***
— А я не лажу с детьми! Антон сразу понял, его не дослушали до конца, а может и вообще не слышали с самого начала. Трасолог растерянно посмотрел на кусты, и вот что прикажете делать? Переговоры — дело Берсеевой или, на крайний случай, Косицкого, но никак не его. Дети — это ж ещё хуже взрослых, особенно если они не свои. Ладно, всё бывает в первый раз, Спицын пошёл по следу, осторожно раздвигая ветки, с каждым шагом уверяясь в правдивости изначальной догадки: прятался тут точно маленький мальчик, урон кустам и травяному покрову нанесён минимальный. Вон как раз тёмная кофта среди листьев виднелась. Так, дети — пугливы, объяснять им надо до того, как к ним приблизишься. Хорошо, так и поступим. — Эм, — Антон поставил чемодан на землю и остановился. — я знаю, что ты здесь, и не хочу причинить тебе вред. Мы просто ищем такую худую, невысокую женщину с короткими светлыми волосами и голубыми глазами, ты её видел? Мы её друзья и хотим вытащить её из плена э-э-э, — как лучше сказать: преступников, убийц, похитителей? Как там Вика разговаривала с детьми? — злого дяди. А если злой дядя тебя похитил, то и тебя вытащим. Спицын чувствовал себя ужасно неловко, не ощущал почвы под ногами, словно бы болтался в океане, судорожно ища правильное направление на сушу. Хотя нет, по звёздам бы он чуть-чуть, но соориентировался бы, а вот по чужим детям… Ладно, по собственным, они папу знают и доверяют ему, а чужие? Как убедить, что не опасен? Такое трасологу не преподавали. — Вы её спасёте? Тихий голос внезапно выглянувшего из кустов мальчишки напугал Антона, и тот растерялся ещё больше, а полные еле сдерживаемых слёз карие глаза вообще повергли в шок, ой, пусть только не плачет. — Э-э, конечно. Мы как раз за этим и пришли. Она тебя спрятала от, эм, злого дяди? — Да. — Можешь рассказать как всё было? — Антон нагнулся за чемоданом, его взгляд упал на босые ноги ребёнка, что поразило мужчину ещё больше. — А по… где твои ботинки? Слёз в глазах мальчишки меньше не стало, их вроде даже прибавилось, заставив сердце Антона в ужасе сжиматься от ожидаемой истерики. Он же вообще успокаивать не умел, что он будет делать, если вся эта жидкость начнёт вытекать? Нет, с трупами работать намного проще. — Я не знаю, — тихий шёпот сорвался, затерялся в шелесте листьев на лёгком ветру. — Ну, — трасолог огляделся, посмотрел на чемодан в руках и за неимением лучшего решения протянул его мальчишке. — давай ты возьмёшь вот этот чемодан, а я тебя. У меня других ботинок нет, — растерянно пожал плечами и с опаской взял ребёнка на руки. — Э, как вы сбежали с тё… ну, с Кариной? — Я не знаю, когда я очнулся, она меня уже несла на руках на улице. — Понятно, — кивнул тот, уже вылезая из оврага и направляясь по тропе куда предположительно убегала Карина. — Ты ведь Николай Миров, да? — Да. — Как ты оказался у, эм, злого дяди? — В нас с Ташей врезалась машина, — всё-таки заплакал, Антон подавил паническое желание отодвинуться или вообще убежать. — Таша не шевелилась совсем… и потом пришли они… я не хотел с ними… но они… заставили. — Они? Сколько их было? — Двое, — Коля с силой вцепился в ручку чемодана. — Ты их видел? — Нет, они были в масках, — Антон зауважал этого изо всех сил старавшегося сдерживать слёзы мальчишку, но бояться не перестал. — А сколько дней ты у них? — Я… я не знаю, не помню, но тётя, — тот запнулся. — Карина гладила меня по руке, когда просыпалась ненадолго, и успокаивала. Но приходили дяди, там что-то шипело, и мы засыпали. Я плохо помню. Опять это шипение, снова модернизированный хлороформ? — Плохо помнишь? — Да, К-карина, — мальчик снова запнулся, да почему? — тоже плохо помнит. — Почему ты так думаешь? — заинтересовался Антон, уже почти выходя на поляну к Севе и Васе. — Она меня сначала не узнала. — А потом? — Вспомнила. — Интересно. Действительно, интересный побочный эффект от хлороформа. Нет, когда Антон вернётся, обязательно исследует это вдоль и поперёк, этот Малыш Игрок — гений, жаль, что криминальный. — Антон, иди сюда, — довольно серьёзно сказал Сева и лишь потом посмотрел на него, остановив взгляд на мальчике. Вася мрачно глядел на что-то перед собой, его бессильную злость почуяли все, даже не разбиравшийся в эмоциях других людей Спицын. — Тут это… — Коля, — детей пугать нельзя, нужно всё объяснять заранее, поэтому трасолог решил представить коллег мальчишке. — это Сева и Вася, они тоже друзья Карины и тоже хотят поймать, эм, злого дядю. — Антон, — весело и удивлённо протянул Сева, разводя руки в стороны. Ну всё, с данного момента он и Берсеева начнут генерировать шуточки в несчётном количестве. — ты не говорил, что умеешь общаться с детьми. Коля полуиспуганно прижался к Антону, сжимая чемодан ещё сильнее и усмотрев что-то на траве, прошептал: — Карина не могла умереть, — и этот полный слёз взгляд, снова повергший трассолога в праведный ужас, ну пусть только не плачет. — Она обещала не умирать. — Обещала? — зачем-то повторил тот. — Обещала, что постарается не умирать. — Ну это… Антон замолк на полуслове, только взглянув на слёзы мальчишки, и продолжил мысль уже про себя: …ну это уже совсем другое значит, постараться. — Ну, это, — в ступоре перевёл взгляд с мальчика на кровь и обратно. — не значит, что она умерла, — так же тихо ответил он. — это просто кровь. — Вы обещаете? И если ребёнок смотрел на Антона серьёзно, почти что с вызовом, то Антон на ребёнка растерянно, едва не паникуя. Так, детей пугать нельзя, но и врать тоже, лучше ответить, как Карина. — Постараюсь. Ребёнок очень серьёзно кивнул, не обращая внимания на расхохотавшегося Севу. Антон внимательно посмотрел на Колю, на Севу, на примятую траву и кровь на ней, на Васю и уверенно, ни к кому конкретно не обращаясь, ловя на себе мрачный, но полный надежды взгляд Литвинова, произнёс: — Карина не умерла. Ведь песенку «полуправда, полуложь, игрушку ты мою не трожь» сейчас можно истолковать только так, — Антон растерянно посмотрел на мальчишку и быстро отвёл взгляд на закатное небо, продолжая мысль. — и никак иначе.***
На Литвинова было жутко смотреть, особенно когда тот надпись кровью нашёл. И жалко. Если бы они раньше поехали сюда, могли бы перехватить этого Малыша Игрока — подумать только, не умер — хотя что там говорить, откуда бы узнали об этом бункере. О Малыше Игроке не только слышал, но и читал весь отдел, шутка ли, именно их сотрудники отловили такого гениального психа, поэтому и о его кончине знали тоже все. А тут оказывается, то была ложь. Воистину «полуправда, полуложь, игрушку ты мою не трожь», какая правдивая песенка. Сейчас Карина — его кукла, и отдавать её по желанию полицейских он не собирался, этим заставляя их играть по своим правилам. Псих полный. Оставалось только надеяться, что мстить Малыш за заточение на зоне не станет. Сева лишь поднял брови да поджал губы, возможность благополучного исхода выше процентов пяти не поднималась. Женя на просьбу пробить погоняла и лицо Малыша по базам ответила жутковато. «Прочешите лесополосу рядом прямо сейчас, Оля говорит, что Карину застрелили.» Косицкий с опаской посмотрел на злого Литвинова, оценил обстановку и еле заметно покачал головой, нет, он ему такую новость сообщать не будет. Впрочем, их штатного психолога одну тоже не пустит ни за что. — Женя просит нас походить по лесополосе подольше, говорит, Оля чувствует, что здесь стреляли в Карину, — осторожно произнёс мчс’ник, напрягаясь, кожей ощущая сдерживаемую мрачную ярость мгновенно вскочившего Васи… лия. Тут фамильярно обращаться не хотелось ужасно. Сева был далеко не трусом: броситься под пулю, закрывая даму собой, драться с людьми больше него в порыве спасти кого-то — пожалуйста; но явно ничего хорошего не обещавший, по звериному яростный взгляд на застывшем словно мраморном лице чуть не заставил его сжаться в комочек и забиться в угол. Косицкий даже не сразу понял, что капитан ФСБ уже как с минуту на улице, под таким находился впечатлением, однако порадовался, к сараю он с Литвиновым не ездил. — Он с таким же вот… вот! — Сева не знал, что именно лучше выделить: взгляд или выражение лица. — с вами на места преступления ездил? Антон как раз засунул все пакетики в чемодан и поднялся, направляясь вместе с коллегой наружу. — Знаешь, да, — задумчиво согласился он. — Вика была в ужасе. — Я представляю. Ну тогда понятно, почему чувствительная к чужим эмоциям Вика, всё это время настолько нервная; тут даже толстокожий Антон всё понимал и ощущал, что уж тут о ней говорить? За Василием они крались довольно долгое время, далеко умудрилась от Малыша убежать Карина, как до дороги тогда не добежала, спрятаться же можно где угодно. К тому же, мелкая, худая, не успела? Устала? Упала? Поранилась? Задели пулями несколько раз? — Что такое? — резкий, но тихий голос Литвинова вывел Севу из раздумий, заставив оглянуться. Антон что-то нашёл? Главное, чтобы сейчас это не было как с тем подрывником: застывший взгляд, озарение, радостный крик «я понял» и скачки в неизвестную сторону, тут уж лучше объяснить, что там его осенило. — Интересно, — мгновенно отозвался Антон, близоруко щурясь и крутя какую-то палку в руках. — эти ветки как будто сломаны специально, как и остальные в той стороне, — указал на путь, на котором как раз стоял Косицкий. И то верно, мелкая и худая Карина столько наследила, пытаясь скрыться от преследователей, от Малыша? Однако следов крови нет, значит, не ранена? — В смысле? — Тут, — показал на середину ветки и мятые листья. — сжимали ладонью, чтобы сломать, — затем на кончик. — живые веточки сломать довольно трудно, особенно если просто бежать, а тут прям сломаны. И трава очень зазывающе тропинкой протоптана, не хватает только указателя с надписью: я побежал туда. Зато тут, — теперь на овраг. — наоборот, шагали с предельной осторожностью. — Но тропинка не заканчивается за первым поворотом, — не понял Сева. Уж вряд ли Карина под угрозой быть пойманной заново протаптывала дорогу, а потом возвращалась обратно. Вдвойне опасно. — Мальчик, — а, ну тогда понятно. — Карина прятала мальчика, отвлекла тех на себя. Я туда. Значит, тут успешно спрятан мальчишка, а Карину пристрелили где-то рядом? Она могла быть ещё жива, а вдруг там и Малыш Игрок неподалёку околачивается до сих пор? — Я с тобой! Опушка под густыми кронами раскидистых деревьев обнаружилась не так далеко от оврага, видимо, Майорова спасала мальчишку ценой своей жизни, понимала, на что шла. Сева её зауважал, на самом деле мало кто решается на такие жертвы ради каких-то там впервые увиденных людей, даже детей. Своя жизнь чаще дороже. Тела нигде не видно, зато в глаза сразу бросались начерченные кровью слова: «полуправда, полуложь, игрушку ты мою не трожь». Василий близко к ним не подходил — эксперту для выявления улик надо будет тут всё осмотреть — стоял, возвышался над ними мрачной горой, в бессильной злобе сжимая пистолет. Сева осторожно обошёл полянку, каждые несколько минут оглядываясь назад, готовый хватать Литвинова и сдерживать от чего бы то ни было; отсюда в разные стороны вели три старые тропинки, по какой из них проходили Малыш и Карина так сразу не выяснить, поэтому он вызвал на место ещё экспертов. А пока ждать. Только когда Косицкий наконец вспомнил: Антон-то с людьми плохо ладил, куда ему до детей, из чащи появился Спицын с ребёнком на руках. Босым ребёнком. Почему босым? Причём мальчишка доверчиво прижимался к… стоп, напуганному и растерянному трасологу? Ощущение, будто тот глазами звал на помощь, вот только Николай слезать с Антона даже не собирался. Вот это номер! Уморительно. — Карина не умерла, — вдруг заявил всё так же паниковавший Антон, ни к кому не обращаясь и вообще рассматривая что-то среди деревьев. Как ни вглядывался в ту же сторону Сева, ничего странного не обнаружил. Это он Колю успокаивал так? Быстрее всех на это заявление отреагировал Вася, почти испепеляюще смотря на Антона; Косицкий невольно напрягся, следя за каждым действием, готовый останавливать его от необдуманных решений, о принятии которых тот потом сильно пожалеет и не раз. Однако Литвинов просто отвернулся, ни на грамм лицом не посветлев. Нужно срочно чем-нибудь занять всех присутствовавших на поляне, чтоб эксперты не приехали на двойное убийство. «У Карины была клиническая смерть, сейчас она жива.» Вот этому сообщению от Лисиной Косицкий обрадовался чуть ли не до прыжков на месте, все мрачные булыжники мигом слетели с плеч, едва не поднимая его в воздух. — Вась, Карина не умерла, — тут же сообщил всем прекрасную новость он, показывая телефон. — У неё была клиническая смерть, но она жива. — Жива? — в три голоса переспросили Литвинов, Спицын и Коля. Второй даже облегчённо выдохнул, ну точно в своём том утверждении уверен не был, зачем только сказал, непонятно. — Да. Вот теперь капитан ФСБ посветлел лицом и даже немного улыбнулся, всё напряжение Косицкого сошло на нет, стало можно спокойно вздохнуть и не переживать, что кто-то кого-то за что-нибудь прибьёт. Какое счастье! «Женя, ты чудо! Как нельзя вовремя.» Отписал хакерше счастливый до нельзя Сева, а вот и эксперты появились. Жизнь прекрасна! Жизнь продолжала быть прекрасной ровно до тех пор, пока уже в отделе, спустя два часа, они не наткнулись на явно вымотанную, бледную психолога. — Вик, всё в порядке? — взволнованно уточнил Сева, равняясь с ней. — Да, там просто, — с удивлением оглянулась на уснувшего на руках Антона ребёнка и понизила голос. — Мирова самоубиться хотела. Так, а это уже не смешно. Косицкий прекрасно помнил состояние Берсеевой после самоубийства того подрывника, её слёзы и больной взгляд и ужасно не желал повторения. — Она в порядке, — ответила на его взгляд та и вдруг, устало прикрыв глаза, начала медленно и как-то по карикатурному нелепо оседать на пол. — Вика! Такого страха Сева не испытывал даже когда Василий смотрел на него зверем, он едва сумел удержать Берсееву над самым полом перед неминуемым столкновением, схватив за плечи. — Вика, что с тобой? Под глазами залегли глубокие тени, особенно ярко выделяясь на до синевы бледной коже. Господи, что с ней? Тут уже подоспел Вася, осторожно, но быстро поднимая Вику на руки. — Сева, бегом за Вайсбергом, — резко приказал он. — Лев Романович в зале, — из-за угла вынырнул перепуганный Гриша, пропуская растерянного Антона вперёд. Ах, ещё ребёнок. — вместе с Женей. В зале при жёлтом неярком свете Вика выглядела ещё хуже; нервно сжимая спинку дивана, на который её усадили, Сева мрачно следил за растекавшимся на рукаве светлого женского пиджака пятном крови. Кто посмел? Кто ранил? За что? Столько вопросов и пока ни одного ответа, только сырые догадки. — Ох, Вика…