***
Очнулся я резко. Головная боль пропала, а моя рука всё также тянулась куда-то вперёд, внутри же всё ещё горел кураж, хотя скорее уже догорал. Повинуясь так долго зудевшему во мне желанию, я протянул руку чуть дальше и упёрся ей в грязную стену. Мне показалось, что я упёрся. На самом же деле моя правая кисть просто погрузилась в стену и по-моему прошла насквозь, выйдя с другой стороны. Стараясь резко не дёргаться и вообще больше никуда не совать свои руки, боясь сделать ещё что-нибудь невозможное, я ме-е-едленно, по сантиметрам, потянул руку обратно. Кисть вышла из стены также, как и вошла. В голове стало пусто. Вдох-выдох. Вдо-о-о-х. Вы-ы-ыдох. От волнения уже потухшее было внутри чувство азарта разгорелось с новой силой, да так, что даже в груди закололо. Наверное, стоит оглядеться по сторонам – может чего путного увижу. А по сторонам находились стены и люди. И грязь. Грязные стены, грязные люди, грязная земля. И раз уж меня так повело в однообразие, то и небо назову грязным – оно было затянуто низкими тёмными тучами. А вот я грязным не был. Хотя, похоже, я вообще не́-бы́л. В физическом смысле. Призраку довольно сложно "быть", и уж тем более быть грязным. Продолжая тему сложности "бытия" – потолка я так и не заметил. Может он тоже того – призрачный? И сколько я тут, интересно, лежал? Неизвестно, но мне кажется, что давно. Может поэтому, ведь открытый всем ветрам потолок не очень-то способствует здоровью, у меня всё сильнее болело в груди. На мой взгляд неизвестные мне архитекторы могли собой гордиться, им удалось сделать практически невозможное – застудить лёгкие призраку. Рези стали нестерпимыми и ожидаемо перешли в кашель. И после серии судорожных откашливаний я с ужасом смотрел на свои ладони. Никогда до этого не откашливал ничего хуже своих соплей, но белая субстанция у меня на руках ими быть никак не могла, а судя по весьма хреновым ощущениям в груди являлась не чем иным как кусками моих лёгких. – Ну и горазд же ты прятаться! Не поверишь, еле тебя нашёл. Уж думал всё, нет больше тут душ, не осталось. Если бы не умники, так бы и пропустил тебя, гадский ты скрытень. Голос шёл от верхушки одной из стен. По закону подлости стена эта была у меня за спиной, так что мне пришлось поворачиваться к ней, чтобы увидеть говорящего, что в моём состоянии было очень болезненно. Но учитывая, что я совсем ничего не понимал из происходящего и даже не помнил, как здесь оказался, то появившийся вдруг искатель мог мне помочь. Хоть в чём-нибудь. Наверное. Говорившим оказался какой-то парень в халате. В моей ситуации сложно быть привередливым, но его внешний вид не настраивал на доверие. – Слу-у-угкхэ-э-э… – мою попытку заговорить прервал очередной приступ кашля, на этот раз продолжившийся рвотными порывами. – Да ты, я гляжу, совсем плох. Хотел с тобой потянуть подольше, сказать тебе, трусливому мудаку, что очень плохо заставлять богов смерти так долго себя искать, да видно не судьба нам с тобой поговорить. А жаль, жаль, – на его лице появилась улыбка, и мне она показалась садисткой, – я бы организовал тебе очень занятную беседу. Я даже не заметил, как он спрыгнул со стены и оказался передо мной. – К сожалению дальше тянуть не получится, а то ты скоро так совсем омонстрячишься, – сказав это парень достал пристёгнутую на поясе, эм, шашку? – а я вроде как должен не допускать подобного. Считай, что тебе повезло. Я опять ничего не успел заметить, только почувствовал сильный удар в лоб. А за этим последовала целая феерия чувств. В основном хреновых. Меня как будто разорвало на десятки кусков, как следует перемешало, а затем ещё и собрало как попало снова в одно тело. Собрало меня, кстати, не так уж и далеко от прошлого места. И очевидно спустя каких-то пару секунд после того, как этот пациент дурдома в халате набросился на меня, потому что он даже не успел убрать на место свою шашку. Только что он говорил мне про везение, что же, похоже он был немного прав. Немного, потому что настоящим везением было бы очутиться от него где-нибудь далеко-далеко. Я же оказался у него за спиной, на той же стене, с которой он решил совсем недавно заговорить со мной. Хоть какое-то везение решил прервать не вовремя подступивший к горлу новый рвотный порыв. Меня скрутило новым спазмом, а из моего рта полилась настоящим потоком белая жидкость. Но вопреки всем законам физики она не падала на землю, а текла в обратном направлении – к моему лицу. Спустя несколько мгновений всё закончилось, и я понял две удивительные вещи. Во-первых, я всё это время не был на стене, а стоял на земле. Но из-за своего изменившегося роста моя голова находилось над стеной, а эта стена была далеко не маленькой. Во-вторых, вся вылившаяся из меня белая жидкость, как только попадала на моё тело, начала отвердевать и в итоге по ощущениям я с головы до ног покрылся чем-то твёрдым, и хорошо прилипшим к телу. И самое удивительное – я не чувствовал какого-нибудь дискомфорта. Правой рукой, с помощью которой я и проверял на ощупь затвердевшую жидкость, я проводил по последнему чистому от этой непонятной белой субстанции месту – правой стороне лица. В такой позе, с прислонённой к лицу правой ладонью, меня и заметил этот дурной псих в халате. Его дурацкая садистская улыбка, как только он меня увидел, тут же стала похожей на оскал. – Похоже я не справился со своей работой, – он медленно зашагал в мою сторону, – мне так жаль, так жаль. Как и до этого я снова ничего не успел заметить. Вот – он шагает ко мне. А спустя доли мгновения половина моей правой кисти летит в сторону, а я ослеплён на один глаз. От боли и неожиданности я просто отпрыгнул от него что есть силы. Как оказалось силы во мне порядочно, потому что я просто улетел по дуге метров на сто, если не больше. А потом повторил прыжок снова, и снова. А всё потому, что маньяк в халате так от меня и не отстал. Непонятно как ему удавалось поспевать за мной, с такой-то моей скоростью упрыгивания, но очевидно для него такие перемещения не являлись чем-то невозможным. В короткие мгновения полёта удавалось немного оглядываться по сторонам. Вокруг была какая-то крупная деревня, довольно дремучего вида, потому как я так и не смог увидеть высотных зданий, даже в центральных районах. Придурок с шашкой что-то орал, но мне уже было плевать на его крики. Нужно было убираться отсюда, потому что свои прыжки я ещё не мог хорошо контролировать, а вокруг были люди. На таких скоростях и с таким прыгуном как я скоро просто обязаны случиться жертвы. Постепенно перемещаясь к виднеющимся за полями деревьям, мне постепенно удалось увеличить отрыв от преследователя. Рука, как ни странно, не кровоточила, чего стоило бы ждать при такой травме. Но времени на мыcли «а почему так» у меня не было, все ресурсы мозга занимало бегство. А думать всё же стоило. Выбранная мною цель, к которой я так прытко скакал, показала всю глубину моего скудоумия, как только я до неё добрался. Скорость, до этого бывшая просто умопомрачительной, особенно по моим привычным меркам, среди растительности снизилась на порядок. Я ломал кусты и деревья, пробивал себе путь вперёд, но уже секунд через пять услышал голос своего преследователя. – Просто отлично! Я так хотел тебя наказать за отнятое тобой у меня время. И небольшой выговор за ненадлежащее исполнение обязанностей безусловно стоит того удовольствия от твоего избиения, которым ты сейчас меня обеспечишь. Вот ведь урод ненормальный, ну чего он ко мне прицепился. Я с тоской огляделся по сторонам. – Ну что, урод, не получается скрыться? Мы с ним что, на одной волне думаем? Или он читает мои мысли и специально делает всё, чтобы посильнее меня выбесить? Или он сам по себе такое раздражающее дерьмо по жизни, что бесить у него выходит само собой? – Не нравится мне твоё буркало, чё ты им на меня так пялишься, урод? А-а-а, ты, наверное, хочешь, чтобы я тебе и его выбил? Ну так давай-ка уже приступим к веселью. И мы приступили. После бесконечных метаний между деревьями и пытающимся меня зарубить маньяком мне удалось вырваться обратно на поле перед деревней. Там я попытался развить прежнюю скорость и повторить свой недавний успех в попрыгунстве, но этот урод не давал мне от себя оторваться. И как будто этого мало, я начал чувствовать что-то у себя в груди. Снова. И по тому, что было ранее, ничего хорошего ждать не стоило. Тем временем моё желание выжить и постоянные поиски средств это осуществить, дали несколько неожиданный результат – я заметил, что на каждый резкий выпад шашкой этого психа моё тело начинает как-бы раздваиваться, оставляя призрачный след-копию на том месте, куда должен был попасть очередной удар. В другой ситуации подобная тавтология в своих мыслях мне наверняка могла бы показаться забавной – призрак оставляет за собой призрачный след. Но сейчас я просто попытался воспользоваться небольшим шансом выжить. Попытался, потому что именно во время такой попытки ноющее чувство в груди вдруг резко усилилось, что заставило меня на секунду отвлечься. Если за тобой гонится психованный маньячный урод с садистским оскалом и размахивает в твою сторону острозаточенной длинной железякой, то даже мгновение – это не тот срок, который можно отвести на подтупливание. Что уж говорить о целой секунде. Попытка взять под контроль новую способность высвобождать из своего тела фантомов требовала от меня ещё больше усилий по координации своих движений. И это во время непрерывного полубега-полупрыга. Когда внезапное ноющее чувство себя проявило, я просто потерял всякую ориентацию, а когда более-менее пришёл в себя всё было плохо. Просто ужасно всё было. Последним что я увидел в этом мире было несущееся мне в голову лезвие.***
Хидики наслаждался своей местью. За последние недели в пустую потраченные в мире живых. За неизбежный выговор от офицеров, за то, что всё равно допустил рождение холлоу. За будущие насмешки сослуживцев, когда вся эта история станет известна, ведь по его прикидкам он поставил новый рекорд отряда – прошлое самое неудачное возвращение заблудшей души в поток душ затянулось на 11 дней. Да он его в два раза увеличил! Такое ему ещё долго будут вспоминать, да, долго, если вообще не всю его жизнь. Может даже и после смерти припомнят. А как хорошо всё начиналось: обычная операция, обычный поиск, обычная рутина синигами. Всё изменилось, когда отдел наблюдений сообщил о не полной очистке подконтрольной им территории от душ. Такое бывает – люди умирают постоянно и некоторые из них задерживаются в мире живых. Им всё равно, идёт в этот момент операция, или нет. Но при последующем поиске он так никого и не нашёл. К сожалению, сообщить точное место души отдел наблюдений не мог. А Хидики в свою очередь не мог просто так всё оставить и уйти – подобный поступок лёг бы пятном на репутацию и его взвода, и всего отряда. Вообще он с удовольствием посещал мир живых в таких миссиях, и как правило совсем даже не отлынивал от своих обязанностей. А всё потому, что в прошлой жизни он жил где-то здесь. Он даже вроде бы помнил этот город, разумеется не таким, но очень похожим. Немногим меньше века назад в Обществе Душ было решено в который уже раз расширить подконтрольную отрядам территорию в мире живых. Как раз при одном из таких расширений его и нашли. Ну и отправили в Общество Душ. А потом была мало чем отличающаяся от обычной загробная жизнь, пока довольно скоро не выяснилось, что терзающий его голод это признак его высокой духовной силы, и он даже может стать синигами. Он хорошо закончил академию и с небольшим трудом, но всё же попал в тот отряд, синигами которого когда-то отправил его в новый мир. К сожалению, поговорить и отблагодарить его у него не вышло, к этому времени он уже умер – слишком сильный могуй* ему однажды попался. С тех пор он решил, что всю свою невысказанную благодарность он отдаст своему отряду, в знак памяти о погибшем. И вот вместо подобающего выражения своей благодарности он ставит новые позорные рекорды. И всё из-за этой прячущейся души. К сожалению, такой талант к сокрытию себя достался поистине бесполезной душе. Таких как он, Хидики, помнящих прошлую жизнь достаточно хорошо, чтобы в случае чего суметь разговорить блуждающую душу, очень ценили и как правило специально отправляли туда, где их языковые навыки можно было применить. Конечно, такое случалось крайне редко – со всеми не наговоришься, нужно действовать как можно эффективней и тратить на каждую душу минимум времени и действий. Но иногда случались особые случаи, и тогда пару реплик и хоть какие-нибудь способности к убеждению, кроме отрицательных, могли очень выручить. И его ситуация была тем самым проклятым особым случаем. От безнадёги на исходе второй недели поисков он даже решился просто походить по городу и поорать. Сначала это был довольно дружелюбный ор, затем громкие настойчивые увещевания, потом просто угрозы. Закончилось всё его руганью, иногда срывающейся на нечто напоминающее рык. Как бы то ни было, но он его нашёл. Как и следовало ожидать от этой скрытной проблемы она стала превращаться в ещё большую проблему – в могуя, демона. И не смотря на сохранившиеся человеческие черты, что для демонов редкость, его вид вызывал у Хидики отвращение. Он никогда не любил демонов. Если бы его не нашли, он бы и сам превратился в могуя. Если бы не демон – он бы смог отблагодарить своего спасителя-синигами. В академии его многому научили, например тому, что самая удобная позиция для незаметного подхода к противнику – со стороны его спины. Или то, что у демонов есть правильное название – холлоу. Но когда он встречался с ними, то все глупые названия притуплялись, отходили на второй план, и он снова называл их демонами. Рефлексы же, в отличии от глупых слов, наоборот обострялись. И сейчас он был полон злости и ярости. Всё с самого начала пошло неправильно, и сейчас нужно было всё это наконец завершить. Так обрадовавшее его преображение этого ничтожества оказалось не таким, каким бы он хотел. Могуй слишком быстро научился управлять своим телом, да и вообще был слишком быстрым сам по себе. Он едва не упустил его, но тупость этой отрыжки Дийю** сыграла ему на руку. И вот уже длительное время он пытается сделать свою работу бога смерти. Сделать правильно хотя бы финальную её часть. Но если всё будет продолжаться так же, как идёт сейчас, то он проиграет. Эта тварь научилась дурачить его глаза, постоянно норовя сбежать от него подальше. Но вот удача подарила ему шанс – демон вдруг замер.***
Бой двух противников сложно было назвать красивым. И он точно не был равным – один из сражающихся всё время убегал от другого. Но убегающему хватало сил, умений или удачи до сих пор не попасть под меч атакующего. Наверно это могло бы продолжаться довольно долго, но один из них, тот, что старался убежать, вдруг неожиданно замер. Хотя для второго участника схватки это не стало неожиданностью – казалось он только и ждал этого момента. Воспользовавшись заминкой противника, он чуть прибавил в скорости, вложил чуть больше силы в удар и совершил одну сильную атаку, поставившую точку в этой битве. Роль полотна для этой точки выполнила маска, роль самой точки – проделанная занпакто синигами большая сквозная дыра, прошедшая через маску и голову побеждённого. На землю опустилось наполненное отрицательной, а для кого-то и вовсе ядовитой, духовной силой тело с растрескивающейся и осыпающейся маской пустого.