***
Когда Оля почувствовала живую Карину, то не поверила себе, подумав, что дар точно сломался. Она же видела тело, видела дух, она не могла ошибочно обнадёжить и так чуть не утонувшего в чувстве вины Васю. Что будет, если… нет, не стоит даже думать, мысли иногда бывают реальны. Но Карина ощущалась и на второй и на третий раз, ошибки точно быть не могло. Жить стало ещё легче, словно за спиной раскрылись невидимые и почти невесомые, сотканные из самых ярких лучиков света крылья. Огромная волна облегчения накатила на девушку, выбивая землю из-под подкосившихся ослабевших в секунду ног. Жива, жива, жива… Оля могла повторять это слово вечно, разнося благую весть по всему миру, донося её до каждого человека, до каждой букашки на пути. Жива, жива, жива… Какое счастье! Экстрасенс даже не заметила, как Вася уже убежал воодушевлённо распостранять новости за Метелицу, снова склоняясь над телефоном коллеги, стараясь вычленить из туманных видений побольше деталей. Где, где она сейчас, что с ней, как? Правильно говорила Карина: всё будет хорошо, всё стало хорошо. Майорова редко ошибалась, не ошиблась и тут, стоило ей поверить с самого начала и продолжать ждать её, не смотря ни на что. Карина в каком-то подвале, привязанная к столбу, спокойная, рассудительная холодно рассчитывала шансы на побег, собирала факты-паззлы в одно целое и упорно выпутывала руки из странным узлом завязанных верёвок. Жива, не ранена, здорова, в сознании и по-прежнему циничная — нисколечки не изменилась, почти в полном порядке. Что могло быть лучше? Через малейшие вибрирующие движения воздуха Оля чувствовала почти каждое движение коллеги, ощущала настроение и переживала вместе с ней. Мальчик, возможно, тот самый пропавший мальчик Коля Миров, как он там оказался? Воздуха не хватило на следующий вздох, экстрасенс надрывно закашлялась. Картинка перед глазами поплыла, туманом растворяясь среди незаметных прочных нитей реальности, резко проступая из белоснежного пространства междувременья. Нельзя, нельзя так долго находиться у Карины, наблюдать за ней, пытаясь отыскать хотя что-то могущее помочь следствию. Нельзя, но так хотелось. С трудом отдышавшись и вернув состояние в приемлемое, Оля мягко опустилась на пол, аккуратно кладя телефон Майоровой перед собой и не отрываясь глядя на него. Нельзя, нет. Никто бы не одобрил «бесполезных» жертв обвиняемой в убийстве жутко похожей на Карину Софии Мировой. Зачем, зачем она захотела соединиться с Кариной, жить не своей жизнью, заменить её? Что заставило пойти на такой ужасный шаг? Кто? Неизвестный мститель, как его тут все величают? До предела, до боли в голове ясно, что мстил он Карине. За что? Что она ему сделала, что он из-за неё, ради её похищения поменял и убил другую девушку? Кто был так зол на неё? Кого в последний момент перед шагом во тьму неизвестности, перед окончательным исчезновением еле заметных следов преступления за руку поймала Карина, вытаскивая на солнечный свет, являя того облегчённо вздохнувшему миру? Таких было много, ведь Майорова незаменимый сотрудник — и все они — и прекрасный судмедэксперт, как многие говорили, умеющий общаться с миром мёртвых без ужасных последствий для себя. Кто? Кто? Кто мог быть настолько жестоким и беспринципным? Оля как раз снова занесла руку над телефоном в попытках почувствовать что-то ещё, как прямо перед ней, в видении, нелепо застыла Карина с широко распахнутыми глазами, с так и не вылетевшим наружу судорожном выдохом из приоткрытых сухих тонких губ, со спадавшими на плечи растрёпанными светло-русыми волосами, в полушаге, полубеге, полускачке посреди огромных тёмных деревьев, зловеще качавших тяжёлыми ветвями. Метелица сама ощутила как яркие весёлые жизнерадостные краски неумолимо, неотвратимо сползали, впитывались в темнеющую на глазах сырую землю между жёстких колючих травинок. Как перед Кариной повисла тёмная завеса, неловко пытавшаяся скрыть бездонную пропасть; один шаг — неминуемая смерть. Ну почему, почему всё, что экстрасенс видит — уже в прошлом и изменить ничего нельзя? Оля кричала, срывая голос, лишь бы предупредить, пыталась передвинуть несуществовашие ноги, чтобы догнать, протянуть безвольные руки, дабы ухватить Майорову хотя бы за одежду и рвануть изо всех сил её назад, не давая упасть, плакала, не замечая слёз. Не получалось, у неё ничего не получалось, она полностью бессильна перед таким расстоянием. Тело не поддавалось, словно бы его не было вовсе, будто увязло в быстро затвердевшем бетоне. Застывшее время не шло на встречу. Карина опасно наклонилась вперёд, нависая над поглощавшей свет пропастью, — Оля изо всех сил дёрнулась вперёд, задыхаясь от нехватки воздуха, забывая, что всё это лишь видение, не реальность, что всё увиденное сейчас уже в прошлом, она тут полностью бессильна — резко отшатнулась назад, слишком медленно оседая на землю вместе с Метелицей. Окрасившаяся багряным трава согнулась под тяжестью упавшей женщины, белые-белые раскинутые в стороны руки сильно выделялись на тёмно-зелёном покрывале растительности. Распахнутые в миг застывшие ярко-голубые глаза смотрели в тусклые заполненные слезами глаза экстрасенса. Оля словно видела бездыханное тело над собой, последний синхронный удар сердец заключительным аккордом в мелодии жизни отозвался в ушах, навсегда отпечатываясь в сознании. В отличие от Карины Оля видела приблизившуюся тёмную фигуру. В тот день она закрыла веки у двоих человек. Мёртвую тишину вдребезги разорвало одно-единственное сильнее забившееся сердце, продолжая записывать тихие минорные ноты никому неслышимой мелодии жизни. А если?..***
Не получив никаких указаний повеселевший и словно бы отдохнувший — ещё бы, такой прилив сил — судмедэксперт Вайсберг Лев Романович размеренным шагом направился обратно в морг. То, что Карина жива, воодушевляло невероятно, однако оставались кое-какие странности. Например, в медицинской карте Мировой написано о довольно большой неоперабельной злокачественной опухоли, из-за чего ей и не давали право усыновлять младшего брата. Ещё до различных экспертиз и, тем более, их резутатов Вайсберг досконально изучил всё тело вдоль и поперёк и нашёл его полностью здоровым, что только помогло почти неуловимым мстителям запудрить всем мозги и успешно выдать Мирову за Майорову. Кстати, не менее интригующий вопрос: что они собирались делать с Кариной и как долго? Лев Романович тряхнул головой и поморщился, отгоняя негативные мысли, наверняка ничего хорошего. Стоило побыстрее разыскать её саму и поймать её недоброжелателей. В том, что это именно коллеги по цеху и, скорее всего, Олины тоже недоброжелатели, судмедэксперт уже не сомневался. А чьи ж ещё? Столько народу угробить, столько сил потратить только чтобы беспалевно похитить Карину и подставить, устранить Олю, — нет, он, конечно, не думал, что эти готовили жуткую месть целых пять лет, но два месяца точно — значит, преступников нужно искать среди тех, кого в последний момент поймали именно девочки Литвинова. Ну, тут таких немало, эдак можно ещё с десяток суток по тюрьмам разъезжать, всем отделом допрашивая многочисленных подозреваемых. Это, естественно, небольшое преувеличение, но суть оставалась та же. Загадка Мировой отгадываться не желала и через четыре часа, когда уже были готовы все результаты анализов, всё чисто. Искренне поражаясь не перестававшей его удивлять жизни, Вайсберг решил немного прогуляться по отделу и довольно ожидаемо забрёл в зал, где весь погружённый в исследования Антон никого и ничего вокруг не замечал и бодро болтала ногами в воздухе несколько скучавшая Женя. Вот к ней он и направился. Увидевшая его хакерша заметно взбодрилась и слезла со спинки дивана, усаживаясь куда надо, но, как обычно, не как надо. — О, Лев Романович, Вы-то мне как раз и нужны, — слишком быстро щёлкая по клавишам сказала та, чуть поворачивая компьютер экраном к скромно пристроившемуся рядом судмедэксперту. — Да, Женечка? — Сева тут отправил медкарту Мировой… Кстати, знаете, как её местные обозвали? Солнечной Светланой Солнцеславовной, представляете? — Всякое бывает, — лишь немного удивился тот. — Наверное, была очень позитивным и хорошим человеком. — Так и говорят, — согласилась Лисина. — Так вот, в больницу пять лет назад она попала с переломом левой бедренной кости, сострясением средней тяжести, многочисленными гематомами и царапинами… — Авария, что, ли? — Я тоже об этом подумала и нашла вот какую программу. Женя нажала на какую-то кнопку, и на экране появилось двухмерное изображение двух машин с сидящими в ней людьми, над которыми висели какие-то цифры. — Вот это, — указала на синюю машину и водителя с пассажиром на переднем сидении в ней. — неизвестный и София, она водить не умела, так что точно не была одна, а это, — ткнула на красную машину с одним человеком. — их сбивший. Я тут посчитала, в дерево Мирова врезаться точно не могла так, разве что если удар был с её стороны, но куда тогда делся водитель? А это, — уже на цифры. — вес и рост всех этих людей. Точный я знаю только убитой. — А эта, — заинтересовался Вайсберг, такая штука и ему бы нехило так помогла, где б её добыть и почему её раньше не нашли? — программа ещё и движения проецирует? — Ага, — хакерша нажала какую-то комбинацию кнопок и транспорт поехал. — это они примерно на восемьдесят километров в час, — машины врезались и появился какой-то кружок, который вскоре заменил мелкий текст. Лев Романович быстро надел очки и вгляделся. — Она что, ещё и примерные травмы высчитывает? — пришёл в восторг тот. — Ну, я программу скачала, взломала и чуток подкорректировала, чтоб удобнее была. В общем, такая скорость не подходит. — А если водитель красной машины пьяным был? — Женя внимательно посмотрела на судмедэксперта, явно что-то вычисляя в уме. — А это мысль. Поставим ему скорость побольше и залёт. Игрушка у Лисиной была действительно занятная, оба потратили достаточно времени, чтобы хоть немного приблизиться к намеченному результату, когда решили позвать в «песочницу» и трасолога — такие эксперты тоже полезны в этом деле — и оказались правы, тот почти сразу наметил им примерные скорости, траектории и силу удара. Получилось, что синяя машина просто-напросто взорвалась, а красная проехала всех калечить дальше. В конце концов оторвавшись несколько раз ещё на звонки Косицкого и всё же куда-то ускакавшего из-за экспертизы одежды, Женя просто прогнала по базам все результаты исследований и отыскала шокирующие подробности. Подобная авария случилась с парнем Мировой — Зеревым Анатолием Максимовичем. Он-то и умер на месте, а после сгорел, да и камера на выезде засекла машину с вмятинами похожими на те, что получились у красного образца,чей владелец оказался с такими же пропорциями. Вайсберг переглянулся с Женей, получается, Зерев и Мирова вместе попали в аварию, первый погиб на месте, а вторая уползла на поиски подмоги, чем и спасла себе жизнь? Вот же поворот. Не успели коллеги побежать к Татьяне Андреевне, как неподалёку раздался леденящий душу даже не крик, — что-то запредельное, не имевшее название — следом за которым в зал ворвался перепуганный и бледнющий Гриша, что-то невнятно восклицая про Олю и врачебную помощь. Лев Романович дослушивать не стал, сразу бросаясь в камеру, мало ли что там случилось, заранее готовя себя ко всему возможному. Не зря. Бледнее даже Гриши Оля лежала на полу, раскинув руки в стороны, застывшим взглядом смотря в потолок. От остановившегося на лице выражения неописуемого ужаса кожа на спине пошла мурашками. Только Вайсберг подошёл к Метелице пощупать пульс, как та медленно закрыла глаза, такое ощущение, не по собственной воле, словно кто-то ей опустил веки. Выглядело жутко, подобного на практике у судмедэксперта ещё не было. Так, не время впадать в ступор, не сейчас. Нет, экстрасенс жива и даже в сознании, что же могло так… повлиять на неё? На полу рядом лежал только телефон Карины, пыталась что-то увидеть? На пороге, помимо Гриши и шокированной Жени, застыли перепуганные Татьяна Андреевна и Дима. — Что… что тут произошло? — растерянно оглядывая камеру спросила Оленёва. Да если б Вайсберг знал, сам бы хотел выяснить. — Ольга, — вот и пригодился всегда таскаемый в кармане рубашки нашатырь. Экстрасенс непроизвольно взмахнула рукой и открыла глаза, из которых бесконечной рекой текли слёзы. — Оля, — уже мягче позвал он, ожидая, пока её взгляд сфокусируется на нём. — Что случилось? Вы что-то увидели? — Е-её з-з-застр-релили, — сильно заикаясь и кашляя, словно не хватало воздуха, ответила та, с отнюдь не женской силой цепляясь за руки Льва Романовича. Неприятная догадка пронзила мозг, не успев оформиться в полноценную мысль. — Кого? Ох, сколько слёз и боли в этих тусклых глазах. Вайсберг уже начинал потихоньку задумываться, а может ли всё в конце концов быть хорошо. Только кто-нибудь из них найдёт зацепку, как та теряется в лабиринте бесполезных отгадок. Наверное, единственная прекрасная новость за последние чуть больше суток — Карина жива, вот только что-то подсказывало напряжённому судмедэксперту, это ненадолго. — Карину. Позади кто-то схватился за решётку, кто-то жалко всхипнул. Атмосфера накалялась, воздух густел в преддверии грозы. — Уверена? — мгновенно охрипшим голосом всё же уточнил Лев Романович, вдруг понимая, что именно так, на спине, раскинув руки, лежала Карина, что именно ей закрыли застывшие навеки глаза. — Да. В груди что-то оборвалось. Сколько раз ещё мысленно будем хоронить тебя, Кариночка?