***
Поразительно как некоторые не имея необходимой, возможно даже жизненно необходимой информации, могут прийти к правильным, в общем-то, выводам, исходя из своих неверных, безумных, иногда просто глупых теорий. Вот так и один странный пустой оставался на плаву посреди песчаного потока, благодаря тому что регулярно выбрасывал вокруг себя свою духовную энергию. Конечно же это бы не могло помочь ему снова очутиться на поверхности пустыни, но и падать это ему не давало. Строго говоря прямо здесь и сейчас странный пустой как никто иной воплощал поговорку о том, что дуракам везёт.***
До следующей ветки ближайшего перевёрнутого, а возможно и обычного дерева он добрался в невменяемом состоянии. Не помогла ни разломанная маска, ни чётко сработавший план ни короткие попытки осушения окружающего его песка. О да, его план сработал, и он до сих пор плыл неизвестно куда, но точно в сторону от преследователя. Вот только для регулярных выбросов энергии требовалось очень много сил, и со временем их запасы просто показали дно. Каким бы ты ни был умным с разрушенной маской, но истощение тебя рано или поздно доконает и превратит в жаждущего утоления голода зверя. Он пробовал воспользоваться осушением, и это, конечно же срабатывало, но как только терзающее его чувство опустошения ослабевало, он вспоминал что находился в перевёрнутой песчаной реке, и однажды осушение уже привело его к выпадению из неё. И сразу же осушение прерывалось, а он продолжал болтаться в потоке до следующего подобного приступа голода. Таким образом когда он зацепился за ветку, у него не родилось никаких более-менее осознанных мыслей, только желания. Конечно же первым было желание насытиться, и согласно ему он снова активировал осушение. Потоки энергии начали вливаться в него, и разумная часть его бодрствующего сознания начала снова работать. Немного утолив свой голод, у него уже скорее по привычке, выработавшейся за прошедшее плавание по пескам, нежели осознанно, возникло желание прекратить осушение, чтобы не провалиться вниз. Но чётко ощущаемая опора под ногами не дала как следует развиться этому желанию, из-за чего он продолжил осушать окружающие его потоки песка. Когда он пришёл во вменяемое состояние, он уже при всё своём желании не смог бы сказать сколько именно времени он провёл вцепившись в ветку и непрерывно осушая окружающее его пространство. Вокруг была зона мертвого песка, в которую то тут, то там проникали ручейки песка, насыщенного духовной энергией, в итоге смешиваясь с омертвевшим песком. Но основная масса мертвого песка скопилась аккурат под ним – очевидно, что лишившиеся духовной энергии частички просто были больше не в силах взаимодействовать с песчаной рекой. Ему не хотелось даже думать насколько сильно его демаскирует поток падающего с высоты мёртвого песка. Оставалось надеяться, что его отнесло достаточно далеко, чтобы преследователь не увидел такую приметную деталь пейзажа, а если он всё же заметит это, то не поймёт что же он такое видит. Пусть он не знал сколько прошло времени, но его было более чем достаточно, для того чтобы его травмы залечились, ведь если учесть, что он сидел на пути потока, который сам доставляет к нему необходимую энергию, причём без перерывов, то нет ничего удивительно в том что он больше не испытывал проблем с голодом, был полон сил и цел. Даже трещины на маске затянулись. На этой мысли он снова потянулся к подбородку с целью отломить кусочек маски, но замер на пол пути, уж больно его поведение походило на того, кто сейчас спал и кого он презирал всем своим естеством – предыдущего владельца тела. Посомневавшись ещё немного, он всё же отломил кусочек. Совсем маленький. Закончив с этим, он начал взбираться по приютившей его ветке наверх. Сейчас за ним никто не гнался, и он мог сколько угодно времени потратить на выдалбливание углублений в неподатливой древесной коре. Что он и начал делать, медленно продвигаясь всё выше и выше. Постепенно, по мере набора высоты, потоки песка становились всё гуще и через них становилось всё сложнее продираться. Если раньше песок вёл себя как самая обычная вода, без сопротивления расступаясь в стороны и легко пропуская его тело, то сейчас песок по плотности сначала был как кисель, а потом и вовсе как ещё не полностью застывшее желе, местами превращаясь в непроницаемые песочные сгустки. Как будет вести себя песок на ещё большей высоте у него выяснить не получилось – ветка по которой он полз закончилась. Дерево оказалось не перевёрнутым. Поднакопив ещё немного сил, он снова отправился в экзотическое плавание, оттолкнувшись от верхушки ветки. Если в предыдущий свой заплыв по пескам его просто нёс поток и никаких действий не требовалось, то сейчас он находился в куда более неподатливой среде, поэтому после того, как он оттолкнулся, он просто завис в песке, никуда толком не двигаясь. Сначала он пробовал грести, но к какому-либо значимому результату это не привело, и он решил задействовать осушение. Тогда дело пошло веселее – окружающий его песок теряя энергию становился более податливым, а соответственно и более текучим, только вот направление его движения было направлено строго вниз, что вызывало некоторое беспокойство. Так продолжалось до того момента, пока он не достиг более подвижных слоёв песка и в уже привычной манере поплыл, увлекаемый потоком. Иногда он всё ещё помогал себе редкими гребками, но было это нечасто, и больше для того, чтобы не вывалиться из течения. Его безумный заплыв продолжался***
Он уже довольно долго находился в текучих песках, чтобы понять, что просто плавая в них он не выберется из подземелий. Поэтому, когда течение вынесло его не на очередную ветку, а на целую открытую громадную полость, стенки которой и были ветками, он решил, что пора менять свой план. Зацепившись за стену из веток, он огляделся по сторонам. Что-то разглядеть мешал разглядеть вездесущий песок, сейчас бывший скорее песчаной пылью, нежели самим песком. Он скрывал за собой далёкие объекты наподобие тумана, мешая рассмотреть окружающее. Так и не увидев ничего интересного он решил, что продолжать взбираться наверх намного предпочтительнее, чем спускаться. В конце концов внизу может оказаться ещё куча желающих его съесть монстров, а на поверхности пустыни он и сам может побыть таким монстром. И если бы он сюда не провалился в подземелья, то наверняка бы уже набрал много больше силы чем сейчас. Но привыкший к неподатливой коре деревьев он не учёл хрупкость нынешних веток, за что буквально мгновенно поплатился – стенки оказались куда более хрупкими чем древесная кора предыдущих деревьев и, лишившись опоры он полетел вниз. Снова.***
Лететь пришлось намного меньше по сравнению с тем, первым его падением. Приземлившись на груду сломанных веток, некоторые из которых можно было легко принять за кости, он огляделся. Вокруг была сужающаяся ко дну исполинских размеров воронка, рождающая у него весьма неприятные ассоциации. Последний раз, когда он оказался на дне воронки в итоге он провалился в эти грёбанные подземелья. Стоп. Он уже начал думать теми словами, которые использовал тот слабак, владевший этим телом до него. А как давно это началось. Очевидно – времени у него до пробуждения этого слабака осталось не так уж и много. И он не хотел этого допустить. Инстинкты шептали ему что есть способ, нужно только стать сильнее и съесть как можно больше противников. И он не видел причин не доверять им. К его радости, на дне этой воронки как раз жило множество потенциальной пищи. В ночном зрении будущие трупы за редкими исключениями светились не очень ярко, что говорило о их скромных силах. Разозлённый и немного напуганный пережитым падением, он решил выместить свою злость на окружающих его тварях. И надо сказать, что такая их характеристика была вполне заслужена – некоторые из них были уродливы, некоторые имели ярко выраженную асимметрию тела, когда одна из конечностей была много больше остальных, и все они были угольно чёрными. Вообще-то свет не доходил до сюда, теряясь где то в песчаном тумане, но временами ему казалось, что его ночное зрение может на мгновение определять не только интенсивность испускаемого свечения, но и цвета. Это было словно вспышка фотоаппарата, на доли секунды высвечивающая окружающая в цветных красках. И краски эти были серыми – от веток, и черными – от тел его жертв. Обитатели этого места конечно же заметили его столь эффектное появление тут. Сразу после его падения к нему стали приближаться многочисленные антропоморфные силуэты, светящиеся в ночном зрении и угольно чёрные в обычном. Он не стал медлить. Выпустив из себя выброс, напитывая окружающее своей силой, он запустил в приближающихся ветками и вездесущим песком. Так началась самая настоящая бойня, несмотря на количественный перевес здешние обитатели ничего не могли ему противопоставить. Он перемещался между ними небольшим песчаным вихрем, используя движущийся вокруг него песок и осколки веток для своего сокрытия и нападения. Вокруг него было черно́ от останков тел его жертв, которые даже внутри были чёрными как смоль, с редкими всплесками серого – от вконец разломавшихся и измельчившихся веток и песка. Лишь однажды ему показалось что возле него возникло белое пятно, но если это и было на самом деле, то оно быстро растворилось в окружающей его черноте, а источник белизны, каким бы он не был, или затерялся в творящемся вокруг него безумстве, или же попросту был им проглочен. Он ел своих жертв на ходу, не переставая атаковать, а когда они начали разбегаться, то просто преследовал их, не переставая есть. Инстинкты внутри его урчали в одобрении, он чувствовал, как растёт его сила, как его шансы не дать пробудиться спящему внутри сознанию неудачника повышаются с каждым съеденным им противником. Когда есть стало больше некого он, преисполненный хорошего настроения и пышущий силой подошёл к стене и снова начал взбираться по ней наверх. На этот раз более энергично. Когда он преодолел достаточно большое расстояние, то снова наткнулся на участок из хрупких веток, и закономерно навернулся с них. Снова упав и очутившись на дне гигантской воронки он заметил шевеление вокруг. Или это была другая воронка, или его жертвы могли очень хорошо прятаться. В любом случае предстоящая охота обещала быть сытной и весёлой.