***
— Ты довольно сильно вырос, Горыныч. Мы сидели у опушки леса, возле костра, на котором варилась гречневая каша с мясом. Над нами раскинулся ночной небосвод, яркими узорами звезд рисуя картины прошлого и будущего. Ночь была тихой, приятной и спокойной. Михеюшка расположился на коленях Горыныча и мирно посапывал от того, что Змей чесал ему пузо. — Так мы сколько не виделись, Варь. Ты как засела в своей избушке, так тебя и не вытащишь, — Горыныч с весельем в глазах смотрел на меня. — А вы, что же, давно знакомы? — Елисей явно был сбит с толку и переводил удивленный взгляд с одного на другого. — Так почти все злодеи знают друг друга, — воскликнул Горыныч. — Чего же нам не знать, а мы с Варей и вовсе почти выросли вместе. Я утвердительно кивнула, подтверждая слова Змея для повернувшегося в мою сторону Елисея. — Как это выросли вместе? — Да вот так. Мой дед и Варькина бабка дружили очень сильно. — Ну скажешь тоже, дружили, — опровергла я слова «врунишки». — Скорее они были непримиримые соперники, что норовили посостязаться в чем-нибудь. — Так я и говорю, что дружили. Варь, не перебивай, ладно? — Горыныч замахал на меня руками, прося замолчать, что я и поспешила сделать. Спать хотелось сильно, а слушать очередную историю из уст «змея-искусителя», который любил каждую историю приврать, не особо-то и хотелось. Поэтому, со спокойной совестью моя уставшая тушка улеглась прямо возле костра и мирно уснула под тихое бормотание о давней истории из детства. Так и проспала до самого утра, встала выспавшаяся и довольная. Спутники мои еще дрыхли, да так, что напади на нас полчища врагов, и не заметили бы. Михея видно не было, наверное, проголодался и пошел себе мышей ловить на завтрак. Разогрев остатки каши, растолкала сонных «коллег» и уселась есть. Поднимались мужчины тяжело, с ленцой и неохотой, явно до рассвета болтали тут о всяких делах и не так давно уснули. — Вставайте, лентяи, а то я всю кашу съем, — царевич сонно повернулся ко мне. — Вот вы вредная какая, бабушка Яга, — потом правда понял какую глупость сморозил и сразу же проснулся, испуганно вытаращив на меня глаза, заикаясь произнес: — Прос… Прости-т-те, Варя. Я хмурилась, Горыныч еле сдерживал, рвущийся наружу смех, а, подкравшийся сзади, Михей слегка вонзил коготки в ногу Елисея, что тот от неожиданности подпрыгнул, ругаясь и шипя на мурлыку. — Успокойся, царевич, тут все свои. Только Вареньке-то, поди обидно, что ты ее Ягой назвал. Поэтому повнимательнее в следующий раз. Я хлопнула Елисея по плечу: — Неужели ты меня Варей назвал, Елисей. Дождалась-таки. Царевич смутился, но улыбнулся в ответ, заглядывая своими лазуритовыми глазами в мои, что я могла рассмотреть каждую мелкую морщинку на лице. — Извините, что вел себя не очень правильно, игнорировал и злился в начале. — Да, ладно. Все в порядке. Я почему-то была рада, что он изменил свое мнение обо мне и теперь спокойно относился ко мне молодой. — Ну что, разработаем дальнейший план действий, — Горыныч хлопнул в ладоши и потер их, словно предвкушая некий сюрприз. Мы уселись в круг на земле, а Змей стал чертить тонкой веточкой карту. — Значит, мы сейчас находимся на окраине этого леса, который надо пройти. Следом идет болото, где утопло множество врагов Кощея, но, я думаю, мы сможем его преодолеть. А дальше немного сложнее. За болотом… — Кощеево поле, — мрачно закончила я, Горыныч кивнул. — Что за Кощеево поле? — Елисею было любопытно, и он этого не скрывал. — Это единственный путь к замку Кощея, через который никто никогда не проходил, — озвучил мои мысли Змей Горыныч. — Никто не знает, что ожидает там, вот и все. Ну что, выдвигаемся? На том и порешили, и двинулись в путь через первое препятствие на пути к жилищу Кощееву. Дремучий лес встретил нас угрюмыми ветвями, что тяжелым пологом свисали с деревьев, скрывая от глаз то, что было на нашем пути дальше. Зловещая тишина стала нашей спутницей, и не хотелось нарушать это безмолвное сопровождение, казалось, что если произнести хоть слово, то лес непременно поглотит тебя и больше не отпустит. Даже мы с Горынычем чувствовали себя не в своей тарелке, а каково было Елисею, и представить трудно, но повернувшись к нему, увидела, что он беззаботно вышагивает рядом со мной, мыча нескладную песенку себе под нос. — Довольно занятный спутник попался нам, однако, — присвистнул Змей, удивленным взглядом окидывая царевича. Он шел чуть позади, на всякий случай прикрывая тыл. — А чего страшиться? — удивился Елисей, дергая свою лошадку за поводья, отчего последняя громко фыркнула, запрокидывая голову назад и начиная пятиться. Мы притормозили, транспортное средство нашего героя отказывалось идти дальше, начиная нервно дергаться и перестукивать копытами. — Кажется, твоя лошадь не больно рада такой тропе, — произнес Горыныч, наблюдая за всей этой картиной и спокойно поглаживая морду своего скакуна. Я нахмурилась, пораженная такому спокойствию жеребца Змея, что на вид казался таким же простым животным из семейства Лошадиных, но все же решилась уточнить. — Горыныч, — он повернул свою голову ко мне, вопросительно приподнимая бровь, — а почему твой жеребчик так спокоен? Вон даже Михей и тот не так уютно себя чувствует здесь, как твоя лошадка. Мой котофей сидел в ступе изредка выглядывая наружу, чтобы удостовериться, что его не бросили посреди непроглядной чащи. Мурлыка высунул морду наружу, тихо произнес: — Ва-а-а-ря, давайте без лишней болтовни, быстрее пройдем этот лес. Я улыбнулась, повернув голову к Горынычу, что продолжал так же наблюдать за царевичем, воюющим с кобылкой. — Варя, мой конь не так уж и прост. Только он может спокойной удержать меня в седле и не убежать от страха за тридевять земель в моих походах дальних. Внешний вид Горыныча при этом был настолько серьезным и важным, что я, не сдержавшись, прыснула от смеха. — Не в таких уж и дальних, так до близлежащих царств, чтобы невест чужих скрасть, — хохотнула я. Змей отвернулся от меня и направился в сторону все еще воюющего со своей лошадкой царевича, при этом вид имея оскорбленный и обиженный. Однако не успел он добраться до Елисея, а я вдоволь насмеяться, как недалеко послышался протяжный вой, леденящий кровь в жилах, вызывающий целый строй мурашек по телу и заставляющий замереть на месте, словно врастая ногами в землю. Для бедной лошадки Елисея это оказалось последней каплей и она, посильнее дернувшись из рук царевича, рванула в сторону и понеслась в неизвестном направлении, только светлая грива и мелькнула среди зарослей и исчезла из виду. — Что будем делать? — первой в себя пришла я, подбегая к спутникам и вглядываясь в темную чащу, откуда доносился вой. Мы переглянулись, прикидывая и соображая, что делать, но не успели прийти к единому мнению, а из-за деревьев стали появляться первые волки, которые и на волков-то похожи не были. Сильно крупные для своих сородичей, с неестественно черной шерстью и клыками, с которых капала слюна, уж они явно были голодными и ждать не намеревались, пока добыча сама явиться к ним в лапы. Не долго думая, Горыныч оттеснил нас за спину, приказывая отойти настолько далеко, насколько позволяла окружавшая нас стая. Мы с Елисеем попятились назад, Михей, сидящий в ступе, испуганно выглядывал наружу, впиваясь взглядом в спину Змея. — Варя, что он собирается делать? — испуганно зашипел кот, вперяясь своими зелеными глазами, в которых читался страх вперемешку с упреком, в мои, такие же слегка испуганные, но не успела я что-либо ответить, как впереди послышался болезненный скулеж и запахло горелой шерстью. Горыныч исторгал огонь прямо в человеческом обличии на всех волков, что попадались ему на глаза. Он уже разворачивался к нам, поэтому я быстро пригнулась и потянула Елисея за рукав, но тот уже успел среагировать, лишь плотнее прижал меня к себе, защищая от обжигающего пламени. Горыныч проделал хорошую работу, но волки тоже оказались не лыком шиты, посему некоторые успели отступить от страшного огня, а теперь, когда Змей уже не мог использовать его, стали выходить из своих укрытий, злобно скалясь и рыча. Пока Горыныч откашливался, они решили напасть на нас с Елисеем. Михей истошно завопил на приближающегося ко мне волка, но не успела я среагировать, как передо мной встал царевич, почти насаживая на свой меч зверя. — Варя, не зевай, — гневно зашипел мой мурлыка, выпуская коготки. Я стала читать заговор на защиту, а пока Елисей порубал волков, к нему присоединился и Горыныч вместе с моей ступой, что заговоренная мной, гоняла и дубасила этих оголодавших зверюг с такой силой, что волки лишь подвывали от боли, но ни один из них не мог перекричать истошные вопли, доносящиеся из ступы. Я с ужасом осознала, что забыла в ней Михеюшку, но заговор уже отменить не могла, пока все враги не будут повержены.Часть 3.
20 января 2019 г. в 17:20
Оказалась я в просторной комнате с большим камином и мягкой кроватью. Обстановка здесь была довольно хорошей и приятной. Уж чего-чего, а вкуса у Горыныча не отнять. Вот умеет этот изворотливый змей жить красиво, чего не скажешь обо мне. От силы сто лет в обед, а живу, как последняя нищенка, хотя мне по статусу положено. Я переоделась и только успела коснуться головой подушки, сразу же провалилась в царство снов. Елисей со мной так и не обмолвился ни словом, что немного расстраивало и угнетало, безмолвной статуей зашел в отведенные ему покои и хлопнул дверью. Что же, право его, но из-за этого мне всю ночь снились кошмары, а сон был хоть и крепким, но беспокойным. Отчего утро я встретила не выспавшаяся, лохматая, с синяками под глазами, ну, вылитая Баба-Яга и ипостась менять не надо. Отдых — это, конечно, хорошо, но невесту царевича надо выручать, а солнышко уже вовсю сияло за окном. Спутник мой, наверняка, уже на ногах и ждет, когда я соизволю проснуться. Я опрометью выскочила за дверь и столкнулась с Елисеем. Видок у него был еще хуже, чем мой. Мы уставились друг на друга, он смущенно, а я с вызовом.
— Ну, чего молчишь, Елисей? Не признал? — я поцокала языком, при этом укоризненно мотая головой. — Так это я — Баба-Яга, Костяная Нога.
Для пущей важности состроила злобную гримасу и даже покряхтела для виду, но этот блаженный даже слова не сказал, только схватил за руку и потащил вниз по ступенькам, при этом вид имея страшный и грозный. Признаю, в первую секунду испугалась, что он меня убивать ведет. Я для виду посопротивлялась и немного поголосила, но все это было так наигранно, что я поняла, актрисой мне не быть. А мы тем временем пришли во вчерашнюю залу, где нас и ожидал Змей Горыныч при полном параде: в каком-то тряпье, с мешочком на перевес и глупой улыбкой на лице.
— Вы готовы, други? — я бы описала состояние своего знакомого злодея, как радостно-возбужденное. Он не мог стоять на месте, все время снимал с плеча мешочек, закидывая потом его обратно, а главное улыбался и улыбался.
— Она никуда не пойдет. Мы идем вдвоем с тобой, Горыныч, — Елисей говорил все это, не глядя на меня, что дико бесило и раздражало. Что он себе возомнил?! Я с силой вырвала руку, отходя от этого изверга подальше.
— А ты мне тут не указывай, Елисей. Куда хочу, туда и пойду, — было очень обидно, я ему помогала, защищала, а он вон как со мной. — А если вы меня с собой не возьмете, то я первая до Кощея доберусь и помогу ему царевну Марью от вас упрятать.
И между прочим не врала. Особа я вредная и до боли обидчивая. Если меня разозлить, то бегите куда подальше от меня. Не спасется никто, гарантирую. Горыныч усмехался в ус, а царевич готов был извергать огонь.
— Елисей, чем я тебе не угодила, что ты не хочешь брать меня с собой? Я пригожусь вам в походе, уже и сам мог убедиться в этом, — шутки шутками, но мне и правда хотелось знать «почему».
Царевич устало вздохнул, потирая глаза рукой, но лишь молча кивнул, соглашаясь со мной. Я аж запрыгала от радости, кидаясь в объятия Елисея, который только и успел меня подхватить, чтобы не повалилась на пол. Такого от меня никто не ожидал, да и я тоже. Просто эмоции возобладали над разумом. Со стороны послышалось ехидное покашливание.
— Варя, ты смотри, а то тут неугодные свидетели как бы имеются, — Михейка появился словно из ниоткуда, наворачивая круги возле моих ног и оттесняя подальше от растерянного Елисея.
— Тогда вперед, в гости к Кощею Бессмертному, — с этими словами Горыныч двинулся к выходу, а мы, как утята за уткой, пошли следом.
Сколько знаю Горыныча, столько он и болтает. Ему нисколько царевен похищать, а лучше «потрещать» о всякой всячине. Вот и теперь, пока мы размеренным шагом, а кто и лётом, шествовали по дороге в направлении Кощеева царства, Змей не умолкал ни на минуту. Он о чем-то рассказывал, шутил и сам же смеялся над своими шутками. Сперва я старалась внимательно слушать его, но постепенно мое терпение закончилось, и я лишь изредка хмыкала в сторону болтуна, когда он напрямую обращался к моей персоне. Елисей ехал рядом и молчал, углубленный в свои тяжелые думы, что повисли над его челом, как грозовые тучи над лесом. Я украдкой посматривала на него, но так, чтобы он не заметил моего беспокойства. Михей ехал с Горынычем и поддакивал ему, предатель, а тот его вяленным мясцом подкармливал. Вот они и спелись, хотя эти двое и до этого неплохо ладили, так что все предсказуемо.
— Варя, давно я тебя не видел в наших краях. С чего решила избушку свою оставить и приключенческим промыслом заняться? — Змей поравнялся со мной и ехал по левую от меня руку, с интересом заглядывая в лицо и ожидая моего ответа. Я сконфуженно отвела глаза. Ну, а что тут ответишь?
— Да так, Горыныч, надоело дома сидеть, — я развела руками. — Скучно мне стало, понимаешь?
Он помотал головой в непонимании, а я махнула на него рукой. Мужчинам никогда не понять женской доли, а уж Змею и подавно.
— А парнишку-то чего прихватила? Неужели приглянулся? — мое лицо на тот момент времени приобрело оттенок вареной свеклы, я, как рыба на воздухе, открывала и закрывала рот, не зная и не ведая, что сказать этому нахалу, у которого речь в голове не формируется в правильные мысли, какие можно задавать и какие нет. Положение спас царевич, он ехал чуток впереди и наверняка слышал «задушевные» беседы с нашим попутчиком.
— Никто никого не брал. Так получилось, случайно.
И все. И тишина. Больше ни словечка не проронил. Как ехал дальше, так и ехал. Я была оскорблена, а он меня даже по имени теперь называть не хочет.
— А хотите, я вам фокус покажу? — лицо Горыныча светилось радостью, что отказать было бы преступлением. Мы с Елисеем согласно закивали. Змей спрыгнул со своего скакуна и отошел на приличное от нас расстояние, продолжая улыбаться, он набрал побольше воздуха в грудь и «пух», как перед нами предстал огромный трехголовый Змей. Царевич аж вскрикнул, сдерживая свою лошадь, рвущуюся убежать подальше от страшного чудища. Мы с Михеем, данным видом закаленные, спокойно стояли себе на том же месте, но что уж греха таить, Горыныч был хорош в этой ипостаси. Тело было покрыто красными чешуйками, что переливались на свету; три морды с хитринкой в глазах, уставившиеся на нас, были очень даже симпатичными; мощные, огромные крылья на спине могли одним взмахом смести нас с места, а тяжеленный хвост прихлопнуть тут же, не оставляя и следа. Я даже залюбовалась, Горыныч стал еще более мощным и сильным с последней встречи. Змей, будто прочитав мои мысли, склонил одну из голов ко мне, оставшимися двумя наблюдая за моей реакцией. А я коснулась носа и стала медленно поглаживать его чешуйки, он же обдал меня теплым, почти горячим дыханием, что я еле удержалась на месте, чуть не падая на землю. Он засмеялся. Раскатисто так, громко, что я не выдержала и расхохоталась в ответ, чуть помедлив рассмеялся и Елисей. Так мы и хохотали, пока животы не заболели.