Господаревы отроки

      В их комнате было прохладно. За окном шумел морозный ветер, разносивший снежные хлопья. Полная луна освещала пригород, а в самом же городе горели многочисленные огни. Северный рубеж всегда был тихим и спокойным городом. Он охватывал множество пристаней и горные районы, отделявшие его от славного Речного оскола. Жители могли свободно пользоваться многочисленными наземными и морскими путями, вести свободную торговлю и пользоваться морскими дарами, а от того и население было густым, несмотря на суровые зимние холода. Лето в этих краях сложно было назвать жарким, но именно в Северный рубеж мчались все купцы как Скандрии, так и соседней Элирии. Этот город считался самым безопасным для путешествий и самым привлекательным для жизни.       Северный рубеж приняли в надел братья-близнецы Джеймс и Мэттью, сыновья ныне покойного короля, одни из самых старших его детей и первые по старшинству альфы после нынешнего короля Артура. Именно поэтому они оба могли рассматриваться потенциальными наследниками трона в случае чего, пусть и мало кто сомневался в том, что с Артуром может что-то случиться. В любом случае запасные варианты должны быть всегда, именно так говорил прежний правитель.       Рождение близнецов-альф было редким событием. В свое время король Генрих настолько сильно обрадовался этому событию, что и вовсе пропустил мимо ушей сообщение о том, что его супруг-омега умер при родах. И даже последующее осознание утраты его не огорчило. Король приказал возвести памятник супругу, нарек его мучеником, умершим благородной смертью, ведь омега отдал свою жизнь за две жизни альф королевских кровей. А едва близнецам исполнилось по три месяца, Генрих женился вновь.       Между Артуром и близнецами на свет появился Эллиот, бета, который скончался от чахотки в возрасте трех лет, так что от союза короля Генриха и его первого супруга остались три альфы. И если жители Северного рубежа относились к правящему королю сомнительно, то принцев, руководивших их городом, они действительно любили.       ― Вот так хорошо?       Голос Мэттью прозвучал тихо и растворился в воздухе, точно смешавшись с запахами масла и благовоний. Он не видел лица брата в полутьме, но явственно ощущал все его эмоции. Они всегда умели чувствовать друг друга. Они всегда любили друг друга. Любили так, как не пристало любить друг друга родным братьям, да еще и альфам.       Но Джеймс, который был младше Мэттью на несколько минут, всегда стремился к тому, чтобы нарушать традиции и моральные нормы. Он ненавидел, если кто-то или что-то стремилось его контролировать, как-то сковывать и закабалить. И именно за это его так отчаянно невзлюбил самый старший брат-альфа. Он был тверд в своих убеждениях и не раз говорил, что даже король ему не указ. Но если Генрих уважал силу духа сына и мирился с его выкрутасами, то Артур его терпел еле-еле.       Прежде во дворце Северного рубежа несколько раз отлавливали засланных убийц-бет. Каждый из них пытался убить Джеймса и никогда не выдавал, кто именно его послал. Беты в принципе всегда были непревзойденными шпионами, и пытать их было куда сложнее. Не подверженные страстям или желанию плоти, всегда спокойные, собранные, не боящиеся смерти.       Близнецы прекрасно понимали, кто именно мог столь отчаянно желать смерти Джеймсу, но доказательств у них не было вовсе. Равно как и не было желания вступать в открытую конфронтацию со старшим братом.       Задрав голову, Джеймс гортанно выдохнул и прикусил губу. Его светлые волосы разметались по подушке, могучая сильная грудь поднималась все чаще. Мэттью знал, что ему все нравится. Он слишком хорошо знал брата. Знал, что ему по душе, а что он ненавидит. Общественность считает, что репутация альфы рушится, словно хрупкое стекло, если он уподобляется омеге. Такое себе может позволить бета, его репутация не столь важна. Но Джеймс не считал, что тот факт, что он отдается собственному брату, хоть как-то ему вредит.       Придворные об этом знали, но не говорили. Никто не распространялся. Джеймс был хорошим правителем, его любили. И его личная жизнь оставалась личной.       ― Давай...       Альфа развел ноги шире. Возбужденная плоть брата толкнулась в его смазанный вход. Это всегда было болезненно, по крайней мере в самом начале. Головка члена входила медленно, но Мэттью и не спешил. Он чуть сжимал покрытые волосками ноги брата, ощущая давление сокращающихся мышц. Глубже, и вот уже весь ствол оказывается в горячей тесноте. Было время, когда Мэттью, равно как и Джеймс, честно пытался заниматься подобным с омегой. Но не выходило. Запах омег не волновал их обоих, даже сводящий с ума аромат течных выделений вообще никак не влиял на них. Зато когда они оказывались в объятиях друг друга, все словно становилось на свои места. Все было правильно.       Оказавшись полностью внутри, Мэттью склонился к лицу Джеймса. Тот с горячностью отозвался на его поцелуй и поспешил обхватить рукой шею, касаясь кончиками пальцев волос, скользя к затылку. Глубокий поцелуй безотказно сводил с ума. Мэттью касался подтянувшимися яичками ягодиц Джеймса, ощущая, что хочется начать двигаться. Но спешить нельзя, надо, чтобы брат привык к такому вторжению.       Джеймс сам дал понять, что пора. Он приподнял ноги и обхватил ими бедра Мэттью, скользнув пятками по икрам, и в тот же миг Мэттью разорвал поцелуй и двинулся сперва назад, выходя наполовину, а потом вперед, резко, как нравилось Джеймсу.       ― Нормально?       Мэттью всегда было важно знать, что с братом все хорошо, что ему точно все нравится. Это всегда было важнее всего прочего, в особенности, конечно же, собственного удовольствия. Джеймс кивнул и пнул его пятками по заднице, требуя двигаться. И, разумеется, противиться Мэттью не стал.       Что это, если не любовь? Порой Мэттью искренне ненавидел себя и думал о том, что лучше бы ему родиться бетой. Это бы не отменило его порочной любви к собственному брату, но хоть не добавляло ему еще больше сложностей. Но эти мысли сразу улетучивались, окажись рядом Джеймс. Брат-близнец любил его, любил настолько сильно, что это даже пугало. И Мэттью понимал, что если бы Джеймс любил хоть в половину так сильно кого-то еще в этом мире, он бы сошел с ума от жгучей ревности. Он бы не смирился, если бы его Джеймс принадлежал кому-то другому.       Король Генрих никогда не принимал их странных отношений, но и скандала из этого не устраивал. Он вполне мог обвинить сыновей в кровосмешении и велеть их казнить, мог насильно разлучить, усадить в разные части страны, мог даже отправить Джеймса в Сватагор, как на том настаивал Артур, но по неведомым причинам не стал этого делать. В итоге близнецы получили в общий надел Северный рубеж и негласное дозволение жить так, как им угодно. Никто не имел права заставлять их связывать свои жизни с омегами и плодить потомство. Никто, кроме короля. И если бы такой приказ поступил от отца, даже Джеймс бы не ослушался. Но Генриха уже нет в живых, теперь королем является Артур. А слушаться старшего брата Джеймс не собирался вовсе.       Сыновей Генрих наплодил немало. Пять альф, семь бет и шесть омег, и все от четырех браков с разными омегами. Все омеги Генриха по итогу умирали, чаще при родах. Был еще один омега, который так и не стал официальным супругом короля, но родил от него сына-альфу, самого младшего брата Мэттью и Джеймса. Все сыновья покойного короля, кроме альф, жили в отдельных дворцах в пределах Столичных граней. Некоторых омег уже выдали замуж, беты нашли свое дело либо в армии, либо в государственном совете. И только у альф было кровное право править отдельными регионами королевства.       Мэттью зажмурился. Теперь они соприкасались телами. Джеймс сжимал его плечи и тихо стонал, подкидывая бедра навстречу его властным движениям. Все было ровно так, как им всегда и нравилось. Ни одна омега в мире не могла бы доставить им такое колоссальное наслаждение, которое они доставляли друг другу.       Артур женился полгода назад, следующий по старшинству альфа после близнецов Кайл, который правил Речным осколом, по слухам, тоже намерился жениться. И оно к лучшему. Наследники королевской династии точно не помешают. Но Артур точно не оставит в покое близнецов. Для него сам факт их существования как бельмо на глазу, точно позор, который необходимо смыть кровью. Будь близнецы сыновьями не короля, а любого другого альфы в Скандрии, их бы ждала расправа со стороны линчевателей. Об этом все знали, законы и традиции ― вещь суровая.       ― Сильнее... вот так...       Мэттью зарылся ладонями в волосы брата. Теперь он двигался быстрее. Брать собственного брата властными движениями, трогать его сильное тело, ощущать его запах и слушать его стоны ― это простая необходимость, без которой он не может жить. Равно как и Джеймс не может существовать без него, Мэттью прекрасно об этом знал. Он протиснул руку меж их телами, не прекращая движений. Обхватив ладонью влажную и горячую от возбуждения плоть Джеймса, он задвигал пальцами. В тот же миг Джеймс оцарапал его спину, вызвав гамму дополнительного удовольствия.       ― Да!       Мэттью невольно сжал чужие волосы и вогнал член поглубже, со стоном кончая в своего брата и не переставая трогать его плоть. Джеймс последовал за ним спустя несколько мгновений. Утомленные, но такие довольные, они вновь поцеловались, искренне наслаждаясь друг другом.       ― Я люблю тебя... ― шепнул Мэттью куда-то в шею брату.       Тот скользнул носом по его светлым волосам.       ― И я тебя.       Они приводили дыхание в порядок, когда в большую и наглухо закрытую дверь постучались. Джеймс вскинул голову.       ― Что там такое?       Никто не смел беспокоить их поздней ночью без веской причины.       ― Ваше высочество, ― донеслось из-за двери. ― Прибыл ваш брат, его высочество Альфред, ожидает аудиенции.       Мэттью привстал и посмотрел на Джеймса.       ― Альфред? ― выдохнул он. ― Ночью и без предупреждения? Это совсем на него не похоже, брат.       Близнец в ответ кивнул.       ― Отведите нашего брата в гостиную и угостите вином, ― громким и уверенным тоном сказал он. ― Мы сейчас придем.       ― Слушаюсь, ваше высочество.       Мэттью поднялся на ноги и поспешил отыскать свою одежду, равно как и Джеймс. Не мог младший брат-альфа приехать просто так. Близнецы знали о том, что Альфред должен был находиться в Латроне, столице Элирии, на праздновании дня рождения наследника трона. Отношения с соседним государством у Скандрии были сложными, но не откровенно плохими, однако элирийцы были известны своей непомерной гордыней. Возможно ли, что на торжестве случилось что-то нехорошее, а потому Альфред в тот же вечер умчался в Северный рубеж, благо он находился как раз на границе с Элирией и полудне езды верхом. Если и правда что-то произошло, близнецы должны узнать все от брата лично.       Когда они, уже одевшись и приведя себя в порядок, примчались в гостевую, Альфред ожидал их, устроившись на роскошном мягком диване бордового цвета. На нем был его парадный наряд с золотистой вышивкой и заметно запачканные высокие сапоги. Лицо молодого принца было серьезным, взгляд задумчивым. Ладонь сжимала рукоять меча так сильно, что костяшки пальцев покраснели.       ― Альфред, брат мой.       Мэттью первым подскочил к нему. Альфред поднял взгляд на него. Он даже для вида не пытался улыбнуться. Поднявшись на ноги, юноша поприветствовал старших братьев традиционным коротким поклоном, а сразу после Мэттью его обнял. Из всех братьев один лишь Мэттью мог вот так просто взять и обнять его, он всегда улыбался ему с неподдельной искренностью и действительно любил, чего не скажешь о том же Артуре, например.       ― Доброй ночи, братья, ― кивнул Альфред. ― Прошу прощения за вторжение, я не хотел вас тревожить.       Джеймс кивнул, а после подметил притаившегося у стены Алистора. Мужчина подождал, пока братья не поздороваются, а уже после сделал пару шагов в их сторону.       ― Ваше величество.       Он с почтением поклонился, а Джеймс, глядя в его лицо, окончательно убедился в том, что в самом деле случилось что-то очень нехорошее.       ― В чем дело, брат? ― спросил он, едва Мэттью отстранился от Альфреда. ― Вы оба должны были быть в Латроне, разве нет?       Альфред недовольно скорчился, как никогда прежде напоминая Генриха. Пожалуй, младший из сыновей был похож на покойного короля сильнее всех остальных его детей.       ― Должны были быть, да, ― кивнул Альфред. ― Но нас выпроводили из Элирии. Именно поэтому я здесь, ― он посмотрел сперва на Мэттью, а потом на Джеймса. ― Нам надо серьезно поговорить, братья.       Мэттью вздрогнул.       ― Что значит выпроводили? Почему?       Альфред поджал губы и посмотрел в сторону Алистора. Выходит, случилось нечто настолько плохое, что он не в силах сам об этом рассказать. Это определенно очень плохо. Алистор дождался согласного кивка, а после сказал:       ― Господарин-омега оскорбил его высочество.       Услышав это, Джеймс приблизился к младшему брату, дабы посмотреть ему в глаза.       ― Как именно оскорбил?       Алистор хотел было ответить, но Альфред вдруг вцепился в руку Джеймса. Теперь его голубые глаза просто сияли от гнева.       ― Эта горделивая сука назвала меня рабским ублюдком, ― прошипел он. ― В присутствии всех гостей, так, что все это слышали.       Мэттью выдохнул. Что ж, это было и правда очень плохо. Подобное оскорбление ― это позор для альфы. Позор, который смывается кровью. Каждого можно уколоть так, что он потом возжелает мстить путем умертвления того, кто посмел его задеть. В случае же Альфреда был веский повод, который даже от него не зависел ― происхождение. Он был единственным сыном короля Генриха, рожденным не в браке. Когда четвертый по счету омега-супруг был на сносях, произошла последняя война между Скандрией и Сватарогом. Из военного похода, подписав мирное соглашение, король Генрих вернулся с пленниками ― братьями бетой и омегой. Уроженец Сваторога не мог стать законным супругом короля Скандрии, особенно в то сложное время. Так что по итогу Генрих сделал омегу своим любовником. В скором времени омега родил от короля сына-альфу. Незаконнорожденного мальчика пытались умертвить сразу же, равно как и омегу, и если бы Генрих не появился вовремя, они были бы мертвы. Но Генрих не только спас бастарда, но и сразу же узаконил его, даровав омеге роскошный дворец в Южном склоне.       Эту историю близнецы прекрасно знали. Вплоть до своей смерти Генрих постоянно навещал раба-омегу и дарил ему свою нежность. Он возвысил его брата бету, даровав сперва свободу, а потом и чин. В итоге этот бета стал главным воспитателем принца Альфреда, своего племянника. Алистор был с ним и по сей день, а омега жил во дворце и правил там от имени своего сына, когда Альфред куда-то отлучался. Так уж вышло, что единственный омега, которого Генрих любил, так и не стал его супругом.       Даже Артуру было запрещено напоминать Альфреду о его происхождении. Генрих слишком сильно любил младшего сына, а потому и сделал все для того, чтобы тот не чувствовал себя хоть чем-то обделенным.       ― Это... плохо, ― кивнул Джеймс. Он отыскал взглядом на столе бутыль с вином и чистые бокалы, оставленные слугами. Мэттью лишь перевел на него чуть растерянный взгляд и проследил за тем, как брат сперва налил вино, а после осушил полный бокал в пару глотков. ― Как именно это случилось? Рассказывай, ― принц плюхнулся на диван. ― Судя по тому, что ты здесь, намечается серьезная заваруха.       Джеймс не был глупцом, вовсе нет. Он прекрасно понимал, что да как, быстро сложил одно с другим и теперь уже размышлял над последствиями, но Альфред все равно должен сам все озвучить.       Ветер за окнами заметно стих. Близнецы выслушали все то, что рассказал им Альфред, не перебивая. Алистор, находившийся подле них, молчал, порой поглядывая на принцев, но все чаще отводя взор в окно. Он был обеспокоен, что более чем понятно. По крайней мере Мэттью, не терявший его из поля зрения, все прекрасно понимал. Алистор сам лично воспитывал племянника, он для него как родной сын. Для беты, особенно беты родом из Сваторога, понятия о позоре несколько отличны. Реши Альфред сбежать прочь из Скандрии, он бы и не подумал его попрекнуть, а просто пошел бы следом за ним в любые дали. Он бы не посчитал его недостойным трусом.       ― Что ж, ― кивнул Джеймс. ― Господарин должен был следить за языком. Если кто и виноват в этой ситуации, то только он.       Мэттью нехотя кивнул.       ― Согласен.       Ему не нравилось винить во всем омег, но эта ситуация была слишком однозначной. Скандрия и Элирия союзники, Альфред находился в Латроне как высокий гость. В итоге его унизили на глазах у всех и буквально выгнали из страны. Элирийцы, очевидно, решили, что церемонии по отношению к младшему и незаконнорожденному принцу будут излишними, однако как же они в этом ошиблись.       ― Либо я его проучу за это, пролив элирийскую кровь, ― серьезно сказал Альфред, ― либо я никогда и никак не отмоюсь от позора и буду вынужден пасть от рук своих же людей. Вы это понимаете.       Это не было вопросом, но Мэттью все равно кивнул.       ― Надо сказать Артуру. Он, как король и наш брат, должен предпринять меры и ответить на это унижение.       Однако Джеймс громко хмыкнул:       ― Должен. Но он этого не сделает. Ему нет выгоды заступаться за младшего брата и терять мир с Элирией, ― принц посмотрел на Альфреда. ― И судя по тому, что ты сейчас здесь, а не в пути в столицу, ты тоже это понимаешь. Уже подумал обо всем, верно? Какие есть умозаключения?       Альфред сперва покосился на Алистора, а потом вновь воззрился на братьев.       ― Мне нужна армия Северного рубежа.       Джеймс присвистнул.       ― Вот как... И что же ты намерен делать?       ― Ты нападешь на Элирию без разрешения короля? ― Мэттью мотнул головой. ― Альфред, это же безумие.       Но младший принц был настроен решительно.       ― Король своего разрешения никогда не даст. Более того, он будет только рад от меня избавиться, ― юноша посмотрел на Джеймса. ― Есть только один брат, которого любит Артур ― это подхалим Радж, но точно не кто-то из нас. Артур отправлял людей, дабы те убили меня ребенком. Да и вас он был рад изжить со свету самыми разными средствами. Разве я не прав?       Мэттью замолк, думая над сказанным. Да, Артур и правда открыто заявлял о том, что близнецам была бы уготована публичная казнь, если бы не строгий запрет со стороны их отца. Но даже этот запрет не мешал ему пытаться отбиваться от них иными средствами. Жизнь Джеймса всегда была в опасности с тех пор, как Артур сел на трон. Равно как и жизнь Альфреда. Еще одно бельмо на глазу: незаконный сын короля, получивший южный удел, и это при том, что его родитель, омега ― любовник короля, а не супруг, обладал невиданными полномочиями, которых были лишены даже родовитые омеги Скандрии. Неслыханное кощунство.       ― Еще как прав, ― кивнул Джеймс. ― Но мне сейчас нужен конкретный план действий, составленный расчетливым разумом. У тебя есть такой план?       Альфред кивнул.       ― Есть. Первым делом я намерен захватить Латрон и максимально жестоко расправиться с теми, кто посмел меня оскорбить.       ― Допустим, тебе это удастся. Что потом?       Было очевидно, что Джеймс как минимум не выступает против мобилизации армии. Разумеется, выбирая из Артура и Альфреда, он, не раздумывая, выберет второго просто потому, что причин ненавидеть младшего брата значительно меньше.       ― А потом я, уже захватив Латрон, пополню ряды армии элирийцами и двинусь на столицу Скандрии еще до того, как король прознает об этих событиях.       Мэттью и Джеймс переглянулись.       ― Ты предлагаешь свергнуть короля? ― осторожно спросил первый.       Алистор выдохнул и опять уставился в окно. Он считал это полнейшим безумием, хоть и понимал, что иного выхода у них просто нет.       ― Именно, ― кивнул Альфред. Он был как никогда прежде серьезен. ― Если король не в силах отстаивать честь своей семьи, он не король.       Близнецы вновь посмотрели друг на друга. Они умели понимать друг друга без слов, одна из особенностей близнецов, очевидно. Придя к общему знаменателю, они вновь уставились на младшего брата.       ― Допустим, что получится, ― предположил Джеймс. ― Кто тогда станет королем после свержения Артура?       Альфред сохранил хладнокровие.       ― Я.       Такой прямоты близнецы явно не ожидали.       ― И тебя не смущает наличие четырех старших братьев-альф? ― спросил Джеймс. ― Не слишком ли это смело, даже для тебя?       Альфред усмехнулся.       ― Это в любом случае должен быть кто-то из нас троих, ― сказал он. ― Ведь это именно мы свергнем короля. Новый король должен будет вступить в брак с омегой и наделать для Скандрии новое поколение принцев. Если королем станет кто-то из вас, пойдете ли вы на такое? ― Альфред вновь стал серьезным. ― Тем более, как мне кажется, вам нравится Северный рубеж, вам отлично удается с ним управляться. Единственное, что мешает вам спокойно жить, это нападки со стороны короля. Я же, став королем, не только оставлю вас в покое, но и буду активно поддерживать в любых ситуациях, ― он фыркнул. ― Я не буду ставить амбиции выше семьи.       Что ж, он был прав в своих утверждениях, глупо это отрицать. Странно, но Альфред в самом деле был ближе близнецам, нежели их единственный родной брат Артур. Или же нынешний король просто сам умудрился настроить всех против себя.       ― А что на счет Раджа и Кайла? ― спросил Джеймс. ― Они тоже старше тебя.       ― Радж ― это второй Артур, он так же сильно ненавидит нас троих, ― тут же отозвался Альфред. ― Но он глупее, чем Артур. Став королем, он объявит нас преступниками. А что до Кайла, с ним я разберусь.       Мэттью не мог поверить в то, что и правда слышит такие разговоры братьев.       ― Как же именно?       ― У Кайла есть веский повод для мести Артуру. Он станет нашим союзником в обмен за возможность отомстить и смыть позор. С ним не будет проблем, уверяю вас.       ― Но Радж...       ― Такой же враг нам, как и Артур, ― Альфред уверенно кивнул и посмотрел на Мэттью. ― Я знаю, брат, у тебя мягкое сердце, ты ценишь кровные узы. Но разве ты можешь допустить, чтобы Джеймса убили просто из-за неприятия ваших отношений? ― младший принц мотнул головой. ― Порой мне кажется, что только я вас принимаю такими, какие вы есть. Мой родитель-омега говорил мне, что нет ничего важнее и ценнее любви, даже если это любовь двух альф. Даже если родные братья, ― приложив руку к груди, юноша задрал голову. ― Я принимаю вашу любовь и убежден в том, что вы имеете право на счастье. Равно как и мой родитель-омега имеет право не опасаться того, что его единственного сына убьет король Скандрии. Считайте меня зазнавшимся юнцом, но я буду хорошим королем.       Джеймс откинулся на мягкую обивку дивана спиной и задумался. Слова младшего брата звучали уверенно и даже слишком хорошо. Разумеется, уступать трон младшему ― это не самое приятное дело, однако Джеймс не хотел быть королем, равно как и Мэттью. Они лишь хотели спокойной жизни для себя в Северном рубеже, хотели спокойно жить, не опасаясь, что кто-то вновь подошлет наемных убийц. И если Альфред говорит правду, то он и правда лучшая кандидатура на роль короля. Кайл слишком далек от дел государственных, в нем нет хитрости и коварства, нет должной прыти. Он даже своим наделом не правит, за него это делают приближенные. А Радж в самом деле не любит близнецов едва ли не сильнее, чем Артур.       Если переворот произойдет, Артура будет ожидать расправа, равно как и Раджа. Джеймс лично вызовет их на бой, лишь бы того не пришлось делать Мэттью. И если Альфред займет трон... что ж, быть может, не зря он самый похожий на их отца сын в семье.       ― Мы говорим об ужасном деле, ― выдохнул Мэттью. Он смотрел на Альфреда. ― Но в одном ты прав ― я никому не позволю навредить Джеймсу. Как только Артур узнает о нападении на Латрон, он все поймет и запрется в столице.       ― Не успеет. Мы нападем на Латрон уже завтра.       Близнецы синхронно вздрогнули.       ― Что? ― выдали они в один голос.       ― Нам нужно нанести стремительный удар, пока до короля не дошла новость о том, что я был оскорблен в Элирии. Едва он прознает об этом, я прибуду к столице. Король будет думать, что я пришел просить наказания элирийцам, даже не зная, что Латрон уже пал. Стремительный удар ― вот наше главное оружие. Тем более, что элирийцы тоже не ждут нападения, да еще и так скоро. Вы поставите на колени Элирию, а я свергну короля. И тогда наступит новая эпоха.       Джеймс лишь кивнул.       ― Ты безумец.       Альфред понимал, что уже почти убедил близнецов. Нужно было дать им все обсудить между собой, а после начать молниеносную мобилизацию армии. Напасть необходимо как можно скорее, пока элирийцы довольно сидят в своей столице и смеются над униженным принцем. Они не будут того ожидать, а принц придет и умоет их в собственной крови. И главной его жертвой станет именно господарин, высокомерный горделивый омега, который посмел произнести те самые слова. Он об этих словах горько пожалеет.       Уже позже, когда они остались в гостиной вновь наедине, Алистор сперва осмотрелся и, убедившись в том, что поблизости нет чужих ушей, подошел к Альфреду.       ― Красиво ты говорил, племянник, но не правдиво.       Тот лишь отмахнулся.       ― Правда здесь и не нужна. Мне плевать на их кровосмешение, пусть живут. Зато не будут мешать мне получить трон и не наплодят мне ненужных претендентов на трон.       Алистор кивнул.       ― Ты был убедителен, племянник.       ― Еще немного, и Элирия падет. Скорее бы уже эти двое согласились.       Принц был в нетерпении. Совсем скоро его ожидает бой. Он сожжет ворота Латрона и прольет много чужой крови, а уже потом доберется до господаревой омеги. Осталось лишь дождаться того момента.