поверишь?       — Нет! Ладно, простите за беспокойство, Рампо-сан, я понял, — пробормотал Ацуши, вздохнув. Ему сто́ит самому сделать выводы, а не расспрашивать всех вокруг.       Он оглянулся на Дазая, а тот уже ушёл. Если Накаджима попытается прийти к какому-то заключению, это будет сложно. Он не уверен, стоит ли ему искать общения с Дазаем самостоятельно, отвлекать его от каких-то дел, по которым наставник ушёл и сейчас. Обычно не Ацуши инициатор.       — Ацуши-кун, — его плеча вдруг коснулась Йосано, и Накаджима резко обернулся. Она придирчиво смотрела на его голову. — У нас всегда проблемы, когда ты на улицу забываешь надеть головной убор. Это нехорошо, — женщина скрестила руки на груди и пристально на него посмотрела.       —…Я постараюсь больше не забывать об этом, — вздохнул Ацуши и виновато улыбнулся, но Йосано помотала головой.       — Было бы гораздо проще, будь у тебя другой цвет волос. У меня есть чёрная краска, и мы можем тебя…       — Я согласен! — воскликнул Ацуши, сразу же смутившись — и почему договорить не дал? Но ему улыбнулись, сказав прийти в душевую через пару часов. Мальчишке всякое представилось после этих слов, но Йосано объяснила, что краску с волос нужно будет смывать, к тому же пахнет она сильно. Потом пришлось бы ещё два дня комнату проветривать.       Не то что бы Ацуши не нравился его цвет волос, или чёрный сильно нравился, не то что бы Ацуши был уверен, что не станет выглядеть по-дурацки… Но всё лучше, чем постоянно шепотки в свою сторону слышать.       — После покраски волосы могут стать жёсткими, — сказала Йосано, что-то замешивая в миске. Они никому пока не сказали, что собрались покрасить Накаджиму, — и плохо расчёсываться.       — Это не важно, — искренне ответил Ацуши, рассматривая свою (пока серую) прядь. В ней и без краски была какая-то чёрная полоска из нескольких десятков волосин. Она от остальных волос отличалась и была жёстче, но Ацуши не знал, что такого с его волосами приключилось, раз они стали светлыми и мягкими вихрами. Может, он не поседел, а его когда-то в детстве покрасили в этот странный серый. Зачем?       Йосано льёт ему на голову воду, и Ацуши почти дрожит (от нетерпения и от холода). Долгое время, пока его по всем прядям краской мазали, потом ждали, пока краска впитается, наконец подошло к концу. Осталось лишь краску смыть и волосы вытереть, и Ацуши будет ходить теперь с чёрными и жёсткими (они это выяснили, когда расчёска начала сопротивляться…) волосами.       — Н-ничего себе, — Ацуши прошёлся рукой по влажным волосам, едва их вытер, и поймал пальцами отросшую прядь. Полностью чёрная, Йосано ни одного места не пропустила. — Спасибо! — он повернулся к коллеге и поклонился. — Не знаю, как и благодарить вас.       — Когда краска вымоется, купишь новую сам. Это на время, так что придётся постоянно красить, — она отмахнулась от его благодарностей, улыбаясь. Ацуши тоже улыбнулся, надев обратно верхнюю часть свой юкаты. Он её убирал, чтоб не запачкалась — это же всё-таки подарок!       — Ох, — Ацуши посмотрел вниз и увидел несколько тёмных пятен. — Она всё-таки испачкалась, — тихо буркнул Ацуши. Возможно, если он сильно постарается, то сможет отстирать. Он поднял глаза на Йосано. — Вам помочь убраться здесь?       — Ну, раз уж ты спросил… — Йосано с довольным лицом сгрудила ему все миски да пакетики, которые она использовала. Этого было не очень много, но из-за воды вещи были мокрыми и слегка скользкими. Ацуши пришлось принести их на свалку и сбросить (не считая мисок, которые Йосано забрала).       Ацуши не решился соваться вглубь свалки. К сожалению, он и со своего места видел там людей — это окраина города, и мусор здесь был совсем рядом с жилыми домами. Бедными, сухими и выглядевшими просто ужасно.       Кто-то положил руку Ацуши на плечо.       — Что ты сделал с волосами? — это был всего лишь голос Дазая, слегка озадаченный. Ацуши повернулся, улыбнувшись и расслабившись. Осаму почему-то неприязненно смотрел на новый цвет его волос.       — Давно не виделись, — поприветствовал Ацуши, кося взгляд на руку Дазая. Она переползла с плеча на шею и к линии роста волос, отчего Ацуши вздрогнул. «Только бы не покраснеть», — подумал он, хотя на его лице всё равно нарисовалась стеснение. — Что вы делаете? — поинтересовался Ацуши, то на руку Дазая взгляд переводя, то на его лицо недовольное, быстро-быстро. Осаму почесал его волосы за ухом, придвинувшись ближе и другой рукой вороша пряди на затылке. — Дазай-сан?..       — Их теперь трогать неприятно, они словно мёртвые! — Дазай убрал от него руки и на груди их сжал, цыкнув. Ацуши обиженно воззрился на него — что ему, спрашивать нужно было сначала?! — И выглядит хуже… Ацуши-кун, зачем ты это сделал? — спросил Осаму, как ребёнок капризный. Ацуши тоже на груди свои руки скрестил и нахмурился.       — Чтобы на мои волосы больше не обращали внимания, Дазай-сан! Так я хотя бы от предубеждения клиентов избавлюсь и перестану у Куникиды шляпу брать, — пробурчал он, глядя на него снизу вверх. Неприятно — Ацуши из-за своего роста себя ребёнком почувствовал в этой ситуации. Дазай только развернулся к нему и скорбно посмотрел.       — Было гораздо… Ай! — царапина на чужой щеке вдруг словно лопнула, и Дазай от неожиданности прижал к ней руку. Потекла кровь и испачкала чужие бинты. Ацуши вскинул голову. — Как всегда — не вовремя.       — С вами всё в порядке? — спросил Ацуши, но не собирался убедиться в этом с помощью ответа. Он вдохнул, стараясь использовать способность и определить, только одна ли рана на чужом теле, а вместо этого, чуть не был ослеплён светом, пошатнувшись. Он еле устоял на ногах и так и не понял, почему нюх тигра призвать не получилось. — Что за?..       Дазай к нему несколько шагов сделал, если это не было галлюцинацией из фиолетовых и синих точек перед глазами. Наставник поднял его голову и улыбнулся довольно, хотя от этого кровь из его царапины потекла сильнее.       — Теперь всё снова на своих местах, — сказал он, уже с удовольствием (и, кажется, злорадством) перебирая ученику волосы. Опять мягкие и серые, белые почти.       Ацуши угрюмо нахмурился, скосив взгляд на серую прядь.       — Кажется, от этого невозможно избавиться, — подметил Дазай.       — Да понял я. Но радость это приносит только вам! — пожаловался Ацуши, когда от его головы убрали руку. Волосы были не седыми сами по себе, а становились такими из-за чёртовой способности! И даже на ощупь были похожи на шерсть, что нравилось его глупому наставнику.       Итогом этого дня стали зря потраченные краска для волос и несколько часов времени; а также знание, что без способности Ацуши был бы черноволосым.