Генералы Олларианских кварталов

      Еда быстро кончилась, а потом кончилось и нормальное отношение к Дику. Теперь Маршал и другие смотрели на него, как на пустое место. Беспризорникам не везло. Один на ужин был обкусанный батон – Дик предпочел не думать, откуда его принесли. Есть хотелось до боли в желудке. Батон поделили и сжевали, запив водой из-под крана. В этот вечер настроение у всех было понурое. - Эй, Раб, - позвал Маршал, - почеши мне спину. И лег на диване на живот. Дик послушно сунул руку под толстовку и футболку, и замер. Кожа была теплая и нежна. В семье Окделлов вообще не поощрялись никакие объятия, прикосновения – Мирабелла считала, что это балует, развращает детей. Даже малышкам редко удавалось получить порцию ласки от матери. - Ты там заснул, что ли? – рассердился Маршал, - чеши, давай. Под пальцами нащупался шрам. Огромный, на пол-спины. Дик бережно провел по нему, думая, какая же была рана и как вообще Маршал выжил. - Это кто тебя так? – спросил он. Тот собирался ответить что-то вроде «Дед Пихто» или «Конь в пальто». Но неожиданно сам для себя сказал: - Отчим приложил. И, будто пожалев о минутной слабости, повел плечами, сбрасывая руку Дика. - На погоду чешется, сука. Ладно, хватит. И добавил: - Завтра ищи деньги или жрачку. На другой день им повезло. Дику удалось подработать, убирая мусор в кафе. Там его щедро снабдили вчерашними остатками банкета. А когда он вернулся в подвал, там было веселье. Мальчишкам удалось разжиться деньгами. - Прикинь, собака эта в куртке. - Да ну? Врешь, небось! - Зуб даю! Как человек в красной куртке такой. - И за эту мелкую хрень дали три тысячи? - А то! Тетка б и больше дала. Она как ее увидела, так сразу на руки взяла, в морду целует и аж плачет. Из разговоров Дик понял, что пацанам удалось украсть собачку у зазевавшейся хозяйки, а потом вернуть за вознаграждение. - Вот так и бывает, - лениво протянул рыжий, - деньги – навоз, сегодня нет, а завтра - воз. Еда, принесенная Диком, была тоже встречена на «ура». Но парни разжились еще и пивом и даже паленой водкой. - И сиги притащили, - блаженно зажмурился парень со шрамом. Так что беспризорники пировали в этот вечер, не думая о завтрашнем дне. В подвале вообще не было принято запасать хоть что-то. - Есть деньги – гуляем, нет – голодаем. По рукам пошла бутылка водки, затем – сигарета. У Дика закружилась голова стало тепло. Ноги вдруг сделались ватными, и все казалось нереальным, будто сон. Он дремал, положив голову кому-то на плечо. Сквозь сон он услышал шум голосов, шаги, а потом кто-то ощутимо пихнул его в бок. - Эй. Раб! Там мелкому плохо стало. Бери тряпку, ведро и вперед. Дик собирался было возмутиться. Почему это он обязан мыть за кем-то? Но не стал протестовать – покорно взял старое ведро и какую-то ветошь и пошел отмывать пол. Воспитание Мирабеллы давало свои плоды. Дик не умел отстаивать свои интересы. Не умел спорить и доказывать что-то.       Утром все мучились похмельем, все долго не могли проснуться. Кто-то выбежал на улицу – избавляться от вчерашней трапезы. Дику было, как ни странно, не так уж плохо. Так что Маршал, окинув взглядом свое «войско» и страдальчески морщась, заявил: - Так, сегодня пойдем на дело. Нашим обычным составом. Ну и ты тоже с нами. И взглянул в упор на Дика. У того аж в горле пересохло от волнения. Но Окделл понимал, что обратной дороги нет. Впрочем, главарю и не требовалось согласие. Они о чем-то беседовали с пацанами, затем Маршал подошел снова к Дику. - Постоишь на шухере. Понял? Как услышишь что, свисти. - Думаешь, поймет? – с сомнением спросил прыщавый. Дик поймал себя на мысли, что до сих пор не знает их имен. - Куды денется – махнул рукой Маршал.       До вечера отсыпались. Мелюзга куда-то свалила. Дик во сне видел странный мир – как из исторических романов. Видел дядю Эйвона и себя – верхом на лошадях. Они ехали из неуютного замка в столицу. И Дику следовало поступить в школу оруженосцев, чтобы потом служить три года. Он запомнил улицы, мощеные булыжником, серые тучи над причудливыми башенками и холодный дождь.       Ближе к обеду проснулись, доели вчерашнюю еду – есть особо не хотелось. Маршал жадно пил воду. - Ну, вперед, - только и сказал он. Они добирались дворами – все, кроме Дика, знали, куда и зачем идут. И в неприметном проулке остановились. - Так, вскрываю тачку. Дик, стой вон там, смотри в сторону подъезда и вообще… В руках у парня со шрамом оказался набор отмычек. Ох, как стучало сердце! Казалось, его стук о ребра слышен на сто хорн вокруг. Дик старался не глядеть в сторону раскурочиваемого автомобиля, а оглядывал окрестности. И вот, когда прошло какое-то время, из подъезда вышел мужчина с собакой. Был ли это хозяин машины, или просто сосед – непонятно. Но он тут же спустил собаку с поводка, и она огромными прыжками понеслась в сторону пацанов. Дик попытался свистнуть, но губы не слушались. Тогда он крикнул на собаку: - Пошла вон!Фу! Так он привлек внимание приятелей, которые рванули врассыпную от машины. Мигом сбежали, рассыпавшись по полутемным дворам. А Дик остался – ноги, будто приросли к земле и сделать хоть шаг не было сил. Собака не стала догонять сбежавших, зато повалила Дика и прижала лапами. Совсем близко от его шеи были собачьи зубы. Он чувствовал дыхание пса и закрыл глаза, надеясь, что собака не тронет. Хозяин отозвал зверя и рывком поднял подростка на ноги. - Не вздумай бежать, догонит и руку отхватит, - предупредил он, - и еще кое-что. Пес предупреждающе рыкнул. Бежать не было возможности – мужчина был явно сильнее и крепко держал за запястье. Не выкрутишься. Когда подоспела группа полицейских, Дик дрожал от холода и нервного напряжения. Его затолкали в машину, весьма невежливо. И он сидел за закрытыми дверями, и… думал, что наконец-то отогреется, потому что в машине было тепло.