Своя кровь

      Вопреки ожиданиям минутами ранее устроившего Вику на кровати Севы, как только он опустил тяжеленную голову на подушки дивана в зале, сразу же провалился в долгожданную пустоту, из которой его в пять утра вывел телефонный звонок. Оленёва.       Косицкий испытал пренеприятнейшее чувство дежавю; именно с этого и началась вся история с похищением Карины, только в тот раз Татьяна Андреевна позвонила примерно в семь утра. Данный звонок точно ничего хорошего принести не мог, а ответить стоило, пока Вика не проснулась, ей нужно отдохнуть да подольше.       Оказалось, в той деревеньке отыскали труп Малыша Игрока, который уже много лет жил там под другим именем и, самое главное, общался с Берсеевой, когда та ездила к ним одна. От одной мысли, что она могла оставаться с психом наедине, волосы вставали дыбом; да чтоб Сева хоть ещё раз отпустил её куда-то без сильного сопровождения доверенного мужского пола. Ужас, а не открытие.       На место Косицкий прибыл до Антона и сразу же принялся допрашивать всех соседей, коих, на самом-то деле, не так уж и много. Десятка два с хвостиком набралось и то, с натяжкой, не считать же мелких.       Как и ожидалось, никто ничего не знал, не видел, не слышал и вообще спал, потому как «ночью, товарищ недоверчивый мент, нормальные люди обычно отдыхают», хотя нормальным человеком Александра Косицкий вряд ли б назвал, не получалось.       К полдевятому утра Антон управился с уликами и фотографированием всего места преступления, ещё с полчаса он шатался по и вокруг дома с подозрительным видом, явно что-то вынюхивая. Севе еле-еле удалось вытурить его оттуда и даже затащить обратно в машину, но на полпути в отдел их позвали взглянуть на ЭТО.       ЭТО Косицкого впечатлило, ЭТО на его практике случилось впервые, ну что за слепоглухие инвалиды тут оставались? Хоть не немые, то радовало. Мчс’ник застыл на пороге не в силах пройти дальше, — ЭТО просто невозможно, выбивало из привычной колеи — испепеляя участкового самым суровым взглядом из имевшегося арсенала.        — Кто дежурил тут? — едва ли не взревел мчс’ник, не сдержав эмоций. Ну как так-то? — Кто не заметил, как вносили ТЕЛО?       Как, как, К-А-К можно было мимо пятерых полицейских незаметно пронести довольно тяжелое тело? Сева не понимал, терялся в догадках. Не невидимки же те, в конце-то концов.        — Оперативники уже прочёсывают местность, — отрапортовал участковый.        — Вот пусть только попробуют не найти! Это же надо, тело пропустить. Тело! — возмущённо продолжил Сева, уже представляя последующий разговор с Оленёвой. Это ужас, это ужас, как с такими можно работать? Нет-нет, не просто работать, а успешно работать.       Это невозможно.        — Как можно не заметить людей с телом, я не понимаю. Я не понимаю!       Ну хоть гражданских опрашивать заново не надо, их по домам разогнали ещё до первого отъезда криминалистов. Так и слышался ехидный смешок этого «нормального человека» Александра, чтоб ему.       Косицкий злился. Непонятное дело затягивалось, третьи сутки, а Карина до сих пор неизвестно где, Оля за решёткой, преступник на свободе.        — Оленёва с нас три шкуры спустит.       Кого теперь вообще ловить-то хоть? Если у них в морге уже два трупа Одинцова будет скоро? Да и вообще, скорее всего Оленёва запросит ещё и эксгумацию первого тела Савелия из тюремной могилы, возможно, отправит присмотреть за экспертами именно Севу, а вот прям хотелось ему. Прекрасный день, и то только начало! Великолепно.       Вот уж чего-чего, а повторение той истории с Малышом Игроком вовсе Косицкому не на руку. От того, что они знали о куклах, легче не становилось.       На этот раз с осмотром дома Антон справился за меньшее время, оперативники не нашли никаких следов и пришлось ни с чем возвращаться в отдел. Впрочем, и это у Севы сразу не получилось, его отправили к двум пластическим хирургам узнавать об их недавних пациентах — Самойлове и Дорикове.       Те, ожидаемо, Одинцова не знали, пропавшие под скальпель ходили одни; почему желали изменить черты лица толком не объяснили, хотели и всё тут. Откуда денег столько достали тоже неизвестно. Одним словом: тупик. Прекрасно.       Только к двум дня жутко голодный Сева добрался до отдела, где уже собрались начальство, Женя, Вика с Антоном и Вайсберг. Было подозрение, что Васю Оленёва снова домой отправила, мол, не положено.        — Итак, — подала голос Татьяна Андреевна. — Что мы имеем?        — Непроходящую головную боль и жуткое чувство голода, — тихо буркнул мчс’ник, недовольный тем, что поесть не дали. Лев Романович, однако, реплику услышал и, то ли усмехнувшись, то ли забеспокоившись, пристально оглядел коллегу.        — Мы имеем похищенную неизвестным Кукольником Карину, наконец готовящуюся к свободе Ольгу и три тела Одинцова, — задумчиво медленно меряя шагами зал начала Берсеева. Выглядела она гораздо лучше вчерашнего.        — Олю отпускают? — встрепенулся Косицкий, эту новость он ещё не слышал.        — Да, есть предостаточно доказательств, что она невиновна, — даже не улыбнулась Оленёва, продолжая мрачно прислоняться к косяку.       Зато Сева обрадовался и на минуту забыл о неприятном, непроходящем чувстве голода, как же, наверное, рад Вася. Наконец минус одна проблема, минус камень с плеч, осталось лишь Карину из плена вытащить да настоящего Одинцова поймать. Жизнь снова прекрасна.        — Давайте сначала, — вступил Дима.        — Допустим примерно два месяца назад Одинцов наткнулся на Мирову и решил отомстить. План родился быстро, и он отвёл её к пластическому хирургу, уверив, что поможет вернуться в семью, — начала размышления вслух Вика, остановившись у дивана. — Где они были до прошлой недели: неизвестно, но в четверг Одинцов и его помощник убили Наталью Мирову и похитили Николая Мирова, — снова медленно зашагала уже обратно. — В воскресенье вечером они же похитили Ольгу, этим выманив Карину в сарай, там инсценировали гибель последней, тем самым подставив первую.        — Во вторник вечером Карина умудрилась сбежать из плена и спрятать Николая в овраге, сама попав под обстрел, — решил помочь психологу Сева. — позже кто-то, предположительно его помощник, Кукольник, убил Одинцова. И, — совсем не весело выдержал драматичную паузу. — ещё раз.        — У нас пока нет подозреваемых, кроме этого Кукольника, — удручённо подытожил Дима. — Жень, у тебя что-то?        — Нет, — с готовностью откликнулась Лисина, почему-то ещё со вчерашнего вечера с забинтованными ладонями, странно. Сева решил поинтересоваться у неё о причинах потом. — Одинцов был довольно нелюдим и малообщителен, друзей, родственников в живых не осталось.        — Ага, всех убил, — полувесело и тихо усмехнулся Косицкий.        — Телефоны всех его знакомых легко вычислить, ни один из них не пересекался с Одинцовым. И со Старостиным тоже.        — Негусто, — коротко прокомментировал неутешительную ситуацию Родимин, встречаясь взглядом с молчаливым куратором. — Лев Романович?        — Да, — тот несколько смущённо откашлялся и только после заговорил. — мне тут результаты анализов первого трупа и осмотра одежды на обоих пришли, — взглянул на бумаги и легонько их встряхнул. — всё-таки первый: не Одинцов, а, предположительно, его отец        — Отец? — выпали в осадок все присутствовавшие, и Сева в первых рядах.       Вот и отыскали папашу маньяка. Что он там делал, сыночку помогал, но не угодил?        — Вероятно, но это ещё не всё, — предостерегающе произнёс Лев Романович.        — Нам сесть? — уточнил Сева, кивая в сторону начальства. Судмедэксперт пристально взглянул на него поверх очков и снова уткнулся в бумаги, отрицательно качая головой.        — По желанию.       Дима всё же усадил Татьяну Андреевну на диван, а Вика предпочла просто облокотиться о его (дивана) спинку.        — Так вот, на пиджаке второго убитого эпителий Карины, а во внутреннем кармане, помимо этого же, выдранные волосы, скорее всего, убийцы.        — Прям в кармане? — переспросила Женя, сползая со спинки дивана и усаживаясь в позу лотоса. — Карина подложила?        — Нет, он у сердца хранил клок чьих-то выдранных волос, — не удержался от подколки Косицкий, но быстро замолчал под мрачным взглядом начальства и укоряющим берсеевским. Антона мчс’ник не видел, однако подозревал, что тот успешно дублировал психолога.        — Возможно, — не стал спорить Вайсберг и внезапно помрачнел. — А вот теперь лучше сядьте.       Теперь Вика и Родимин всё же решили послушаться и присели в кресла, ожидая ошеломляющих новостей.       Сева нахмурился, вот только такого им не хватало. Он пока не догадывался об этом «такого», но заранее понял, не понравится никому и, скорее всего, лучше Васе сказать это потом. На всякий случай.        — В эпителии Карины обнаружена довольно-таки большая доза сильных самодельных наркотиков.       Сева порадовался не тому, что сидит, а тому что в руках и во рту ничего в этот момент не оказалось. Нет, он бы не выронил что-либо, он бы запустил это «что-нибудь» в неопределённое куда-нибудь в пределах одного зала.       И что Васю Оленёва всё же выпроводила. Если уж незнакомый с Кариной Косицкий мгновенно взвился, приходилось сдерживать себя от мгновенной реакции скоропалительно завершить жизнь Одинцова-не-Одинцова, то что бы мог сделать разъярённый Литвинов, мало кто ясно представлял.        — Нам нужно скорее найти её, — мрачно первым отреагировал Дима, переглядываясь с впавшей в некоторое состояние шока Оленёвой. Женя просто чуть не уронила компьютер, благо Вика успела удержать; Антона Сева по прежнему не видел. — У кого ещё новости? Что по этим, двойникам Одинцова?        — Пластические хирурги ничего не знают, — пессимистично отозвался Косицкий, напрочь забыв о голоде. — Всё по сценарию: никто ничего не слышал, не видел, не помнил.        — Плохо, очень плохо.       Сева в душевном раздрае пятернёй взъерошил волосы и опёрся локтями о колени, размышляя о сложившейся ситуации и собственных последующих действиях.       А не могло ли сейчас что-то быть ещё хуже?

***

      Полутьма в пустой комнате. Больше ни кровати, ни капельницы, ни, кажется, двери, ничего ровным счётом. Хотя это вполне могло быть пагубным влиянием наркотиков, скорее всего выведенных самим Савелием.       Карина прислонилась к стене уже до края надоевшего персикового цвета; интересно, а у неё разовьётся потом неприязнь к нему навроде психологической травмы или чего-то подобного? Или всё как с гуся вода? Наверное, последнее, она никогда не была сильно чувствительной.       Так, не-Никита обезврежен точно, Майорова ему парочку рёбер сломала, значит, он больше так близко к коллегам ближайший месяц не подберётся. Это хорошая новость.       Плохие: она всё ещё в плену теперь у двух близнецов Одинцова и сейчас уже час отчаянно пыталась не дышать наркотиками, что поступали в комнату через вентиляционное окошко в углу под потолком.       Выбираться давно пора, пока Карина временно могла встать без последствий, ходить не пьяной походкой, пока кислород оставался. Интересно, её таким мудрёным способом убить решили? Оригинально, что тут скажешь.       К тому же нашлась щёлка, из которой тянуло свежестью и прохладой. Судмедэксперт с остервенением содрала закрывавший дверь картон и ухом прислонилась к ней, прислушиваясь к звукам извне. Тишина гробовая. Есть ли там кто или нет? Учли ли собственные ошибки?       Близнецы Одинцова. Интересно, братья или кто-то умудрился подвести их под скальпель пластического хирурга. А был ли Савелий в балахоне там, в кирпичном сооружении? А у её постели сутками — больше? Меньше? — ранее кто? А сбегал ли он из тюрьмы вообще? Может, Кукольник решил всех так разыграть или с самого начала именно он — главарь, а Малыш Игрок — так, псих на подработке? Вдруг умер, а кто-то решил подражать или какая-то фан-группа, мало ли таких по всему интернету?       Карина покачала головой, соображая, какая версия правдоподобнее. Фан-группа навряд ли, много по миру гениальных химиков и скульптурщиков бегает? Хотя если на этот раз подбрасывали отделу настоящие трупы… Скорее всего, эти псевдо Одинцовы приготовлены на убой ради шуток, значит, вполне возможны подражатели? Или кто-то специально запутывал следы ради чего-то большего? Неясно.       Вероятно они ошиблись ещё тогда, пять лет назад, не настояв на поиске Кукольника, вот теперь пришло время расплаты. Карина уже уверилась, что не-Никита и был им, но вот зачем он снова вышел на охоту, так сказать? Что ему спокойно на месте не сиделось? Не поймали, так радуйся живи, нет, надо снова с огнём играть. Ну не балбес?       Хотя, возможно, то не просто дурость полюбившего убивать, может, есть какой-то смысл в этом театре одного актёра? И какой же?       Ну и что известно по этому Кукольнику, если предположения верны? Учился на медика, на хирурга, кажется, параллельно в училище военных, первое от чего-то бросил; иногда, проходя мимо, Майорова замечала, как тот лепил что-то на посту, фигурки какие-то. Сильно на работе как-то не увлекался, иначе б выговор схлопотал как пить дать. Семьи вроде нет.       Четыре года. Что он делал последние четыре года? Вынашивал месть, приводил Одинцова или его двойника в порядок, выслеживал, вынюхивал? Имел же столько времени, столько возможностей убить всех из отдела и скрыться, поминай как звали, но зачем такой спектакль?       Кто у кого учился? Характер нынешнего поведения, оформления преступлений, это их хвастовство похожи и у Одинцова, и у Кукольника, последний младше первого на четыре года. Как символично.       Карина вновь вынула булавку, готовая, если что, отпрыгнуть в сторону. Голова потихоньку начинала плыть куда-то не туда, не давая сосредоточиться. Уже можно беспокоиться, хотя в любом случае Майорова ни за что не позволит пагубной зависимости взять над ней верх. Может, Кукольник — ежели он главный — и попытался испортить ей жизнь именно таким способом, она не поддастся, силы воли у неё достаточно. По крайней мере, надеялась на это.        — Кариночка, — снаружи послышался двойной очень знакомый голос.       Майорова закатила глаза, отходя от двери, сил сопротивляться у неё не хватит, тем более если слух не обманывает и Одинцовых правда двое. Господи! Она скоро возненавидит это уменьшительно-ласкательное от собственного имени и будет зверем набрасываться на каждого, кто её так назовёт. Уж лучше б Каринычем обозвали, а то Льва Романовича бить не хотелось, он же обычно её Кариночкой величал.        — Кариночка, дорогая, — приторные голоса бешеного Одинцова звучали так слащаво, что зубы сводило.       Майоровой очень хотелось треснуть обоих чем-то тяжёлым, руки чесались без остановки, уж лучше пусть орут, чем лебезят. Противно, мерзко, будто бы её столкнули в болото с липкой, склизкой тиной.        — Мы тебя отпустим.       Да неужели. Вот ни в жизнь не поверит, дураков тут нет. Интересно, а эти две пародии на Савелия хотя бы в половину такие же гениальные или так, обычные люди, которым не повезло родиться с похожей на него внешностью?        — Только для начала обезвредим.       Карина не сразу заметила, как дышать стало тяжелее, воздуха вновь не хватало. Сразу же появился логичный вопрос: а живой отпустят или трупом; ответа, к сожалению, не дали.        — Даже не думай задерживать дыхание, десять минут без кислорода ты не протянешь.       Но зато надышится наркотиками меньше, чем могла бы. Судмедэксперт до диафрагмальной боли вдохнула прохладного воздуха из дверной щели и прикрыла глаза, медленно считая про себя.       Три минуты продержится, а вот семь. Как же жаль собственный организм, повезло хоть со здоровым образом жизни, он обязан справиться.       Десять секунд, двадцать, тридцать.       Голова умеренно кружилась, перед глазами активно взрывались разноцветные кружочки.       Каждый раз она прощалась с жизнью и каждый раз оказывалась неправа. Будет жаль, если не дотянет до свободы совсем немного, как на тех картинках про копавшего человека и сдавшегося прямо перед алмазными захоронениями. Впрочем, тем картинкам тогда быстро нарисовали альтернативу, мол, иногда лучше вовремя остановиться. Ждать.       Минута, две.       Карина сжала кулаки так, что ногти до боли впились в кожу ладоней, и заново до предела вдохнула из щёлки, понимая, уж воздуха она потребила всяко меньше нужного, больно маленькая щель. Перед глазами потемнело, в ушах на расстроенных музыкальных инструментах противно заскрипел целый оркестр.       Ещё минута, две.       Другая минута, две.       Осталось протянуть совсем немного, с каждым вдохом становилось всё хуже. Если и раньше Карина не смогла бы сопротивляться, то сейчас с трудом поднимала голову, так было плохо.       Когда дверь наконец открылась, она уже едва различала реальность от галлюцинаций, грань между ними изрядно потёрлась.        — А сильная тварь, — произнёс один, качаясь хлеще деревьев в ураган.        — Живучая, как таракан, — заржал второй, на котором так неистово взрывались алые бутоны неизвестных цветов.       Бегущий куда-то потолок тронулся быстрее, искусно лавируя между невидимыми препятствиями, иногда склоняясь так низко, что ласково касался лица судмедэксперта и играл с её волосами.        — Правильно предупреждал нас Никитос.        — Он лишнего слова не скажет.       Голоса искажались то до баса, страшно перетряхивавшего пол, заставлявшего реальность дрожать, то до фальцета, незаметно переходящего на ультразвук, однако Карина ясно улавливала их эмоциональную окраску, оба довольны и горды. То ли собой, то ли предводителем.       Теперь ясно точно: главным в этих убийственных аферах был именно Кукольник, пусть он и младше остальных сотоварищей. Прекрасно, будет что сообщить коллегам по освобождению. Если.       Тут преградой вставало пресловутое «если». «Когда» сюда вряд ли можно поставить.       Лучше Майоровой стало уже в одиночестве. Руки снова стягивала верёвка, на этот раз среднего размера, рот завязали платком. Надо же, что-то новенькое.       Деревянные стены, полки, двойные двери, сквозь кои внутрь пробивались лучи солнца, столб пыли в них; ба, да это же тот сарай, с которого всё и начиналось. Пусть тогда и ночь была, обстановочка-то знакомая.       Карина даже не знала, радоваться ей или плакать. Эти Одинцовы не должны быть глупыми, но и четвёртые сутки кряду её коллеги вряд ли должны возвращаться на места преступления, вон как тут всё чистенько и аккуратненько.       Стал даже ясен конец мести: её найдут мёртвой здесь; представляете, как будут себя чувствовать коллеги, да? Это ж кошмар.       Майорова отмахнулась от негативных мыслей и принялась освобождаться от путов. Кляп слетел быстро, Одинцовым явно не хватало практики в эффективном затыкании рта.       Внутрь скользнул один из Одинцовых.        — Очнулась, Кариночка? — та едва не зарычала, достали со своими «Кариночками». — Ты знаешь, я тебя убью.        — А то я не догадалась, — ядовито огрызнулась судмедэксперт, аккуратно и еле заметно высвобождая руки.        — Нет, вот прям сейчас.       Только произнёс и понёсся на жертву. Карина уж было со смешком подумала, убьёт в стиле автокатастрофы, мол, ножа не нашёл, а душить жалко, как и сарай палить, добротный же. Ан нет, подскочив ближе некуда, почти дотрагиваясь носом её носа, разъярённо дыша на неё, он вдруг закрыл ей какой-то цветастой тряпкой нижнюю часть лица.       Карина инстинктивно задержала дыхание, краем сознания понимая, долго ей так не протянуть, но если этот Одинцов здесь в одном экземпляре, у неё вполне может получиться побег, тем более деревенька всего в километре отсюда.        — Сдохни, тварь, — буквально прорычал не-Савелий ей в лицо, вдавливая тряпку в кожу, будто пытаясь увековечить её там.       Извернуться не получалось, силён гад. Оставалось только освободить руки и драться, но как, если сознание уже не выдерживало, перед глазами уже всё расплывалось, челюсть сводило от боли, она уже не чувствовалась от давящей на неё силы, а воздуха категорически не хватало.       Надеяться и верить?       Сражаться?       Выживать?       А если ничего из этого пока недоступно?       Умирать?       Да как бы не так.       Карина, сама не зная как умудрилась, извернулась и закинула одну ногу на плечо не-Одинцову, вторую согнула перед шеей и изо всех оставшихся сил сжала до предела.       Лишь бы хватило, лишь бы смогла, лишь бы успела.       Лишь бы…       Так могло ли быть хоть что-то лучше?