Чтобы не раскололось королевство

Оторвав взгляд от книги, Майка посмотрела на стену. Это была стена, разделявшая их с мамой и Лизину комнаты. В стене была дверь, намертво заколоченная гвоздями, – раньше комнаты были смежными, но еще прежние, до них тут обитавшие жильцы пробили отдельный выход в коридор. Сейчас Майке показалось, что дверь приоткрыта. Неужели Странная Лиза выковыряла гвозди? Могла… Майка отложила книгу, соскочила с кровати и, сама не зная, зачем она это делает, открыла дверь и шагнула в соседнюю комнату. Это была комната не Лизина. И ничья, совсем ни на одну из виденных когда-либо ею комнат не похожая. Почти половину ее занимала кровать с горой подушек мал мала меньше, под розовым шелковистым балдахином. Еще был стеклянный столик с зеркалом, на нем – крошечные, будто игрушечные, баночки с румянами, пудрой, тенями для век. Стоял портняжный манекен, одетый в розовое с белыми и алыми бантами платье. Занавески на окне тоже были розовые, а за занавесками… за окном… За окном не было ничего похожего на то, что она видела только что из своего окна. Никакая Лиза там не гуляла, никакая кошка не валялась кверху пузом в одуванчиках. И никаких одуванчиков не наблюдалось. Вместо одуванчиков росли розы. Много-много кустов роз: белых, розовых, кремовых, бордово-красных и даже, кажется, голубых и нежно-сиреневых. На заднем плане блестела витыми серебристыми прутьями беседка, в ней сидел худой бритый налысо парень и перебирал пальцами струны какого-то музыкального инструмента… Гитары… Нет, чего-то более круглого, вроде банджо или, скорее, мандолины. Парень был похож на Ольсика. То есть, это определенно был белозубый злобный Ольсик – только, видимо, после похода в парикмахерскую, где над его черепом тщательно поработали машинкой для бритья, и почему-то сменивший привычные майку и джинсы на узкую курточку с кружевным воротником и манжетами, смешные короткие штанишки и девчачьи колготки. Он сердито дергал углом рта: то ли с музыкой у него что-то не выходило, то ли возмущался необходимостью напялить этот дурацкий карнавальный наряд. У Майки тоже дернулась сначала губа, потом правое плечо и правый глаз. Видеть все это было странно. Майка ущипнула себя за подбородок, потянула за нос и, наконец, схватила за волосы. Последнего жеста не вытерпела – взвизгнула от боли. «Угу. Значит, не сплю, – вслух сказала себе она. – Но на самом деле так не бывает. Видимо, теперь меня точно отправят в Лизину больничку». Ей сделалось жутко. Захотелось вернуться назад, но… двери за спиной не было. Была ровная стена с обоями в бело-розовую завитушку. Майка села на корточки, уткнулась лбом в острые коленки и зарыдала. Проревевшись как следует и убедившись, что от слез ничего в окружающей обстановке не изменилось, Майка вытерла лицо ладонями и решила действовать по обстоятельствам. Хотела ведь попасть в мушкетерские времена? Хотела. Вот и пожалуйста. По крайней мере, если судить по платью на манекене и одежде Ольсика (или не Ольсика?) времена были самые те. Майка подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение и осталась им недовольна. Зареванная лохматая девчонка в трусах и майке. В таком виде она и на свой двор не вышла бы! Майка внимательно осмотрела комнату и нашла на кровати под балдахином маленький корсет, чулки с подвязками и кружевные панталончики, а под кроватью – мягкие кожаные туфли. Она надела все это (кроме корсета, потому что зашнуровать его, загибая руки за спину, было весьма проблематично). Натянула платье, которое пришлось ей как раз впору. Соорудила на голове какое-то подобие прически, закрепив волосы серебряными зажимами, найденными на стеклянном (возможно, даже хрустальном) столике. От души напудрила лицо, обвела сиреневым по контуру глаза, мазнула розовым по щекам. И… увидела в зеркале изумительной красоты принцессу, словно сошедшую с цветной картинки в той книжке о костюмах. Покрутилась, поахала, узнавая и не узнавая себя в этом розовом ангелочке. Было немного неудобно ходить на каблуках, то одна нога, то другая подворачивалась и вываливалась из туфель, которые были чуть велики. Майка почему-то подумала о Золушке: наверное, той башмачки тоже были великоваты, раз один свалился. Она набралась храбрости, зажмурилась и сделала шаг вперед. К двери – не к той, через которую она вошла сюда и которой уже не было, а к другой, за зеркальным столиком, в дальнем углу комнаты. Вышла – и… не удержалась на каблуках, рухнула на мраморные ступени лестницы. – Осторожнее, барышня! Так и шею свернуть недолго, – услышала она сипловатый голос. Чьи-то сильные руки подхватили ее. Майка подняла голову и увидела человека почти в таком же карнавальном наряде, как у того парня в саду. Взрослого, немного даже седого дядьку в кружевах, штанишках, колготках. В башмаках со здоровенными блестящими пряжками. Незнакомец, на весу держа девчонку за плечи, снес ее вниз по лестнице и бережно поставил на пол. – Милое дитя, надеюсь, вы не откажете в любезности позавтракать со мною? – попросил он. – Мне мама не позволяет завтракать с незнакомыми мужчинами, – смущенно пробормотала Майка. На самом деле она не знала, позволяет ей мама это или нет, – ни разу об этом между ними разговора не было. Просто она подумала, что по правилам (Приличия? Игры?) воспитанная барышня должна ответить что-нибудь именно в этом роде. Однако ее желудок предательским урчанием сообщал совершенно противоположное. Трех утренних печенинок ему явно было мало. – Так в чем же дело! – воскликнул дядька. – Если некому нас представить друг другу, так мы, пользуясь исключительностью обстоятельств, сами представимся. Будем знакомы: Анжи. Анжи Третий. – Майя Панфилова, – Майка церемонно протянула ладошку. Анджи Третий почтительно чмокнул воздух над ладошкой и повторил: – Майя фон… фон Пиллоу? Майка не стала поправлять. Пусть произносит, как ему удобнее. К тому же частица «фон» звучала так величественно, так по-баронски как-то. И очень подходила к окружающему мрамору и к ее пышному платью и каблукам. Она только спросила: – Третий – это фамилия? – Нет, порядковый номер. Дело в том, что членов королевской династии обычно именуют без фамилий. – Ох!.. А вы… король?! – испуганно спросила Майка. Анжи Третий расхохотался. – Простите, барышня Майя. Но я всего лишь принц. – Разве принцы такие бывают… пожилые? – спросила Майка. И сразу же сообразила, что ляпнула глупость. Смутилась. – Ох, извините… – Ничего… Всякие бывают принцы. Я младший брат его величества Гариша Пятого. – А тот мальчик… в саду, в беседке… он кто? – поинтересовалась Майка. – Наследный внук, – ответил Анжи. И почему-то помрачнел. А через секунду опять приветливо заулыбался: – Ну, так пойдемте же, наконец, завтракать!