Господаревы отроки

      — Он похож на короля.       Александр внимательно рассматривал племянника, спящего в колыбельке. Притаившийся рядом Николай покачивал на руках Дилана. В помещении было тихо и уютно. Ивану стало так легко на душе, несмотря на то, что сердце все еще терзали неприятные, сложные и очень болезненные воспоминания.       — Да, пожалуй.       Сложно было с этим не согласиться. Тот же Адерин заметил, что Алан так же похож на Альфреда, как сам Альфред был похож на покойного Генриха. Должно быть, семейная особенность правящей династии. Королевич был не против. Так, по крайней мере, никто не сможет и предположить, что у Ивана родился сын не от супруга, а то с некоторых станется и такие мерзкие слухи распускать. Все помнили, как Иван стал королевичем, как до этого он был обесчещен Альфредом.       Эти воспоминания уже давно не причиняли боль — было и прошло. Альфред не обходился с ним дурно, доверял ему все самые важные дела и проявлял в его отношении нежность, хотя вполне мог этого и не делать. А Иван уже и так слишком много пережил, чтобы позволять себе не ценить то, что у него есть сейчас.       Александр перевел внимательный взгляд на старшего брата.       — Как Его Величество позволил назвать наследника именем нашего покойного родителя?       Иван выдохнул.       — Он сам выбрал это имя. Мне показалось, что он сожалеет о смерти нашего папы.       В этом умозаключении королевич был искренен. Он помнил лицо короля, когда тот спросил имя господарича, помнил, как они о нем говорили. Альфред если и любил кого-то в своей жизни, то точно Адерина, своего родителя, и именно поэтому он сожалел о смерти Алана, который так же был чьим-то родителем.       Ивану пришлось осознать нечто важное — у Альфреда всегда было особенное отношение к омегам. Он не любил совершать в отношении них насилия, не позволял этого и другим. Король ценил бет и доверял им в полной мере, а вот альф не любил определенно. Все это исходило из его личного жизненного опыта, но что там происходило в его жизни, королевич не знал. Лишь некоторые детали, и то со слов Адерина.       Иван просто не знал на самом деле Альфреда, несмотря на то, что они уже успели родить ребенка. Но лишь сейчас он испытал потребность узнать этого человека получше, понять, чем тот руководствуется и что у него на сердце.       Алан всегда говорил, что глаза — это зеркало души. Глаза Альфреда были чистыми и ясными, несмотря на то, что сам альфа был жестоким и принципиальным. Что бы это могло значить? Да и стал бы жестокий человек беспокоиться о чужом ребенке?       — Но почему?       Александр аккуратно коснулся ладошкой колыбельки, а потом отошел в сторону, где стоял королевич. Омега выдохнул.       — Хотел бы я это знать, братик. Мне сложно его понять. Альфред… он странный.       Маленький господарь задумчиво кивнул, так что у Ивана возникло ощущение, что альфа что-то понял, но мысли решил не озвучивать.       — Ну, я в любом случае рад. Теперь у тебя есть сыновья, это укрепит твое положение.       Иван кивнул. Его младший брат рано вырос. Впрочем, он всегда казался ужасно взрослым, и мыслил он как настоящий правитель.       — Король меня возвысил. Я располагаю многими правами.       Королевич знал, что у Луи, супруга прежнего короля, таких прав не было. Разумеется, его уважали и чтили, но он вряд ли мог править страной в отсутствии Артура. А Иван мог отдавать приказы от имени Альфреда, и тот показывал, что его вполне устраивает это. Ведь Альфреду был нужен не послушный раб, а тот, кто был бы ему равен, тот, кто был бы умным и мог использовать свой ум на благо всей Скандрии. Тот, кто гордо вышагивал бы по дворцу, заставляя всех дрожать от страха.       Это были слова самого Альфреда, которые Иван запомнил на всю жизнь. Это стало правилом жизни, потому как иначе его бы точно ожидали огромные неприятности. И судя по тому, что король доволен, омега справлялся с возложенной на него задачей.       — Это хорошо.       Александр посмотрел на второго племянника. Дилан к этому моменту сладко заснул на руках у лекаря.       — Расскажи мне, что сейчас происходит в Латроне?       Ивану было страшно об этом спрашивать, но он должен был знать правду. Он помнил столицу Элирии окровавленной и поруганной, по его собственной вине. Именно слова господарина стали причиной случившейся войны и смерти многих людей.       — Сейчас все тихо, — отозвался господарь. — Город быстро привели в порядок, Алистор об этом позаботился. Наши не хотели подчиняться его приказам, но со временем свыклись. Так что он распорядился вернуть столице прежний облик, а потом построить новые ворота, на сей раз не деревянные, а стальные. Он считает, что так город будет под более надежной защитой. Для добычи металла не пришлось поднимать налоги, средства нашлись благодаря аристократам.       Мальчик замолк, потому как Алан поморщился и подал голос. Николай тут же ринулся к колыбельке, но Иван остановил его жестом и сам подошел к ребенку. Едва он чуть покачал колыбельку, малыш тут же заснул.       — Алистор посвящает тебя во все дела?       Александр был ребенком, который разговаривал, словно взрослый. Это немного пугало.       — Да, — кивнул он. — Он всегда говорит мне о всех задумках, объясняет, почему это важно, и даже спрашивает моего дозволения. Говорит, что я — господарь, а он — лишь опекун господаря.       Иван постарался воспроизвести в голове лик этого Алистора. Не выходило. Он помнил, что этот бета сопровождал тогда еще принца на празднике в честь для рождения Александра, был с ним в тот момент, когда произошла та самая стычка, но упорно не помнил лица этого мужчины. Алистор был родным дядей Альфреда и старшим братом Адерина. Именно он воспитал нынешнего короля Скандрии, а теперь ему перепала опека над маленьким господарем Элирии.       Иван не знал этого человека, понятия не имел, на что тот способен, но со слов Альфреда помнил, что в случае, если поступит такой приказ от племянника, Алистор не думая убьет Александра. Бета был верен ему даже в ту пору, когда Альфред был младшим принцем, верен и теперь, когда тот стал единоличным правителем государства.       — Как он к тебе относится?       Господарь был все так же задумчив.       — Я бы сказал, что как строгий отец. Не переживай, братик, Алистор хороший, и Адерин тоже. По непонятной мне причине, они оба беспокоятся за меня.       Королевич кивнул. Альфред обещал ему, что Александра будут любить, и это обещание было сдержано.       — Тогда все хорошо.       — Да, — подтвердил мальчик. — Адерин рассказывал мне, что его младший сын когда-то погиб, и поэтому он считает важным позаботиться о сироте, — он посмотрел на брата, дав на миг понять, что ему все еще очень больно. — Мы ведь сироты отныне.       Омегу вновь охватила горечь.       — Прости меня.       Господарь нахмурился.       — Что?       Иван сглотнул.       — Это я во всем виноват. Из-за меня столько людей умерло. Наш отец, папа, придворные, множество других людей…       Королевич понимал, что эта вина будет с ним всю его жизнь. Один порыв гордыни, уничтоживший его уютный и добрый мир. Но ведь помимо него еще очень много людей кого-то потеряли. Родители никогда не увидят внуков, не увидят, как растет Александр, не смогут с ними поговорить. Все уже случилось, все уже потеряно.       — Нет, не виноват, братик.       Голос господаря прозвучал настолько твердо и уверено, что Иван невольно встрепенулся.       — Если бы не я…       — Было бы что-то иное, — Александр вытянулся, словно стараясь казаться выше. Даже ребенком он так сильно напоминал отца. — Не думай, что ты всему виной, братик. Мы живем в жестоком мире, каждый виноват по своему, нет невиновных. Так же, как и нет одного виновного.       Королевич совершенно не ожидал услышать нечто подобное. Он замер, обдумывая эти слова, а потом выдохнул:       — Откуда в твоей голове такие мысли?       Александр пожал плечами.       — Я стараюсь слушать мудрых людей. Алистор мудрый, он часто со мной разговаривает. И он мне сказал, что события не могут зависеть лишь от одного человека, в них всегда участвуют несколько, и все в равной мере несут ответственность. Он пришел к этой мысли, когда думал о судьбе своего родителя. Ты знаешь, что его убили на глазах у собственных детей? Алистор рассказал мне, что это был добрый, но очень несчастный омега.       Иван кивнул.       — Аларий. Да, мне рассказали о нем.       Господарь отвел взгляд.       — Короля Скандрии воспитывали как младшего и незаконного принца, он много времени провел с родителем и его братом. Наверное, поэтому он так не похож на прежних королей этой страны.       С этим королевич вынужден был согласиться.       — Думаю, ты прав.       Иван и сам об этом думал порой. Мало какой альфа требует самостоятельности от своего омеги. Альфред воспринимал королевича как полноценную личность, человека, которому может легко доверить все свои секреты, к советам которого он будет прислушиваться. И это несмотря на то, что было в недалеком прошлом.       — В любом случае мне хорошо под опекой Алистора, — заключил Александр. — Он не желает мне зла и делает все ради блага Элирии.       Иван прикусил губу. А ведь Алистор просто следовал приказам Альфреда. Того самого Альфреда, что смог захватить Латрон и мог без проблем уничтожить Элирию. Вполне бы мог, если бы захотел, но его желания ограничились местью конкретно господарину.       — Я рад это слышать. Все будет хорошо, братик.       Королевич посмотрел на Николая, который как раз положил во вторую колыбельку Дилана. В этой просторной детской комнате, что находилась так близко к королевским покоям, было светло. Иван сам лично подбирал каждый предмет интерьера. Когда его сыновья подрастут, для Алана, как для кронпринца, подготовят покои в северном крыле дворца, а Дилан останется здесь.       Иван всякий раз, когда кормил их грудью, все воображал, какими же они вырастут. Так хотелось, чтобы они были добрыми, но сильными и способными за себя постоять. А еще дружными, конечно. Чтобы никогда ни у кого не возникло ощущения, будто они друг другу не родные. Чтобы они дорожили своей братской связью.       Двери открылись. Королевич встрепенулся, как и лекарь, что отошел поближе к стене. В комнату вошли Альфред и Адерин. Иван вдруг осознал, что он даже не знает, разошлись ли гости, разместили ли кого-то в выделенные апартаменты, или же празднование все еще продолжается.       — Ваше Величество.       Александр почтительно склонил голову, а король, остановившись, окинул его оценивающим взглядом. Это была их первая встреча с тех пор, как армия Южного склона захватила Латрон.       — Ваша Светлость, я так рад встрече, — Альфред улыбнулся и, сократив расстояние между ними, приобнял мальчика. — Вы — безусловно желанный гость в этом дворце.       Александр покосился на брата, а потом на Адерина. Он явно чувствовал себя сконфуженным в присутствии короля.       — Благодарю Вас.       Адерин тут же улыбнулся ему, словно подбадривая, а Иван уставился на супруга. Он искал в голубых глазах хотя бы один намек на то, что король враждебен к господарю, но так ничего и не обнаружил.       — Надеюсь, Вы успели пообщаться с королевичем? А то на завтрашнем балу будет уже не до разговоров.       Мальчик кивнул.       — Да, разумеется. Благодарю Вас за такую возможность, я очень скучал по старшему брату.       Альфред кивнул.       — Как и Его Светлость скучал по Вам. Для Вас выделили покои, прошу, отдохните. С Вашего дозволения я представлю Вас завтра гостям как своего верного союзника.       Господарь чуть отстранился от короля и посмотрел на него внимательным, проникновенным взглядом.       — Да, разумеется, Ваше Величество.       Иван сглотнул. Союзники — это лучшее, на что они с Александром только могли рассчитывать. Омега постарался успокоиться, унять бешеное биение своего сердца. Он ведь так боялся за брата, прекрасно понимая, что жизнь мальчика в руках у короля Скандрии.       — Вот и замечательно. Папа, — Альфред обернулся к Адерину, — прошу Вас, будьте с Его Светлостью. Во дворце сейчас много гостей. Я хочу, чтобы ничто не нарушало покой нашего союзника.       Омега с готовностью закивал.       — Конечно, с огромным удовольствием. Идемте, Ваша Светлость, надо отдохнуть.       Иван мог отпустить брата с легким сердцем. Он доверял Адерину, потому как успел его хорошо узнать, так что не было нужды бояться. Этот человек не позволит никому причинить вред ребенку, коим Александр и являлся. Как только они в сопровождении стражников ушли, Альфред посмотрел на супруга.       — Все хорошо?       Омега кивнул.       — Да. Спасибо, что позволил мне побыть с ним наедине. Это было очень важно для меня.       — Я знаю.       Сказав это, король прошел в сторону колыбелек. Он посмотрел на Алана, потом на Дилана, словно проверяя, крепко ли те спят.       — Спасибо, — повторил королевич.       Он слишком хорошо понимал, что Альфред вполне мог не допускать этой встречи, или же просто не дать им возможности поговорить. Мог, кто бы ему помешал?       — Не стоит меня благодарить, любовь моя. Я свое слово всегда держу. И раз я обещал тебе встречу с братом, то и устроить это должен был лучшим образом. Тем более, что он твой родной брат, — король посмотрел на супруга. — Видишь ли… — он запнулся, словно растерявшись из-за собственных мыслей. — Я бы дорого отдал за то, чтобы мой родной брат был жив. Я бы хотел хотя бы раз с ним поговорить. Но его нет, и встречи никогда не будет. А у тебя он есть.       Иван выдохнул. Это был личный разговор, но присутствие в комнате Николая альфу не смущало. Лекарю он тоже доверял.       — Мне жаль.       Иван не мог и вообразить, что бы с ним было, если бы он потерял Александра. А вот Альфред своего брата потерял. Адерин был на большом сроке беременности, он гладил свой живот и рассказывал сыну о том, что скоро у него родится братик. А ведь тогда Альфред немногим младше, чем сейчас Александр. Но потом на них напали наемники. Те самые наемники Артура, альфы, о которых ходили слухи даже в Элирии. Они пытались убить младшего принца и едва не убили Адерина. Острие меча угодило ему в бок, а потом за его жизнь боролись лекари. Как итог — смерть плода. Лекарям пришлось резать его живот и доставать мертвого ребенка вместе с маткой, страшное дело. Как только Адерин жив остался — не понятно.       Альфред все это помнил. Если подумать, он тоже ребенок с поломанной психикой. Александр прав, так же, как прав и втолковавший ему мудрые речи Алистор. Мир вокруг них жесток и беспощаден. Нет одного виноватого, каждый по-своему виноват, в большей степени или меньшей.       — Мне тоже, — кивнул король. — Мои сыновья через это проходить не будут. Я сделаю все возможное для того, чтобы они были в полном порядке. Алан и Дилан, — он перевел взгляд на супруга и улыбнулся, — и другие сыновья, сколько бы нам их не даровал Праотец.       Королевич опустил взгляд. Теперь уже было как-то стыдно жаловаться на свою собственную судьбу, ведь у него хотя бы детство было безоблачное и родители любящие.       — Да, конечно.       Альфред как-то странно изменился в лице. В какой-то момент он вдруг резко сорвался с места и, не успел Иван толком испугаться, схватил его за плечи и прижался губами к его губам. Королевич не сразу понял, что его целуют. Он растерянно отозвался на это прикосновение, прикрыв глаза. Да, Альфреда иногда порывало на подобное выражение чувств. Если это вообще были чувства.       — Любовь моя, — шепнул альфа в губы супругу, чуть отстранившись, — я так тебя хочу. Ты себе даже не представляешь, как сильно меня распирает от желания. Даже когда ты кормишь грудью наших сыновей, я не могу избавиться от похотливых мыслей.       Его тело было горячим, а голос настолько волнующим воображение, что Иван моментально раскраснелся.       — Нельзя…       С Альфреда бы сталось завалить его на пол и тут же им овладеть. В пылу страсти он порой не ведал никаких границ. Однако король лишь запустил ладонь в его волосы, вжался носом в шею и улыбнулся, уловив аромат. Скоро придет время обновлять метку — мелькнуло в голове у омеги.       — Я знаю. Но я дождусь, когда будет можно, любовь моя. Не переживай, я буду очень нежным. Ведь ты не просто мой супруг — ты папа моих сыновей. Нет в мире никого более особенного, чем ты.       Иван сглотнул. Он позволил крепко обнять себя, с легким стыдом ощутив ответное желание. Так стыдно… Его тело тоже желало короля. Физиология давно взяла свое, уже поздно пытаться что-то отрицать. Он хотел своего супруга, и он бы ему безропотно отдался, если бы не осознание того, что еще нельзя.       — Как скажешь.       Ивану давно не было страшно рядом с Альфредом. Напротив, теперь он чувствовал себя в безопасности. Это его супруг, его дети, его дворец и его жизнь. Это все то, что он обязательно убережет. Омега больше не в праве терять все ради слепой гордости.

***

      Когда принесли его личные вещи, сэр Доминик тут же извлек из сумки кожаный кошель — потрепанный от времени, но набитый плотно и явно не монетами. Отто сказал, что принесет ужин через двадцать минут, и этого времени должно было хватить.       — Я не сильно Вас задержал, Ваше Высочество?       Рыцарь осознал, что он слишком уж сильно рискует. Иметь дела с принцами всегда опасно. Родерих, который как раз пытался заправить рубашку в штаны, посмотрел на него. Его смущение могло показаться едва ли не умилительным.       — Нет, что Вы.       Родерих был слишком растерян, несмотря на то, что между ними произошло. Хедервари не сложно было понять, что ему достался на этот вечер совершенно неопытный альфа. Он прежде не имел постельных утех с девственниками. Проблем не возникло, ведь у омеги опыта было через край, так что и секс получился отличным. Сэр Доминик дважды оседлал принца и дважды позволил ему кончить в себя. И ему это очень понравилось. Вообще все понравилось: сам принц, его неопытность и смущение, его потрясающе красивое тело, его горячий крупный член, его ладони с тонкими длинными пальцами, до невозможности ухоженными и аккуратными.       Родерих был прелестен. Хедервари ощущал себя так, словно сорвал самый прекрасный цветок в императорском саду.       Прикусив губу, омега извлек из кошеля необходимую ему бутыль. Небольшая и крепкая, с темной деревянной крышкой и перемотанная в голубую ленту. Родерих тут же уставился на бутыль.       — Что это?       Сэр Доминик положил кошель на столешницу, а потом откупорил бутыль.       — Лунная кара.       Он не видел смысла лгать или что-то умалчивать. В конце концов, все знают о том, что после соития могут остаться некоторые неприятности. Их решить как раз и должна лунная кара.       — Это… — принц нахмурился, вспоминая, то да как. — То самое снадобье для омег?       Рыцарь кивнул.       — Оно самое, — он поспешил сделать три небольших глотка. Должно хватить. — Лунная кара не допускает зачатия. В идеале ее нужно пить до совокупления, но и в течение часа после тоже работает.       Пусть принц Родерих знает, что свободный омега не подкинет ему бастарда. Тем более, что Доминик и сам не хотел губить себе жизнь беременностью. Это могло уничтожить его военную карьеру.       — Я слышал, что это снадобье может навредить, если использовать его слишком часто, — заметил принц. — А Вы… часто Вы его используете по назначению?       Он вновь смутился, теперь уже от того, что задал нетактичный вопрос. Хедервари усмехнулся — да что же это такое, в самом деле? Разве альфы бывают такими?       — Вы обеспокоены моим здоровьем, Ваше Высочество? Право, не стоит. Даже я им не обеспокоен столь сильно. Нет никакой необходимости, поверьте.       — Но ведь…       Сэр Доминик повернулся к принцу всем корпусом. Он был в одной лишь расстегнутой рубашке. Штаны Рыцаря, кажется, лежали где-то рядом с кроватью, вместе с сапогами и тяжелым поясом. Однако Хедервари чувствовал себя уверенно, будучи обнаженным. Он столько повидал в жизни, что его уже ничем нельзя было смутить.       — И да, я часто им пользуюсь. Например, когда трахался с Вашим братом. Об этом Вы, полагаю, и так знаете.       Ответа не требовалось, но Родерих все равно кивнул.       — Знаю.       Он старался быть спокойным и собранным. Гилберт был не таким. Сэр Доминик видел кронпринца в самых разных ситуациях, а потому мог объективно сравнить братьев. В столичных землях омег ценили исходя из их родовитости и чистоты. В почтении мог быть лишь тот омега, что отдавался только одному альфе — своему законному супругу. А в Остене царили представления об уважении к вообще любым омегам. Не важно, какое происхождение, не важно, сколько раз они вступали в брак и были ли у них дети. Принц Родерих прожил большую часть жизни в Остене, это чувствовалось. Поговаривали, что остенцы верили в то, что блуд — это дело рук исключительно альф. Что это именно инстинкты альф портят общество, что именно альфы своими позывами мешают жить омегам.       Хедервари много об этом слышал, а узреть смог впервые лишь переспав с Родерихом. Принц привык контролировать себя и свои желания. Он не позволял себе плотских утех, потому что верил, что это было бы неправильно.       Словно он — омега, обязанный хранить невинность.       Если подумать, то Сватогор состоял из до ужаса непохожих княжеств. Что Гросен, что Норден и Остен, что Заречье и столичные земли — слишком разные нравы, слишком разное общество.       — Я Вас задел?       Сэр Доминик осознал, что был бы только рад снова накинуться на принца. Ему не хватило двух раз. И тут дело вовсе не в долгом воздержании. Ему просто в принципе очень хотелось именно этого альфу.       — Нет, что Вы, — Родерих отвел взгляд. — Я проявил бестактность и прошу прощения за это.       — Это не было бестактностью.       Разговор быстро зашел в тупик. Впрочем, оно и к лучшему, принцу стоит уйти да поскорее, пока еще не вернулся Отто. Рыцарь кивнул своим мыслям и посмотрел на Родериха.       — Мне было хорошо с Вами. Благодарю, я давно не чувствовал себя настолько удовлетворенным. Будем считать, что Вы в полной мере меня отблагодарили за все.       Принц вновь посмотрел на него.       — Вы в самом деле удовлетворены?       Сэр Доминик невольно усмехнулся. Альфу это определенно заботило. Еще бы — первый раз. Этому событию всегда придают слишком много сакрального смысла.       — Более чем, — кивнул омега. — Мне было хорошо. Определенно лучше, чем с Вашим братом.       Гилберт всегда старался доминировать, так что в итоге они то ли дрались, то ли трахались. Хедервари это всегда раздражало. Рыцарь сам хотел доминировать, контролировать ситуацию в полной мере и руководить процессом. Хотел быть сверху, сам двигаться на чужом члене, вылавливая эмоции на лице любовника.       Редко какой альфа позволял подобному происходить. Разве что кто-то из подчиненных. Сэр Доминик хорошо помнил день, когда он фактически изнасиловал одного альфу. Тот сам пытался совершить над ним насилие, а закончилось все тем, что Хедервари порвал ему анус деревянной ножкой сломанного стула. Да уж, в Гросене каких только мерзких казусов с ним не происходило.       — Полагаю, это должно было мне польстить, — сказал Родерих, все еще без успеха пытаясь привести в порядок рубашку. — Но я отчего-то испытываю лишь укол ревности.       Хедервари тут же помотал головой.       — Не стоит, Ваше Высочество. Тот факт, что я Вас соблазнил, вовсе не означает, что Вы должны что-то ко мне чувствовать.       Родерих посмотрел на него настолько внимательным взглядом, что омеге стало не по себе.       — А если я чувствую?       Сэр Доминик выдохнул. Он определенно точно хотел этого альфу еще раз. Нельзя, уже нельзя. Принц должен был уйти еще час назад.       — Если вы будете что-то чувствовать через сутки, я Вас навещу, чтобы все повторить. Устроит?       Если он пришелся по душе принцу, то с чего бы ему вообще отказывать себе в удовольствии заниматься с ним сексом? Не то, чтобы это было честно по отношению к Родериху, но сэр Доминик потому и стал высокопоставленным рыцарем, потому как всегда думал исключительно о себе и своем собственном благополучии.       Родерих задумался над сказанным. Ему потребовалось несколько томительно долгих секунд, прежде чем он сказал:       — Устроит. Думаю, за это время Вы успеете изучить все тайные проходы во дворце.       Хедервари кивнул.       — Разумеется. А теперь Вам лучше уйти, Ваше Высочество.       — Да, простите. Я задержался.       Рыцарь проводил принца взглядом, а едва дверь за ним закрылась, омега выдохнул и добрался до кровати, чтобы опрокинуться на нее. В промежности все так же было влажно — то ли сперма Родериха, то ли собственные выделения. Так сразу и не поймешь. Стоило привести себя в порядок, следующий день обещал быть важным.       — Принц Родерих, да что с Вами не так? — проговорил омега в пустоту. — Почему Вас так сильно хочется?       В скором времени Отто принес ужин. Хедервари заставил себя переключиться на дела. Надо будет в самом деле в ближайшее время изучить все тайные проходы дворца. Никогда не знаешь, что именно может пригодиться в службе.