Мой омега

— Чонгук! — крик парня напугал альфу, заставив дрогнуть и замереть на месте с вытянутыми руками. — Убери от него свои ручонки, — омега скрестил руки на груди, опираясь плечом о дверной косяк их спальни, умиляясь тому, как Чон словно нашкодивший котёнок замер, глядя своими оленьими глазами на старшего. В такие моменты омеге казалось, что его суровый, на первый взгляд, альфа, на самом деле ещё такой малыш, которому нужна любовь и забота. — Я просто хотел его подержать. — Чонгук, — омега свёл брови, стараясь не рассмеяться. — Но я просто хотел подержать его немного, — ещё жалобнее произнёс альфа, глядя на Хосока, что рассматривал погремушки, висящие над кроваткой.       Старший двинулся в сторону Чона, который снова попался. Тэхён подошёл почти вплотную, шлёпая Чонгука по руке, видя, как резко закрылись глаза Гука, а сам он немного вздрогнул. — Врач запретил поднимать тяжёлое, иди на своё место.       Опустив голову, младший пошёл в гостиную, шарпая тапочками о паркет, где для него устроили огромное лежбище со всеми удобствами. Тэхён очень усердно ухаживал за альфой, запрещая ему всё, что сказал врач. Он словно мамочка кружился вокруг парня, окружая его заботой, которой скопилось так много, что она просто выплескивалась наружу безудержным потоком. Тэхён хотел дарить её Гуку, и он это делал.       Уже целую неделю они жили вместе под одной крышей. Услышав, что все вещи перевезены в новую квартиру, Ким был вне себя от злости, но просьба Чона смогла смягчить его. Он не мог отказать такому жалостливому виду младшего. Тем более что когда он увидел свой новый дом, то понял, что новая квартира ему безумно понравилась, особенно детская. Паркет кремового цвета, нежно фисташковые обои, белоснежная мебель, огромное окно, завешенное полупрозрачной тюлью, и куча мелочей, которые делали комнату по-настоящему живой. Омега смог успокоиться  и принять выбор своего альфы, но ключ от старой квартиры он всё же забрал, намереваясь в скором времени заглянуть в своё прошлое, которое маленькими тоненькими ниточками прошивало тело парня насквозь, не отпуская, напоминая о себе.        Проследив взглядом за альфой, Тэхён посмотрел на сына, который зевнул, сжав ручку в кулачок. — Хося, ты весь в своего папочку, да? Такой же боевой и сильный? — опустившись как можно ниже, Ким поцеловал каждый маленький пальчик на детских ручках, уходя из комнаты, оставляя малыша наедине с игрушками, висящими над его кроваткой, включая музыку, которую посоветовал Чимин.        Зайдя в гостиную, омега увидел, как альфа, обложив себя пуховыми подушками, закрылся с головой одеялом. — Гук, ты же знаешь, что я не куплюсь на это. И почему только больные мужчины ведут себя как дети. Взрослый мужчина, где ты?! Отзовись! — последние предложения Тэхён протягивал, подставляя руки ко рту, создавая рупор, чтобы звук казался громче, раздаваясь эхом. — Я здесь. — Что-то я не вижу, — видя, как зашевелился комок, Ким улыбнулся, двигаясь в сторону Гука.       Голова появилась из-под одеяла. Взъерошенные волосы, немного помятый, но уже более свежий вид, лёгкий румянец на щеках, которого так ждал омега, ведь первое время, Чонгук был бледным словно призрак. Лёгкая улыбка и сверкающие глаза, этого Тэхён ждал ещё сильнее, ведь такой младший грел душу и сердце, заставляя всё внутри трепетать и содрогаться.        Распахнув одеяло, омега сглотнул вязкую слюну, увидев прекрасное молодое, но увы израненное тело. Улыбка исчезла с лиц обоих, облизнув верхнюю губу, омега опустился на диван, садясь спиной к альфе, чувствуя, как сердце, словно бешенное, колотится в грудной клетке. Повернув голову, парень посмотрел через плечо на Чонгука, который взглядом указал на место рядом с собой. Ким лёг рядом с Чоном, забрасывая ногу на бедра альфы, обнимая его словно коала, цепляясь руками и ногами за тело младшего.        Медленно ведя пальцами по гладкой коже, Тэхён начал с шеи, обводя ключицу, касаясь бусинки соска, захватывая выступающие ребра и кубики пресса, Ким добрел до ран, обрисовывая каждую, поднимая взгляд на Чонгука, который словно не дышал, наблюдая за действиями старшего. Каждое прикосновение заставляло сжаться парня изнутри, обжигало, будто раскаленным металлом.        Тэхён молча смотрел в глаза Гуку, а после, чуть потянувшись вперёд к его лицу, он остановился, словно прося разрешения на прикосновения. И он его получил, когда Чонгук первым впился своими губами в губы парня, прижимая голову омеги ближе, словно вжимая в себя, зарываясь пальцами в мягкие волосы. Вторая рука, опустилась на талию резко прижимая Тэхёна за неё к себе. — Эй, эй, — разорвав поцелуй, возмутился парень. — Без резких движений, ты же не хочешь, чтобы швы разошлись? — Нет, конечно не хочу, иди сюда, — Чонгук вновь впился в чужие губы, чувствуя сводящую с ума сладость.        Запахи усиливались, смешиваясь в единую гремучую смесь, которая словно дорогой алкоголь, лишала разума, превращая в безумцев. Чонгук шумно дышал носом, чуть слышно постанывая, стараясь усмирить своего внутреннего зверя, который, словно обезумевший рвался наружу, пока его язык сплетался в головокружительном  танце с тэхёновым. Кончик юркого языка проходился по ребристому нёбу, гладким зубам и мягким дёснам, словно исследуя каждый уголок чужого влажного, пышущего жаром рта. Тэхён прижимался сильнее раз за разом, стараясь словно поглотить младшего, стать единым целым.       Огромная крепкая ладонь скользнула под домашние трико и сжала упругую ягодицу. Чонгук услышал громкий протяжный стон в поцелуй, который вибрацией, будто током прошиб его губы. Ногти на длинных изящных пальцах вонзились в крепкую грудь, чуть спускаясь вниз, царапая гладкую  кожу, оставляя на ней следы, которые позже станут ещё ярче и заметнее, напоминая о страсти, которая горела огнём в сердцах и душах обоих.        Тэхён уже остервенело целовал чужие губы, кусая, слыша стоны, чувствуя привкус железа от капелек крови, что появлялись на месте следов от зубов. Узлы стягивало у обоих, и с каждой секундой   становилось ещё тяжелее разорвать эту связь, прервать эту сладкую смерть. Омега почувствовал, как его желание возросло до предела, поэтому с величайшим усилием, он оторвался от чужих губ, протягивая между ними нить вязкой слюны, которая прервалась.       В глазах Чонгука было столько непонимания и разочарования, что Тэхёну даже стало жаль его, но парень понимал, что он просто не сможет остановится, если они зайдут дальше, он не оставит живого места от младшего, который сейчас ещё не в том состоянии, чтобы устраивать такое. — Теперь у тебя есть стимул выздороветь, — Тэхён улыбнулся, чмокнув парня в нос. Ким улёгся на грудь альфы, снова сгребая его в свои объятия, слыша разочарованный вздох и улыбаясь реакции младшего. — Как получилось, что ты уехал из дома? Почему не знал обо мне и Хосоке? Тишина.       Вопросы, словно вернули парня в прошлое, он скривился, когда увидел перед глазами картинки, что пронеслись в его голове, словно в ускоренном режиме. Тишина. — Я был не нужен им. Они никогда не любили меня. Своим присутствием я причинял боль брату, он делил её со мной пополам. Я чувствовал себя виноватым в том, что Хосок страдал вместе со мной. Это был единственный выход. Я уехал, мой друг помог мне устроиться в клуб. Мне казалось, что жизнь может быть другой, я могу быть счастливым, но произошло кое-что, что снова опустило меня с небес на землю, напомнив мне, какое я ничтожество.        Чонгук замолчал, а Тэхён, поднял взгляд на альфу, заметил, как заходили желваки, а глаза наполнились влагой. Тэхён прикоснулся губами к углу нижней челюсти, прижимаясь носом к шее, вдыхая аромат младшего, который сейчас, кажется, стал горчить, оседая едкостью на его языке. — Я много лет жил с альфой, пока его не убили, — Чонгук снова затих, а глаза Тэхёна закрылись, когда он почувствовал, как Гук ещё сильнее прижался к нему. Голос дрожал, а слова медленно, разливаясь болью, выходили наружу, вскрывая раны, которые, казалось, заросли, превратившись в шрамы. — Он взял меня насильно. Я заменял ему омегу.       Тэхён услышал глухой всхлип. Поднявшись на локти, Ким обхватил лицо парня своими руками, сцеловывая огромные сверкающие капли, нашептывая что-то бессвязное, стараясь уменьшить боль, которую он впервые увидел, пытаясь разделить её на двоих. — Я никому об этом не говорил, даже Хосоку. Он не должен был знать, какой я грязный и ничтожный, поэтому я не мог говорить с ним, я был недостоин. — Ты чистый, слышишь, — Тэхён продолжал покрывать лицо невесомыми поцелуями, — для меня ты чистый, и всегда будешь таким.       Омега сел на диван, притягивая младшего к себе. Чонгук прижимался к Тэхёну, хватаясь за него мёртвой хваткой, словно за спасательный круг. Он продолжал плакать, чувствуя, как этот десятитонный груз спадал с его плеч, падая в бездну его прошлого. — Произнеси для меня эти слова, — Ким смотрел в красные заплаканные глаза, чувствуя, как у него самого уже давно текут слёзы, которые он даже не пытался стереть или спрятать. — Я не могу. — Произнеси их ради меня. Если ты любишь меня, то скажи их. — Я чистый, я чистый для тебя.