Господаревы отроки

      Столица Скандрии была фактически окружена хребтом и высокими пиками гор. Хорошая естественная защита, имевшая много плюсов и своих секретов. Лишь однажды враги смогли добраться до этого города и даже вторгнуться в него. Но горы были союзниками скандрийцев, которые знали местность как свои пять пальцев. Они знали, как незаметно покинуть город и окружить врага, закрыв выход их столицы и буквально захлопнув за ними ловушку. Наверное, именно по этой причине никто больше и не пытался взять город штурмом.       Альфред был скандрийцем. Более того, он был принцем, которого с детства обучали на равных с его законнорожденными братьями всему тому, что должен знать защитник Скандрии. По традиции, военным хитростям учили именно младших братьев. Они должны были в будущем стать воеводами. А вот старшие сыновья, в особенности наследник престола, учились политике и дипломатии.       ― Значит, простая хитрость?       Джеймс посмотрел на младшего брата задумчиво. Им повезло, если подумать. Кайл заведомо позаботился о том, чтобы старожилы столичных ворот замалчивали любую информацию о приближающейся армии. Разумеется, Артур узнает обо всем до нападения, но Альфреду нужно было выиграть время.       ― Именно, ― кивнул младший принц. ― Нужно выждать несколько часов, а уже потом идти на штурм.       Кайл прикусил губу.       ― Значит, снова убивать. Но теперь уже не элирийцев, а своих же, ― он вдруг улыбнулся. ― Мне нравится. Уверен, это будет весело.       Джеймс поджал губы. Он один был не в восторге от того, что придется штурмовать столицу, но было слишком уж очевидно, что король сам город не сдаст и трон не уступит. А значит, выход один ― воевать. Братья были готовы к этому изначально. Теперь в их распоряжении была еще и армия Элирии, пришедшая с ними по приказу нового господаря. По сути приказ отдал регент, но кого волновали такие условности? Элирийцы уже проиграли, у них не было выбора, ведь сыновья покойного господаря находились в руках скандрийских принцев. Младший из них, взявший в мужья опозоренного господарева омегу, метил в короли, так что элирийцы просто вынуждены поддержать его. Все лучше, чем допустить до поверженного Латрона короля Артура, который точно ликвидирует Элирию как государство и заберет себе их земли. Альфред, по крайней мере, дал понять, что сохранит целостность страны. Именно поэтому армия Элирии, вернее то, что от нее осталось, присягнула новому регенту и пошла за Альфредом добывать ему трон Скандрии.       ― Это хитро, ― Джеймс кивнул. ― И защитники столицы, скорее всего, не будут этого ожидать. Ты уверен, что мы сможем покорить город, который никто прежде не покорял?       Альфред довольно усмехнулся.       ― Столицу никогда не покорят чужаки. Но мы-то не чужаки, верно? Тем более, что мы пришли не разорять город, а забрать то, что причитается нам по праву.       ― Отлично сказано, ― согласился Кайл. ― А что, если народ тебя не признает?       Но младший принц мотнул головой.       ― Я сделаю так, что признает.       Кайл улыбнулся.       ― Мне нравится твоя уверенность. Что ж, раз все решено и обговорено, я, пожалуй, отосплюсь, пока еще есть время. Нам всем понадобятся силы.       Джеймс и Альфред согласно кивнули.       Объединенная армия остановилась на последний привал в местечке под названием Мрачное городище. Это было место у горного массива, в котором находилось глубокое кристально чистое озеро. Рядом с ним давно появилась деревня, жители которой добывали золото. Местные дома были отстроены из горного сланца, а потому и выглядели весьма мрачно и не обжито, отсюда и пошло название этому месту.       Альфред выбрал Мрачное городище не случайно. Помимо очень удобного географического положения был еще один факт в лице местного населения. Добытчики золота не любили короля Артура, потому как тот весьма активно мешал им вести свободную торговлю и взымал в качестве налога пятую часть всего добытого. При Генрихе им жилось лучше, а вот Артур желал золотой монополии для себя. При том добытчиков серебра из южного Белого городища он вовсе не трогал, те платили прежнюю десятину и ни на что не жаловались.       Жители Мрачного городища приняли Альфреда с большим радушием, а узнав о его планах и вовсе вызвались помочь чем только смогут. Так что те несколько часов, во время которых армейские единицы совершали необходимый марш-бросок, братья-принцы смогли отдохнуть в одном из каменных домов. Здесь было прохладно, но после трех дней в пути Альфред не жаловался на такие мелочи.       ― Жду вас на рассвете, братья, ― сказал Альфред. Он и правда был полностью уверен в успехе предстоящего мероприятия. ― Отдохните, ― принц обернулся к одному из стражников. ― Велите привести в мои покои моего супруга.       Джеймс подошел к Альфреду.       ― Ты уверен, что стоит? ― спросил он. ― Стоило ли вообще сохранять ему жизнь?       Его младший брат, однако, деланно изумился.       ― Что ты такое говоришь, он же мой супруг? Он не просто тот, кто дал мне армию Элирии сам того не желая, но и тот, кто обеспечит настоящий мир на всей долине Сидорис, ― Альфред хлопнул брата по плечу. ― Но ты не переживай, я сделаю так, чтобы он знал, где его место.       Джеймс явно сомневался, но все же кивнул.       ― Как знаешь, брат.       Альфред еще по прибытию в Мрачное городище приказал отвести Ивана в умывальню, дабы тот принял ванную и был облачен в хорошие одежды к моменту осады столицы. По его же приказу доверенные слуги-беты прихватили в путь меха из личного гардероба господарина. Вопреки обыкновению, принц не хотел видеть Ивана растоптанным и облаченным в лохмотья. Поняв это, беты тут же направили всю свою незатейливую заботу на омегу.       С тех самых пор, как Альфред поставил перед фактом омегу о том, что тот теперь его супруг, они не виделись, но принц дал приказ лекарям сделать все для того, чтобы сохранить здоровье Ивана. Альфред помнил, что порвал омегу, пока насиловал. Пришлось подключить лекаря-омегу, который и нашелся-то в захваченном Латроне только чудом. Им оказался юноша со светлыми волосами и синими глазами, красавец, внешность которого запоминается. Принц бы и сам повелся на такую красоту, да только его вкусы были малость далеки от общепринятых идеалов. Да и сам лекарь помимо потрясающей внешности ничего омежьего больше не имел. Ему удалось избежать изнасилования и иного поругания, судя по словам некоторых воинов, омега лишил жизни всех, кто покушался на его честь. Таких своенравных омег было принято ставить на место, ведь не пристало омеге уподобляться альфе, даже ради защиты своей чести. Но Альфред лишь невольно присвистнул, услышав эту историю. Приказа о расправе он не дал. Напротив, он заявил, что если омега окажется хорошим лекарем, то он будет взят на службу в Скандрию. И омега проявил себя лучшим образом. За минувшие три дня он хорошо подлатал Ивана, благо и господарин его к себе подпустил, в то время когда лекарям-альфам и бетам он успел едва ли не глаза выцарапать.       Принц активно интересовался здоровьем супруга, но встречи с ним пока не искал. И вот, спустя три дня, когда они оказались в Мрачном городище, он лично велел привести к себе омегу.       Дубовая дверь со скрипом открылась. Стражник старался не смотреть на омегу, облаченного в меха и сияющего деланным равнодушием. Иван переступил порог. Он был подчеркнуто холодным, незаинтересованным ничем. Альфред, находившийся возле створчатого массивного окна, оглянулся в его сторону. Дверь закрылась, а омега тихо выдохнул, не поднимая глаз. Он был в очень сложной ситуации. Потерять честь для благородного омеги хуже смерти, он превращается по сути в раба. А на шее Ивана еще и находится метка, обозначающая принадлежность. От господарина все равно пахло Альфредом, но запах пройдет со временем, как и метка, если принц не будет регулярно заявлять о своих правах на омегу. Разумеется, альфа об этом хорошо знал.       ― Мой дорогой супруг.       Альфред широко улыбнулся и отошел от окна, предварительно задернув плотную шторку. Он окинул взглядом омегу. Да, Иван не сильно попадал под общепринятое представление об идеальном омеге: слишком высокий, слишком широкий в плечах, не утонченный и лишенный грации. Однако именно такие омеги и нравились Альфреду. Сколько красавцев пытались добиться его внимания, ухищряясь всеми известными приемами. Принц мог в лучшем случае подарить кому-то одну-две ночи, но об отношениях речи и не было. Что же до родовитых омег, то их попытки связать свои жизни с принцем Скандрии также не дали никаких результатов. Даже официального любовника у Альфреда не было, в то время как у Артура их было двое, а у Кайла трое. Сам себе Альфред объяснял это тем, что есть дела важнее. Когда ты хоть и признанный отцом, но все же бастард, приходится доказывать, что ты имеешь право на титул.       И вот, наконец, случилось нечто важное ― он женился. Традиционной церемонии еще не было, ее принц лично отложил на время, но брак состоялся фактически. И вот он ― его супруг. Благородный, хоть и опозоренный им же, красивый, идеальный внешне для самого Альфреда. Как бы сильно его не оскорбил господарин, а отдавать этого омегу на увеселение солдатам Альфред не стал бы ни в коем случае. Только он сам имел право на тело господарина, и это право он тоже готов был отстаивать любыми средствами.       Иван поднял взгляд. По нему было очевидно, как он относится к альфе и как сильно хотел бы его кончины, но так же в этом взгляде ощущалась его беспомощность. Омега связан по рукам и ногам, он знает об этом.       ― Альфред...       В это слово было вложено много эмоций, хотя сам омега почти не изменился в лице. Принц просиял пуще прежнего.       ― Как мило, ты обращаешься ко мне по имени. Для тебя настолько зазорно сказать "ваше величество"?       Омега сжал губы в тонкую полоску. Сперва подумав, он отозвался:       ― Ты не король.       Это, по всей вероятности, должно было задеть Альфреда, но принц лишь хмыкнул:       ― Пока еще нет, но завтра им стану. А сразу после ты, ― принц сделал шаг в сторону господарина, ― будешь объявлен королевичем. Не плохо, правда?       Иван промолчал. Он явно силился что-то понять, и Альфред примерно знал, что именно. Но он не будет ничего объяснять, пока вопрос не прозвучит. Принц снова посмотрел на омегу. Он хотел его, тут и не поспоришь. Вожделение было явным, и сам Иван не мог этого не понимать. Усмехнувшись, Альфред направился к кровати. Та была простой, но широкой, с обычными простынями и теплым покрывалом. Усевшись на нее, принц задрал голову, все так же смотря на омегу.       ― Иди сюда.       Тот не мог не подчиниться приказу, и дело даже не в наличии метки, были и иные факторы. Едва не заскрипев зубами, омега, однако, подошел к кровати, оказавшись перед альфой. Он мог изловчиться и даже при помощи лекаря-омеги достать нож, например. Тогда бы Альфред рисковал умереть от его рук. На его радость, у Ивана были слабые стороны, на которые можно было активно давить.       Альфред чуть раскинул ноги в стороны. Он ощущал себя хозяином положения, коим, если подумать, он и являлся.       ― Сними шубу.       На Иване были темные меха. Они шли ему не так сильно, как серебристые, но тоже придавали немыслимого шарма. Светлые меха, омега, очевидно решил более не носить после того, как его лишили девственности на той самой шубе из меха рыси.       Омега определенно хотел послать его, заявив, что он не будет исполнять приказы, но выбора-то не было. Руки без желания, а потому слишком неспешно стянули с тела шубу, которая в итоге упала на пол. Под ней была длинная рубаха синего цвета с узорчатым воротом и простые широкие штаны. Элирийцы вообще носили мешковатую одежду, в то время как скандрийцы предпочитали все облегающее. Альфред уже решил, что его супруг будет одеваться по элирийским обычаям. Так очертания фигуры Ивана едва различимы, а значит, наслаждаться им сможет только он сам. Ни у кого более не будет никакого доступа к Ивану. Любому, кто посмеет хоть самоудовлетворяться, смотря на господарина или даже думая о нем, Альфред не думая отрежет член. И это уже не говоря даже о простых прикосновениях.       ― Хорош, ― заключил Альфред. ― Чудо как хорош.       Принц буквально пожирал взглядом омегу. Он остановился на уровне шеи и замер задумчиво. Иван вновь опустил взгляд. Он понимал, что не может никак противостоять Альфреду, понимал, к чему все идет и почему он здесь. Однако молчание затянулось, принц ничего не делал, он словно выжидал чего-то, и это сильно действовало на нервы омеге, который и без того много пережил.       ― И что дальше?       Иван не хотел ничего говорить и уж тем более спрашивать. Он обещал себе, что не будет. Если он теперь вынужден быть рабом, придется смириться, хотя бы до тех пор, пока не появится хоть какая-то альтернатива. Принц прикусил губу.       ― Сними рубаху.       Омега невольно сжал руки в кулаки. Он желал смерти альфе, медленной, полной мучений, но едва он начинал представлять, как бы сам лично убил принца, вмиг приходилось вспомнить о том, чем ему это будет грозить. Пришлось вновь подчиниться. Под рубахой у него, разумеется, ничего не было, сверкать голым телом не хотелось. Да, Альфред его насиловал на глазах своих воевод, но он не видел его полностью обнаженным. Казалось, что это дает какое-то преимущество, какую-то невидимую броню или что-то вроде того, хотя Иван и понимал, что это полная глупость. Нет, у него не осталось вообще ничего из того, что было прежде, его честь растоптана навсегда. Теперь Альфред решает его судьбу, глупо это отрицать.       Господарин проиграл. Все вышло так, как и говорил скандрийский принц ― он растоптал его. И словно этого было мало, он еще и сохранил омеге жизнь и сделал своим супругом. Неужели возможность и дальше унижать его стоила того, чтобы заключать такой брак? Или принц избавится от него, когда станет королем? Этого Иван не знал, и спрашивать бы он точно не стал.       Избавившись от рубахи, омега посмотрел на Альфреда. У того был странный, даже немного пугающий взгляд. Принц смотрел на его шею, на которой остались шрамы после ошейника. Они явно не скоро пройдут.       ― Никаких высоких горловин, ― в приказном тоне сказал Альфред. ― Можешь носить шарф, чтобы прятать шрамы, они портят твое тело, но метка должна быть на виду у всех. Ты понял?       Иван с шумом выдохнул. До чего же обидно осознавать свою беспомощность. Так хотелось послать к черту альфу и сказать, что он скорее умрет, чем будет подчиняться его приказам, но такой роскоши господарин не мог себе позволить. Он уже однажды не сдержал язык за зубами, и это в итоге обернулось ужасной трагедией для всей Элирии и смертью родителей Ивана. В их смерти он винил только себя. Это его гордыня погубила хрупкий мир и привела все к краху. Отец-альфа пытался его остановить, сколько раз он умолял быть мягче и хотя бы не высказываться благородным альфам вроде того же принца. Но Иван не послушался. Он проплакал две минувшие ночи просто от осознания произошедшего, от жалости к своим родителям и к своему народу.       ― Вижу, что понял, ― кивнул Альфред. ― А теперь мы кое-что обсудим. Ты уже сам знаешь что, не так ли?       Омега сглотнул.       ― Это очевидно.       Принц хмыкнул. Присесть он своему супругу так и не предложил.       ― Да, конечно. Итак, твой брат теперь господарь Элирии, но это лишь потому, что я допустил такое. Ты знаешь, что мне было бы проще его убить и уничтожить твою страну. Я этого не сделал, и это мой дружеский жест для него... хм-м... ― Альфред задумался, а после спросил: ― Напомни, как его зовут вообще?       Иван разжал кулаки.       ― Александр.       Он просто обожал младшего брата. Тот появился на свет, когда сам Иван уже стал юношей, поздний и такой долгожданный ребенок-альфа. Иван всегда старался с ним нянчиться сам, читал ему сказки на ночь, учил его держаться в седле. Пожалуй, ради братика он способен перетерпеть все, что угодно, даже вынужденное рабство.       ― Хорошее имя, ― кивнул принц. ― Что ж, за ним присмотрит мой дядя, этот человек воспитал меня, я ему полностью доверяю. И от тебя зависит очень многое, мой дорогой супруг.       До чего же неуютно ощущал себя омега. Он пытался смотреть куда угодно, но только не на альфу, однако не выходило.       ― Зависит от меня? ― уточнил он, прекрасно, к слову, понимая, о чем идет речь.       Альфред снова расплылся в улыбке.       ― Конечно! Если ты совершишь необдуманный проступок, который мне не понравится, Алистор тут же сделает то, что я ему приказал. Поверь, ему уже приходилось убивать детей. Он безжалостен к альфам любого возраста. Однако если ты будешь послушным, он будет защищать и оберегать Александра. Это понятно?       Да, все было ровно так, как и думал Иван. Но все равно озвученной эта мысль звучала куда хуже. Омега напрягся всем телом. Теперь от него требовался ответ, а он все никак не мог его выдавить.       ― Понятно.       Получилось тихо и резко, но Альфреду этого хватило. Он довольно кивнул.       ― Вот и хорошо. Не думай, что я планирую от тебя избавиться. Если бы хотел, убил бы сразу как только поимел.       Ивану хотелось сбежать прочь. Стоять вот так пред этим самодовольным напыщенным альфой было уже просто выше его сил. Подумать только, а ведь прежде, когда к нему приезжали свататься разные альфы, он вел себя с ними не лучше, чем Альфред ведет себя с ним. Какая жестокая насмешка судьбы.       ― Зачем я тебе вообще нужен?       Не из-за Элирии точно, принцу не нужна эта страна. Была бы нужна, убил бы господаревых отроков и занял трон, ничто бы ему не помешало запугать народ. Нет, тут явно есть иные причины.       ― Однажды поймешь, ― отозвался Альфред. ― А пока... ― он опустил взгляд на свои ноги. Те, разумеется, были в высоких сапогах, принц не разувался еще. ― Сделай то, что должен сделать послушный омега.       Когда он вытянул ногу, Иван едва не задохнулся от возмущения, поняв, что от него требуют. Да, омеги это делают для своих альф, но ведь это фактически приравнивается к добровольному рабству. Это унизительный жест для благородного омеги вроде господаря, даже если он обесчещенный на потеху толпы.       Иван едва не сказал, что никогда в жизни он не станет на колени перед рабским ублюдком и не снимет с его ног сапоги, словно какой-то там безродный нищий омега, но наткнувшись на взгляд голубых глаз принца, он замер. Из приоткрытого рта так и не вышло ни единого слова.       ― Ты ведь помнишь, что должен быть послушным?       Слова альфы давили на омегу беспощадным грузом собственной ответственности. Этому скандрийцу ничего не стоит отдать приказ об убийстве Александра, и можно нисколько не сомневаться в том, что мальчик умрет худшей смертью. Что будет тогда с династией? Что будет со всей Элирией и ее народом? Иван и без того задыхался от чувства вины, он не имеет права причинять им еще больший вред своими необдуманными поступками. Нет больше права на ошибку.       Проглотив словно тугой ком свою поруганную гордость, он не без труда перевел дух. Ради Александра и всей Элирии, ради несчастного народа. Его репутация как господарева омеги уже подорвана, и если дальнейшие мучения спасут будущее его страны, то быть посему.       ― Разумеется.       Он заставил себя присесть на колени. Альфред смотрел на него, не моргая, точно впитывая в себя каждую деталь, каждое его действие.       ― Тогда поспеши.       Иван выдохнул. Какой позор, что он делает это добровольно. Это равносильно публичному признанию в том, что он теперь личный раб скандрийского принца. Даже если по закону это и так, это ломает его гордость. А гордость ― это все, что у него осталось.       Руки подрагивали. Он с трудом распустил бесхитростную шнуровку сапога и потянул его на себя. Альфред довольно кивнул и тут же подал вторую ногу.       ― Не думай об этом как об унижении, ― сказал он. ― Ты делаешь то, что должно омеге, ведь я твой супруг.       Иван едва не рыкнул. Принц не прекращал своих издевательств, каждое его слово ранило словно удары хлыстом. Омега лишь чудом промолчал, сглатывая порывавшиеся гневные слова. Альфред вновь усмехнулся. Его это все определенно веселило. Разумеется, горделивый господарин вынужден сидеть перед ним на коленях и снимать с его ног грязные сапоги.       Как только дело было сделано, Иван не удержался и швырнул сапог на пол. Лучше бы принц Скандрии держал его в грязном затхлом подвале, лучше бы он отдал его на поругание своей армии. Альфред задрал бровь, словно задавая немой вопрос, а омега решительно заявил:       ― Я тебя ненавижу.       Альфу это даже не разозлило.       ― О, я знаю, ― спокойно отозвался он. ― Мне очень нравится твое тело, господарин. Нравятся твои глаза и губы, ― переход с темы на тему оказался для Ивана большой неожиданностью. ― И даже твой мерзкий характер и тот нравится. Когда я увидел тебя в самый первый раз, я подумал о том, что хотел бы жениться именно на таком омеге, ― принц продолжал улыбаться, но теперь эта улыбка не злила, а скорее пугала. ― Сперва твоя гордыня меня разозлила. Я бы вполне мог убить тебя, не встань между нами твоя личная охрана. Но я рад, что все в итоге сложилось именно так.       Альфа все так же смотрел в упор, так что Иван ощутил себя еще более неуютно, чем прежде. Метка на уровне ключицы жалобно заныла. Омега ясно вспомнил, как этот человек его насиловал, что он при этом говорил, как он прерывисто дышал, какую боль он при этом ему причинял. Ивана перекосило от этих воспоминаний.       ― Однажды я тебя убью, ― выдохнул он. ― Ненавижу тебя...       И в этих словах было слишком много искренности. Эти откровения Альфреда нисколько не задели, скорее даже наоборот.       ― Я верю, ― кивнул он. ― Ты не сломлен, о нет, ― альфа засмеялся. ― Ты все тот же горделивый омега с мерзким характером. И знаешь, ― он чуть приблизился, ― мне это очень даже нравится. Только попробуй стать жалкой размазней или тварью дрожащей, и я вновь поимею тебя, теперь уже на глазах огромной толпы. Мне нужна твоя горделивость. Соответствуй своему статусу.       Теперь уже Иван ничего не понимал.       ― Что ты вообще несешь?       То, что случилось потом, стало для него полнейшей неожиданностью. Альфред вдруг резко вцепился рукой в его волосы и потянул на себя. Это было больно. Иван оказался прижат к нему.       ― Мне нужен рядом гордый статный омега в мехах, красивый и знающий себе цену, ― теперь принц буквально шипел, но не прекращал улыбаться, от чего походил на истинного безумца. ― Мне нужен тот, кто будет истинным королевичем, супругом короля Скандрии. Тот, кто будет хозяйничать во дворце и следить за порядком, гоняя ленивых слуг и вызывая трепет. Только попробуй расклеиться и превратиться в жалкого нытика, который вечно плачется о своей нелегкой судьбе, и тогда я тебя растопчу по-настоящему. Так яснее?       Ивану было страшно.       ― Зачем? В чем чертов смысл твоих желаний?       Вторая рука скользнула по лицу омеги. Миг, и вот его заставили задрать голову. Теперь он снова смотрел в глаза принцу.       ― В том, что я считаю тебя равным себе, господарин, ― ответил Альфред. ― И я не хочу тебя ломать. Ты возбуждаешь меня таким ― гордым в первую очередь. Мое вожделение не ведает границ. В твоих интересах быть таким, каким я тебя знаю. Говори колкости сколько душе угодно, я буду наказывать тебя за них в постели. А теперь прекращай с расспросами и иди сюда.       Тело господарина в самом деле сковал страх, а потому он даже не воспротивился нисколько, когда его затянули на кровать. Он оказался прижат лицом к теплому покрывалу. Едва он повернул голову набок, ощущая щекой грубый ворс, как принц ловко стянул с него штаны. Казалось, ничего позорнее и быть не могло, но Иван быстро понял, насколько сильно он ошибается, когда рука принца уверенно скользнула по его ягодице, оглаживая волнующие изгибы.       ― Мне нравится твое тело, определенно, ― заключил Альфред.       Он опрокинулся на омегу, а тот невольно подумал о том, что никогда в жизни не считал себя красивым. Он прятал свои комплексы за стеной благородной стати и считал себя выше предрассудков, так что и подобные слова он слышал впервые. Оттого и так мерзко понимать, что это говорит именно скандрийский принц, тот самый альфа, который лучше смотрелся бы мертвым, желательно еще и обезглавленным в придачу, чтобы уж наверняка.       ― Чтоб у тебя руки отсохли, ублюдок...       Хотелось скулить от своего бессилия. И если бы Альфред разозлился и принялся его избивать ногами, было бы даже как-то легче. Но альфа лишь опять засмеялся в голос, чем-то сильно довольный.       ― Вот это точно ты, ― сказал он. ― Строптивый омега, чувствуешь реакцию моего тела на себя?       Он тут же стянул свои штаны, а сразу после уткнулся своим возбужденным естеством в чужие ягодицы. Иван вздрогнул и на автомате попытался избежать соприкосновений, но не вышло, альфа схватил его, вжимаясь в него еще сильнее.       ― Отвали! Ненавижу тебя!       Так не хотелось снова испытывать ту боль, но разве же у омеги был выбор? Они оба понимали, что никакого выбора уже нет.       ― Я вновь овладею тобой, ― неожиданно серьезно сказал Альфред. Он буквально лежал на омеге, придавив его своим телом и плотно утыкаясь в него членом. ― И на сей раз я пущу свое семя в тебя. Я буду делать это каждый день как минимум до тех пор, пока семя не пустит корни в твоем чреве, господарин, ― Иван замер. Дыхание подводило. Он и сам не понимал, какая гамма эмоций его охватила, но тело просто парализовало от всего того, что с ним происходило. ― Да и потом тоже, ― продолжил принц. ― Я знаю, что шансов понести вне течки у омеги мало, но мне это нисколько не мешает исполнять свой супружеский долг. Завтра я возьму тебя в королевской спальне. Я буду трахать тебя так, чтобы твои крики слышали все обитатели дворца.       Он принялся тереться о ягодицы омеги, не спеша овладеть им в полной мере. Иван невольно захныкал от бессилия, но быстро взял себя в руки. Нет, он не заплачет, ни за что на свете.       ― Да что б тебе импотентом стать на всю жизнь...       ― И не надейся, ― рука Альфреда скользнула по телу омеги и добралась до уровня груди, кончики пальцев прошлись по соску. ― Ты будешь разводить передо мной ноги каждую ночь и каждый день, если потребуется, а потом будешь гордо вышагивать по дворцу и наводить там порядки. Ты будешь моей личной гордостью, горделивый омега, ― он вдруг коснулся губами шеи Ивана, ровно там, где остался шрам от ошейника. ― Ты родишь мне сыновей.       Омега все же не выдержал и дал волю слезам. Как же хорошо, что скандрийский принц не может видеть эти слезы.       ― Ненавижу...       Ничего уже не поделаешь.