***
Соулмейт — это самый близкий по духу человек, с которым вы чаще всего объединены метками ваших любимых цветов, или тех, на которые вы больше всего похожи по характеру или внешности. Знаете, мне до одури жаль тех, у кого вместо какого-нибудь ожидаемого невероятно красивого растения на любой части тела появляется какая-то трава-мурава. В общем, метка родственной души — переплетенные разные цветочные бутоны, расположенные в совершенно непредсказуемых местах. Первый бутон — цветок твоего соулмейта, а второй же твой. По индивидуальным цветочным «букетам» можно и найти свою родственную душу — а вот захочет ли эта «душа» находиться… Что ж, проблемы будущей возможной пары. Это, конечно, здорово… Но какого такого черта, мама?! — Солнышко, — попыталась задобрить меня Мейронг, даже заменяя прозвище на более-менее приемлемый вариант обращения, — на твоем теле метки я не видела, поэтому решила, что это нужно отложить. Понимаешь? Да-да… Чего?! Я постаралась посмотреть в глаза матери, которая проигнорировала мои попытки достучаться до её разума, с максимальным осуждением, отчего та даже едва заметно поёжилась — что ж, всё-таки я мозгоёб… психолог в десятом поколении, умение давить на людей у меня в крови. Но… серьёзно? «Это» она называет заботой о ребенке? Она попросту не сказала про соулмейтов, посчитав лишней информацией, так как метки ещё нет. Ну, как ещё. Метки не было вообще. А появиться она должна была с самого рождения. И, конечно, это мой косяк, что я старательно не обращала внимания на все эти цветочки на телах детей с площадки (чаще всего они были скрыты одеждой, ведь некоторые считают постыдным открыто демонстрировать свою метку). Подкинула же мне маманя свинью, ох подкинула… Лучше бы сидела дома и залипала в планшет, ей богу. Я резко вскинулась, почувствовав, что кто-то настойчиво слюнявит мои волосы и едва не задохнулась возмущённым визгом — молокососы старательно портили мою причёску со всех сторон. Замуровали, демонюги!***
Дети — очень странные существа. Сколько бы ты их не отталкивал от себя, сколько бы угроз и оскорблений не произнес в их сторону, когда ты говоришь им отстать от тебя — они делают в точности наоборот. Как там говорят? Курица не птица, баба — не человек, ребёнок — тем более. Звучит довольно оскорбительно по отношению к женскому полу, но меня это всегда забавляло. И знаете, эта детская непосредственность и наивность… Они не внушают никакого доверия. Потому что я точно знаю: в каждом ребенке сидит взрослый человек и умело (или не очень) дергает за рычажки. Всегда, сколько себя помню, была реалистом, поэтому мысли о том, что я — одна такая особенная, душу глубоко-глубоко в себе. Не могу я быть избранной, и в этом у меня полная уверенность ещё с моего настоящего детства. А это значит одно: нас таких, попаданцев, много, и не только во всем мире, в Китае, наверняка, тоже есть переселенцы из другого мира. Моя главная цель: найти их. И, если я хочу узнать нечто большее, чем собственные догадки, то мне нужно быть «паинькой» и попробовать вжиться в роль. Что будет, конечно, сложновато… А что на счет поиска? Я перевела взгляд на детей, делающих все свои дела до невозможного шаблонно, и фальшиво улыбнулась воспитательнице, которая подошла ко мне, дабы узнать причину того, что я сторонюсь других детей. Пришлось строить из себя робкую овечку и блеять что-то про то, что я их не знаю, а они друг с другом знакомы уже давно, мне неловко, и так далее. Закончилось всё тем, что женщина насильно заставила какую-то группку принять меня в очередную глупую игру, а те с недовольными лицами, лишенные выбора, согласились «играть» со мною. Я с видом, будто всё это мне дико нравится, «мыла» посуду после куличиков и убирала рассыпавшийся песок-который-вообще-то-торт. Кажется, поиск придется отложить. Хотя бы на некоторое время. Остаток дня проходил… никак. Прямо вообще. Всё «рабочее» время я была на побегушках у группы детей, к которой меня приставили, и в буквальном смысле делала за них всю грязную и ненужную работу. Мне это настолько осточертело, что под конец я забилась в угол мини-библиотеки и сидела там весь вечер — на надоедливую китаянку, которая говорила чересчур приторно, да и человеком была душным: в игры поиграй, наверх не лезь, из угла вылезай, детей не бей… Время, словно вода, убегало из моих ладоней, и это я сказала в, на удивление, хорошем смысле. Пока в один момент моё спокойствие, воцарившееся вокруг моего уголка, в котором я спряталась от надоедливой воспитательницы, пытающийся в очередной раз «втравить» меня в игру с другими детьми, не нарушил один смешной факт с узкими водянистыми глазами и необычными яркими волосами: — Ни-и-и ха-ао, — протянула девочка по слогам, а потом гордо и робко улыбнулась, будто говоря «Я сделала это!». Губы у неё были тонкие, смешные — словно натянутая ниточка, верхняя губа плавно переходила во вторую, словно была одним целым с нижней. Лицо у неё было, впрочем, миловидным: серые глазёнки раскосые, но она старательно выпучивала их, словно испуганная золотая рыбка, и сдувала колющую тёмно-зелёную чёлку, болотными прядями спадающую прямо на веки, нос широкий и чуть приподнятый, щёки пухлые и мягкие — в целом, не дурнушка, красивая даже. С индивидуальностью у неё явно получше, чем у меня — серой посредственности — будет. — Меня зовут Бию! То есть, я Пэн Бию! Но ты меня просто Бию зови, — воспитательница уже привычным жестом пригладила её топорщащиеся волосы, мнимо призывая к тишине, и девочка мигом сдулась. — Можешь Лао-Пэн… Или Да-Бию... Но мне нравится просто Бию! «Яшма», — хмыкнула я про себя, а потом перевела взгляд на красивый бутон мака на её щеке, который едва прикрывал торчащие острые лепестки второго цветка — белого нарцисса. Выглядело, конечно, невероятно красиво — хотелось запечатлеть эту метку на фотоплёнку и повесить в комнате в неброскую рамочку, которая не отвлекала бы на себя внимания. — «Ей подходит». На языке цветов это, вроде как, означает «мечтаю о внимании» или что-то вроде этого. В этом мире язык цветов очень важен, поэтому грех не знать даже азов — особо я этим не заморачивалась, конечно же, потому что самую малость знала ещё с прошлой жизни. Всё-таки, я проработала в куче магазинов, забегаловках и ларьках, поэтому цветочные моё внимание стороной не обошли. Коллектив там попался на удивление дружелюбный, с изучением языка цветов мне помогли девочки. Вдолбили, точнее, в голову, да вот так он остался — нечто вроде увлечения. Подработка моя подработка. Девочка, Бию, проследила за моим взглядом и скосила глаза на свою щеку, что получилось весьма и весьма комично, после чего заулыбалась до того счастливо и широко, что у меня у самой скулы свело. — Нравится?! Твоя тоже, наверное, красивая! Покажешь? — и она радостно хлопнула в ладошки, а я болезненно скривила губы и свела брови к переносице. — У меня нет соулмейта. Девчонка моргнула пышными ресницами, а потом пожала плечами, мол, чего тут страшного, бывает. — Наверное, кто-то из вас не верит в существование другого, — по-умному выдала она, будто заученный наизусть конспект по алгебре, а я непонимающе раскрыла рот, так и не успев его закрыть — зубы звонко щёлкнули друг об друга, что выглядело со стороны довольно комично. Она тихо хихикнула и гордо выпятила грудную клетку вперед, словно говоря: «да, такая я вот умная». — Мне мама рассказывала… Заставляла учить, — тут же поправилась Бию, неловко моргнув, после чего до хруста заломала руки за спину — меня аж передёрнуло. Я невольно прыснула. Она слегка нахмурилась, вспоминая, а потом без запинки выдала: — «Если один человек потерял веру в любовь, родственные души и ту особенную связь, которая возникает между ними, или родился без нее вообще, то метка соур… соулмейта может не появляться на их теле какое-то время, пока…», — Бию приложила палец к тонким бледноватым губам и извиняюще улыбнулась. — А дальше не помню. Сколько ей лет? Шесть? Я, всё ещё сохраняя потрясенное молчание вокруг (молчали даже дети, которые находились около нас, пристыженные тем, что их знания даже на базовые не тянут), протянула ей руку и почти шепотом произнесла: — Давай дружить, а?.. Бию несколько секунд хлопала пышными яркими ресницами, а потом, гордо улыбнувшись шокированным детям, схватила мою узкую ладошку и крепко сжала — рука у неё была не больше моей, такой же миниатюрной и бледной, словно между нами не было никаких отличий. — А я только что хотела предложить то же самое! Наше знакомство пришлось уже на конец рабочего дня, поэтому удивилась мать знатно: приводила в детский сад одну девочку, а встретила сиамских близнецов — Бию от меня не отлипала даже под предлогом похода в туалет, а я, в принципе, и не против была. Девчонка в китайском понимала лучше меня раз в пять точно, поэтому у меня появился временный репетитор. Почти бесплатный — всего лишь пара-тройка барбарисовых конфет за урок. — Как прошел первый день? — как ни в чем не бывало спросила меня Мейронг после долгого трудового дня, а я убито посмотрела на неё и подавила необъяснимое желание куснуть её за руку, чтобы она поняла, как именно он прошел. Я расслабилась и позволила женщине легко подхватить меня на руки, в голове делая пометку о том, что надо бы мне хоть немного веса набрать, а то так и до анорексии недалёко — вон, кости бедренные и рёбра давно выпирают. — Это значит, что неплохо? Ага. Аж два раза. Однако… Нет, скажем честно: это превзошло все мои ожидания. Я нашла подругу (?), которая поможет мне подтянуть мои знания в китайском, и опору — теперь воспитательница не будет доставать меня, буквально впихивая в группки маленьких дьяволов. — А у меня для тебя сюрприз, — как бы невзначай заметила мама, а я незаметно скривила лицо в непонятной гримасе, мол, «вау, новая книжка без слов или игрушка, которая мне потом в кошмарах будет снится». Лучший сюрприз ты бы мне сделала, мамочка, если бы не скрывала от меня главную в моей жизни информацию и рассказала о том, что такое эти родственные души и с чем их едят, а не заставляла бедных детей раскладывать мне по полочкам все то, о чем должна была рассказать ещё года в четыре — вот это вот то, чего я желаю. А так нет, всё нормально. Хотя нет, единственное, что я хочу сейчас: спать. Точно, сон — залог успеха. Я, широко и достаточно шумно зевая, заскочила в настежь распахнутую дверь, собираясь скорее дойти до кровати — всё-таки, та была единственной, кто в этом грешном доме меня любил и ждал. — Ни хао, — буднично поздоровался едва писклявый голос, доносящийся с кухни вместе с ароматом зеленого чая, который у нас никто не любит — мама бегает после него до туалета туда-обратно бегает в течение дня так точно, а я мучаюсь с дикой резью в животе. Аллергия — это вам не шутки. — Привет, Фон, — улыбнулась я, проходя в свою комнату. Странно, я не думала, что ему нравится зеленый чай… Стоп, что?! — Ещё раз здравствуй, Хуа Юн, — нежно полуулыбнулся он, едва заметно и чуть насмешливо, словно мой вид его забавлял, а мне только и оставалось что открыть рот, да так и не закрыть его. Дежавю. — Ты хотела о чем-то поговорить со мной, верно? Да, мамуль, сюрприз удался. Как насчёт небольшого обморока?