*** *** *** *** *** *** ***
Сказать, что Торин был рад известию, было откровенной ложью. Но и злиться оказалось не на кого – все оказались причастны. Почти все. Оставалось только смириться и разгребать последствия. Во-первых, Торин никогда не уходил от ответа, а за беременную женщину, которая оказалась беременная из-за того, что он предложил ей контракт, потащил в поход с кучей мужиков, малодушно сдавшись воле мага, – никак от ответа его не освобождало. Одно только радовало, не было у него ранее ни жены (как у несчастного Глоина), ни живого старшего родственника/-цы, окромя разве что Дис. Будь жив отец Торина, ему бы крепко досталось, а так ему и Дис немало крови попьет за сыновей. Слава Дурину, Синегорье далече от Эребора… аж полгода пути! Тихо благословляя это обстоятельство, Торин и остальные приступили к скорейшему восстановлению того жилого яруса, облюбованного хоббитянкой. И прежде всего выбранных покоев. Даин, проржавшись в сласть, убрался наконец восвояси, прислав в скорости гору вещей «в подарок невесте» и обоз с продовольствием. Очень кстати, надо отметить… потому как закупаться в ближайшее время было негде. Дел было столько, что думать и переживать времени не было. Фили, – внезапно, – проявив недюжинный ум, сбежал в Синегорье со списком вещей от Бильбо в зубах. Хоббитянка отпустила его даже с облегчением, кажется ей не очень нравилась мысль о нем, как об одном из мужей. Торин настрого велел племяннику не возвращаться и как можно дольше задержать мать. Тот с радостью закивал и истово уверил, что ноги его в Эреборе не будет никогда. Торин поверил и полный благодарности отдал ему дарственную на Залы Торина – пусть переделывает под себя! Аж гора с плеч… может и Дис не захочет приезжать в Эребор? Кили, вняв братскому примеру, пропадал вне Горы, занимаясь охотой. Внезапно он весьма плотно сошелся с человеческими юнцами из Эсгарота. Рядом с ними племянник не смотрелся и рыжая эльфийка благополучно убралась в свой лес, вслед за Трандуилом. Кили, не умеющий долго грустить – да и при наличии в угрожающей близости Бильбо, – грустить не стал. Но к ужасу Торина и Барда, проявил интерес к Сигрид. А та, к нему. Но Торин здраво рассудил, что человеческая девушка все же менее опасна для него по сравнению с остроухой тощей лесовичкой-бесприданницей. Гномы иногда сходились с человеческими женщинами, не имея выбора и на это смотрели благосклонно. Не мужеловство все же, простительно! Узнав о таком развитии событий, Бильбо неожиданно обрадовалась. — Так бывает, что младшие мужья переходят в другую семью или вовсе становятся свободны. А Фили и Кили у нас и вовсе не могут считаться достигшими возраста брака. А у гномов? Торин истово уверил Бэггинс, что таки да – эти двое не подходят! А Кили с Сигрид может и не сойдутся. На сердце стало легче… И тут оказалось, Глоин сбежал… а через седьмицу рыжего гнома связанным привезли злющие эльфы с категоричным ультиматумом от Трандуила – никаких гномов Торина в его лесу! Никогда! Пришлось согласиться. Но Глоин опять сбежал. Вслед за Фили. И благополучно, в одиночку, достиг Синегорья. Где был крепко бит женой за измену и месяц спал под стенами дома, пока Соно-Но не смилостивалась и не простила изменника. На радостях Глоин так отблагодарил жену, что вскоре у него прибавилось на три сына больше. Ни о каком переезде в Эребор и об убиении коварной совратительницы не могло идти и речи. Сона-Но и Глоин остались жить в Синегорье. Так Бильбо Бэггинс оказалась женой не тринадцати, а восьми гномов.Часть 3.
7 февраля 2019 г. в 16:58
Все началось с кружевных пантолончиков. Для Балина, который наивно полагал себя знатоком в дамах, этот предмет оказался полным откровением. Гномки пантолончики не носили. Если поразмыслить то понятно почему. В них было печально холодно, ибо в подземных городах никогда не бывало излишне тепло. Поэтому милые дамы были вынуждены утеплятся шерстяными полосатыми кальсонами, которые приятно грели, прилегая к коже и восхитительно подчеркивали упитанные ножки дам.
Ах, полосатые кальсоны в полосочку… сколько их повидал Балин! Пожалуй, даже не сосчитать… а какой аппетитной и соблазнительной в них казались гномочки! Как круты в них были попки, как манил к себе изгиб бедра… и казались они… во!
Бильбо Бэггинс носила пантолончики… в кружавочках. С ленточками. Из тончайшего полотна, молочно-кипельные, как заснеженные вершины гор! Сие открытие Балин сделал совершенно случайно. Бильбо Бэггинс на него… упала. Случилось это по досадной неприятности в горах. Аккурат посередине пути к той распроклятой пещере гоблинов. Они ушли гуськом по узкой горной тропе и в какой-то момент, сделав шаг, его сапог вступил на припорошенную камнями ямку – и нога провалилась. Он пошатнулся и сзади тут же встревожено вскрикнула Бильбо, мгновением позже вцепившись в его плечи. Может она и хотела ему помочь, но вот ее порыв привел к обстоятельству противоположному и гном свалился вниз… вместе с Бильбо.
К счастью, внизу обретался уступ, благополучно принявший на себя обоих. В полете Балин, тревожась о даме, умудрился развернуться и крепко приложился спиной об уступ, приземлившись. Так крепко, что Балин аж задохнулся от крепости камня за спиной и от неожиданно немалого веса их милой взломщицы. Печально, но острая коленка хоббитянки усугубила состояние, ткнувшись немного не туда… какое-то время Балин был совершенно дезориентирован, хватал ртом воздух и не видел ничего, кроме алых искр перед глазами. А вот когда смог чуть прийти в себя и развидел мир вокруг…
Перед глазами оказались… ОНИ.
Пышная юбка задралась, накрыв с головой свою охающую хозяйку, пытающейся приподняться на руках над телом гнома. Но из-за длинного подола юбки, накрывшей ее с головой, развернулась она немного не туда… и белоснежные, полупрозрачные пантолончики оказались прямо перед носом Балина.
Вот тогда-то гном и понял – кальсоны ерунда!
А вот тончайшие, полупрозрачные пантолончики, пушистые кружавочки и кокетливые ленточки, обхватывающие ножки на коленях… руки сами потянулись к ним без всякого участия мозга, обхватывая широкими ладонями пухленькие бедра хоббитянки….
Волшебство момента разрушили громкие вопли сверху, вопрощающие в порядке ли они…
Балин в порядке не был. Остаток того дня для него прошел в тумане. Перед глазами все вставали панталончики, аккуратная соблазнительная попка в них… такая доступная… щеки горели, нос краснел, борода топорщилась, а сам Балин был совершенно непригоден к разведдеятельности, на которую его хотел сподвигнуть Торин. Он был настолько не в своем уме, что впервые за многие года рявкнул на сына Трайна (что-то вроде «я тебе не мальчик!»). Тот странно глянул, но высказыванию внял, послав в разведку сыновей сестры.
И слава бороде!
Пока отряд «отдыхал» на коротком привале, Бэггинс удалилась за камушки… многозначительно оглянувшись на Балина. Маленькая ладошка незаметно сделала знак и он не устоял. Воровато оглянувшись на Торина, аккурат уткнувшегося носом в многострадальную карту, Балин ускользнул вслед за присловутые камушки… вспоминая дальнейшее, у Балина сладко ныло под ложечкой.
Пожалуй, такое у него было впервые.
В горах, под открытым небом, прямо на земле… под угрозой обнаружения…
Это было остро, пламенно и удивительно волнительно.
И в тот день Балину впервые с золотого детства захотелось придушить Двалина, не вовремя решившего окликнуть брата – где он там торчит?
Где-где… в Мории!
Развязка случилась из-за мелкого поганца раньше, но Балин утешался хоть тем, что не опозорился и милая Бильбо была удовлетворена, тихонько застонав и закатив глазки. Увы, им пришлось спешно приводить себя в порядок. Настолько спешно, что Бильбо даже не заметила, как Балин исхитрился незаметно украсть ее пантолончики… и засунуть в карман камзола. Оставить себе что-то на память, было его маленькой причудой…
Как оказалось, Бильбо тоже оставила себе кое-что от него… вернее кое-кого.
— Как я?! – в полный голос вопросил Балин.
— Вы, – подтвердила, несколько не сомневаясь, Бильбо. – Конечно, прежде всего он останется под ответственностью Торина, но вы должны знать, что первого ребенка семье подарили вы. Кажется, у вас, я имею в виду, у гномов, это считается важным?
Балин на это только икнул.
Важно?! Интересно, что ему скажет на это Торин?
Между тем прозвучал вздох Бильбо.
— Неловко правда вышло перед Торином… – с сожалеющим тоном сморщила носик хоббитянка. – У нас принято, чтобы первый ребенок принадлежал главе нового клана… я имею ввиду кровно принадлежал.
— Но почему вы так уверены, что именно я?! – простонал Балин, неготовый к суровой улыбке жизни.
— Потому что… – Бильбо немного смутилась. – Я, знаете ли, умею считать дни, как все хоббитянки с известного возраста. Скажем так, он – вы понимаете о ком я, – появился во мне именно после вас. А если бы он не появился, то через два дня у меня случились бы «неприятности». Как и у всех женщин, должна заметить.
Что на это сказать Балин так и не нашелся. Он конечно понял, что она хотела сказать. Правда, причем тут «я умею считать дни» – он не совсем понял. Разве не все умеют считать дни? Хотя последние слова Бильбо зародили в нем некое подозрение.
Оин их, кстати, подтвердил.
— Сочувствую, – скабрезно улыбаясь, поздравил его лекарь.
И впервые в жизни огреб кулаком по носу от того, что подтвердил весть о радости отцовства.
Балин пил три дня.
А когда прочухался, Двалин успел притащить три колыбельки к Бэггинс.
Балин пил еще седьмицу…