Мой омега

      Юнги не появлялся дома около двух суток. Чимин волновался, хотел бы всё исправить, но что-то внутри мешало смириться со всем происходящим, мешало быть счастливым.       У каждого в жизни были свои истории и моменты, которые по крупицам меняли нас, превращая в тех, кем мы сейчас являемся. Жизнь собирает нас, словно огромный пазл из маленьких деталей, и только от неё зависит, как хорошо будет выглядеть работа в конце.       И Чимин не был исключением. Импульсивный, стервозный, несгибаемый. Но так было не всегда. Маленький омега был словно сдобная булочка. Миленькие щёчки, пухлые губки, животик и попа, за которые все тискали малыша в детстве. "Какой прелестный ребёнок", — слышали родители от знакомых.       Но они то знали, что их Чими просто был болен, а это последствия, которые могут сломать его жизнь в будущем. Но как родители ошибались на этот счёт, ведь не это сделало из их сына монстра, а они сами.       Чимин никогда не думал о своём лишнем весе, как о какой-то проблеме. Наоборот, омега любил уплетать булочки за обе щеки, воруя их с духовки, пока не видит мать. Любил смотреться в зеркало, называя себя красивым, называя особенным.        Чимин любил себя всем сердцем. Счастливый ребёнок, который не знал боли и страха, а главное, не испытывал ненависти к самому себе.        Всё изменилось, когда малыш пошёл в первый класс. Жестокие дети, обидные слова, которые резали изнутри, кромсая маленькое, никогда не знающее зла, сердце. Но не это было самым страшным. Родители принесли самую страшную боль, которую омега нёс, словно огромный валун на своих плечах, и продолжал нести до сих пор. " Жирный! Прекрати жрать! Какой курдюк отрастил! Кому ты будешь нужен!? Свинья!" — Чимин уходил из-за стола, чувствуя, как ком стоит в горле, а слезы едва держаться, чтобы не рухнуть вниз. Он не мог плакать при них. Омега должен был быть сильным, несгибаемым, непоколебимым. Сколько позора он перенёс, сколько боли испытал. — Чимин, иди сюда. — Да, пап, что случилось? — Пак отошёл с омегой в сторону. А гости продолжали говорить за праздничным столом. — Выправи спину и подбери живот. Смотреть противно, — звонкий щелчок ладонью по спине. Гости перестали говорить, обернувшись на звук.        Чимин смотрел в глаза папе, слёзы стекали по щекам. Даже избиение в школе после уроков не приносили столько страдания, сколько слова брошенные омегой и этот шлепок.       Прилюдно, Чимина унизили перед всеми, заставляя краснеть от стыда.        Мальчишка убежал в свою комнату. Он знал почему такой, знал, что это не только его вина. Родители сами позволяли ему есть, сами кормили, пока он был ребёнком. А теперь что? Они его ненавидят и стыдятся?        Как глупо. Безумно глупо, а главное, невыносимо обидно. Он ведь такой хороший и спокойный ребёнок, разве он заслужил столько унижения, оскорбления и тумаков? Не думаю.        Чимин долго думал обо всём, что произошло и решил во что бы то ни стало изменить себя. Заставить всех любить себя. Но он не учёл одного, что с весом исчезла его доброта, теплота и невинность.        Спустя пару месяцев голода от Чимина не осталось ровным счётом ничего. Он стал ещё красивее. Начал ухаживать за собой и привёл в полный порядок. Альфы начали толпами бегать за омегой, но от малыша не осталось ничего, только злоба и обида, которые помогли ему получить свою внешность, получить внимание всех вокруг, даже своих родителей. Они, кажется, стали любить его больше, но ему их любовь была больше не нужна. Ему больше никто был не нужен.        Может быть, Чимин и выглядел, словно дорогая модель, а вёл себя, будто строптивая барышня, внутри всё было не так красиво.        Руины, на которых демоны устраивали свои пляски. Омега был слишком зажат, комплексы подаренные миром сделали из него стерву, но взамен заперли милого омегу далеко внутри. Чимин не хотел подпускать к себе людей, поэтому грубо и резко прощался с любым, кто хотел наладить с ним контакт.        Но потом в его жизни появился Юнги, который хоть на чуть-чуть, но смог помочь Чимину отпустить ту боль, что была внутри. Но полностью избавиться от всего того, что гложило днями напролёт, он не смог.        Чимин бесконечно сильно любил Юна. Никакими словами в мире не описать насколько он был привязан к нему. Его Юнги, его опора, его крепость, его жизнь.        Новость о том, что альфа будет работать в борделе в окружении омег, вывела Чима из себя. Он просто не мог вынести такого, он не мог думать сутки на пролёт, что его Мин, может спать там с кем-то другим. Чимин бы предпочёл быть нищим, жить на улице, чем позволил бы Юнги бросить его.        И даже тот факт, что альфа любит его, не меняли ничего. Чимин не мог доверять людям на сто процентов, слишком много раз он понимал, что никто и никогда не будет с ним честен, не будет верен, не сможет не принести боль.        Чимин так и не забрал детей от родителей. Все двое суток он провалялся на кровати, кутаясь в вещи Юнги. Пак был на том самом моменте, когда любовь могла заставить его сломать ту стену, которую он так долго строил.        Ближе к вечеру омега привёл себя в порядок и позвонил Чонгуку, чей номер Юнги дал Чимину на случай, если он не ответит. Узнав адрес, омега вышел из дома и поехал туда, куда ему велело его сердце.