Господаревы отроки

      Покормив ребенка, королевич снова оставил его на попечение Николаю. Даже доверенные слуги еще не знали о поле маленького принца, и видеть его можно было только личному лекарю Ивана и его сопровождающему охраннику, Константину. Таковы традиции, соблюдаемые столетиями всеми жителями долины Сидорис.       — Я спущусь к Амару и Айвору, — сказал он — Кажется, Айвор хочет о чем-то поговорить со мной.       Николай взял из его рук младенца.       — Смею просить Вас, господин, не перенапрягаться и скорее вернуться в покои.       Иван коротко кивнул.       — Да, я помню. Присмотри за Аланом. Я только тебе могу его доверить.       Королевич искренне верил в то, что только этот лекарь может по-настоящему защитить принца, он способен постоять и за себя, и за других, и ему, безусловно, можно верить.       — Об этом не переживайте, Ваша Светлость. Его Высочество в безопасности со мной.       Иван кивнул, давая понять, что верит этим словам. Он бросил последний взгляд на принца и покинул королевские покои. Алан был так похож на Альфреда, должно быть, в той же степени, как сам Альфред на своего отца, Генриха. Наверное, это какая-то особенность их династии, сказать сложно. В любом случае, все эти сходства нисколько не мешали Ивану обожать всем сердцем своего сына.       Он быстро добрался до просторной гостиной в сопровождении Константина, что всегда следовал за ним, словно тень, и еще пары стражников из личной гвардии короля. Стража была усилена по приказу Альфреда и именно из-за его отсутствия в столице.       — Константин?       — Ваша светлость?       Бета прибавил шагу, чтобы оказаться ближе к королевичу.       — Сколько нужно времени, чтобы добраться верхом до побережья Дивной реки из столицы?       — Полтора дня, Ваша Светлость. Быстрым ходом можно уложиться в день, а то и меньше.       — Значит, Его Величество уже завтра будет там?       Стражник кивнул.       — Рассчитываем на это, Ваша Светлость.       Королевич остановился на месте и задумался. Стражники замерли за его спиной, ожидая дальнейших действий. Наконец, Иван сказал:       — Скажи всем, чтобы были внимательны. Я опасаюсь шпионов из Фаландрии. Жителей этого королевства легко узнать по внешности, они слишком смуглы и чернявы для уроженцев Столичных граней, но мы живем в такое время, когда предатели везде. А у конунга Фаландрии есть веские причины желать расправы над нашим королем.       Константин тут же кивнул.       — Как прикажете, Ваша Светлость. Я велю усилить охрану и дам все соответствующие распоряжения.       — А еще следите за дворцом, — продолжил королевич. — Проверяйте каждого слугу, особенно поваров и портных, да так, чтобы не появилось ни одного нового лица, только проверенные годами службы люди. Через еду и одежды легко отравить.       Иван хорошо помнил о разных методах расправы над неугодными. Когда-то один из господарей Элирии, у которого было сразу три сына-альфы, отправил старшему сыну и наследнику прелестной работы кафтан. Одежды были богаты и безупречны, украшены драгоценными камнями и сложнейшей вышивкой. Воистину одежды настоящего господаря. В то время правитель уже был в годах и ожидал часа своей кончины, а его сыновья, имевшие собственных сыновей, уже начали спорить о том, что будет после смерти господаря.       Наследник трона проявил себя, как жестокий человек. Он совершил немало преступлений, но был помилован множество раз именно потому, что был первенцем господаря. Народ его боялся и не любил. Второй и третий сыновья правителя не грезили о троне, занимались ратными делами, следили за границами в то неспокойное время. Один из них был женат на омеге из правящей династии Фаландрии, которая как раз в то время и захватила власть в этом государстве, а другой взял в супруги гордого и прекрасного принца Скандрии, омегу, о красоте и грации которого говорила вся долина Сидорис. Младших господаринов видели куда более удачными кандидатами на трон, нежели старшего, и первенец господаря из-за этого затаил злобу на родных братьев. Определенно, став господарем, он бы избавился от такой угрозы и лишил бы господаринов жизней.       Но вот, получив дорогой и роскошный подарок, наследник трона решил, что это признание со стороны отца, гарант того, что приемником станет именно он. Встав перед зеркалом, он тут же примерил кафтан, чтобы оценить труд портных получше, но спустя какое-то время он начал задыхаться. Подоспевшие на помощь сыновья господарина так же не прожили в итоге долгой жизни. Вся его семья оказалась убита разом одним-единственным отравленным кафтаном. То был особый яд без цвета и запаха. Яд впитывался в ткани и жил в них долгое время, мог рассеяться с годами на открытом воздухе, но в закрытом помещении смертельный эффект только усиливался. Так что пропитанный этим ядом кафтан, пролежавший больше месяца в закрытом сундуке, ожидаемо убил всех, кто его коснулся, в том числе и стражников, что пытались спасти своего господина, и слуг, и даже посла, что сей смертельный дар принес.       Как только о массовой смерти стало известно, господарь приказал сжечь дворец, не оставлять от него даже основания, стереть его с лица земли долой. Разумеется, наследником трона стал второй господарин. Он занял трон отца спустя три дня после сожжения дворца своего брата, а господарь умер от разрыва сердца днем ранее. Позже люди говорили, что господарь хоть и понимал, что делает все необходимое для блага Элирии, но все скорбел о первенце. Ведь он любил сына, несмотря ни на что, и его смерть была для старика настоящей трагедией.       Однако время, что было после страшных событий, стало воистину золотым. Новый господарь закрыл Элирию от влияния извне, не допуская войн, развивая экономику и налаживая добрососедские связи. Именно благодаря нему и его супругу Элирия сблизилась с Фаландрией. А вот третий господарин по итогу закончил свою долгую жизнь в Скандрии. После гибели скандрийского короля его брат-омега стал полноправным наследником трона, равно как и его дети — будущим всего королевства, так что господарин и по сей день был единственным элирийцем, восседавшим на троне Скандрии.       Королевич в свое время много внимания уделял истории и хорошо знал о подобных деталях. Да, порой убийство одного человека способно спасти будущее всей страны. Мир и правда жесток.       — Как прикажете, Ваша Светлость.       Иван кивнул и продолжил ход. У них весьма много врагов. С той же Фаландрией все сложилось не лучшим образом. Ивану не хотелось покидать долину Сидорис, но вступать в брак с кем-то из принцев Скандрии и давать им возможность в дальнейшем через него уничтожить Элирию он не желал и подавно. Так что предложение новоявленного конунга Фаландрии было принято. Близкие отношения с этим государством могли в дальнейшем быть полезными для Элирии.       Фаландрия — страна с любопытной историей. Когда-то, еще до военных экспедиций со стороны Большой земли, малый материк без названия населяли аластеки, ныне практически уничтоженный древний народ, обладавший крайне смуглой кожей, подобными шелку черными блестящими волосами и хрупким телосложением. Они жили по собственным законам, которые в представлениях жителей Большой земли были дикими и жестокими, и контактировали только с жителями островного государства Ио, что находилось близко к ним.       В те времена еще не было империи Сватогор, были отдельные независимые княжества, которые и сами творили всевозможные бесчинства, воевали между собой, а порой бороздили моря, добирались до чужих земель и грабили их. В особенности этим прославились жители Нордена и Судена. Именно они в свое время начали экспансию малого материка, поделив его на сферы влияния и жестоко истребив аластеков, что не смогли дать им достойного сопротивления. Норденцы были намерены в дальнейшем захватить и остров Ио, а суденцы, не желавшие уступать им, пошли на хитрость. Сын князя, руководивший военными действиями Судена, взял в супруги сына аластекского вождя и объявил себя конунгом суденцев и аластеков всего материка. Именно он дал материку имя — Фаландрия. Женитьба помогла ему перевести на свою сторону аластеков, которые выбрали из двух зол меньшее и смирились с тем, что есть.       В скором времени норденцы были выставлены прочь с материка и потеряли свое влияние на этом регионе. Именно их руками был произведен переворот в Судене. Старая династия пала, власть захватил старый соперник конунга Фаландрии, желавший таким образом отомстить. Однако конунг так и не вернулся на Большую землю. Он позволил всем выходцам с материка, не желавшим жить под гнетом норденцев, переселиться в Фаландрию. Так, выходцев из этих княжеств становилось в Фаландрии все больше, а аластеки постепенно просто пропали в них в ходе активной ассимиляции (не считая тех, кто сбежал с материка на и по сей день спорные острова между Фаландрией и Ио). Дети конунга и его аластекского супруга были чернявы, как все аластеки, но высоки и сильны физически, как суденцы. А вот его дети от первого брака были блондинисты и белокожи, как прежние суденцы.       У конунга было всего два сына-омеги, остальные уродились альфами. Так что налаживая контакты с другими странами, он отдал в супруги элирийскому господарину омегу, рожденного в первом браке, а правителю Ио отдал так похожего на аластеков второго. И это в том числе поспособствовало тому, чтобы его признали законным правителем. Даже княжества Большой земли вынуждены были смириться. Норденский противник конунга в итоге привел Суден к печальной участи, княжество превратилось в отстающую окраину и являлось ею до сих пор.       Разумеется, с тех пор сменилось уже четыре поколения. Ивану не приходилось бывать в Фаландрии и все его знания об этом королевстве основывались только на том, что он читал и слышал от других, но брак с конунгом был куда лучшей участью, чем, например, брак с кронпринцем Сватогора, о котором тоже упоминалось однажды. Император, кажется, рассматривал подобный вариант, но не спешил его озвучивать господарю, так как понимал, что тот не пожелает такой участи для сына. Ведь Сватогор короновал бастардов, рожденных в результате кровосмешения, и не давал шансов занять трон законнорожденным принцам.       — Ваша Светлость.       Едва королевич пересек порог, Айвор поднялся на ноги. Он был один в гостевой.       — Айвор, прошу, не вставай, — улыбнулся Иван. — Я думал, Его Высочество будет с тобой.       Принц мило улыбнулся.       — У него появились неотложные дела, но он обещал быстро вернуться.       Королевич присел на диван рядом с Айвором. Все-таки этот омега ему искренне полюбился. Айвор был добрым и нежным юношей, каким-то чудесным образом его пока не коснулось ничего плохого. И Иван обещал себе, что не допустит подобного. За этого принца стоило в случае чего встать горой.       — Ты не скучаешь тут?       Айвор мотнул головой.       — Что Вы, Ваша Светлость, нисколько! В том дворце, где я живу, есть только слуги, с ним не о чем и поговорить, так что там действительно скучно, а здесь есть и Вы, и Амар, да и еще так много моих сверстников. Так что я искренне радуюсь любой возможности побывать в столице.       Королевич тут же уловил нотки грусти в голосе принца. С тех пор, как по решению короля Артура Айвора просто заперли в пригороде, юноша и правда был весьма одинок.       — Быть может, ты хотел бы жить в столице? — осторожно спросил он, понимая, что Айвор и сам хотел поговорить с ним о своем положении. — Или же отправиться в Портовый вал к братьям?       Принц опустил взгляд.       — На самом деле…       Он замолк, слегка покраснев, а Иван мягко накрыл его ладонь своей, стараясь показать поддержку.       — Да?       — Ну, — Айвор снова посмотрел на него. — Ваша Светлость, я ведь уже взрослый. Предполагалось, что король решит мою судьбу, ведь это только в его руках.       Королевич понимающе кивнул.       — Ты хочешь вступить в брак. Я прав?       Принц кивнул.       — Я устал жить в одиночестве. Еще я считаю, что мне давно уже пора. Я бы хотел семью и детей.       Этого стоило ожидать. Иван понимал, что это нормально, хотя его самого немного трясло при упоминании о замужестве. Собственный опыт все еще аукался, хоть он и старался думать о положительных его итогах, а не отрицательных.       — В таком случае, — сказал он, — я поговорю об этом с Его Величеством. Но прежде, чем это случится, я должен узнать в полной мере, чего бы ты сам хотел, Айвор.       Принц улыбнулся.       — Я благодарен Вам, спасибо. Но я не совсем понимаю, что именно вы имеете в виду.       Королевич чуть сжал его ладонь.       — У тебя есть на примете кто-то, кого бы ты сам хотел видеть своим супругом?       Для себя Иван решил, что если у Айвора есть возлюбленный, то он обеспечит ему брак по любви. И не важно, каких трудов это будет стоить самому королевичу.       — Нет, — Айвор мотнул головой. — Я буду рад послужить делам государства и вступить в брак, который принесет пользу Его Величеству. Вверяю Вам свою судьбу.       Он так искренне улыбнулся, что с этим Иван решил не спорить.       — Раз ты сам так хочешь, то ладно. Однако…       Принц чуть встрепенулся.       — Что?       Кивнув своим мыслям, королевич улыбнулся ему.       — Право выбора у тебя все равно будет, Айвор. Уверен, мы найдем тебе самую подходящую партию. Я лично подниму этот вопрос сразу после возвращения Его Величества, обещаю.       Айвор просиял.       — Спасибо Вам.       Этот омега был в самом деле замечательным, так что стоило ради него постараться.

***

      Кронпринц Гилберт всегда любил своего младшего брата-альфу. Людвиг был младше на почти три года, и в отличие от братьев-бет, для Гилберта он воспринимался как кто-то равный ему, так что он старался проводить с ним побольше времени вместе, в некоторой степени участвуя в его воспитании. В годы войны Гилберт провел пять лет в Нордене, в то время как Людвиг находился то в Имперском городе, то в Остене и Судене, так что после столь долгого времени кронпринц искренне удивился, увидев возмужавшего младшего брата.       Людвигу едва исполнилось семнадцать лет, но он уже был выше и крупнее Гилберта. Статный и прекрасно сложенный, с гордой поступью и породистым лицом, он просто сводил с ума омег, но все равно держал строгую дистанцию, не подпуская к себе никого, кроме учителей или родных. Так же его феромон альфы подавлял других альф безотказно, даже если Людвиг сам его не усиливал.       — Итак, брат, — принц поднялся на ноги. — Давай поговорим о самом главном. Я надеялся, что ты придешь за помощью в этом сложном деле именно ко мне.       Волосы Людвига отдавали благородным платиновым оттенком. Зализанные назад в сторгую прическу, они обнажали высокий лоб и широкие линии бровей, а так же голубые глаза, такие редкие в их роду. Он казался намного старше своих лет, и внешне, и поведением, и своими манерами, частично привитыми принцем Родерихом. Гилберт всякий раз думал о том, что было бы лучше, если бы брат переждал войну с ним в Нордене и перенял манеры именно этого всегда сурового княжества, в котором главенствовали альфы, тогда бы они с ним были похожи и лучше понимали бы друг друга.       — А к кому мне еще идти? Отец поставил меня в крайне сложное положение своими решениями.       Людвиг мотнул головой.       — Будем честны, брат, ты сам в этом повинен. Ведь ты потерял нашего брата Гюнтера.       Кронпринц с шумом выдохнул и показательно махнул рукой, давая понять, насколько ему эта тема неприятна.       — Хоть ты не начинай, мелкий. Я уже давно понял свой прокол и теперь хочу все исправить.       Он присел на один из стульев и оперся локтями о столешницу. До чего же Гилберт устал от этой мороки. Безусловно, он был виноват, но он не ожидал, что будут такие последствия. Он напился и позволил себе сделать то, что не следовало. Гюнтер ведь не знал, зачем его отправили с ним в летний дворец в пригороде столицы. Предполагалось, что кронпринц склонит его к близости максимально мягко, не причиняя вреда и не давя морально. Император слишком дорожил своим сыном-омегой, потому как тот был единственным. И ведь все могло пройти хорошо.       Гюнтер всегда был спокойным и робким юношей. Он был тихим, любил читать, мог проводить целые дни в библиотеке или же в саду, читая или рассматривая цветы, которые ему так нравились. Принц практически не пересекался с другими альфами или даже бетами, впрочем, его это устраивало. О том, что он должен будет родить ребенка (а возможно и не одного) от собственного брата никто никогда не говорил в принципе. Ему не говорили, ведь за него все было решено. Император был слишком озабочен чистотой крови и внешними признаками, которыми обладали близнецы, и Гилберт это понимал.       В ту ночь он напился и решил сыграть в карты с другом, которого привез с собой из Нордена вместе с Кёллером. Хедервари не было во дворце, Гилберт знал, что омега решил развлечься на стороне и никак ему в этом не мешал (рыцарь вернулся уже позже и застал самое интересное, но мешать происходящему никак не стал), а Кёллер же навещал своих родных в Нордене, так что компания в тот день была маленькая. Гюнтер находился в своих покоях. Он не принимал участия в веселье и даже не знал, что родной брат играет с товарищем карты, делая весьма специфичные ставки.       Гилберт напился до того сильно, что согласился в случае проигрыша позволить овладеть собой, и в итоге проиграл. Едва он осознал, что наделал, ему на ум пришло самое оптимальное (как ему тогда показалось) решение — обменять одно на другое. Именно так он и проиграл девственность Гюнтера.       Будучи все так же пьяными, они ворвались в покои принца. Гилберт помнил, как его брат кричал. Это было самое настоящее изнасилование, от которого он должен был беречь брата. Отшвырнув товарища от Гюнтера в последний момент, не позволяя тому кончить в тело брата, Гилберт овладел им сам. Гюнтер плакал, но о пощаде не молил. А на следующий день, едва осознав, что он натворил, кронпринц не нашел решения лучше, чем вновь заявиться к брату и, на сей раз сообщив о том, что император велел им заделать дитя, овладеть принцем еще раз. После такого известия Гюнтер не реагировал вообще, не плакал, не вырывался. Он был словно мертвец, Гилберту это совершенно не понравилось.       О произошедшем стало быстро известно, прислуга быстро разболтала, ведь весь дворец слышал крики принца, многие так и вовсе видели произошедшее, потому как двери покоев в ту ночь были открыты.       От императора пришел приказ, лично сэру Доминику. Рыцарь немедля его исполнил, перерезав глотку тому, кто посмел совершить насилие над принцем. А потом он в первый и последний раз ударил кронпринца по лицу, да так, что сломал ему нос. Все ровно так, как и приказал император.       Уже потом, после скорых похорон друга, Гилберт получил веление отца никогда более не прикасаться к Гюнтеру и охранять его покой. И это веление он не исполнил, потому как он вновь овладел братом, а после упустил его из виду. Гюнтер сбежал. И именно его побег привел кронпринца к тому, что он имел на текущий момент.       Гилберт искренне считал Гюнтера виноватым. В конце концов, принц и сам должен был понимать, какая на нем обязанность, да и в чем, собственно, проблема, что брат позволил поиметь его постороннему альфе? В Нордене подобные вещи всех устраивали. Омеги не смели никак противиться тому, что есть. Альфы могли позволять своим друзьям трахать собственных супругов, если захотят, и никто не считал это неправильным. Все привыкли, все считали это нормой.       — Тебе стоит быть серьезнее, брат, — сказал Людвиг. — Если Гюнтера взял в супруги принц Скандрии, то он теперь — подданный скандрийского короля. А если Гюнтер еще и был беременным от тебя, то он либо уже родил, либо должен родить потенциального наследника трона Сватогора. Нельзя, чтобы такой наследник родился как подданный Скандрии.       Гилберт поджал губы и окинул брата взглядом с ног до головы.       — Наследником трона все еще являюсь я, мелкий. И я могу наделать еще множество детей.       — И все ли они будут соответствовать нужным критериям?       Людвиг нахмурился, а кронпринц вновь вздохнул. Как же им не повезло, что у императора родился только один сын-омега. Три альфы и три беты, два законных сына и четверо внебрачных, и на всех них всего лишь один-единственный омега.       — Я верну Гюнтера. И если у него уже есть ребенок, то и его тоже.       Принц кивнул.       — Я бы сам отправился на эту миссию, но отец мне запретил. Так что я уже подготовил для тебя команду из лучших моряков Заречья. У них самый быстроходный корабль, на котором вы доберетесь до долины Сидорис за каких-то два дня. Так что поспеши, брат.       Гилберт кивнул.       — Само собой. Спасибо, мелкий.       — Удачи, брат.       Гюнтер и правда вполне мог быть беременным. И если судить по срокам, ребенок уже мог родиться. Кронпринц не знал, как ему вообще относиться к этому пока совершенно эфемерному существу, но знал точно, что Гюнтер пожалеет о том, что вступил в брак и позволил какому-то бете себя трахать. Вернув его однажды, Гилберт уже не отпустит брата, пока тот не родит достаточное количество детей. И уже тогда никто не осмелиться оспаривать его права на престол.       Он покинул помещение и тут же наткнулся взглядом на стоявшего в стороне сэра Доминика.       — Вы быстро, — заметил омега. — Даже слишком.       Кронпринц мотнул головой.       — Надо спешить. Где Кёллер? Он еще не вернулся?       Хедервари мотнул головой.       — Нет.       Несмотря на то, что Гилберт сам лично велел Кёллеру отлучиться по делу, он испытал раздражение.       — Найди его, живо. У нас уже есть готовая команда моряков и хороший корабль, так что отплываем сегодня же.       Если корабль и правда сможет пересечь море за всего лишь два дня, то принц определенно выбирал лучшее из лучшего. А значит, он давно и искренне собирался помочь брату. Иного Гилберт и не ожидал, даже понимая прекрасно, что Людвиг, в общем-то, тоже его соперник за престол. Если кронпринц провалит миссию, император отправит его в Суден, а своим приемником объявит именно Людвига. И это будет крах для Гилберта. Но принц дал понять, что их братские узы для него важнее любой, даже самой выгодной возможности занять трон.       — Хорошо, будет исполнено.       — Жду вас в холле, и живее!       Он не стал смотреть на Хедервари, что отвесил ему положенный поклон, а быстро зашагал в сторону. Нужно спешить, нужно как можно быстрее выплывать в сторону Долины Сидорис. Два дня по морю, потом еще столько же, если не больше, но Дивной реки. Найти дворец принца Ларсена будет не сложно, куда сложнее — проникнуть в него и выкрасть Гюнтера. Особенно если тот будет с ребенком или еще беременный. Так что, положа руку на сердце, кронпринц искренне надеялся на то, что никакого ребенка там нет вовсе.       Достигнув холла, Гилберт остановился и перевел дух. Он снова уставился на то самое божество с головой птицы. В самом деле, статуи этого чудища и правда есть во всех обсерваториях мира, а его изображения можно найти на стенах крупнейших библиотек. Интересно, почему? Ведь это весьма локальное божество, поклоняются ему только в Заречье.       — Плевать.       Об этом вовсе не хотелось думать. Им предстояло переплыть море, а это тоже может быть опасным. Манёвренные корабли, как правило, маленькие, а от того порой хрупкие. Но позволить себе большой и надежный корабль Гилберт просто не мог, иначе о его приходе узнают жители Скандрии. Слухи расползаются быстро. Новый король Скандрии молод, кажется, он вовсе ровесник Людвига. И этот альфа может оказаться горячим на расправу. Тому, кто захватил мечом столицу Элирии, и Сватогор не страшен, тем более, что Скандрия уже воевала против империи и одержала негласную, но все же победу.       Нужна немыслимая осторожность.       Сэр Доминик и Кёллер явились не сразу. Гилберт тут же подумал о том, что новость о позоре принца Родериха могла бы его развеселить на время предстоящего путешествия, но едва увидев альфу, кронпринц нахмурился.       — Что случилось?       Тот потирал затылок и выглядел несколько сбитым с толку.       — Простите, Ваше Высочество. Я уже был близок к тому, чтобы все сделать, но на меня напали со спины. Должно быть, я упустил из внимания какого-то стражника, и тот пришел на помощь принцу так, чтобы никто не посмел очернить его имя.       Гилберт выдохнул.       — Остолоп. Я разочарован.       Кёллер потупил взгляд.       — Клянусь, в следующий раз я доведу дело до конца.       Но кронпринц решительно мотнул головой.       — В следующий раз я сам лично его поимею, а потом помочусь на его физиономию и отдам его на потеху солдатам. Уже будучи императором Сватогора.       Обернувшись, Гилберт зашагал прочь, а его доверенные последовали за ним.       — Куда мы сейчас? — спросил Кёллер.       — На пристань, — ответил кронпринц. — Нас уже ждет команда моряков, выдвигаемся немедленно. Уже скоро будем в долине Сидорис, и я, наконец, верну проклятого Гюнтера домой.       В своей решительности кронпринц так и не заметил странного выражения лица Хедервари, который определенно думал о чем-то своем.