Первая женщина Тронии посылала письма сыну на службу, как и намеревалась, но в них не было и слова про какую-либо пропажу принцесс Мины и Нины. В тот небольшой промежуток времени, что девушки оставались во дворце Асонии, им сообщили, что принц Зэсли и правители Тронии были обеспокоены по поводу ситуации с принцессами Асонии и Саксонии. Тогда Нина мигом попросила бумагу и перо, чтобы уверить возлюбленного в их сохранности. Однако присутствовавшая при этом Мина придержала пыл лучшей подруги и сказала, чтобы не спешила упоминать о том, что с ними происходило на самом деле.
«
Подумай сама, — говорила она, —
если он узнает, что нас похитили, то непременно тут же примчится обратно. А ему, и не менее важно, тебе это надо? Хочешь, чтобы Зэс бросил свои обязанности и так подставил себя? Мы же теперь в порядке».
Нина грустно отводила глаза и понимала, что Мина была права.
«
Но что же нам делать? Мне невыносимо лгать ему — это же так и есть!»
Асонская брала руку подруги в свою и присаживалась на её уровень.
«
Обещаю: он обо всём узнает, когда вернётся. Или ты серьёзно собираешься рассказать ему про Раниса?»
Решающие слова, окончательно убедившие Нину, были озвучены, и Саксонская сделала, как просила подруга. Убранный за рубашку кулон девушки теперь всегда служил ей напоминанием о том человеке, и, признаваясь самой себе, Нина пока не была готова к тому, что когда-нибудь ей придётся посвятить любимого в подробности, связанные с ним. Пускай, она помнила почти всё, что пережила уже в прошлом, но так и не нашла в себе желания забыть обо всём и о нём в том числе. Кулон в виде огненного пламени не был для неё врагом, скорее — талисманом.
Договорившись тем днём с мужем об их взаимном молчании о настоящем положении дел на тот момент, жена князя Тронии не стала рассказывать сыну правду. Дескать, то, о чём Зэсли переживал, действительно было обычными россказнями их непутёвых служанок. Однако природная наблюдательность принца Тронии не упустила из виду того факта, что язык матери в письмах был не совсем обычный. Это были её почерк и её мысли, в этом он не сомневался, но те формулировки и порой несвязность слов не то чтобы бросались ему в глаза, но не могли пройти мимо него. Несмотря на это, Зэсли поверил ей и немного успокоился, но в нём всё равно всё ещё жило терзающее душу чувство, которое не давало ему полностью отдаваться работе. А письмо непосредственно от подруг лежало в почтовом отделении следующей контрольной точки судна, на котором он служил, потому это чувство до сих пор оставалось с ним.
Прошло больше двух недель с тех пор, как принц Тронии отправился на службу в море. Несмотря на то, что команде приходилось подходить к границам соседней страны, расположенной южнее Асонии, основная задача королевского патруля состояла в разведке морских владений государства. Король условно знал, где заканчивалось его господство в море Ветра и где начиналось — главы морского клана. До прихода на пост главы Аррани мужчина был в курсе о главе Хэйтеме, но нынешний глава Огня не разнился во мнениях о нём со своим предшественником, потому стабильно снабжал короля информацией, когда было, что рассказать. Кроме судна, на котором Зэсли проходил службу, в обязательном порядке по морю курсировали и другие, подобные им, только на постоянной основе. Маршруты и контрольные точки ответственности были согласованы и закреплены за каждым судном перед началом путешествия. Королевский корабль к этому времени держался параллельно территориям Асонии.
Стоял солнечный день. Осадков в виде дождя не выпадало вот уже несколько дней, и запасы пресной воды на корабле неумолимо сокращались. Гораздо быстрее, нежели обычно. Большая часть команды не жаловалась: хватало хоть как-то отвлекающей работы, хотя это в той же мере могло служить усиленной потребностью в необходимой для жизни жидкости. Капитан и один из его помощников не отличались особыми капризами и терпели вместе с сослуживцами, ведь с недавних пор количество воды на каждого человека закономерно урезалось. Были и недовольные. Пара других офицеров и некоторые матросы (в частности и те, кто был особо не доволен присутствием сына генерала армии Асонии) вызывали шумиху активнее других. Их судно причалило к ближайшему свободному порту для пополнения запасов. Пришлось выбиваться из графика патрулей, но капитан надеялся, что в дальнейшем подобных казусов более не предвидится. Зэсли стоял на балке грот-марселя*, облокотившись об основание мачты, и наблюдал за бегущей жизнью пристани. Сегодня принц Тронии был условно освобождён от забот корабля (во всяком случае, капитан дал ему понять, что трудных поручений давать ему не собирается), потому что хорошо постарался на вчерашней ночной вахте.
Матрос нёс спокойную службу. Со всех сторон ночного моря стояла тишина. Ничто не предвещало угрозы до тех пор, пока парень не заметил впереди еле различимый корабль. Для начала Зэсли решил проверить его принадлежность. Судно было достаточно далеко, да и небольшой туман мешал обзору, но зрение не подвело его. Благодаря своему внимательному взору юноша заметил кое-что необычное: флаг судна явно имел тёмный фон, возможно, даже чёрный, о чём и поспешил сообщить капитану.
«
Ты уверен? — уточнил старший, всматриваясь вдаль через бинокль. —
Может, ночь затемняет его».
«
Никак нет, сэр», — уже с полной уверенностью отвечал матрос.
«
Если так, то это плохо. Тёмные флаги запрещены международным соглашением. Полагаю, что нас ждёт встреча с морскими разбойниками, или, что намного хуже, с пиратами».
Зэсли предложил не спешить и убедиться в их догадках. Капитан согласился с ним, но команда была поднята на ноги и предупреждена о возможном столкновении. Стремительно приближавшееся судно действительно принадлежало нарушителям порядка в морских владениях Асонии. Неприятелей даже не смущал вымпел**, возвышающийся на фок-мачте. В ту ночь экипажу пришлось впервые взяться за оружие и «побеседовать» с гостями государства. Врождённая худощавость принца Тронии бросалась в глаза каждому человеку, который владел орудием боя, поэтому парень часто становился «лёгкой» добычей для борющихся. Однако многие в порыве боя забывали, что такое эффект неожиданности, и парень практически без особых усилий превосходил противника по силе и ловкости. Принц не отличался крепким телосложением или выступающими из-под рубашки бицепсами, но был по-своему силён. Главное его преимущество состояло именно в том, что он был, наверное, легче всех в команде, отчего уходить от тяжёлых, но не столь быстрых ударов противников было для него очень удобно. В этом бою количество разбойников превосходило королевскую свиту. Парень отразил удар своим мечом стоящего напротив, но не видел идущего на него сбоку. Избежать ранения или, что хуже, смерти ему помог один из матросов. Убедившись, что ряды нарушителей стали стремительно редеть, и можно было сказать, что экипаж судна был почти в полной безопасности, Зэс обернулся и увидел, кто его спас. Это был тот самый матрос, который открыто выражал свою неприязнь к сыну генерала армии Асонии. Его вздувшееся и потное от напряжения лицо отражало серьёзность и сосредоточенность, однако глаза его смотрели на юношу отнюдь не нейтрально.
«
Не вздумай подумать, что я помог тебе из чувства долга, щенок», — грозно проговорил мужчина, после чего вернулся в затухающую битву, чтобы разобраться с оставшимися.
Зэсли стоял у грузового люка и машинально осматривался по сторонам. В тоже время мыслями он был совсем не здесь. К счастью, его участие уже не требовалось. После того, как моряки разобрались с трупами, выяснили все тонкости у их предводителя и обеспечили первую помощь раненым, капитан собрал команду на палубу и дал понять всем, кто сегодня спас их жизни. Его речь не возвышала Тронского и не блистала громкими словами.
«
Если бы матрос Зэсли не выполнял свои обязанности, — покачал головой, —
не знаю, что бы тогда случилось. Так что советую каждому не забывать, для чего мы здесь, господа».
Те, кто не видел в принце его статус, кто принимал его за такого же работягу, что и они, бурно переговаривались между собой, создавая фоновый шум на корабле. Те же, кто не входил в их число, лишь молча ожидали команды возвращаться ко сну или других поручений. Двое из них при этом косили взгляды на принца Тронии. Их острые, рассекающие воздух выражения лиц скрывались за тенью ночи. Капитан распорядился, чтобы два офицера и несколько человек из команды взяли предводителя шайки и его корабль под контроль и отплыли к берегам Асонии, чтобы затем передать его жандармам. Члены экипажа были весьма воодушевлены, поскольку при поимке подобной личности королевство доплачивало к жалованию. Этот жест считался хорошим поощрением за счёт помощи властям государства. Судно вернулось ко сну, в том числе и Зэсли, вместо которого за дежурство встал сам капитан, оправдывая это заслугой сегодняшнего события. Перед тем, как удалиться в кубрик, принц задержался, подождал, пока большинство скроется на нижний уровень, а потом поднялся на шканцы. Заметивший это матрос, спасший его, остановился возле грузового отсека и бесшумно прошёл обратно, заняв отдалённую от лестницу позицию. Он не мог расслышать, о чём говорили капитан с отпрыском Тронии. Услышал, как парень двинулся в его сторону, и устремился вниз, пока его не заметили. Зэсли не смотрел по сторонам и, как ему показалось, вообще не обращал внимания на посторонние шумы. Юноша спокойно добрался до своего гамака и залез в него, моментально затихнув.
Итак, принц Тронии возвышался над палубой и внимательно всматривался в происходящее внизу, хотя не всякий мог бы уловить его пристального взгляда. Со стороны казалось, что парень рассеяно водил по людям глазами и, возможно, ни о чём серьёзном не думал.
— Зэсли! — прокричал кто-то снизу. Тронский оторвался от своего дела и опустил взгляд, чтобы поймать им матроса, который к нему обращался. Убедившись, что он услышал его, тот продолжил: — Капитан зовёт тебя!
Зеленоглазый кивнул, присел на корточки и аккуратно прыгнул на такелажи, чтобы затем виртуозно спуститься на палубу, пройти через доску, ведущую на пристань, и подойти к поодаль стоящему капитану, разговаривающему с каким-то бурно жестикулирующим мужчиной, скорее всего торговцем. Его голос, слышимый, наверное, за километр, но трудно различимый из-за обилия других людей на пристани, был заметно заглушен, когда принц подошёл к ним ближе.
— Зэсли, — внутренне обрадовавшись, что на время его голова не будет так реветь от спора с торговцем, капитан даже показал подобие улыбки, стремительно отводя взгляд от переговорщика.
— Вы звали меня, сэр?
— Да. Будь добр, сходи в почтовое отделение и отправь письмо Его Величеству.
— Это по поводу морских разбойников? — чуть хмурясь (но не от неприязни, а чисто из-за привычки) и принимая конверт из рук старшего, спросил он.
Капитан кивнул и махнул уже отходившему от него парню. Затем был вынужден вернуться в неприятный для него разговор, держась при этом максимально спокойно. Матрос, проверявший сохранность кормового флага, скрытно следил за передвижениями принца Тронии. Когда тот направился вглубь города, он осмотрелся по сторонам, убеждаясь, что на него никто не обращает внимания (в том числе и офицер, чуть не лишивший его рук), спрыгнул на небольшой огороженный выступ под кормой, сильным толчком от борта оказался на твёрдом покрытии пристани и осторожно двинулся вслед за бесящим его щенком Тронии. Однако действия матроса были замечены: это был второй оставшийся на судне офицер. Служащий прекрасно видел удаляющегося от корабля члена команды, но ни один мускул не дрогнул на его лице.
Слежка за людьми не была коньком крепкого матроса с оголёнными по плечи руками, кожаной накидкой с вырезом на груди и обычными светлыми шароварами на ногах. Лёгкая рубашка была расстёгнута в области горла и оголяла ключицы, откуда можно было заметить внушительный шрам, уходящий вниз, за пределы одежды. Несмотря на вышеупомянутый факт, мужчина двигался, не опасаясь, что принц Тронии может его заметить: людей на улицах и площадях хватало, чтобы слить его с толпой. К тому же, юноша шёл к цели ровно, нервно не вздрагивая и не поворачивая голову то и дело в разные стороны. Зэсли передвигался достаточно быстрым шагом, поскольку не любил множественное скопление людей, шум и чрезмерную активность. Это давило на него, и поскорее хотелось обратно на корабль, к дисциплине, к работе. Он сделал всё, как просил капитан, но задержаться в почтовом отделении ему всё же пришлось. Помимо очереди к стойке парню пришла мысль проверить, на всякий случай, не было ли и для него каких-то писем. Было наивно думать о подобном, но в жизни могли случиться и не такие неожиданности. Однако в этот день мир оставался в равновесии, и ничего необычного не произошло. Парень вышел из здания, но через пару шагов внезапно остановился. Вокруг по-прежнему сновали люди, а его голова даже не сделала намёк на какой-то поворот. Следивший за ним матрос заволновался, что тот мог его заметить, но когда принц пошёл дальше, сомнение тут же развеялось. Расстояние до пристани неумолимо сокращалось, и зданий, прекрасно подходящих для засады, тоже становилось всё меньше. Набережная виднелась уже отсюда, но лихорадочное замешательство матроса увенчалось успехом. Зэсли был от него не так далеко, чтобы тот успел сбить его в проулок, мимо которого парень должен был пройти. Оббегая людей, но не сбивая их при этом, чтобы не создавать ненужного внимания, он очень вовремя оказался сбоку от принца. В этот момент юноша повернул голову в его сторону и сумел бы избежать столкновения, будь он чуть быстрее, но матрос столкнул его в узкое пространство меж двумя зданиями. Зэсли повалился на спину, больно ударившись правым плечом и тут же взявшись за него. Матрос стоял над ним, губы расплывались в коварной ухмылке.
— Что, твой внимательный глаз в этот раз не смог меня заметить, да? — пнул его в ребро, но не со всей силы.
Зэсли издал глухой звук боли и чуть сжался по инерции. Кашлянул пару раз, прочищая лёгкие, и посмотрел на обидчика.
— Я видел тебя, ещё когда ты караулил меня у почты, — негромко ответил принц.
Мужчина жёстко стиснул зубы в негодовании. Следующий удар пришёлся по другому боку парня, но он подметил, что тот не собирался давать ему отпор. Хах, ещё бы: стоило посмотреть на его тонкие пальцы, напоминающие пальцы слабой женщины, и вопросы отпадали сами собой. И в то же время его не покидала догадка, что он не защищался ещё по одной причине. Это разозлило его, и он снова ударил его, только на этот раз кулаком. Будто камень, он прилетел принцу прямо в челюсть. Зэсли позволил ему сделать это. Как только мужчина наклонился, чтобы достать до него, зеленоглазый не упустил свой шанс и нанёс ему ответный удар: ступня проехалась тому по щеке, отбрасывая матроса в сторону. За это время Зэс успел подняться на ноги и дать отсюда дёру. Боль в груди мешала ему ровно дышать, но в окружении людей он смог почувствовать себя безопаснее (в другой ситуации это было бы удивительно услышать от него) и сбавить ход. Периодически оглядываясь назад, но недолго, Тронский дошёл до королевского корабля. Капитана на пристани уже не было, как и торговца. Видимо, все вопросы были решены. Собравшись с духом, принц постарался выпрямиться, но расправить лёгкие у него не получилось. Притупившееся из-за стресса внимание не позволило ему увидеть своего обидчика, вернувшегося на судно быстрее него. Зэсли поднялся на палубу и поискал капитана глазами, держась при этом за пострадавшее плечо. Челюсть и рёбра ныли от боли, но уже не такой острой.
— Всем построиться! — наконец, капитан показался посередине корабля.
Члены команды выполнили приказ, и подоспевший Зэсли тоже влился в ряд. Первым делом капитан подошёл к сыну генерала и расспросил о своём поручении. К своему удивлению, юноша не смог чётко произнести первые слова, поскольку рот слушался его с неохотой. Это сразу бросилось мужчине в глаза, и, чем больше вглядывался в парня, пока тот говорил, настроение его всё падало и падало. В какой-то момент он заострил внимание на плече Зэса, и его подозрение подтвердилось: оно чуть заметно подрагивало. Это было не по воле хозяина — так отдавались болевые ощущения. Вдруг капитан схватился за него руками, и Зэсли пришлось выдать себя, тут же приложившись к плечу другой рукой.
— Матрос Зэсли? — осторожно проговорил мужчина. — Что это значит? — поднял голову.
Однако принц предпочёл показательно молчать, слегка подобрав губы. Капитан сузил глаза и, поняв, что таким образом ничего не добьётся, решил действовать по-другому. Иного выхода у него не было. Отойдя от парня, он остановился в середине колонны и заложил назад руки. Офицеры стояли чуть дальше него, с обеих сторон.
— Хорошо поработали, господа! Все по местам!
Была отдана команда, и королевский корабль вернулся на прежний маршрут.
В какой-то степени Зэсли был рад, что капитан не стал выпытывать у него, что с ним произошло. А он был убеждён, что тот точно понял, что с ним что-то произошло. Принц заглянул к корабельному врачу и по его взгляду понял, что слова на этом судне передавались со скоростью света. Конечно, зеленоглазый сделал это не сразу, только когда убедился, что без помощи ему не обойтись, но всё же оставалось только покоряться проницательности капитана.
Вечером, когда солнце скрылось за горизонтом, на судне зажглись факелы, фонари и свечи, наступила пора трапезы. Сегодня запасы были пополнены, и капитан собирался угостить каждого из команды в знак похвалы за проделанную работу. Это не значило, что этим вечером им стало многое позволительно, но пара кружек вина сегодня не возбранялась. Алкоголь хранился в каюте капитана, поскольку на службе был категорически запрещён, только при условии крайней необходимости. Столы разместили прямо на палубе, за штурвал поставили назначенного дежурного. Капитан сидел у правого борта, рядом с лестницей, ведущей на шканцы, в кругу офицеров и местного врача. Зэсли — на противоположном от них конце. После выпитого вина настроение на палубе заметно изменилось; некоторые играли в кости или карты (что тоже сегодня было разрешено), некоторые просто болтали ни о чём между собой или даже затягивали не слишком громкие песни. Тронский задавался вопросом, почему капитан дал вольную, но его мысли пока что были в другом месте, хотя сидящие рядом матросы обращались к нему с разговорами, а его взгляд был устремлён в сторону открытого моря. Корабль почти незаметно колыхался на тихой воде, а стремящийся в лицо ветер затухал при столкновении с бортом и парусами. За столиком капитана закончился разговор. Главный не пил, в отличие от своих подчинённых, но это было чисто его дело. Он чуть-чуть отодвинулся с места назад, положил левую руку на стол и приподнял подбородок.
— Принц Зэсли! — громко выкрикнул капитан.
На палубе тут же, будто по щелчку, установилась тишина. Кое-где упали игральные кости, у кого-то карты выпали из рук, кружки застыли в воздухе. Где-то половина команды перевела взгляды на капитана корабля, а вторая половина — либо смотрела прямо перед собой, либо обращалась взорами к Зэсли. Сам парень не сразу отреагировал, поскольку был не вместе со всеми. Один из рядом сидящих толкнул его локтем, и тогда принц понял, что вокруг воцарилась странная тишина. Он всё ещё не знал, что случилось, тогда другой член команды тихо прошептал ему, что капитан позвал его.
— Принц Зэсли, — как ни в чём не бывало повторил капитан, но теперь обычным голосом, потому как все затаили дыхание в ожидании развязки. Зэсли до конца осознал всю тяжесть происходящего, но показывать своего напряжения не стал, сохраняя лицо невозмутимым. Он помялся на месте, а когда капитан поманил его рукой, встал. — Иди за мой стол, сынок.
Приближенный к нему офицер и корабельный врач были так же спокойны, как и капитан, и просто попивали вино из кружек, прикрыв глаза. Напарник офицера был иного расположения духа, точнее того же, что и все на палубе. Зэсли вышел из-за столика не сразу. Он аккуратно прошёлся по команде глазами. Крайнее беспокойство у него вызвал матрос, покалечивший его сегодня днём. Тот скрывал свой суровый, тяжёлый, даже злой, взгляд, устремлённый на принца Тронии. Однако не только Зэсли видел его. Тот, кто намеренно назвал его принцем, кто, кажется, на время сошёл с ума, тоже с нетерпением ждал исхода этого небольшого показательного спектакля. Капитан шумно выдохнул, понимая, что зеленоглазый не спешит выполнять его просьбу, встал и сделал несколько шагов в его сторону, практически дойдя до столика, где сидел матрос.
— Принц Зэсли, — всё так же мягко, но по-прежнему настойчиво повторил капитан в третий раз.
Тут-то и началось самое интересное. Зэс не мог ослышаться и ослушаться практически приказа уже в третий раз. Парень покорно двинулся к нему, однако решив по сторонам лучше не смотреть, ненароком ловя на себе самые разнообразные взгляды команды. Правда, даже если бы и посмотрел, ничего необычного не увидел бы. Большинство из моряков видели в юноше не более, чем обычного паренька, к тому же, самого младшего из них, потому ни у кого не возникло бы мысли, что он был на особом попечении у капитана. Как только Зэсли сделал первые шаги, до сих пор сдерживающийся матрос резко подскочил на месте, громко стукнув кулаком по столу. Его яростная мина выражала ещё более мрачные эмоции, по сравнению с тем, как это было перед первым дежурством принца. Но не успел мужчина сказать хотя бы слово (а слова бурно рвались из него пушечными ядрами), как капитан в мгновение ока оказался возле него и грубым движением руки впечатал его в пол, зажимая часть лица в крупной ладони, а тело — ногами, тем самым практически сливая его с деревянным покрытием. Матрос по-настоящему испугался, но крик не вырвался из его рта. Никто по-прежнему не сходил со своих мест и просто наблюдал за происходящим. Стало ясно, что вмешиваться не было никакого смысла. Зэсли остановил себя и сейчас стоял в нескольких шагах от капитана с лежачим лицом в пол матросом. Офицер и врач корабля мельком глянули на главного моряка и даже не шелохнулись, словно досконально знали о задумке капитана с самого начала. Что ж, отчасти так и было. А второй офицер свёл брови вниз, выражая тем самым неодобрение со своей стороны. Однако сидящий напротив напарник грозно посмотрел на него и взглядом предупредил, чтобы сидел и не рыпался. Они знали, какие построили отношения между собой, и обоих это устраивало, хотя они и работали не первый год бок о бок.
— Ты думал, что я спущу тебе это с рук?! — тем временем капитан, наконец, начал свой публичный допрос. — Отвечай: ты поднял руку на Зэсли?! — вдавил ладонь сильнее, чтобы тому думалось быстрее.
— Не понимаю, о чём Вы, сэр! — пока что с уверенностью произнёс матрос.
Затем он не выдержал и издал громкий звук боли, кряхтя. Кому-то даже показалось, будто хрустнули кости — пальцы капитана были в опасной близости к глазам моряка, угрожающие вскоре раздавить их. Свободной рукой капитан круто вывернул плечо матроса назад, так, что его рука почти полностью ушла за спину. Матрос опять взревел, но остальные члены видели, как он старался держать всё это в себе, не желая быть униженным больше возможного.
— Зэсли, сынок, — поднял голову и посмотрел на парня, — подойди сюда.
Юноша выполнил просьбу и остановился почти возле самого лица матроса. Капитан обернулся на корабельного врача и кивнул ему. Тот оторвался от кружки и видел обращение главного моряка.
— Врач подтвердит, что видел на теле матроса Зэсли синяки от побоев, — снова посмотрел на парня. — Будь добр, покажи.
Упираться больше не имело смысла, так думал Тронский. Капитан действительно устроил показательное расследование, в котором он был потерпевшим. Принц также понимал, что и дальше скрывать случившееся уже станет крайним неуважением к капитану корабля. Тот, хоть и не по воле парня, решил-таки всё выяснить насчёт сегодняшнего инцидента, поэтому молчание никому бы лучше не сделало. Зэс чуть повернулся корпусом и не спеша сначала расстегнул, а потом раздвинул края рубашки в стороны, чтобы каждый член команды смог увидеть тёмно-синие, почти чёрные синяки в области бёдер. Матросы поднялись на дыбы. Кто-то разошёлся из-за алкоголя и пытался вступить в откровенный конфликт, но, к счастью, это контролировали более-менее сдержанные моряки и офицеры. Капитан кивком попросил тишины, и приближенный к нему офицер громко выкрикнул команде, чтобы все сейчас же заткнулись. Голоса потихоньку стихли, и на палубе вновь осталась лишь относительная тишина.
— Я повторяю свой вопрос: это ты избил Зэсли?!
— Аргх! — выдохнул матрос, однако всё равно ничего не сказал.
В принципе этого уже не требовалось. Капитан и остальные члены корабля поняли, кто стоял за случившимся.
— Подумать только! — яростнее проговорил капитан судна. — Зэсли младше тебя почти в 3 раза, а заступается за своего обидчика почему-то он! Ты помог ему в бою, и он просил меня простить тебе твою выходку перед началом нашего плавания. Как низко! — проговаривая последние слова, капитан до конца вдавил матроса в пол и с силой отнял руку, выпуская его из тугой хватки.
Капитан не промышлял унижением даже провинившихся и редко позволял себе трогать членов собравшейся команды, но в исключительных случаях можно было зайти чуть дальше дозволенного. Он не был капитаном пиратов, он был капитаном военного корабля Асонии, закалка моряка которого сделала из него сурового, но справедливого мужчину. Он вынул кортик из-за спины и вонзил его немного выше коленной чашечки матроса, тем самым не повреждая его дальнейшую способность передвигаться. Тот откровенно закричал от боли, и на это мгновение все держали рты закрытыми, как это было в начале всей процессии. Когда же наказание было условно закончено, капитан вытащил оружие из его плоти, достал платок и вытер его от крови.
— Всем понятно, что будет, если кто-то решит поднять на своего коллегу руку? Это касается не только матроса Зэсли, это относится к каждому из вас. Это понятно?
— Так точно, сэр! — хором выкрикнули моряки.
— Уведите его, — капитан кивнул на лежащего в крови матроса. Офицеры взяли его под руки и потащили вслед за врачом. — Прошу прощения, господа! Теперь можно продолжить празднование! Но не засиживайтесь допоздна — завтра работы не меньше!
Казалось бы, после такого вряд ли у кого-то бы осталось желание и дальше отдыхать, но матросы знали себе цену и цену такого редкого отдыха. Какая-то часть продолжила заниматься своими делами, не растеряв своего задора. Кто-то (почти все) расспросил у Зэсли, как он себя чувствует, и только потом со спокойной душой вернулись за столы. Тронский же, уверив всех, что с ним всё в порядке, последовал на шканцы за капитаном, который отошёл от вечерней трапезы. То главное, что хотел сделать, он уже выполнил, поэтому сейчас ему просто хотелось посмотреть на море впереди и ощутить ласкающий кожу ветер. Зэсли встал рядом с мужчиной, тем самым привлекая его внимание.
— Хочешь спросить, не переборщил ли я? — первым начал капитан, не смотря на своего ученика.
— Нет, сэр. Хочу… поблагодарить.
— О, как, — всё же посмотрел на него. — И благодаря чему же я был удостоен такой чести?
— Капитан, — чётко произнёс парень, нахмурившись.
— П-ф-ф, — потрепал его по здоровому плечу, — ну, ты как всегда. Хоть бы улыбнулся, что ли? А то вечно ходишь с этой серьёзной миной. Или я не заслужил? — хитро спросил он.
— Извините, капитан, — вырвалось у принца.
— Тц, опять твой автомат, — скривился, будто съел очень кислый фрукт. — К слову, что будешь делать? Мне отослать его на сушу? — намекая на матроса, поинтересовался мужчина.
Зэсли задумался и на время переместил взгляд перед собой. Хмуриться перестал, и то, слава богу.
— Нет, — выдал он. — Не думаю, что это выход. Тем более… как-никак, но он, возможно, спас мне жизнь, пускай и не хотел этого.
— Ещё бы! Если бы он не сделал этого, я бы нашинковал его похлеще сегодняшнего прямо на месте!
— Я справлюсь, капитан, не сомневайтесь.
— Хех, — хмыкнул тот, — да я-то не особо переживаю. Что мне потом говорить твоему отцу?
— Не думал, что когда-нибудь это станет для Вас проблемой, — категорично заключил Зэс и даже приподнял уголки губ, словно хотел от души засмеяться.
А вот капитан в этом себе не отказал и расхохотался, уперев ладонь в живот.
В часы после отхода ко сну Зэсли не мог уснуть какое-то время, хотя внутренний распорядок биологических часов всегда работал без помех (особенно, когда он был как раз на службе). В голову так и просились мысли о том, что было бы, если бы его не стало на этом свете. Этот нежелательный потенциал тоже имел место быть. Этот извечный вопрос:
«
А что было бы, если бы меня не было?»
Тронский не часто задумывался о подобном, но определённые условия заставляли сознание выдвигать этот вопрос на рассмотрение. Первыми на ум приходили родители, которых принц уважал и, главное, по-своему любил, как и они его. Затем в равной степени это были его главные подруги жизни — Мина и Нина. Без них он так же не представлял своей жизни. И что было бы, если бы он исчез? Исчез не только из своей жизни, но и из их тоже? Он отдавал себе отчёт в том, что это было бы действительно ужасно и невыносимо. Особенно принца тревожило состояние Нины… Он же всё прекрасно видел и всё прекрасно понимал. Когда Тронский не был на службе, его чувства к принцессе Саксонии зарывались куда-то глубоко в сердце, лишний раз не напоминая о себе. А в противоположное время почему-то отчётливо давали о себе знать, да так, чтобы хозяин уж точно об этом не забывал, словно эти чувства постоянно напоминали ему, зачем он живёт и зачем всем этим сейчас занимается. И в действительно это была чистая правда. Ведь не только ради признания отца или себя, он хотел стать достойным мужчиной и будущим правителем ещё и ради Нины. Зэс, не сомневаясь, всегда находит в Нине своего человека и осознаёт, что любит эту простую и слегка наивную девушку. Но и для себя самого не забывает некоторые условия: сначала он в любом случае должен доказать всем, кому нужно, что он достоин просить у принцессы Саксонии руки и сердца. Так его воспитал отец, и так он видит самого себя, самую свою суть. И, лёжа сейчас на гамаке, принц Тронии размышлял над извечным вопросом человечества:
«
Что же будет, если меня не будет?»
──────⟨ ⟡ ⟩──────⟢
Попрощавшись с главой Аррани и с дочерью, король Асонии держал путь домой. Вернувшись в княжество, он сразу же послал в Саксонию за князем и княгиней. Правитель хотел немедленно передать слова их дочери, чтобы те более не мучились в догадках. Пока ждал друга, рассказал о результате встречи супруге. Та, не увидев возле мужа принцессы, сразу всё поняла, но услышать всё лично от короля нужно было обязательно. Супруги сидели в большом зале своего дворца, на мягком кожаном диване. Король приказал слугам привести к нему служанку Лину. Королева в этот раз была не с ней. Когда золотоволосая появилась у порога, поклонилась правителям, мужчина махнул ей рукой, говоря войти.
— Вы меня звали, Ваше Величество?
— Да. Присядь.
Девушка пристроилась на полу, возле их ног.
— Итак, мои дорогие, — как можно непринуждённее начал король Асонии, чтобы заранее успокоить женщин. — С Миной всё хорошо. Как я и предполагал, сейчас она в клане главы Аррани, в клане королевских ассасинов. И… как вы, думаю, поняли, Мина отказалась возвращаться со мной…
— Она пустила своё упрямство в ход? — строго спросила королева, складывая руки на груди.
— Дорогая, не забывай, что мы оба переживаем за нашу дочь, — не менее величественно ответил правитель.
— Как это похоже на госпожу, — вставила Лина, по правде, ничуть не удивившись. С принцессой всё было в порядке, это было самым главным.
— А ты и уши развесил, раз она смогла убедить тебя вернуться в одиночку, — презрительно, но не со злости бросила королева.
— Ваше Величество… — тихо и осторожно подала голос служанка Мины.
— Дорогая! — повысив голос, правитель в упор посмотрел на жену. — Только не делай вид, что не знаешь собственную дочь, — затем стал мягче и продолжил: — Даже если бы я встал перед ней на колени, и тогда бы она не согласилась на мои условия. Ты прекрасно знаешь, зачем я на самом деле ездил встретиться с ней, — сделал паузу, чтобы дать королеве переварить эту информацию. Взял её правую ладонь в свои и нежно сжал. — Я понимаю твои чувства как матери. И ты пойми мои: в конце концов, я её отец. Мы все здесь понимаем, почему она решилась на этот шаг…
— Порой ты слишком хорошо чувствуешь принцессу, — перебила его правительница, — и эта чрезмерная понятливость когда-нибудь приведёт к ужасному исходу!
Если бы могла, женщина топнула бы ногой. Сейчас она была зла не только на мужа, на дочь, но и на себя. В душе она понимала, что супруг говорил ей правду, но она пока что отказывалась её принимать. Семья Асонских была приучена к выходкам принцессы королевства, но о чувствах родителей никто не забывал. В конце концов, Мина была их единственной дочерью, и вполне можно было понять реакцию королевы на ситуацию. Но король знал, что пройдёт время, и она примет решение дочери.
— Ваше Величество, — вновь обратился мужчина, сжав ладонь супруги сильнее, — нашей девочке через 3 месяца исполнится 18 лет. Пускай я запрещал ей иметь какое-либо дело с ассасинами королевства, но, видимо, так захотела сама судьба…
Король не отличался суеверием и считал, что люди сами должны решать, кем и как им быть в этой жизни. Однако порой все карты складывались таким образом, что сказать по-другому язык не поворачивался. Мужчина считал этот случай одним из подобных. Супруга смягчила взгляд, но всё ещё была напряжена. Она тяжко вздохнула.
— Сколько она планирует быть у них?
— Пока сама не решит вернуться, — король покачал головой.
— А принцесса Нина? — подала голос Лина. За неё она тоже переживала.
— С ней тоже всё в порядке. Не думаю, что удивлю тебя, сказав, что она останется с Миной до конца.
— Да, в этом все принцессы, — подтвердила служанка и сжала крест в ладони.
— Ты уже послал в Саксонию? — обеспокоенно спросила королева. Она так же, как и супруг, знала, что сейчас родители Нины переживали не меньше их самих, поэтому хотела поскорее успокоить подругу.
— Да. Как только пересёк главные ворота.
По прибытии лучшего друга с женой король рассказал обо всех новостях и им. Дело близилось к вечеру, поэтому правители Саксонии логично согласились на любезное предложение остаться на ночь во дворце друзей. Вслед за ними из кареты неожиданно вышли и личные служанки принцессы Нины (Фина и Рина узнали о намерениях князя, и первая настояла на том, чтобы их тоже взяли, поскольку не была бы собой, если бы не попросила; причём поддержкой для них стала сама княгиня Саксонии, поэтому её мужу ничего не оставалось, кроме как согласиться). Перед сном король предложил выпить чаю всем вместе. Они часто так делали, когда собирались у кого-то из правителей в поместье (почти всегда подобная инициатива исходила от самих принцесс, поскольку им нравилось наблюдать за тем, как их родители проявляют свою давнюю дружбу).
Два семейства Асонии и их слуги расположились в большой гостевой на первом этаже. Комната была залита полутьмой тёмно-красного и коричневого цветов — единственным источником света служила свечная люстра. Напоминавшие почти что тонкие тканные нити, размеренно трепещущие огоньки делали всё, что было в их силах, чтобы люди могли видеть лица других и свои собственные руки. Друзья собрались за круглым деревянным столом, укрытым бежево-золотистой скатертью, приятной на ощупь и совершенно незаметной даже при случайном соприкосновении. Приготовлением всего необходимого, конечно, Лина занялась лично, а её подруги только помогли в этом. Остальной состав слуг во дворце короля словно и не заметил «посторонних» девушек, что пришли с Линой. Большинство из них даже знали Фину в лицо и не удивлялись, когда она появлялась в их поле зрения, особенно в такие дни, как этот: когда князь Саксонии с правителем Асонии собирались поужинать вместе (то же можно было сказать и о слугах в поместье Саксонских). Словом, связь между двумя семьями и (вынужденная или нет?) их окружением не ставилась под сомнение и, безусловно, подкреплялась дружбой двух принцесс, которые неосознанно, но с большим удовольствием напоминали о том же своим родителям. Ведь помимо политики и внутренних дел в стране им было, что обсудить и чем вместе заняться. Порой взрослые бывают слишком занятыми, чтобы вот так запросто выбраться куда-то с друзьями просто отдохнуть и расслабиться или поделиться чем-то, не связанным с их работой.
Итак, горячая жидкость и различные вкусности к ней были поданы на стол. Рина первой потянулась разливать душистый чай по кружкам, а Лина с Финой — раздавать их. Увидев это, король хотел сказать служанке Нины, что это не обязательно, но подруга детства вдруг остановила правителя Асонии, легко коснувшись его плеча. Тот обернулся на неё, служанка покачала головой и подалась ближе к его уху.
— Позвольте ей сделать это, — тихо проговорила золотоволосая. — Посмотрите, как девочка волнуется, — почти незаметно кивнула вперёд, — она в первый раз делает это именно для Вас, Ваше Величество.
Королева сидела слева от супруга, княгиня Саксонии — левее её же, и обе слышали, о чём говорила Лина. Женщины отреагировали одинаково: лёгкая ухмылка появилась на их лицах, но затем тут же исчезла. Каждая пронесла в голове весёлую мысль. В то же время руки Рины действительно подрагивали. Не то чтобы сильно, это можно было заметить, лишь приглядевшись, но её щёки налились кровью — кареглазая чувствовала напряжение и старалась ни в чём не оплошать. Проходя по коридорам дворца, она уже ловила на себе взгляды других слуг. Это было обычное совпадение, или сама вселенная пожелала, чтобы было так, но она бы всё отдала, бывшая убеждённой, что эти взгляды отражали даже не нейтральность, а всю, какая она есть, презрительность. (Или это ей на самом деле так казалось?). Хотя Рина шла бок о бок с Финой, она не решилась ничего у неё спросить или поделиться своими чувствами — посчитала их слишком детскими и, возможно, даже наивными. С тщательным усердием наполняя каждую фарфоровую кружку, она параллельно с этим внимательно следила глазами, кому служанки их подставляли. Лина специально взяла на себя смелость отдать кружку королю последним. Рина незамедлительно поняла это. Её глаза устремились вверх, под защитные складки глазного яблока, и увидели пристальный взгляд правителя. В иной ситуации она тут же выронила бы предмет из рук, но в этом случае, к своему удивлению, осталась спокойна и мирно прождала, пока поток напитка не коснётся края стенки кружки. Взгляд короля был совершенно обычным, даже располагающим… умиротворённым? Во всяком случае, девушка не ощутила от этого
мужчины ничего, кроме исходящего от него тепла и доброты. Именно из-за этого малышка Рина поняла, что должна здесь находиться, что никто не смотрит на неё с каким-то упрёком или непониманием. От князя Саксонии она так же не испытывала ничего дурного, и это сравнение подняло ей настроение. Внутри разлилось… что-то хорошее, что, наверное, даже не имело материи или какого-то описания, однако ей думалось, что общество этих людей делало её лучше и давало понять, что угрозы в этой комнате не было от слова «совсем». Лина забрала кружку для короля и медленно поставила её перед правителем.
— Спасибо, — подала голос королева, — это было очень мило с твоей стороны, — и сделала первый глоток, на пару секунд прикрыв глаза.
— Ах! — встрепенулась Рина, почувствовав похвалу первой леди королевства, и… не смогла продолжить. Из горла вылетали нервные звуки. Служанка снова покрылась румянцем, смущаясь. — Я… я…
Высшие слои общества терпеливо ждали ответа, ничего не говоря. На помощь подруге пришла Фина, видя наступившую запинку. Она приобняла Рину за левое плечо и слегка прижала к себе, делая улыбку от уха до уха.
— Рина хотела сказать, что благодарна королеве за такие слова, — бодро произнесла розоволосая. — Правда? — посмотрела на девушку. Та кивнула.
— Фина, ну, ты как всегда не даёшь малышке высказаться самой! — незлобно осадила княгиня Саксонии, обращаясь глазами к супругу. Тот задумчиво закивал в подтверждении её слов.
— Ох, ох, — наигранно хватаясь ладонью в области сердца, произнесла служанка Нины, — простите меня, госпожа! Я просто не могла оставить свою воспитанницу одну на поле боя с нашей замечательной королевой!
У Лины пронеслось невероятное желание закатить глаза, но вместо этого она, чуть хмурясь, ткнула подругу локтем в бок и мотнула головой в сторону, говоря ей прекратить. Однако наступившее молчание продлилось недолго, после чего все дружно засмеялись. Обстановка в комнате стала более расслабленной.
— Можешь не переживать в нашем обществе, — всё же уверил король, обращаясь к Рине. — Лина и Фина — подруги наших принцесс, а мы должны быть близки со всеми, чтобы благополучие в наших семьях оставалось на прежнем уровне. Так, дорогие друзья? — мужчина обвёл головой полумесяц, таким образом спрашивая мнения каждого сидящего здесь.
Все переглянулись между собой и уверенно сделали лёгкий наклон вниз. Рина сильнее ощутила руку Фины у себя на плече. Она согревала. Кареглазая улыбнулась и от этой улыбки стала ещё красивее. Определённо, ей не стоило её прятать от мира.
Наконец, служанки выполнили свои обязанности, откланялись и переместились на диван, поодаль от правителей, чтобы не мешать встрече. Это место было ещё более тёмным, но отсюда всех было отлично видно и даже слышно. Они могли тихонько переговариваться между собой, а хозяева не были против их присутствия.
— Итак, — поставив кружку на стол и откинувшись на спинку стула, первым нарушил тишину князь Саксонии, — Янез, расскажи, что тебе известно.
Внешне он был спокоен, и в какой-то степени это даже была правда, а неофициальная установка их времяпрепровождения давала ему возможность обращаться к правителю Асонии исключительно как к другу. Король держал чай у рта, смотря в это время на лучшего друга. Он не стал оттягивать момент и сразу же сообщил тому, где сейчас находилась их с супругой дочь, потому к этому времени правители Саксонии уже приняли сей факт. Теперь же их интересовали другие подробности. Король подержал напиток возле себя несколько секунд, отпил и только после начал.
— Мина решила без нашего ведома покинуть Асонию и отправиться к ассасинам нашего королевства, прямиком в Янцынию, — его голос слегка понизился. — Как вы понимаете, Нина отправилась с ней. Недавно я встречался с ними, — королева накрыла ладонь мужа своей и сжала её.
Родители Нины заметно напряглись, хотя были готовы услышать это ещё раз. Королева переместила взгляд на княгиню, и ей показалось, что та была в шаге от того, чтобы расплакаться. Однако пока всё было тихо.
— Ян… — почти шёпотом донеслось от первой леди.
— Карл, — прямо смотря в глаза друга, продолжил король, — Нина сейчас в безопасности, можешь мне поверить. Она просила передать вам обоим, — оглядел супругов, — что это был только её выбор и её решение: пойти за Миной.
Служанки вмиг затихли и затаили дыхание, ожидая, что будет дальше. Асонский оставался серьёзным. Они с женой не могли не переживать за своё дитя, а также и за единственного ребёнка друзей. Князь Саксонии читал это в его глазах и нисколько не сомневался в том, что видел.
— Это далось тебе так легко? — вдруг бросил Саксонский, уперев взгляд в правителя.
И тут его супруга сначала пустила одну слезу, затем вторую, а следом крупные капли стали стекать прерывающимся потоком. Содрогания тела были ему сопровождением.
— Кирина, — обратился король к жене, кивнув на Саксонскую. Та без слов поняла его, встала из-за стола и подошла к подруге, обнимая её сзади. Король подал служанкам знак рукой, чтобы не беспокоились.
После того, как княгиня Саксонии на время дала волю чувствам, не боясь порицания ввиду того, что сейчас её окружали лишь друзья, атмосфера в комнате вновь вернулась к полному доверию и спокойствию. Напряжение рассеялось как в воздухе, так и в словах короля.
— Ты знаешь, что это не так, — поняв слова друга, ответил Асонский, подаваясь вперёд и кладя локти на стол. — Как и я, ты понимаешь, что их нельзя было отговорить или остановить.
— Девочки знают себе цену и никогда не пойдут на слишком опасный риск, — всё ещё поглаживая подругу по голове, добавила королева.
— Карл… — уняв дрожь и немного приведя дыхание в порядок, сказала Саксонская, — мы
все это знаем.
Она благодарно посмотрела на Фину, которая бесшумно подошла и подала ей платок, чтобы вытереться. Хватило нескольких мгновений, чтобы княгиня пришла в себя. Она приняла ладонь подруги и крепко держала её, чувствуя поддержку, оттого была почти такой же спокойной.
— Они вернутся домой тогда, когда посчитают нужным, но я обязал главу клана, чтобы посылал ко мне о самочувствии принцесс.
— Ян, прости, — озвучила общую с мужем мысль княгиня. Королева прижалась к женщине.
— Эвелина… — томно проговорил супруг, смотря на неё. В её глазах он читал уверенность и твёрдость, которые передались и ему в ту же секунду. Когда его жена была настроена на правду, и иного выхода не находилось, они становились единым целым, готовым к любому.
— Кири, Ян, — по-очереди смотрела на них, — спасибо вам обоим. Я, правда, не злюсь на тебя, Янез, — положила свободную ладонь на ногу мужа. — Если бы мы не позволяли Нине делать то, что казалось бы нам совершенно неприемлемым, и запирали бы её в клетке, потому что по-другому я не могу это назвать, вряд ли она бы в принципе думала о нас с Карлом.
Во время монолога княгини Саксонии Рина с Финой держались очень близко, почти обнимали друг друга. Рина не отводила глаз от хозяйки и не могла от неё оторваться. Она была поражена до глубины души прозорливостью и такими сильными чувствами Саксонской, что ей тоже хотелось плакать. Но главной плаксой здесь была Фина, которая, впрочем, и не сдерживалась. Розоволосая тихонько всхлипывала, ведь зачастую не могла выносить страданий княгини, принимая их за свои. Да и в этом не было разницы: вопрос касался Нины, а принцесса была важна для обеих, для каждой по-своему.
— Эви, ты точно чувствуешь себя лучше? — обеспокоенно спросил король.
— Да, Ян, — в последний раз прошлась платком у глаз, — да. Я в норме, — и даже улыбнулась.
— И вы простите меня, что говорю это, — он не остался в долгу.
Саксонский тоже приподнял уголки губ и бодро похлопал друга по плечу.
— Знаете, что? — оживлённо произнесла королева. Все посмотрели на неё. — Давайте допьём чай, ведь наши девочки старались ради нас, — и все снова посмотрели, только на служанок, — а потом продолжим о чём-то более приятном.
Асонская чмокнула подругу в макушку и вернулась на своё место. Разговор зашёл в новое русло. О принцессах более речь не шла.
Через какое-то время друзья поняли, что подошло время закругляться. Мужчины говорили громче всех, хотя так сказать было бы тоже неправильно, женщины тихонько переговаривались между собой, а служанки занимались уборкой. Настроение Фины давно вернулось в норму, и она весело уносила подносы на кухню. Рина составляла ей компанию. Девушка пересекла порог комнаты и вдруг обо что-то споткнулась. Содержимое рук полетело вниз, и стоящие на подносе тарелки с прочими принадлежностями звонким криком разбились об пол. Сама служанка тоже упала, больно ударившись коленями. Шок пронзил её с головы до пят, ведь то, что считала своей личной и непоколебимой заслугой, было то, как она всегда ловко справлялась с подносами: Рина могла не замедлять шаг, неся что-то в руках и при этом не боясь это разбить. Четвёрка за столом вмиг затихла и обернулась в сторону дверей. Король среагировал первым, чуть прищурил глаза, нашёл глазами Лину и позвал её жестом руки.
— Лина, посмотри, пожалуйста, в чём дело.
Служанка Мины держалась невозмутимо, но мысленно предполагала, что в действительности произошло. Она быстро подбежала к кареглазой и помогла ей подняться. Буквально за несколько секунд до этого она услышала чьи-то перешёптывания, которые тут же затихли в дали коридоров. Фина тоже пришла на помощь своей воспитаннице, и они вдвоём подняли девушку.
— Кто, чёрт возьми, себе такое позволил? — тихо пробурчала Фина себе под нос, поправляя платье Рины.
— П-прошу прощения, Фина-сан, — поклонилась ей, потом посмотрела на Лину, — Лина-сан! — ещё раз поклонилась. — Я сейчас же всё уберу.
— Рина! — встрепенулась служанка Нины и принялась напоминать малышке, что это была не её вина, что не стоило перед ними извиняться.
В это время король хотел было вмешаться, но рука лучшего друга остановила его. Женщины пока сидели на местах и внимательно наблюдали за действиями супругов. Княгиня Саксонии метнула глаза на мужа, переглянулась с подругой, мысленно всё поняла. Карл без слов покачал головой в разные стороны, прося правителя ничего не предпринимать. Мужчина встал и подошёл к служанкам. Он аккуратно отодвинул Фину и Лину от третьей служанки и опустился возле Рины, задерживая её руки, мечущиеся по полу в попытке собрать все осколки. Кареглазая остановилась в недоумении и встретилась с князем глазами. Он держал её за предплечье и заставил выпрямиться вместе с ним.
— Рина, ты не поранилась? — был его первый вопрос.
— Н-нет, Ваше Высочество, — нервно ответила девушка.
Князь осмотрелся, словно кого-то или что-то выискивая.
— Ты видела кого-нибудь?
— Нет, с-сэр, т-только королевских слуг, — её голос дрожал не только от волнения, но и напряжения. Она не думала ни о чём, кроме того, что сейчас было необходимо собрать все части разбившихся приборов, иначе кто-то мог нечаянно пораниться.
— Ян, — громче проговорил князь Саксонии. Его глаза светились решимостью и негодованием. Король был готов слушать. — Я не позволю, чтобы моих служанок обижали. Ни здесь, ни где-либо ещё.
Его утверждение звучало твёрдо. Оно было переполнено жаждой защиты и справедливости. Все почувствовали, как Саксонский был недоволен произошедшим.
«
А если бы Рина что-то себе порезала? А если бы ударилась головой или что-то подобное?» — читалось в его взгляде.
Озвучивать это не было необходимости. Будучи того же мнения, король буквально читал мысли лучшего друга и прекрасно его понял.
— Сегодня все порядком устали, — гордо сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула, подала голос королева, — но завтра… — немного задумалась и выдержала паузу, которую никто не стал прерывать, затем вновь подняла глаза, — мы выясним, кто был к этому причастен.
Фина расплылась в широкой улыбке, ведь ни от кого не ускользнула та атмосфера, что витала в гостевой комнате. Одна лишь Рина стояла на месте и не до конца понимала, почему все были так напряжены и крайне молчаливы какое-то время. А Лина, почти незаметно для неё подобрав оставшиеся осколки, встала на ноги, плотнее сложив их в кучку на подносе, повернулась ко всем спиной, чтобы удалиться на кухню, и в этот момент улыбка тоже посетила её.
──────⟨ ⟡ ⟩──────⟢
На следующее утро.
Перед тем, как все слуги во дворце приступили к своим обязанностям, король лично попросил Лину отвести подруг в город. Конкретную причину правитель Асонии называть не стал, но золотоволосая не нуждалась в этой причине, потому что на самом деле знала её, хотя никто это не озвучивал прямым текстом. Служанка Мины покорно собрала Фину и Рину, объяснила желание короля, и втроём они отправились, по сути, на прогулку.
Лина специально замедлилась, чтобы пустить Рину чуть вперёд, и осторожно придержала вторую служанку Нины при себе. Та с интересом посмотрела на подругу, но ничего не сказала. Её глаза блестели от предвкушения того, что Лина намеревалась ей поведать. Убедившись, что малышка их не слышит, вторая протиснула свою руку под локоть подруги и прижалась к ней, при этом не смотря на неё.
— Его Величество не хотел бы, чтобы Рина знала.
— М? — Фина слегка склонила голову набок. — Ты о том, что он собирается наказать тех слуг, которые подставили ей подножку? — она держала в руках небольшой мешочек с сухими фруктами и неторопливо ела каждый кусочек, смешно двигая челюстью. Лина, наконец, обратила на неё внимание и кивнула. — Охо, — протянула та, — Лина-сан, да Вы недооцениваете меня! — шутливо обиделась розоволосая.
— А ты не собираешься ей рассказать об этом? — на миг белки Лины блеснули на солнце. — Ты же её наставница.
— Как и ты, — резонно заметила подруга, упираясь в неё взглядом и тем самым обрубая вопрос на самом корню.
Пока они обе отвлеклись на диалог между собой, Рина обернулась, чтобы убедиться, что старшие не отстали от неё, а затем неспешно устремилась вглубь площади, к которой они подходили. Время было утреннее, но даже в такие часы люда на улице хватало. Отовсюду начинали нарастать голоса и шум: торговцев, простых прохожих, стражей порядка и прочих личностей. Дул прохладный ветерок, предвещающий жаркий день, впрочем, как обычно. Почти в самом центре площади собрались уличные музыканты, зарабатывающие себе на хлеб и днём, и ночью. Зевак и настоящих слушателей вокруг только прибавлялось, словно никому сегодня на работу не надо было. Рина была маленькой и в какой-то момент просто не могла разглядеть выступающих. Она позабыла про своих воспитанниц, когда их музыка полилась в её уши. Ей хотелось видеть больше, но мешали люди, а расталкивать толпу в её привычках не водилось. Скромно перемежаясь с ноги на ногу, девушка отклонялась то в правую, то в левую стороны, заглядывая в свободные между людьми пространства. В очередной раз она случайно задела кого-то стоящего рядом. Её вынужденным соседям это мало понравилось, и они переключили её внимание на себя. Один из них даже специально толкнул служанку, отчего она подалась назад, застигнутая врасплох. С губ не успели слететь слова извинения, как второй подал голос:
— Ты что, слепая?!
Перед Риной стояли трое: один молодой человек, намного выше её, и двое подростков — мальчик и девочка. Они злобно скалили на неё свои зубы, а огоньки нехорошего пламени вмиг разгорались в их глазах.
— Да ты посмотри, какая она мелкая! — это был мальчик.
— Аха-ха-ха-ха, — неприятно зашлась смехом девочка. Она вытянула к ней руку и почти коснулась висящих на плаще Рины колокольчиков (та инстинктивно увернулась, потому что единственные фамильные вещи, напоминавшие ей о родителях, были ей очень важны). — Забавные штучки! — наполненные безумием глаза девочки устремились прямиком к Рине, и та чудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть от ужаса.
— Фу, а это что? — вернулся к задиранию старший из них, тянясь к её волосам, и коснулся бы своими руками малиновых кончиков Рины, если бы она рывком не оттолкнулась от земли и не стала убегать.
Каким-то звериным мотивом все трое бросились за ней в погоню. Ни у одного из них в головах не было чёткой мысли, зачем они это делали. Просто бежали. Просто потому что так надо было. Младшая служанка Нины неслась вперёд со всех ног, музыка быстро затихала. В эти мгновения она думала о том, как бы было хорошо, если бы тот парень с жёлтыми глазами появился перед ней и спас её. Во второй раз. Кареглазой было стыдно, что её пришлось бы вызволять из передряги вновь и вновь, но бросившийся в голову адреналин гнал весь стыд прочь, уступая место обыкновенному желанию оказаться в безопасности.
К счастью, это желание пришло к ней прямо в руки. Пробегая вдоль площади, Рина не различала лиц людей, как вдруг в один момент просто врезалась в кого-то. Она сразу почувствовала нежные руки, буквально поймавшие её, и мягкую грудь на своём лбу. Тут же подняв голову, девушка увидела перед собой родные лица Фины и Лины. Улыбнулась, почувствовав огромное облегчение, но затем тревога снова к ней вернулась.
— Фина-сан… — лишь успела произнести она.
Однако обе наставницы выглядели серьёзными и наверняка сообразившими, что здесь происходит. Преследователи довольно быстро нагнали девушку и остановились, увидев новых действующих лиц. Оказалось, что расстояние, разделявшее Рину и других служанок, было не таким уж большим, как той сначала показалось, потому старшие вполне могли знать, почему она убегала.
— Вы кто такие? — звонко и с угрозой выпалила Фина, загораживая Рину собой. — Убирайтесь отсюда!
— Не вмешивайтесь, — прорычал молодой парень, скрипя косточками пальцев, — это не ваше дело!
Однако подростки уже были иного мнения. Они видели, что в дело вступили взрослые, а иметь дело со взрослыми у них не было желания. И всё же они не стали одёргивать своего друга. Лина тоже сделала шаг вперёд. Её привычное почти отсутствующее выражение лица теперь казалось подросткам нечто пугающим. Служанка Мины передвинула брови к переносице, и они заметили, будто под её чёлкой стала сгущаться зловещая темнота.
— Пошли вон! — резким криком выдала Лина, почти гаркнув. Подростки метнулись с места, сверкая пятками. Она перевела глаза на третьего задиру и не побоялась подойти к нему вплотную. — Тебе нужно особое приглашение?
Но он не собирался уходить.
— Что бы я испугался каких-то девчонок? — проговорил ей прямо в лицо. Так, что его спёртое дыхание обожгло служанке кожу.
— Давай посмотрим.
Но не успел нарушитель порядка сделать то, что собирался сделать, как Фина закричала:
— Страж-а-а-а!
Служанки держали свой козырь в рукаве. Нужно было лишь дождаться нужного момента и вовремя сработать. Как и ожидалось, парень не предполагал, что к их разборкам присоединятся ещё и жандармы города, поэтому стал отдаляться от девушек с таким же потоком ветра, как и его дружки.
— Пф, трус! — горячо проговорила Фина себе под нос.
Городская стража подошла узнать, всё ли в порядке. Девушки прояснили ситуацию и поблагодарили их. Когда стражи порядка удалились, Фина вывела Рину вперёд, не переставая держаться за неё.
— Испугалась, поди? — с улыбкой на устах спросила она.
Та кивнула, опустив голову.
— Мы всегда будем рядом, чтобы поддержать тебя, — спокойно объяснила Лина. — Но ты должна быть смелее. Ну же, Рина, это не так сложно, как тебе кажется.
И хотя золотоволосая так часто не показывала тёплых эмоций на своём лице, Рина чувствовала заботу каждой.
— Спасибо, — пропела она и мило улыбнулась.
— О-ох! — в порыве обняла её Фина. — Ну, как можно не любить такую милашку!
Пока она окончательно не задушила малышку в своих объятиях, Лина пару раз кашлянула, заставляя подругу отпустить бедную Рину из её тисков.
Они продолжили неспешную прогулку по городу. В это же время во дворце короля Асонии выяснялись виновники вчерашнего происшествия. Князь Саксонии был личным свидетелем этого процесса. Как только они с правителем вычислили заговорщика, тот дал ясно понять, что бывает с теми, кто поступает подобным образом с его служанками. А когда виновный выдал исполнителя, королю больше ничего не оставалось, кроме как навсегда лишить их возможности пребывать в его доме и где-либо ещё в качестве слуг. Мирно шагающая по городу малышка Рина воспрянула духом, счастливая от того, что за неё заступились. Она думала о своём теперь единственном спасителе. Почему-то молодой человек никак не уходил из её памяти. И всякий раз, кода кареглазая попадала в похожие ситуации, сердце заходилось в учащённом темпе, всеми фибрами души надеясь на какое-то чудо, что он действительно появится возле неё, его красивые глаза блеснут на ярком солнце, а сильные руки вновь обхватят её вокруг талии и уведут от опасности. Что с ней творилось в последнее время? Она не знала. Но точно знала, что больше не хотела бежать от своей влюблённости, ведь это чувство делало её… сильнее? Смелее? Мужественнее? Потому что только благодаря ему она смогла совсем недавно мчаться на всех порах, убегая от угрозы. При мысли об этом человеке тепло разливалось по телу, совсем как в те моменты, когда она ощущала симпатию со стороны принцессы Нины.
________________________________________________
*Ма́рсель — прямой парус, разделяющий грот и брамсель (соответственно, парус, располагающийся выше марселя).
**Вы́мпел — узкий длинный флаг, раздвоенный на конце. Поднимается на военных кораблях для обозначения государственной принадлежности.
