Генералы Олларианских кварталов

- Молись! Молись, негодный мальчишка! Мирабелла прижимала рукой Дика сзади за шею, заставляя кланяться перед иконами. Дику казалось, что его тыкают, как кутенка в лужу. Он молился уже все утро – с тех пор, как Рокэ передал его матери. Та подписала документы, бросив красноречивый взгляд на сына. А Алва тепло попрощался, потрепал по макушке, и от этого прикосновения захотелось не то плакать, не то бежать за Рокэ куда угодно – хоть в Багряные Земли, хоть в Седые. Дик не сделал ни того, ни другого. Сперва молился, потом вручную стирал одежду – свою и сестренок. Почему Мирабелла не покупала машинку, было непонятно. Сама она утверждала, что денег нет, что машинка – дорогое удовольствие. Потом подумал было узнать уроки на завтра, но не стал. Взамен выпросил у Айрис позволения пойти вместо неё в магазин. - Ага, ты сбежишь, а потом мама на меня орать будет, - с нехорошей улыбкой ответила сестра, - сиди дома, сама схожу. И Эдит заберу из садика. Мама пошла в соцзащиту, забрав Дейдре – так она могла пройти без очереди, поскандалив и доведя малышку до слез. Чаще всего, ей удавалось обойти очередь.       Оставшись один, Дик не терял время. Подергал двери – бесполезно. Айрис закрыла его на замок. Времени было в обрез. Садик близко от дома, Айрис и Эдит вот-вот вернутся. Он глянул вниз – третий этаж, высоко. И полез по карнизу к пожилой соседке. - Простите, - брякнул он, очутившись на балконе и видя за стеклом её испуганное лицо, - замок поломался. Я от вас спущусь? И выскочил за дверь прежде, чем она успела что-то ответить.       Бег по улицам, еще светлым – темнеть начнет черед час-другой. На бегу Дик думал, что домой возвращать его теперь будут не раз. И он снова и снова будет убегать. Теперь дом стал постылым и ненужным. А «воздух свободы» пьянил не хуже тех напитков, что приносили в подвал приятели Маршала. По пути домой Рокэ рассказывал о таких беглецах: - Понимаешь, они уже привыкли к улице, привыкли жить без ограничений и быть сами себе хозяевами. Но все это ерунда. Раз сбегут, два, три – а потом попадают в Центр Распределения. Дальше Алва не успел рассказать. Махнул рукой на расспросы – мол, тебе оно не надо. «Ладно, - решил Дик, я подумаю об этом завтра… Или послезавтра». И – знакомый подвал. Дик привычно преодолел несколько ступенек вниз. Судя по голосам, сегодня все были «дома». Увидев в дверях Дика на миг застыли, а потом… - Ура-а-а! – разнеслось под сводами подвала. - Раб вернулся! - Заткнулись все! Маршал отложил гитару и поднялся с дивана. - Тебя как звать-то? - Дик,- ошалело ответил тот, не понимая причин всеобщей радости. - А меня Эстебан. - Северин, - сказал парень со шрамом, заваривая чай на маленькой древней плитке. - Константин, - улыбнулся рыжий. Все четверо сели вокруг стола. Пили чай с засохшим батоном – еще трехдневной давности, и все расспрашивали Дика о том, как он сумел уйти от копов. - А вы сами хороши - свалили, а меня оставили. - Мы думали, ты сам побежишь, только в другую сторону, - хмыкнул прыщавый Анатоль. - Индюк тоже думал, - буркнул Дик, но беззлобно. На самом деле он был рад. Безумно рад тому, что вернулся к ним. Да еще такая теплая встреча. Все разъяснил Маршал. - Если бы ты сдал нас, тут же облава приперлась бы. Загребли бы всех. - Нас-то не было тут, - кинул на него быстрый взгляд Северин. - А мелочь? Их бы забрали. Им деваться некуда. Он посмотрел на двух мальчишек, возрастом чуть постарше Эдит. Они увлеченно гоняли по полу машинки, найденные в песочнице или на мусорке.       Дик хотел сказать, что возможно, под присмотром взрослых этим двоим было бы лучше, чем в холодном грязном подвале, но вовремя одумался. Не зря мальчишки бегут из семей, из детдомов. «Ты и сам сбежал вот так же», - подсказал ему внутренний голос, почему-то очень похожий на голос Рокэ Алвы. - Ты стараешься думать обо всех, – негромко сказал он Эстебану. - Так на то я и Маршал, чтобы всем подчиненным было в кайф быть в моем войске, - хмыкнул тот, но стало понятно было, что лесть пришлась ему по душе. А затем обратился ко всем. - Раба отныне звать Диком. Старое прозвище забыли. Дик удивился слегка – неужели так все поменялось лишь потому, что он не выдал их копам? Но спрашивать не стал. И даже Эстебану не рассказал о своем спасителе. Будто их с Рокэ связала какая-то общая тайна. Что-то личное, чем не делятся с друзьями. А что именно – он и сам не понимал. Но привык доверять интуиции.       Вскоре всем надоело сидеть взаперти, и они гурьбой вышли из подвала. На улице мальчишки дурачились, бросали друг в друга снежки зарывали приятелей в сугробы. И неважно, что снег был посеревший от копоти и выхлопных газов. Мальчишки и сами были замурзанными, чумазыми – особенно те, кто помладше. Гурьбой сели в автобус. Тут же стали толкаться, протискиваясь между недовольными пассажирами. Дику в руку что-то сунули. Он не мог разглядеть, но понял наощупь, что это кошелек. Потертый кожаный кошелек. Сердце пропустило пару ударов. Сейчас, сию минуту кто-то из ребят у кого-то украл деньги. Дик сунул добычу в карман, и тут все стали выскакивать из дверей, едва автобус остановился. Отойдя подальше, беспризорники хвастались, кто что стащил. - Наушники, Маршал, - сунул Эстебану под нос вещицу какой-то шкет. - Молоток, - ответил тот, - подрастешь - кувалдой станешь. Многие стянули мелочь из карманов, Северин похвастался телефоном. Эстебан аж присвистнул. - Во раззява, таскать мобилу в кармане пальто. Дик вытащил из кармана кошелек, Эстебан кивнул и раскрыл его. Денег там было немного, а еще лежал билет в театр. - О, театрал, - захохотал Константин. Кошелек и билет выкинули. Дик чувствовал, что они поступают неправильно, что так нельзя. И жальь стало человека, который лишился и денег и билета на представление. «А сам-то лучше, что ли?», - раздался внутренний голос. Потом вся компания завалилась в дешевое кафе. Все хохотали, жевали пончики и пили колу. Деньги быстро спустили и пешком отправились через полгорода. Дик улегся на матрас – сон не шел, и он снова ворочался. И думал о Рокэ. «Для него я – один из сотни, – грустно размышлял он, – просто обычный пацан… почти что беспризорник. А он для меня… И думал, что было бы здорово быть рядом. Даже не жить, просто сидеть с ним в одном кабинете. Смотреть, как он занят чем-то, например. Пишет что-то в тетради. И чтобы было тихо-тихо…». «Ну-ну, мечтай, - ехидно сказал он сам себе, - мечтать не вредно».