Господаревы отроки

      Корабль в самом деле оказался небольшим и неприметным, самое то, чтобы незаметно добраться до другого государства по морю и не выдать ненароком своего положения. Гилберт понимал, что два дня на этом корабле будут более чем сложными, а ведь и после них будет не до отдыха. Надо будет найти укромное место в гористой местности на случай неприятностей, выкупить место в порту и постараться как можно убедительнее выдать себя за торговца или путешественника.       В Портовом Вале в принципе не сказать, что очень безопасно путешествовать. Из-за обилия приезжих купцов из самых разных точек мира людская толкучка в этой провинции была воистину страшная, а где много людей, там всегда полно карманников. Необходимо миновать подобных проблем и добраться до побережья Дивной реки, а уж там можно будет купить лодку и поплыть до нужного места. По всем расчетам это должно было занять всего четыре дня в одну сторону и столько же в другую.       А после надо будет стремительно умчаться прочь, уже осознавая, что есть погоня. Вряд ли принц Скандрии оставит похищение своего супруга без внимания. Он будет преследовать похитителей даже без всякого разрешения от короля, на то у него есть все права. Разумеется, в этом случае кронпринц окажется в опасности. Он может попасть в плен. В этом случае если он скроет свое происхождение, то его могут пытать до смерти, а если раскроется, что он — сын императора, это и вовсе может привести к военному обострению отношений между странами. Оба варианта одинаково плохи, так что стоило попытаться избежать плена.       Император не мог не понимать, как сильно он и весь Сватогор рискуют, отправляя за Гюнтером кронпринца. Но принципы все равно были важнее для Фридриха. Он был намерен тем самым проучить сына. А если за Гилберта потребуют выкуп, с него станется и вовсе отречься от него, ведь у Сватогора есть еще Людвиг. Это осознание заставляло кронпринца злиться все сильнее.       — У вас все готово?       Его команда состояла всего из семи человек, но все эти люди были опытными моряками, так что Гилберт был спокоен на сей счет. Для того, чтобы выкрасть Гюнтера, ему хватит сэра Доминика и Кёллера.       — Еще около часа, Ваше Высочество, — отозвался капитан корабля. — Загружаем провиант.       — Поспешите!       В порту было малолюдно. Начал моросить мелкий дождик, из-за которого кронпринц успел предположить, что это принесет за собой шторм, однако капитан убедил его в том, что море будет спокойным. Гилберт спорить не стал. Он мало ходил под парусом и не умел угадывать погоду, особенно если речь шла о морях.       — Спешим как можем.       Кронпринц осмотрелся. Ему отчетливо казалось, что за ним словно кто-то наблюдает, и это чувство добавляло дополнительной нервозности. Он невольно прикусил губу и уже было развернулся, чтобы вернуться к стоявшим у пирса сэру Доминику и Кёллеру, как вдруг ему преградили дорогу. Гилберт остановился и недоуменно уставился на человека в плаще, в тот же миг всегда проворный и быстрый Хедервари оказался между ним и неизвестным.       — Ваше Высочество, Вы так рассеяны, — послышался знакомый голос. — Весьма на Вас похоже, что уж там.       Он покосился на сэра Доминика, а кронпринц тут же успокоился, узнав этого альфу.       — Ваша Светлость?       Подоспевший Кёллер тут же заметно расслабился. За человеком в плаще следовали еще несколько альф.       — Признали, наконец?       Послышался смех, а уже после альфа избавился от капюшона. Его светлые, несколько лохматые волосы засверкали на солнце золотым. Безусловно, кронпринц не мог не узнать этого человека. Хенрик из древнего рода Хансен, который вот уже двадцать лет как являлся князем Нордена. Именно во дворце этого человека кронпринц провел несколько лет своей жизни, так или иначе попадая под его влияние. Так сложилось, что Гилберт невольно начал подражать характеру и манерам князя и стал во многом похож на него, хоть и не хотел этого признавать.       — Что Вы вообще здесь делаете?       Если бы князь Нордена нанес официальный визит наместнику в Заречье, Гилберт об этом узнал бы. Однако даже Людвиг не упоминал гостей из Нордена. Разумеется, кронпринц прекрасно понимал, что Хенрик — человек более чем своенравный и практически не управляемый, он признавал только грубую силу и считал себя не ниже императора. Об этом так же знали жители Остена, стражи которого всегда высматривали людей из Нордена и не пропускали их к себе, если не было на то указа от императора. Князь в самом деле мог передвигаться по территории империи как душе угодно. Но что он мог вообще забыть в Заречье?       — О, я всего лишь путешествовал, — усмехнулся Хенрик. — Мне донесли, что Вы здесь, вот я и решил переговорить со старым другом. Мы ведь с Вами все еще друзья?       Князь лукаво усмехнулся, так что кронпринц расслабился.       — Разумеется, мы друзья. И я рад Вас видеть, давно не встречались.       Сэр Доминик отошел в сторону. Он на дух не переносил Хенрика, по ряду причин. А вот Кёллер его уважал, благо он вырос под протекторатом князя и выжил в свое время благодаря нему.       — И правда, давно, — Хенрик покосился на корабль. — Вижу, Вы собираетесь в путешествие?       Гилберт нахмурился. Нельзя было говорить о цели своей миссии, а то могли пойти совершенно ненужные слухи. Он, конечно, уважал князя Нордена, но помнил при этом о том, что тот всегда готов пойти по головам ради собственной выгоды.       — Да, хочу побывать на острове Корфин. Брат дал мне хороших моряков, так что я решил выплыть из Хафена, чтобы не идти через Суден. Терпеть его не могу, сами знаете.       Хенрик расплылся в улыбке.       — Конечно-конечно, — кивнул он, давая понять, что не верит. — Уж коли ваши моряки еще грузят провизию, быть может, мы могли бы перетереть кое о чем на борту моего корабля? Вспомним о былом, как говорится. Нам ведь определенно есть о чем поговорить.       Кронпринц ощутил неприятный холодок на спине, но быстро взял себя в руки. Да, князь Нордена — человек опасный и влиятельный, но даже он не сможет ничего сделать наследному принцу.       — Действительно, у меня есть время.       Хенрик довольно кивнул.       — Вот и замечательно.       Когда Гилберт впервые оказался во дворце князя Нордена, ему было всего четырнадцать лет. Император спрятал его в столь отдаленном месте ради того, чтобы точно уберечь от ужасов войны. Под опекой Хенрика он стал тем, кем и являлся в текущий момент. Нравы, что царили в Нордене, изначально пугали кронпринца, но он быстро к ним привык. Город Кальт, столица Нордена, был относительно молодым городом в окружении лесов и снежных степей. Не зная нужных путей, до него в принципе сложно было добраться, особенно в зиму, когда метели не прекращались ни на один день. У норденцев была довольно своеобразная религия — поклонение огню и силе крови. По догматам этой религии все исповедующие должны были регулярно приносить кровавые жертвы огню. Как правило, в жертву приносили либо крупный рогатый скот, либо птицу. Необходимо было вспороть глотку жертвенному животному так, чтобы кровь полилась на огненный факел или же в костер. И если огонь погас, это означало, что жертва принята и мясо убитого животного можно есть. Иначе говоря — добрый знак. А если же костер не потухал, то и мясо считалось проклятым, его отдавали рабам, бетам.       В Нордене все самое лучшее априори доставалось альфам. Вторыми по значимости шли омеги, и то лишь в силу того, что они детородны. Низшими слоями были беты. Жизнь омег и бет была крайне тяжела, и те и другие не имели вообще никаких прав и воспринимались альфами как личная собственность, которой можно распоряжаться по своему усмотрению. Состоятельный альфа мог взять в супруги двух и даже трех омег разом, а более бедный мог рассчитывать лишь на разведенных, на тех, от кого отказались богатые и влиятельные альфы.       Кронпринц хорошо помнил, как князь Хенрик рассказал ему об омеге, что родил его. Князь не знал его имени, но видел часто. Когда его отец-альфа погиб (якобы от несчастного случая), Хенрик изнасиловал своего папу-омегу прямо на смертном одре отца, а после приказал сжечь его живьем с его покойным супругом.       Обычай сжигания вдовствующих омег особенно шокировал в свое время кронпринца. Хотя, разумеется, молодых и фертильных омег никто не сжигал, ведь от них могло быть много пользы, а вот те, что уже постарели и перестали быть течными, заранее готовились к тому, чтобы сгореть с трупом мужа-альфы.       Альфы не привязывались к родителям-омегам, этого просто не допускали их отцы, опасаясь того, что омеги смогут на них влиять. В мальчиках-альфах воспитывались мысли о том, что омеги — вещи, которые важны, в то время как беты — вещи, которые не особо нужны обществу. Так что и акт насилия над человеком, подарившим им жизнь, считался чем-то само собой разумеющимся.       У Хенрика были сыновья-альфы, как раз ровесники Гилберта, три сына-беты, которые находились во дворце на положении слуг высокого ранга, и всего лишь один сын-омега, о котором кронпринц ничего не знал, кроме того, что тот унаследовал золотистые волосы отца и выдающуюся внешность родителя-омеги.       Сэр Доминик остался ждать на пирсе, а Кёллер вызвался сопроводить Гилберта до нужного корабля. Едва они уединились в каюте, князь снял с себя плащ. На нем был привычный наряд — жилет с мехом поверх просторной рубахи, перевязанной широким ремнем.       — Морской бриз просто омерзителен. Никогда не любил Заречье, здесь слишком вольные нравы и слишком изнеженные слабаки-альфы. Просто омерзительно.       Князь присел на небольшой диван и жестом пригласил кронпринца сесть рядом. Несмотря на разницу статуса, Хенрик мог позволить себе панибратское отношение к наследнику трона, потому как тот сам это допускал.       — Зачем Вы здесь? — прямо спросил Гилберт. — Ваше появление на пирсе явно не случайно.       Князь широко улыбнулся.       — Весьма проницательно, Ваше Высочество. Я решил выехать сразу, едва узнав, что Вы покинули Сильбер. Полагаю, у Вас важная миссия. Впрочем, — Хенрик довольно задрал голову. — У меня везде свои люди, так что я знаю наверняка, куда и зачем Вы идете. Безусловно, из моих уст об этом никто не узнает, да и я здесь с иной целью.       Кронпринц кивнул. Да, князь Нордена всегда и везде ищет выгоду для себя, такой он человек.       — Ну, раз так, то не томите, выкладывайте.       Если Хенрик сам лично примчался, не стоило сомневаться в том, что дело весьма серьезное. Ведь иначе он мог прислать гонца или же просто депешу. Гонца могут перехватить, так что важные сообщения через него лучше не передавать.       — Это весьма важный разговор, Ваше Высочество, — заметил князь. — Я очень рассчитываю на то, что он останется строго между нами. Ведь это касается как Вашего будущего, так и будущего всего Сватогора.       Гилберт поджал губы.       — Вот как, — кивнул он. — Хорошо. Ближе к делу.       — Отлично, — откинувшись на мягкую обивку диванчика, князь вытянул вперед свои длинные ноги в высоких сапогах. — Итак, Ваш почтенный отец и мой уважаемый сюзерен отправляет Вас в Скандрию, дабы Вы вернули беглого омегу. Пусть это и Ваш брат, но он, как по мне, заслуживает смерти за свой поступок. Однако же император, простите мне сию грубость, возится с ним, как с золотым яйцом. Полагаю, он ценит его выше, чем Вас, своего наследника. Я искренне считаю это неприемлемым.       Кронпринц фыркнул.       — Но говорите Вы это сейчас не потому, что Вас так задевает подобное отношение ко мне. Ближе к сути, Ваша Светлость, я слишком хорошо Вас знаю, чтобы вестись на такие речи.       Вопреки его ожиданиям, князь рассмеялся.       — Да уж, мой принц, Вы и правда хорошо меня знаете.       Гилберт отчетливо вспомнил, как Хенрик вызвал однажды на поединок одного из своих младших братьев. Это было подано как едва ли не дружеский поединок, а на деле же князь изначально собирался убить брата, чтобы прибрать к рукам его немалое состояние. В Нордене была продолжительная зима, которая привела к неурожаю многих хозяйств, нужно было как-то спасать людей от голода, ведь иначе те могли взбунтоваться, начались бы волнения.       Гилберт в той же степени восхищался Хенриком, в коей и вполне оправданно опасался. Расчетливый и умный, и вместе с тем эгоцентричный и взбалмошный, он держался у власти два десятилетия, что для Нордена очень даже продолжительный срок.       — Вы ничего не делаете без выгоды для себя, — сказал кронпринц. — И я Вас за это уважаю.       Хенрик запустил пятерню в волосы и растрепал их сильнее. Эти самые волосы вообще были весьма непослушными, жесткими на ощупь и не очень приятными.       — Безусловно. И именно поэтому я считаюсь одним из лучших управителей Нордена, — князь повернулся к Гилберту. — Мне совершенно не нравится нынешняя политика Вашего отца. Мало того, что в империи творится бардак, при котором все княжества живут автономно и делают, что хотят, так еще и большинство субсидий уходят в Остен или Суден, в эту помойную яму всего Сватогора. И словно этого было мало, император пытается вмешаться в одно весьма значимое для меня дело. Конунг Фаландрии остался без благородного жениха из Элирии, как я понял, его силой увел новый король Скандрии. Так что Фаландрия посмотрела в сторону Сватогора. Но у императора лишь один сын-омега, который, насколько я так же знаю, ныне сношается с бетой в Скандрии. Мерзость какая, — Хенрик едва не сплюнул от презрения. — Из сыновей князей есть всего один половозрелый и благородный омега, и это, подумать только, мой сын. Но император не хочет, чтобы я породнился с конунгом Фаландрии, он словно боится меня. Боится, что я наберу много власти. Глупость какая, — он хмыкнул. — Власти у меня и так много. А впрочем, не о том речь. Его Величество искренне считает, что может меня провести. А я, при всем уважении, устал от подобного.       Гилберт не мог не понять, к чему князь клонит.       — Будь я императором, я бы содействовал Вам, — признался он. — На дух не переношу Остен, а Норденом восхищаюсь.       Хенрик кивнул.       — И именно поэтому я говорю с Вами. Я бы хотел видеть Вас на троне. Однако Ваш отец покинет нас не скоро. Но всегда есть возможность ускорить столь обыденные и жизненные процессы. Надо лишь выбрать наиболее хороший способ.       Гилберт с шумом выдохнул.       — Вы что же, имеете в виду государственный переворот?       Князь вновь усмехнулся.       — Помилуйте, какой переворот, учитывая, что у нас огромная империя, которая в случае чего может просто развалиться на отдельные государства. Не самый лучший выход.       — Но что тогда?       Выждав несколько секунд, Хенрик сказал:       — Если Ваш отец скончается, то Вы как кронпринц сразу же займете трон. Ведь так? А если он успеет, скажем, лишить Вас титула кронпринца и назначить приемником принца Людвига, то путь к трону Вам закрыт. А именно это Вас, кажется, и ожидает в случае провала Вашей миссии. Ведь так?       Гилберту стало не по себе. Речь шла не о перевороте, а об убийстве, что куда серьезнее. В случае провала речь пойдет уже о жизни самого кронпринца, ведь покушение на императора — дело серьезное.       — К чему Вы клоните?       — Если принц Людвиг станет императором, я буду разочарован. Он вырос под влиянием Остена, он — не тот правитель, которому я хочу присягать. Чего не скажешь о Вас.       Гилберт все прекрасно понял. Да, Хенрик и здесь ищет выгоду для себя, безусловно. И говорит он такие крамольные речи именно потому, что понимает — это нужно им обоим.       — Вот, значит, как, — кивнул кронпринц. — И что именно Вы мне предлагаете сейчас?       Хенрик вновь улыбнулся.       — Все весьма просто, мой принц. Два условия с моей стороны и два с Вашей. В итоге мы оба останемся бесконечно довольны.       Значит, он предлагал сговор против императора. Гилберт слишком хорошо понимал свое положение, понимал, что император может решить его судьбу самым нежеланным для него образом, и все из-за Гюнтера, которому приспичило сбежать. Не вернув его живым и здоровым, кронпринц окажется в опале и потеряет все. Да, у императора есть еще Людвиг, которого можно сделать новым кронпринцем. И народ его с радостью примет. А значит, Гилберт может все потерять.       — И что же это за условия?       Он дал понять, что заинтересован, хотя князь именно этого и ожидал, сомневаться не стоит. Хенрик кивнул.       — Я со своей стороны гарантирую скоропостижную кончину императора от малоизвестной болезни. А дабы избежать подозрений, от той же болезни умрут его ближайшие слуги и мундшенки. Вирусы ведь сражают всех, как слуг, так и господ всего мира. Это первое, что я обеспечу. Вторым же будет поддержка кронпринца после трагической кончины императора. Армия Нордена займет Имперский город, дабы никто не осмелился оспаривать права наследника на трон, — князь посмотрел на Гилберта. — Неплохо, не правда ли?       Кронпринцу стало волнительно на душе. Он не сомневался в том, что у Хенрика есть множество верных шпионов при дворе, и многим император доверяет. Все это не пустой треп.       — Действительно, — согласился Гилберт. — Звучит отлично. Но, я полагаю, с моей стороны нужен достойный ответ?       Князь кивнул.       — Разумеется, иначе в чем был бы смысл, — он усмехнулся. — Я в ответ попрошу лишь самую малость, Ваше Высочество. Первое я должен получить до того, как Ваш почтенный отец не закончит свою жизнь, а второе — уже после Вашей коронации. Разумеется, я поддержу того императора, что устроит одни и те же порядке во всей империи. По образу Нордена. Именно мы должны переделать все под себя, везде, в том числе в Остене и Заречье. Это весьма важное условие, но я не сомневаюсь в том, что Вы его выполните, уже став императором.       Кронпринц кивнул.       — Безусловно, я и сам этого хочу. А что же подразумевается под первым условием?       С Хенриком нужно было быть максимально осторожным и внимательным, особенно заключая с ним важное соглашение.       — Я хочу заполучить одного омегу, — сказал князь. — Его величают прекраснейшим из омег, и я убежден в том, что он должен принадлежать мне, стать мне третьим супругом и потешить мою гордость.       Гилберт в самом деле удивился.       — Что? — он недоуменно нахмурился. — Я не понимаю, о чем это Вы? Что еще за омега?       Если бы речь шла об омеге из Нордена, то Хенрик бы без проблем его заполучил, а значит, тут все совсем не просто.       — Говорю же, — усмехнулся князь, — прекраснейший из омег, Рохан, что родился в княжеской семье Остена, а ныне находится в отдаленном замке в пригороде столицы. Уверен, Вы с ним встречались.       Кронпринц в самом деле не сразу понял, о ком вообще идет речь.       — Его Светлость? — выдохнул он. — Вы хотите его заполучить? Но зачем? Ему ведь уже сорок исполнилось, он старый. А еще это просто невозможно, Рохан — законный супруг императора, хоть и не коронованный. Это же просто неслыханная дерзость.       Хенрик вдруг засмеялся, прервав тем самым Гилберта. Кронпринцу просто пришлось заткнуться и задуматься, но князь быстро озвучил самую главную мысль:       — Так же невозможно, как и убить императора. Эта авантюра может стоит мне жизни. Но на что только не пойдешь, чтобы сбить спесь с Остена и возлечь с прекраснейшим из омег, — Хенрик подмигнул. — К слову, этому омеге тридцать восемь, и он успел родить весьма красивых детей, пусть и так мало. И он все еще фертилен. А Ваш почтенный отец, при всем уважении, просто спрятал такое сокровище в мрачном замке, и сам не пользуется, и другим не дает. Какая несправедливость.       — То было его решение, — Гилберт никогда вообще не думал о судьбе этого омеги. Да, ему приходилось видеть Рохана, и тот в самом деле был прекрасен, возлечь с ним не отказался бы и сам кронпринц, несмотря на разницу в возрасте. И он честно не понимал, почему Фридрих вообще отстранил от себя супруга. Пусть тот и не родил бы ему подходящих по внешности детей, но он бы точно украсил своим присутствием ложе и радовал бы плоть. — Вы хотите, чтобы я уговорил отца развестись с супругом, а после содействовал тому, чтобы этот омега достался Вам?       Хенрик чуть размял плечи.       — Содействия мне не надо, а вот устроить развод — да. Император уперся и просто зарыл живьем красоту этого омеги, однако если Вы надоумите его развестись, я тут же смогу поручиться, что Рохан никогда не вернется в Остен. Император ведь этого и не хочет. А если я буду ждать смерти императора, то и омегу могут умертвить как вдовствующего. Мне не хочется рисковать.       Гилберт задумался. Сделать так, чтобы Фридрих в сама деле решил развестись, вполне можно, если подговорить папу кронпринца, которого император так обожает. Если Рохана после развода заберет Хенрик, то положение принца Родериха сильно пошатнется.       — Значит, сперва я должен обеспечить развод?       Кронпринца совсем не пугала мысль о смерти отца. Фридрих вполне мог лишить его всего, так что стоило действовать решительно. Отдавать трон ни Людвигу, ни тем более Родериху он не собирался ни в коем случае. Лучше убить их всех и получить то, что он уже считал своим.       — Разумеется, первый шаг за Вами, — улыбнулся князь. — Как только омега окажется в моей постели, император и его свита покинут нас, а моя армия начнет скандировать имя нового императора в Вашем лице, не успеют остальные княжества опомниться. Подумайте об этом предложении, — Хенрик поднялся на ноги. — Но спешите, пока омега не потерял фертильность. И пока Вы сами не потеряли Ваше высокое положение.       Гилберт прикусил губу. Как бы неприятно было это осознавать, но спешить и правда стоило. Нужно вернуть Гюнтера, а потом, пользуясь вернувшимся расположением отца, уговорить его провести обряд развода. Уже потом он будет избавлен от отца и сможет должным образом наказать Гюнтера и растоптать Родериха. Он станет императором и больше не будет зависим от постоянно меняющегося мнения отца.       — Разумеется.       Впереди было долгое и томительное отплытие, а потом — важная миссия, которую просто нельзя провалить.

***

      Они прибыли на место с рассветом. Побережье Дивной реки было особенно красиво весной, богатство местной флоры всегда поражало воображение. Впрочем, уставший с дороги Альфред не успел полюбоваться этими красотами.       Добравшись до замка, в котором традиционно жили принцы-беты Скандрии уже не первое столетие, король оставил коня встретившим его стражникам. Редко какой король позволил бы себе путешествовать налегке и практически тайно, но для Альфреда подобное давно стало привычкой.       — Будьте внимательны, — сказал он бетам своей гвардии. — Будьте готовы к тому, что в любой момент мы можем нарваться на шпионов Сватогора, которых нельзя убивать, не допросив.       — Да, Ваше Величество.       Стражники весьма шустро расчистили им путь. Большим плюсом подобных замков было то, что они находились на отдалении от городов, не так далеко, чтобы было сложно доставлять провизию, но настолько далеко, чтобы прибытие короля осталось незамеченным. Едва они добрались до лестницы, что должна была привести их к холлу, Альфред обратился к сопровождавшему его сэру Стивену.       — У меня крайне неприятное чувство на душе. Словно должно случиться что-то дурное.       Рыцарь кивнул.       — В таком случае, Ваше Величество, молю Вас держаться подле меня, что бы ни случилось.       Король и сам толком не понимал, откуда взялось это ощущение. Но он привык доверять своему чутью, оно никогда его не подводило. На ум пришел королевич. При первом же взгляде на него в свое время Альфред просто понял, что это — его омега. И тогда было не важно, как этого омеги добиваться. Даже когда разум перестал им править, уступив жажде мести, Альфред не смог его убить, хотя и должен был. Не смог, потому как просто знал, что Иван — его.       — Просто никуда от меня не отходи, — кивнул король. — Не то, чтобы я думаю, что на меня могут напасть, это как раз маловероятно. А вот иного рода диверсия вполне возможна.       Сэр Стивен кивнул.       — Понял Вас.       Не стоило и сомневаться в том, что рыцарь будет внимателен. Шпионы где-то поблизости есть точно, найти бы их только и допросить, чтобы понять, чего добивается император.       — Ваше Величество.       Принц Ларсен встретил его в холле. Альфреду приходилось видеть этого брата-бету всего пару раз прежде, и то когда они оба были подростком и ребенком соответственно. Принц определенно стал выше и шире в плечах и выглядел как настоящий альфа. Его темно-рыжие волосы были собраны в низкий хвост, немного грубоватые черты лица отдаленно, но все же напоминали лик Генриха. Покрытая веснушками кожа была куда смуглее, чем у Альфреда, а вот глаза такие же небесно-голубые.       — Брат мой.       Едва он приблизился, Ларсен тут же склонил колено перед ним и, опустив голову, прихватил край плаща, дабы прижать к лицу.       — Приветствую Вас как покорный слуга, мой король.       Альфред улыбнулся и, тут же обхватив ладонями плечи брата, заставил его подняться на ноги.       — Бесконечно рад нашей встречи.       Разумеется, Ларсен должен был ему присягнуть, несмотря на то, что власть Альфреда он давно признал.       — Ладной ли была Ваша дорога? Для нас великая честь встречать в этом замке короля.       Голос Ларсена звучал хрипло. Альфред помнил о том, что его брат любит выпивать и курит трубку, должно быть, в этом причина. Впрочем, хрипотца лишь добавляла ему шарма.       — Путь был весьма недурен, — кивнул король. — Но все же немного утомителен. Он возбудил во мне воистину зверский аппетит.       Ларсен кивнул.       — Как раз вовремя, Ваше Величества, стол уже ломится от яств, приготовленных в Вашу честь.       Альфред кивнул, а уже после обратил внимание на притаившегося в стороне омегу. От него шел ненавязчивый мягкий цветочный аромат, который мог бы показаться… детским? Король быстро все понял, увидев на руках омеги сверток из белого одеяльца. Проследив за его взглядом, Ларсен тут же жестом подозвал к себе омегу. Тот подошел, явно испытывая неловкость или даже страх.       — Полагаю, это твой супруг? — улыбнулся Альфред.       У омеги в самом деле была интересная и необычная внешность. Его кожа казалась неестественно бледной, так что при желании можно рассмотреть венки под ней, длинные волосы были белоснежными, равно как и брови с ресницами, а вот глаза отдавали красным. Омега был низкого роста и весьма хрупкого телосложения. Как правило, именно такие омеги всегда будили в альфах инстинкты, требующие защищать. Впрочем, король всегда имел несколько иные вкусовые предпочтения.       — Ваше Величество, это Гюнтер, взятый мною в супруги с Вашего на то благословения, — сказал Ларсен. — И наш сын-омега, Дилан, которому пока еще нет и двадцати дней.       Омега тут же поклонился.       — Ваше Величество.       Альфред расплылся в улыбке.       — Как же я рад, наконец, с тобой свидеться, — сказал он. — И с племянником, разумеется. Раз он усыновлен моим братом, то я буду считать этого малыша кровным родственником.       Ребенок едва ли выглядел крупнее принца Алана. Он был так же бледен, как и его папа, совсем кроха. Альфред с некоторых пор испытывал умиление при виде детей, вот до чего доводит отцовство.       — Проходите, Ваше Величество. Вам нужно отдохнуть с дороги.       — Конечно.       Король был воодушевлен, но вот неприятное тревожное чувство все так же не покидало его.