Брачный контракт

      — Рыбонька…       — Котик…       — Мррр…       — Гав, – кокетливо улыбается Дис и Кили, шокировано косясь на свою матушку, как-то подозрительно сползает со стула вниз…       Ну, делает попытку… но вид у него такой, будто спина его не держит и он как-то весь скукоживается. В глазах юного гнома чуть ли не ужас, и он умоляюще переводит взор с воркующей со своим хоббитом матери на дядюшку.       Дядюшка сидит за столом с идеально прямой спиной, с окаменевшим лицом и целенаправленно распиливает ножом на своей тарелке несчастный ломтик ветчины. Учитывая скрежет ножа, ломтик оной давно сдал позиции, но тарелка еще держалась.       У бедной Бильбо давно уже нервно дергался в нервном тике правый глаз и она с не меньшим ужасом поглядывала на влюбленную парочку… только уже на Лобелия.       За столом было как-то подозрительно тихо, и большинство старательно не отрывали взор от глубин своих тарелок. Только Двалина нисколько не смущало все происходящее. Наоборот, он с любопытством вслушивался в произносимые «приятности» и явно что-то мотал себе на ус. Сидящий рядом с ним Бофур наоборот не услышал ничего нового – он-то при каждом удобном случае дарил общей женушке «приятные словца».       И все же подавился, когда прозвучало:       — Ты же мой волчок… я твой зайка.       Это уже было чересчур. От пошлости по своему смыслу слов у Торина таки треснула тарелка, а Кили чуть ли не выпрыгнул из-за стола.       — Я сыт!! – возвестил он, красный аки рак. – Благодарствую!       При матушке он всегда демонстрировал манеры и, прежде чем сбежать из столовой, он успел даже чуть поклонился – умудрившись сделать это как бы и в сторону матери и в сторону дяди, сидевших по разные стороны стола.       Торин медленно и чинно уложил нож и вилку по обе стороны павшей в неравном бою тарелки и тоже встал, не переменившись в лице.       — Трапеза прекрасна, дорогая… благодарствую, но нам с Балином и Дори нужно обсудить некоторые дела.       Поцеловав ручку женушки, все три гнома незамедлительно покинули столовую залу в супружеских покоях. Остальные мужья Бильбо и сама хоббитянка, не солоно хлебавши (как точна человечья поговорка!) тоже ретировались куда подальше от парочки.       «Парочка» стоило им остаться одним, ехидно переглянулась, враз сбросив с себя влюбленный облик, и весело рассмеялась.       — Замечательная шутка, дорогая Дис! – кивнул гномке хоббит.       — Вы были великолепны… зайчик мой, – усмехнулась в ответ Дис.       — Ну-ну, – добродушно пожал плечами Лобелий. – Оно того стоило. У них явно будут приятные кошмары.       — Особенно у Торина, – весело оскалилась Дис, испытывая мстительное удовлетворение. – Мне понравилась эта игра.       Хоббит учтиво склонил перед ней голову.       — Рад стараться. Я могу познакомить вас со многими… играми. Вам понравиться.       В его глазах было столько обещания, что Дис невольно чуть зарделась:       — А вы наглец, сударь.       — Только если будет воля ваша, – на тонких губах играла улыбка и Дис рассеяно поймала себя на том, что не может отвести глаз от этих губ. А полурослик меж тем поднял к ним указательный палец и провел по ним пальцем, неотрывно смотря на нее.       Ох, ты ж…       — Пожалуй, я устала за долгий путь… даже седьмицы здесь мало, – с легкой хрипотцой выдохнула она. – Я так рада, что мои покои сохранились… жаль, что замков на них нет. Не желаете отдохнуть?       Хоббит мило подал ей ручку…

*** *** *** *** *** *** ***

      Лобелий вызывал ужас не только у бедной Бильбо. Балин и Дори явили удивительную солидарность как с ней, так и с друг другом в своем отношении к данному представителю Шира. Более въедливого, высокомерного и манерного до зубовного скрежета существа просто не существовало! Рядом с ним, Дори остро чувствовал свою нехватку манер и воспитанности, в то время как Балин был неприятно удивлен в том, что у него недостаточно знаний и ума…       — Возраст… это еще не все, – эти слова хоббита остро укололи, нанеся болезненное ощущение своей… некомпетентности.       По началу, вполне благожелательно расположенный к Лобелию гном, неосмотрительно отвечал на его вопросы, рассказывал о Эреборе, о своем опыте как советника и учредителя, показал как он составляет договоры, как торговые так и иного плана…       И вот тут-то хоббит себя и показал…       — В общей сложности… – проговорил с какой-то ленцой Лобелий, – при составлении бумаг, особого ума не требуется…       Чё?       Балин обалденно поднял на него глаза. Тот же продолжал, просматривая предложенные его вниманию бумаги:       —… достаточно лишь нескольких образцов, на основе которых можно составлять иные соглашения. Само собой, всегда следует лишь учитывать некоторые нюансы. Ну, мы же оба понимаем, что порядки в разных землях иные. Лишь скромные умы не станут учитывать, что в одном соглашении следует заплатить сразу, а в другом лишь по завершении сделки.       — Неужели? – проглотив оскомину, процедил Балин. – И в каком же именно?       — О, возьмем тот же Харад… вы, как известные торговцы, должны хорошо знать данный народ?       — Несомненно, – так же, сквозь зубы, отвечал гном.       — И договора с ним подписывали? – вкрадчиво спросил хоббит, проникновенно смотря.       — Да, сударь...       — Да? – поднял брови хоббит. – Удивительно.       — Что? Удивительного? – едва сдерживаясь спросил гном.       — «Кто слова не держит, подобен псу, что брешет на ветер», – процитировал хоббит. – «А муж, не держащий слова, хуже шакала.»       — К чему вы это сказали? – несколько резко оборвал его гном.       — Да, видите ли… сударь… не верить слову визиря Харада… требовать от него бумаг… все одно, что просить войны. Или вам, как советнику, это и требовалось?       — Что?! – Балин хватанул ртом воздух, судорожно припоминая все сорвавшиеся сделки с Харадом и странное послание от визиря восточной страны за пару лет до похода – шкатулку с отрубленной головой обезьяны. Кажется, он не правильно понял тот намек…       — Да вы не волнуйтесь… в вашем возрасте не стоит так близко принимать к сердцу все сказанное… и свои неудачи. Вы же не можете знать все…       Ах ты…       Проклятый хоббит!       Проклятый Харад!       Так значит обезьяна?! Ну, визирь!!!       А самое гадостное, что похоже Балин такой «намёк» заслужил…       … После того случая, Балин решительно избегал Лобелия. Сесть в лужу еще раз было смерти подобно!       Дори страдал от мерзкого хоббита не меньше. Старший Ри очень остро отреагировал, когда тот посетовал, что «… не всегда благополучные купцы и ткачи могут позволить себе должное ВОСПИТАНИЕ и ЗНАНИЕ МАНЕР у детей.»       Дори пытался доказать, что уж у него-то манеры есть! Но все его попытки поразить хоббита своими манерами за столом и так далее казались настолько… ВЫУЧЕННЫМИ, в то время как у хоббита они же были такими ОБЫДЕННЫМИ и ЛЕГКИМИ… что Дори чуть на стену не лез от огорчения.       Бофур, Нори и Двалин за свои манеры и ум не переживали. Нори в этих качествах не сомневался, а Бофур и Двалин почитали главным иное и смотрели на хоббита с легким любопытством. Их скорее забавляло то, как полурослик доводил других гномов.       Бифуру было все равно. У него было слишком много работы – у него ни как не получалось создать ИДЕАЛЬНУЮ игрушку для первенца Бильбо. Поэтому он почти не вылезал из мастерской.       Что касается Ори… он был единственным из всех, кто в свою очередь бесил Лобелия.       Он лишь легко улыбался, на все попытки хоббита его уязвить, а когда тот, в конец разочаровавшись, упомянул что-то о том, что «юным трудно угодить женам», Ори только и сказал:       — Возможно. Но Бильбо получает радость, когда я читаю ей законы… она очень довольна.       Лобелий поперхнулся, и отступил, пораженно уставившись на младшего Ри.       Даже Нори был сбит с толку. Как можно «радовать» жену, зачитывая ей… законы?!       Чем они с Бильбо вообще занимаются в спальне?! Может, стоит намекнуть маленькому брату… о… кх-м… птичках? Нори почесал в затылке и благоразумно решил не лезть.

*** *** *** *** *** *** ***

      Ори успокаивал Бильбо. Маленький летописец вовсе не был «маленьким». Возможно, он казался юным и неуклюжим, и даже простоватым, но если взять труд взглянуть за его внешность можно было поразиться его проницательности и безжалостному пониманию жизни. Даже его братья вряд ли понимали и знали его настоящего.       Это знала только Бильбо. Ори с самого начала знал о том, что Бильбо подписала с отрядом именно «брачный» контракт и даже сам «помогал» Балину с его составлением. Это была его «шутка», ибо до появления в Бэг Энде он считал, что «брачный» контракт предложат… хоббиту, а не хоббитянке. В этом случае хоббит, при его прочтении, должен был устроить скандал и показать себя во всех своих недостатках.       Это было бы крайне полезно во всех отношениях.       Но в Бэг Энде была Бильбо и Ори решил, что так даже лучше.       И он оказался прав.       В конце концов… он умел считать дни.       — … Ох!! Ори!       —… при согласии сторон пеня платится как пострадавшему, в размере двух монет… – голос Ори звучит размеренно и тихо, но в нем будто прокатывается рычание, а умелые длинные пальцы скользят меж ее бедер, будоража чувственные губы, обхватывая крошечный бугорок меж ними, и от остроты ощущений Бильбо выгибается с коротким вдохом, с мучительным стоном.       Ей хотелось большего. Терпеть эти дразнящие ласки было мукой… но ЭТО она могла получить от любого из мужей, но Ори… Ори давал иное.       Странное дело, но только летописец безусловно был НАД ней… иногда он будто снисходил к ней, и давал ей то, что ей хотелось. И каждый раз Бильбо терялась в их соитии, и каждый раз после она несколько дней не могла быть должным образом внимательна к иным своим мужьям.       Но в последнее время он стал осторожнее.       Дни приближались к концу… и Ори знал, что в этот раз обошел всех…       Даже своего короля.