***
Уже всё пропахло этим кофе, Жене казалось, у неё по венам вместо крови течёт этот энергетический напиток. Вот надо же было ночью не ложиться, ладно хоть телефон не на беззвучном стоял, везуха. Хотя какая тут везуха, Майорова мертва, Метелица в тюрьме. Прекрасное утро, ничего не скажешь. Конечно же, Оленёва по телефону ничего не сообщила, но Лисина не была бы Лисиной, если за путь в отдел не пробила бы информацию по базам. Кофе после этого она взяла двойную дозу, прийти в себя так сразу не получилось. Вот легко быть кем-то вроде Севки: и Карину не знает, и вполне может не поверить в происходящее. Женя же… Да никто не мог незаметно для неё пролезть в информационную базу, напечатать полный бред и умудриться переполошить всю верхушку. Где это видано, опер опера убил? Тут сразу всё всплыло: и то, что Оля экстрасенс, и полное недоверие Родимину, и покрывательство групп со стороны Оленёвой. Было б удивительно, если б полковник спокойно отдал им дело Метелицы. Это вам не «преступление» Косицкого. Подумаешь, застрелил тётку какую-то из пистолета — кому из важных она нужна? А тут экспериментальная проба запуска человека с экстраординарными способностями* в органы с треском и фанфарами на всю округу провалилась. Ладно бы ещё просто не справилась с задачами, а тут коллегу: прекрасного и опытного судмедэксперта, которому — если уж быть совсем честными — доверия больше, убила. Да ещё и так жестоко: тремя ударами ножом в грудь и кочергой по башке. Не абы что произошло. М-да, Оля, задала Оленёвой задачу: выпросить у принципиального полковника дело группе Берсеевой — мало всем было её периодических похищений по собственной дурости, теперь ещё это. Женя и думать не хотела, что сейчас чувствовали три тесно общавшихся с Майоровой человека: дядь Вася, сама Метелица и Лев Романович. Впрочем, их мрачные лица всё говорили за них. Нет, Лисина тоже дружила с Кариной, ей тоже больно от произошедшего, но какие тут эмоции, когда на кону, можно сказать, жизнь одного непутёвого экстрасенса? Нужно очень быстро соориентироваться и выдать вышкам что-то такое, что поможет затормозить судебный процесс и передать дело Берсеевой. Хакерша и не сомневалась, что дядю Васю и близко не подпустят к местам преступления, телу и всему остальному, как когда-то Вику с Антоном к расследованию убийства не-Севой-но-с-уликами-против-него. Женя внимательно наблюдала за двумя оранжевыми точками на экране. Метелица позвонила Карине в двадцать два тринадцать, через десять минут Майорова покинула квартиру и направилась к тому самому сараю, в котором экстрасенс находилась уже около часа. Без десяти одиннадцать обе точки были в одном месте. «Смерть Карины наступила ещё до полуночи» — вспомнилось сухое заключение эксперта. К собственному неудовлетворению, программист поняла, что всё сходилось и негромко выругалась. Вот почему Майорова не разрешила поставить прослушку себе на телефон, почему никто из сотрудников отдела не согласился на это? Сейчас можно было б понять, что именно заставило Карину выйти из дома так поздно, а Оле звонить ей. Впрочем, вздохнула Женя, она тоже ни за что бы добровольно не сдала все свои разговоры по телефону кому-то, даже если и хорошо знакомому. Тупик. С камерами всё обстояло ещё хуже: в двадцать двадцать Метелица вышла из супермаркета неподалёку от её дома и скрылась в слепой зоне. Карина же вообще нигде не засветилась. Это за вчера. За сегодня одна из камер видеонаблюдения засекла Олю за рулём серебристого, принадлежавшего уже год как парализованному Савлову Петру Алексеевичу форда на большой развилке дорог в час сорок пять. Точно Оля, без сомнений. Ни на переднем сидении рядом, ни на задних никого вообще. Ни одной зацепки. Как возможно настолько идеально спланировать преступление? Невероятно. Одно утверждение от всего отдела «Оля не могла убить» ни за что не удовлетворит полковника, так как же ей помочь, если всё, абсолютно всё против неё? Какое тут дело Косицкого? Это в миллион раз хуже. Женя на секунду прикрыла лицо руками и снова до боли в глазах всмотрелась в мелкие строчки отчёта. Никаких странностей или несостыковок, вообще никаких, чтоб их! — Ээ, — нерешительно донеслось с порога. — Гриша, не сейчас, ладно? Не мешай, — не очень довольно взглянула на него как раз в очередной раз пробегающая глазами заполненный протокол хакерша. «… с участием специалиста — судмедэксперта Власова Николая Викторовича…». — А, Гриша? — послышался радостный голос Севы, и тут же из глубины коридоров выскочил его обладатель. — Кофе любишь? «… УПК РФ произвёл осмотр места происшествия…». — Н-ну да, а что? «… Осмотром установлено. Одноэтажный деревянный сарай из, предположительно, сосны, в котором…». — Ну вот держи. И прости за подколки. «… Форма сооружения прямоугольная, его длина — 10м, ширина — 5м…». Стоп, прости? Интересное развитие событий. Косицкий и извинения в его исполнении — что-то новенькое. Забавно. — Ой, спасибо!.. — Ребята, а не могли бы вы поговорить в другом месте, а? — в конце концов не выдержала Женя. — Невозможно сосредоточиться. — Ой, извините, — довольный Гриша тут же испарился. — А, Женя, хочешь печеньки? Та удивлённо нахмурилась. — Ты же обычно ни с кем едой не делишься, что не так? — Да ладно тебе, держи, — бросил пакетик Лисиной и с размаху плюхнулся на диван рядом, что-то уже успев запихнуть в рот. — Спасибо, — поймала сладости хакерша и усмехнулась. — Тебе что-то нужно? — Женя! — возмущённо протянул ловелас недоделанный и развёл руки в стороны. — Я просто захотел угостить красивую девушку вкусняшками, разве может быть по-другому? — очаровательно улыбнулся. Лисина скептично оглядела специалиста МЧС — и это сотрудник детективного отдела — и покачала головой. — Красивая девушка в плохом настроении и если штатный герой-любовник сейчас же не объяснит, что ему нужно, вполне сможет выпиннуть его куда подальше, — сверкнула глазами Женя, вспомнив мрачные лица дядь Васи и Льва Романовича. Веселья как ни бывало. — Серьёзно, Сева, у нас, между прочим, Метелица в тюрьме, Майорова мертва, а ты в клоуны подался. Не вовремя, — уже укоризненно произнесла она. — Ладно-ладно, прости, я помню, — пошёл на попятную Косицкий и в миг посерьезнел. — Достанешь адреса тех так называемых свидетелей? — Уже, — самодовольно усмехнулась Женя, доставая бумажку с адресами, фио и телефонами опрошенных полицией. — Держи. — Ты чудо, Жень, спасибо, — и выскочил за двери. Лисиной только и оставалось что кивнуть и снова уткнуться в компьютер, в седьмой раз перечитывая все отчёты и протоколы, просматривая все записи в поисках мельчайших несостыковок и не находя. Что же она пропустила? Женя схватилась за виски, еле успевая за бешеным потоком мыслей, и устало выдохнула: — Господи, дай нам сил.***
Сева сам не ожидал, что объезд аж семерых так называемых свидетелей займёт так много времени — часы показывали тринадцать двадцать три, а вроде о многом и не говорили. В общем, если подводить итоги, опрошенные вообще не поняли, ради чего вставали в три ночи и отвечали на странные вопросы, найти слова на которые было до жути затруднительно. Какие-то Карина, Оля из какой-то группы… Те убийства и последовавшие за ними расследования все уже давно постарались забыть как страшный сон и никогда не вспоминать, а тут такое. В принципе, Косицкий со свидетелями был солидарен: с чего полиции вообще ночью переть на квартиры к людям, дабы расспрашивать об отношениях между однажды увиденными ими людьми? Что за бред? Им там наверху заняться нечем? Нет, понятно, конечно, что межведомственные группы постарались не трогать, заинтересованные же люди — хотя тот же Сева до этого момента о некой коллеге Майоровой и не вспоминал ни разу, есть и есть — но блин. Что им там в голову ударило? И как можно было из «да не помню я», «обычные, вроде, отношения, что вы у меня-то спрашиваете», «да подкалывали друг друга, но не обидно совсем», «да я б тоже подкалывал» и прочих слепить мотив «постоянные издевательства со стороны старшей коллеги»? Ну вот как, скажите на милось? Да и вообще оказалось, что полиция не внесла в протоколы ещё с десяток «свидетелей» с их «не помню таких, хоть убей», отчего объезд Петербурга затянулся ещё на три часа. — Просто издевательство! — возмущался потом Косицкий, слушая неутешительные рассказы собравшихся коллег. Пятый час уже, а они, по большему счёту, так ничего и не выяснили. — И так ясно, это они там наверху подставили Олю и признаваться не хотят. — Сева, — укоризненно склонив голову на бок по обыкновению тихо одёрнула Вика. — Прояви уважение. — К кому? Да плевать им на нас, вот и не дают расследовать это дело нормально, стопроцентно что-то скрывают. Что, не так, что ли? — Сева! — уже в три голоса: Берсеевский, Литвиновский и Родимина. — Что «Сева»? Я уже тридцать два года как Сева. Он бы рад замолчать и заняться расследованием, но не получалось. Время неумолимо бежало вперёд, его оставалось так мало, и они ничего не могли поделать, ничем не могли помочь Оле. Они все бессильны. Все. Абсолютно бессильны. Раздражение накатывало обжигающими волнами, заставляя до белых костяшек сжимать кулаки. Интуиция призывала к активным действиям, к дракам, погоням, стрельбе, но вот знать бы ещё с кем драться, за кем бежать, в кого стрелять. Именно это ощущение мрачного бессилия унижало, злило, бесило до ужаса, однако что прикажете делать? Выкрадывать Олю? Вся группа за спиной Оленёвой и Родимина признала это планом на крайний случай, который наступит только послезавтра — его уже начали тихо разрабатывать! А вот как прикажете дожить до этого чёртового послезавтра и не сойти с ума? Как? Косицкий не знал. Уверенность в счастливый исход таяла быстрее льда под лучами жаркого июльского солнца, вера в благополучный исход сегодня же исчезла ещё раньше. Ужасно. В звенящей от напряжения тишине едва слышно прешелестело: — Господи, дай нам сил.