Господаревы отроки

      После запуска традиционных фонариков высокопоставленные гости оказались в тронном зале. Король держал на руках наследника престола, а его супруг, восседавший рядом, принца-омегу. Народ ликовал известию о том, что у правителя родилась двойня. Как правило, подобное считали благословением Праотца — двойняшки альфа и омега.       Первыми к трону приблизились братья короля и иные родственники, потом — прибывшие давеча и остановившиеся в замке Глэчерой Джонсы. Далее последовала аристократия.       Иван был спокоен и собран. Дилан на его руках не плакал — поразительно спокойный ребенок. Однако королевич все равно переживал за младенца. Все поздравлявшие альфы целовали ему руку и высказывали свое почтение, а беременный принц получил благословение. Все шло хорошо, вот только гостей из Элирии все не было.       — Мое почтение, Ваша Светлость.       Все лица кругом сменялись быстро, в какой-то момент Иван и вовсе осознал, что уже не понимает, кто перед ним. Гостей было много. Солнце уже садилось, когда глашатай объявил о прибытии нового экипажа. Королевич вздрогнул, а Альфред легким, но все равно властным движением руки остановил процессию и сказал Николаю:       — Возьми у Его Светлости принца.       Стоявший как раз рядом с троном лекарь поспешил исполнить приказ:       — Слушаюсь, Ваше Величество.       Иван посмотрел на супруга, а тот, дождавшись, пока Николай не заберет Дилана, кивнул:       — Это Ваш брат. Идите, встретьте его.       Королевич лишь в тот момент осознал в полной мере, что к чему. Он не видел брата почти год. Александру все еще не исполнилось и шести лет. Он был совсем крошкой, когда видел смерть своих родителей и публичное изнасилование старшего брата. Иван помнил, как прижимал его к себе, такого маленького и напуганного, оправданно опасаясь того, что мальчика могут убить. Да что уж там, Александра должны были убить, но Альфред поступил иначе, удивив своих братьев.       — Благодарю.       Король давал ему возможность остаться с Александром наедине. Иван это ценил. Он не мог позволить себе проявлять излишние эмоции на людях, при таком скоплении людей как минимум. Королевич обязан держать лицо, что бы ни случилось. И он с этим отлично справлялся, однако встреча с братом — событие исключительное.       Все гости в тронном зале, и для Ивана это шанс спокойно встретить брата. Король это прекрасно понимал.       — Не стоит, Ваша Светлость.       Альфред кивнул, а потом обратил внимание на подавшего голос Алана. Иван облегченно выдохнул, увидев его улыбку. Сосредоточенный на сыне, король словно вовсе забыл о супруге, позволяя омеге спокойно уйти. А поскольку отпустил Альфред лишь королевича, то и покинуть зал мог лишь он в сопровождении своей личной стражи. Иван прошел вперед, к парадным дверям, удачно игнорируя направленные на него любопытствующие взгляды. Он ощутил, что Константин идет рядом с ним, а помимо него еще четыре стражника-беты. Почему-то их наличие рядом немного успокаивало. Двери открылись, а потом закрылись за их спинами.       Константин явно старался быть ближе к нему, опасаясь, что омега может чего доброго и в обморок упасть от шквала эмоций. В конце концов, и роды были не так давно. Опека над королевичем стала для него привычкой, и Иван, помня о том, что стражник его не только охранял, но и выручал, испытывал искреннюю благодарность.       Шагая вперед, королевич отчетливо вспомнил один из самых счастливых дней в своей жизни. Он переживал, когда у его папы начались схватки, а потом сидел на полу у его кровати, держа родителя за руку. Когда новорожденный малыш издал свой первый плач, Алан расплакался и посмотрел на Ивана. Счастье господарича было искренним. Он еще не знал, кто у него родился, просто радовался тому, что малыш жив.       Алан в какой-то момент потерял надежду на то, что у него будет второй ребенок. Однако не отчаялся, и Иван об этом помнил. И вот, видя, как папа прижимает к груди малыша-альфу, господарин понял, что такое счастье омеги.       «Однажды, милый, ты прижмешь к себе свое дитя. Ты будешь для него целой вселенной, главном поводырем в жизни, защитником и учителем. Ты будешь любить его, не за подвиги или поступки, а просто потому, что он — твой ребенок»       Эти слова отпечатались в голове омеги на всю жизнь и заиграли новыми красками уже потом, когда Иван сам был на сносях. Папа этого так и не застал. Наверняка Алан был бы счастлив за него. Было так легко представить, что Алан мог бы приехать вместе с Александром из Элирии в честь рождения своего первого внука. Если бы меньше года назад Иван постарался не быть излишне горделивым и держать язык за зубами, все и было бы иначе. Возможно…       Если бы Иван проявил уважение к тогда еще младшему принцу Скандрии, увидел бы в нем потенциал и решил, что этот человек — ровня ему. И Альфред, который, с его же слов, возжелал господарина с первого же мгновения, как только увидел, осмелился бы сделать ему предложение. Тогда у них была бы нормальная свадьба, Иван не был бы изнасилован на глазах у принцев и генералов…       Он бы улыбался, вынашивая своего малыша. Он бы гладил живот без боязни, что сын будет слишком похож на отца и омега просто не сможет его полюбить. Он бы показал своего малыша отцу и папе. Господарь был бы счастлив взять на руки внука…       Королевич помотал головой. Нельзя об этом думать. Деланного уже никогда не воротишь. Надо жить тем, что у него есть. У Ивана был смысл жизни и были люди, ради которых стоило жить и бороться. У него есть Александр, его любимый брат, есть Алан, первенец, которого королевич безусловно любил, так еще и Дилан появился. Иван не считал его неродным, несмотря на то, что этот младенец не был им рожден, да и грудь его начал сосать совсем недавно. Нет, Дилан — его сын, как и Алан, и королевич за него будет готов грызть глотку любому.       Он быстро достиг нужной лестницы и спустился ровно в тот момент, когда из подъехавшей кареты выбрался Адерин. Иван остановился в нескольких метрах и замер, а потом уловил взглядом движение в стороне. Константин спешно разогнал практических всех конюхов.       Адерин посмотрел на королевича, улыбнулся ему и, поправив дорожный плащ, помог выбраться из кареты мальчику. Иван выдохнул, узрев знакомую шевелюру русых волос, таких же, как у его покойного отца. Александр практически не изменился, хотя королевичу показалось, что он не видел брата тысячу лет. Все те же мягкие детские черты лица и слишком вдумчивый для ребенка взгляд красновато-карих глаз.       Александр быстро отыскал брата взглядом. Он замер и покосился на Адерина, словно неуверенный в том, что он должен сделать. Тот в ответ кивнул ему, коснувшись ладонью макушки мальчика.       — Ну же, Ваша Светлость. Идите.       Это было нарушение этикета, однако ведь ради этого Константин всех и разогнал. Король разрешил им это допущение. Иван все понимал, но не мог сдвинуться с места. Почти год они не виделись. Александр помнил его растерзанным, изнасилованным и униженным. С какими мыслями он жил все это время? Какого ему было под опекой Алистора? Что он пережил в Латроне, по сути потеряв разом всю свою семью?       Иван не знал ответов, и именно это его пугало.       Александр нерешительно направился к нему и остановился, когда их разделяло всего два шага. Королевич не мог прийти в себя. Когда-то он держал Александра на руках так же, как сейчас мог держать Алана и Дилана. Его бедному брату пришлось рано повзрослеть — слишком рано, чудовищно рано. Видеть смерть родителей и позор единственного брата, потом стать марионеткой в руках властного скандрийца, осознавая, что каждый новый день может стать последним.       — Братик?       Голос Александра дрогнул, а Иван, не в силах выносить эту муку, все же расплакался. Он бросился к младшему брату и, рухнув перед ним на колени, прижал его к себе.       — Александр…       Омега с ужасом осознал, какая боль была у него на сердце все это время. Он держал ее в себе, не позволяя вырваться наружу, но теперь стена выдуманного равнодушия треснула по швам. А ощутив тепло брата, королевич плакал уже от облегчения.       Он не зря терпел, не зря прилагал усилия и старался. Его братик жив и здоров, у него вся жизнь впереди. Разве вообще могло быть что-то важнее в этом мире? Разве не стоило ради этого пройти через ад на земле?       — Братик, не плачь.       Маленькие ладошки Александра оказались в его волосах. Однако успокоиться Иван не смог бы при всем желании. Его тело сотрясалось от тяжелого спектра эмоций, слезы лились словно сами собой. Но теперь это были слезы облегчения. Ведь одно дело слышать из донесений, что с Александром все в порядке, и совсем другое — видеть его перед собой, обнимать и ощущать.       — Александр, хороший мой… — королевича снова затрясло. — Я так рад тебя видеть.       — Я тоже рад.       Отстранившись, Иван понял, что младший брат тоже плачет, но совсем тихо, храбрясь и стараясь держать себя в руках. Он всегда был смышленым не по годам, спокойным и сообразительным мальчиком.       Иван обхватил руками его лицо и рассмотрел получше. Кое-что все же изменилось: волосы стали чуть длиннее и ростом маленький альфа теперь был чуточку повыше. Выдающийся рост был свойственен правящей династии Элирии.       — У тебя все хорошо?       Королевичу важно было услышать ответ на этот вопрос до того, как Адерин к ним присоединится. Он доверял папе короля, но были вещи, о которых и при нем не поговоришь. Александр внимательно посмотрел на старшего брата.       — А у тебя?       Иван сглотнул. Он смог немного успокоиться.       — Теперь — да.       Альфа изучал взглядом его лицо, словно так же выискивая в нем любые, даже самые мелкие изменения.       — Значит, и у меня все хорошо, — подытожил он. — Худо было бы, будь ты в беде.       Иван невольно прикусил губу, стараясь не разрыдаться с новой силой. Он вновь прижал к себе брата.       — Я не в беде, солнышко. Я сейчас могу лишь благодарить Праотца за то, что снова обнимаю тебя.       Теперь уже Александр от него отстранился.       — Не называй меня так, братик, — крайне свойственным ему тоном сказал он. — Я ведь не дитя какое. Я — господарь.       Иван сперва уставился на него удивленно, а потом кивнул и улыбнулся.       — Верно, прости. Ты — истинный господарь, Александр. Но для меня ты навеки будешь моим любимым маленьким братиком.       Александр мотнул головой, но все же улыбнулся ему.       — А ты — королевич. Тебе нельзя склонять колени.       Омега снова закивал и заставил себя подняться на ноги. Его брат всегда был таким — серьезным, ответственным и соответствующим своим титулам, несмотря на то, что он был ребенком.       — И снова ты прав.       Иван спешно привел себя в порядок. Александр осмотрел его с ног до головы, а потом склонил голову.       — Ваша Светлость.       — Добро пожаловать, господарь.       Лишь после этого Адерин позволил себе к ним подойти. Поприветствовав королевича, он приблизился к нему и, чуть приподнявшись на носочки, поцеловал в лоб.       — Ваша Светлость, поздравляю. Я бесконечно рад за Вас и благодарен за то, что Вы подарили мне сразу двух внуков.       Иван едва вновь не растерялся.       — Благодарю. Вы хорошо добрались?       — Дорога была благоприятна. Огорчает лишь то, что Алистор не смог приехать, но в остальном все замечательно.       Адерин перевел взгляд с королевича на маленького господаря и обратно, и Иван неверно растолковал этот жест.       — Я сопровожу Вас в тронный зал.       Тот остановил его.       — Ваша Светлость, меня проводят. А Вам и Его Светлости стоит побыть наедине. Уверен, король того же мнения, так что вы идите, а я проведаю сына и познакомлюсь с внуками.       Подобного королевич не ожидал. Он выдохнул, уже совершенно спокойный и собранный.       — Спасибо.       Адерин все прекрасно понимал. Конечно, ведь Иван думал о брате постоянно, это именно ради него и его благополучия он был готов вытерпеть что угодно. Королевич ощутил спокойствие. Теперь брат рядом, живой, здоровый, никем не запуганный и спокойный. А значит, Алистор не обходился с ним дурно, и Адерин о нем заботился. С ним все было и будет хорошо.       Большего Ивану для полного счастья не надо было. Все остальное — мелочи.       Адерин направился во дворец, а Иван поспешил увести Александра в спокойное место, где они смогут поговорить. Ему так много нужно было спросить, о стольком рассказать… И пусть все эти мысли моментально ушли из его головы, королевич не переживал. Главное, что его брат, наконец, рядом.

***

      Рыцарь замер, склонив голову. Он был в смешанных чувствах с тех самых пор, как корабль покинул берега Скандрии. Сперва кронпринц, потом стража, а теперь и сам император — сэр Доминик просто устал от всего, но расслабиться не мог ни в коем случае.       — Я все понял.       Император выслушал его спокойно, не задав ни единого вопроса. Он уже знал о случившимся и теперь лишь получил дополнительные сведение и некоторые детали, не более того. Хедервари не мог и вообразить, как ему сейчас непросто. Гюнтер и правда был самым любимым ребенком императора. Добрый, красивый и чуткий омега с кротким нравом, он никогда не был горделив или своенравен, ни разу не сказал никому плохого слова, и это выгодно выделяло его на фоне родного брата-близнеца. Но вот судьбе принца не позавидуешь.       — Простите, Ваше Величество. Я не справился. Приму любое наказание, какое Вы сочтете нужным.       Сэр Доминик не мог не думать о том, что он бы спас принца Гюнтера, избавившись под шумок от выходца из Нордена. Сколько бы проблем можно было избежать. Гюнтер хотя бы был жив.       — Я не намерен тебя наказывать. Не справился Гилберт, а ты сделал больше, чем должен был.       Хедервари сглотнул. Он так и не сказал никому о том, что в Скандрии остался сын Гюнтера. Вполне возможно, это был омега. Какая бы судьба ждала ребенка, верни он самолично его в Сватогор? Такая же, как и его родителя. У Сэра Доминика не было никакого права решать, но он все же решил его судьбу.       — Ваше Величество, я подвел Вас.       Император приблизился к нему, но рыцарь не помел поднять взгляд. Он узрел блестящие сапоги правителя, увидел собственное искаженное отражение в них и почему-то подумал о том, что император к нему слишком уж милостив. Кронпринца забрали с корабля сразу в темницу, а ему, рыцарю, позволили искупаться и переодеться перед тем, как явиться на аудиенцию к правителю.       С чего бы это?       — Ты сохранил мне верность. Я подозревал, что тебя связывает с кронпринцем что-то помимо моего веления, однако ты до последнего следовал именно моим приказам. С тех пор, как я приставил тебя к Гилберту, все эти дни я не мог усомниться в твоей преданности мне.       Сэр Доминик испытал нечто вроде стыда после этих слов. Он тренировался с Гилбертом, сопровождал его везде, охранял и выслушивал. Он делил с ним ложе, в конце концов. С тех самых пор, как император приказал ему не спускать с кронпринца глаз.       Но за все это время рыцарь несколько раз допустил серьезную промашку. И все же он еще не в опале. Неужели император настолько его ценил?       — Но, Ваше Величество, я ведь…       — Молчи, — как только рыцарь заткнулся, император заговорил чуть мягче. — Доминик, посмотри на меня.       Правитель слишком редко позволял себе с кем-то фамильярничать, а особенно с рыцарями. Не зная, чего ему ожидать, Хедервари поднял взгляд. Император выглядел не озлобленным, а просто сильно уставшим.       — Господин?       — Когда-то давно я дал тебе шанс. Когда генералы пытались заверить меня в том, что омега никогда не станет хорошим воином, я все равно поверил в тебя. И ты доказал, что стоил этого шанса. За все это время ты ни разу меня не подвел. И именно поэтому сейчас у меня для тебя новая миссия. Я знаю — никто не справится лучше тебя.       Хедервари вновь склонил голову. Он заставил себя забыть о том, что слишком много всего недоговорил. Уж чем-чем, а угрызениями совести он никогда не позволял себе мучиться, иначе в трущобах Гроссена просто не выжить. А он выжил.       — Я сделаю все, что в моих силах.       — Хорошо, — император кивнул. — Мой законный супруг в столице. Отныне и вовек он будет подле меня. Более того, он носит под сердцем мое дитя. Сейчас нет ничего важнее, кроме его безопасности. Охраняй его. Мой брат может попытаться причинить ему вред, да и не только он.       Это стало для сэра Доминика неожиданностью, однако он тут же кивнул.       — Вы желаете, чтобы я был при дворе?       — Да. Тебе уже подготовили покои. Хватит с тебя меча и походов. Отныне ты отвечаешь за безопасность моего супруга, головой за него в ответе будешь. Куда он — туда и ты. Понял?       — Будет исполнено, Ваше Величество.       — Хорошо. Иди. Приступишь к своим обязанностям завтра.       Отвесив почтительный поклон, Хедервари поспешил покинуть тронный зал. Он вновь испытал совестливый укол, вспомнил о Гилберте, который до сих пор сидит в темнице, но потом мысленно одернул сам себя: всю свою сознательную жизнь сэр Доминик выживал любыми средствами, он привык лгать, воровать и убивать. Никакой совести. Мораль ни к чему кому-то вроде него. Своя шкура всегда дороже. В конце концов, он теперь будет во дворце — можно ли было взлететь выше, будучи изначально свободным омегой? Разумеется, нет.       Убедив себя в том, что ему наплевать на Гилберта, рыцарь осмотрелся. Помимо стражи в коридоре находился принц Родерих. Судя по выражению его красивого лица, он как раз ожидал Хедервари, а не аудиенции у правителя.       — Ваша Милость.       Сэр Доминик сглотнул. Он не знал о том, что принц вообще находится в столице. Насколько же все поменялось, пока он мотался в Скандрию? Теперь Гилберт в опале, а раннее опальный первенец императора в столице. Как, к слову, и супруг правителя, которого в столице не было лет двадцать.       — Ваше Высочество.       Хедервари сохранил спокойствие на лице, несмотря на то, что память вновь услужливо подкинула ему воспоминания, а фантазия ловко додумала множество вещей, от которых теплело в паху и откровенно выступала влага в промежности.       — Я провожу Вас до покоев.       Сэр Доминик пробежался взглядом по ладной фигуре принца. Сколько же дней он думал об этом альфе, яростно трогая себя, воображая великое множество самых похабных вещей. Знай Родерих об этом, побоялся бы и близко к нему подходить.       — Уверен, с этим справится любой стражник, Ваше Высочество. Вам не стоит напрягаться.       Значит ли это, что принц отныне постоянно будет поблизости? Наверняка, ведь его наличие во дворце явно связанно с возвращением императорского супруга в столицу.       — И все же я хочу сам Вас сопроводить.       Рыцарь лишь пожал плечами.       — Как пожелаете.       Они шли молча. Хедервари запоминал дорогу, чтобы сразу уяснить, где находятся его покои и каким путем надо будет добираться до вверенного ему Рохана. При этом он старался не смотреть на принца. Не стоило так рисковать.       Они дошли до нужной двери.       — В вашем распоряжении будет два стражника и четыре слуги. Они прибудут позже.       Сэр Доминик кивнул.       — Благодарю.       Он хотел, чтобы Родерих ушел, но тот словно намеренно не спешил. Взявшись за дверную ручку, Хедервари открыл дверь и переступил порог. Покои были просторными, подобными могли похвастаться лишь аристократы. Странно, с чего бы такая щедрость для рыцаря, что должен охранять императорского супруга? Сэр Доминик рассчитывал скорее на конуру без нормальной кровати.       В этих же покоях была просторная кровать, стол, шкаф, стулья и иная мебель, все в спокойной цветовой палитре и без излишеств.       — Я польщен такой любезностью, — словно между прочим заметил Хедервари. Он обернулся к принцу. — Чутье подсказывает мне, Ваше Высочество, что Вы не просто так составили мне компанию. Есть что-то, что Вы желаете мне сказать?       Принц Родерих встрепенулся. Очевидно, вопрос застал его врасплох.       — Да, — кивнул он. — Я хотел с Вами поговорить, Ваша Милость.       Рыцарь прикусил губу. Нельзя ни в чем отказывать принцу, ведь от расположения королевских особ зависит его собственное положение.       — В таком случае проходите, — увидев нерешительность в фиалковых глазах принца, Хедервари усмехнулся. — В этом нет ничего зазорного. Я рыцарь, а не омега благородного происхождения.       Он быстро раскусил Родериха, заставив того потупить взор.       — Но все же Вы — омега.       — Нет нужды беспокоиться о моей чести, Ваше Высочество. Проходите, мне неловко говорить с Вами через порог.       — Ладно.       Принц вошел, а Хедервари, несмотря на свою уверенность в том, что он контролирует ситуацию, испытал нешуточное волнение во всем теле. Не сложно было понять, в чем дело. Сэр Доминик никогда не отказывал себе в своих желаниях и удовлетворял свои потребности с тем альфой, которого сам бы захотел. И так вышло, что секса у него не было уже давно, потому как его тело желало лишь одного альфу.       — Итак, я Вас слушаю.       Родерих посмотрел на него. Все же принц был очень красивым мужчиной. Совсем не такой, как Гилберт, в принце ощущалась кровь Остена, та самая, особая порода запада.       — Я хотел поблагодарить Вас. Вы в тот раз спасли меня. Так еще и сохранили мою репутацию, не сказав об этом никому.       Хедервари невольно усмехнулся.       — Не нужно меня за это благодарить. Вы — принц, сын моего императора. Моя обязанность Вам помогать.       — И все же, — серьезным тоном сказал принц. — Это ведь была затея Гилберта, а он для Вас важнее меня. Вы могли просто пройти мимо, но не прошли. Я благодарен Вам за это. Прошу, скажите, как я могу Вас отблагодарить? Клянусь, я сделаю все, что Вы пожелаете.       Сэр Доминик крепко сцепил зубы. Родерих играл с огнем, сам того не понимая. Да и рыцарь рисковал всем, что у него есть.       — Все?       Родерих уставился на него.       — Разумеется.       На сей раз рыцарь сжал пальцы крепче. У него был остаток вечера и ночь, чтобы отдохнуть. Начиная с утра он будет вечно шататься за Роханом, оберегая его от любых возможных нападок со стороны недоброжелателей. Все это — завтра. А пока были его новые покои, принц Родерих и неудовлетворенность.       — Вот как…       Хедервари покосился на закрытую дверь.       — Только скажите, Ваша Милость. Что я могу для Вас сделать?       — Вообще-то… — рыцарь судорожно обдумывал все «за» и «против». — Кое-что Вы можете для меня сделать.       Принц неуверенно шагнул к нему.       — Что же?       Это оказалось последней каплей. Мгновение, и Хедервари обхватил рукой пышный ворот чужой рубашки. Принц растерянной ойкнул, а потом встрепенулся всем телом, когда сэр Доминик прижал его спиной к стене как раз рядом с дверью.       — Вы точно готовы сделать для меня все, что угодно?       Принуждать к чему-то принца нельзя, ни в коем случае. Как бы сильно этого не хотелось. Родерих уставился на него. Он был так поразительно прекрасен в своей умилительной растерянности.       — Ну, я ведь так и сказал…       Он не был ни в чем уверен — рыцарь ясно понял это. Однако отступать было уже выше его сил. Именно этого так хотел Хедервари — вжать Родериха в стену и прикоснуться к нему. А потом сделать много других интересных вещей.       — Вы так любезны, Ваше Высочество. И так милы. Однако что Вы сделаете, если я скажу, что хочу… Вас?       Принц быстро-быстро заморгал, явно не понимая сути.       — Простите?       Хедервари выдохнул, опалив теплым воздухом шею Родериха. Принц был чуть выше, но ощущалось это только вот так, когда расстояние между ними было мизерным.       — Я хочу Вас, — уверенно повторил сэр Доминик. — Вы согласны дать мне то, что я хочу?       Вжатый в стену, принц был слишком растерян, чтобы быстро что-то сообразить.       — Я…       Рука Хедервари, сжимавшая ворот рубашки, скользнула чуть выше. А едва пальцы легко сомкнулись на шее, Родерих и вовсе потерял возможность связно говорить. Он был растерян и сбит с толку, а сэр Доминик был возбужден. Будь перед ним не принц, а кто-то менее родовитый, Хедервари действовал бы радикальнее.       — Согласен.       Откровенно говоря, рыцарь не ожидал услышать это. Но едва заветное слово прозвучало, он сократил расстояние между их лицами, сжав сильнее чужое горло. Их губы соприкоснулись, принц ответил на поцелуй, а потом вздрогнул — очевидно, никто еще так над ним не доминировал. Сэр Доминик привык вести. Он заставил принца разомкнуть губы и тут же скользнул языком в чужой рот, заставляя себя ослабить хватку. Нельзя оставлять на шее принца синяки.       Это продолжалось долго и показалось им обоим чем-то бесконечным, но в какой-то момент Хедервари разорвал поцелуй. У Родериха подкосились колени, и едва это поняв, сэр Доминик надавил на его плечо. Принц просто рухнул к его ногам, словно напрочь забыв, кто он и кто перед ним. Рыцарь выдохнул, стараясь сохранять спокойствие. Он запустил пятерню в черные волосы Родериха. Те оказались мягкими и шелковистыми.       — Принц не должен стоять на коленях перед чернью.       Судя по всему, Родерих не особо-то и уловил смысл сказанного. Но ясно было, что он не против происходящего. Был против, когда его зажимал альфа. Но на сей раз он был с омегой.       Осознав эту простую истину, Хедервари сглотнул. Он медленно, давая принцу множество шансов уйти, расстегнул свои брюки, не трогая тяжелый ремень, на котором висел меч в ножнах и кошелек. Родерих прошелся взглядом по его телу, еще сильнее волнуя воображение. Он уставился на чужой пах в тот миг, когда сэр Доминик обнажил затвердевший небольших размеров омежий член в обрамлении светлых волосков. Словно следуя единому порыву, принц сглотнул, а потом приник к нему.       Хедервари с шумом простонал, когда принц провел языком по его члену. Было слишком очевидно, что принц делает подобное впервые, но так же можно было понять, что он делает это по собственному желанию и хочет доставить омеге удовольствие. Его язык затеребил кончик члена активнее, а сэр Доминик обхватил руками голову Родериха и заставил его взять тонкий ствол в рот. Альфа обхватил его губами и скользнул вперед, потом назад, проводя бесхитростные манипуляции.       Хедервари всегда любил оральные ласки. Еще сильнее он любил ощущение своей власти, когда на коленях перед ним оказывался альфа. Принц активно сосал у него, по сути позволяя сделать с собой все, что угодно.       В какой-то момент сэр Доминик рыкнул и дернул принца за волосы, заставив отстраниться. Он не церемонился, когда заставил Родериха подняться на ноги, а потом просто оттащил его в сторону кровати и швырнул на нее, словно вовсе забыл о высоком статусе альфы.       Родерих с трудом поспевал за происходящим. Омега с остервенением расстегнул его брюки, едва не разорвав ткань, и спустил их вниз. Возбужденный влажный член Родериха тут же покачнулся, оставив на рубашке капельки смазки. Уже после этого рыцарь расстегнул свой ремень, который с брякающим звуком упал на пол. Выдержки хватило лишь на то, чтобы избавиться от правой штанины и сапога, левая так и осталась на ноге, как, к слову, и левый сапог.       Омега забрался на альфу верхом, но в тот же миг в дверь постучали.       — Ваша Милость, прошу прощения.       — Кто это?       Родерих встрепенулся от ужаса, хоть и остался лежать на месте, а вот сэр Доминик сохранил тотальное спокойствие.       — Меня зовут Отто, я приставлен к Вам на службу. У Вас есть для меня какие-нибудь указания?       Дверь так и не открылась. Оставалось порадоваться тому, что этот Отто догадался не творить подобных глупостей.       — Нет, — Хедервари обхватил член принца и сел поудобнее, широко разведя ноги. — Я устал и хочу поспать. Принеси мне плотный ужин часа через три. И вина тоже.       — Понял Вас, Ваша Милость. Будет исполнено.       В тот же миг все такой же спокойный Хедервари ввел в себя член принца. Он был достаточно влажным, так что в растяжке не было особой нужды. Родерих выдохнул ртом. Все его тело так чувственно подрагивало, заставляя сэра Доминика ощущать себя в полном смысле хозяином положения. Не говоря ни слова, Хедервари начал двигаться. Он хотел этого, хотел так сильно, что оказался готов рискнуть всем.       Что может быть лучше возможности поиметь принца, воспользоваться его столь желанным телом? Сэр Доминик слишком много об этом фантазировал, и теперь, получив желаемо, хотел лишь насладиться этим красивым аристократически бледным телом и твердым горячим членом внутри. Он сам положил ладони принца на свою талию и задал удобный для себя ритм. Ради такого наслаждения стоило рискнуть всем.