Истории отребья / Смерть — не дай себе засохнуть!

Не смотря на языковой барьер мы с ящером довольно быстро нашли общий язык. В нашем случае это был язык образов и чувств, как бы по наркомански это не звучало. Ободрённый столь удачной первой попыткой, я решил пройтись до ближайших пленников, уже в компании. Ящер всё время находился рядом несмотря на то, что ему приходилось буквально бежать за мной, всё же разность размеров сказывалась и на один мой не самый длинный шаг ему приходилось совершать с десяток своих. Тем не менее это не мешало ему фонить мне в мозг своими вопросами, коих у него было много, и которые в большинстве своём были мне непонятны. Но, как это ни печально, я, похоже, свой лимит удачи исчерпал – больше никто не хотел со мной не то что разговаривать, а просто перестать беситься. Очевидно, не я один не испытываю в этом месте физической усталости. Мы с мелким ящером посетили уже где-то с треть всех моих пленников, но так и не встретили никого вменяемого. И самые мелкие монстрики, и те что покрупнее, которых я отловил в числе первых, и самые сильные и буйные, по этой же причине и самые покалеченные – всё они вели себя одинаково, как взбесившиеся дикие звери. Мы как раз подошли к очередному сильному пленнику, белому человекообразному монстру, когда поток фонящих мыслеобразов от ящера увеличился раза в два. Из всего этого шума, вливающегося мне прямо в мозг, точно я понял лишь одно – ящер к белому человекообразному монстру был настроен крайне агрессивно. Вроде бы даже попросил его убить. Вроде бы даже долго и мучительно. М-да. Мне стали интересны причины такой ненависти, и после аккуратных расспросов, словесных, ибо с пятое на десятое ящер мою речь всё же понимал, мне в сознание полились образы жизни мелкого монстра. А чтобы тот не отвлекался, пришлось снова укутать белого пленника в чёрный туман. Жизнь ящера была весьма скучна и однообразна, и я даже не удивился, когда увидел всё ту же пустыню, только под непривычным углом зрения. Ящер шёл, шёл и шёл, и шёл и… ну, я думаю, дальше понятно. Изредка он встречал других обитателей пустыни, но ни разу это ни привело к чему-либо интересному, поскольку монстры предпочитали сторониться друг друга, даже такие же мелкие, как и сам ящер. К крупным же он и сам не спешил приближаться. Но всё рано или поздно случается в первый раз, вот и ящер, увидев, ха, белого человека? А ведь забавно какой смысл вкладывается ящером в передаваемый мне образ – белый человек, прям столько всего хочется сказать по поводу такой оценки монстра, но да сейчас не об этом. Так вот, увидев белого человека ящер решил к нему подойти, уж очень была у того располагающая внешность. Монстр конечно же человеком не был, по мне то и похож на него был весьма поверхностно – пропорциями да размером. Некоторые детали выдавали в нём тварь, и самой заметной, конечно, была маска, ну и различные нехарактерные для человеческого организма наросты на теле. Некоторые детали, которые ящер предпочёл не замечать, слишком уж он был очарован внешней схожестью с человеком нового незнакомца. Некоторые детали, которые никак не повлияли на результат, ведь всё закончилось как обычно, для загробной пустыни обычно, – мелкий задорно хрустел в пасти твари, даже толком не успев понять, что же произошло. А потом ящер оказался здесь, среди прочих. Буквально – для него прошло не так много времени, когда он, вот уж совпадение, висел в пустоте. Да, как и я. И этот факт лишь подтверждает мою догадку, что все те монстры, погибшие и съеденные вытиснившим меня из тела захватчиком, а если точнее, то их души, до поры до времени находились… где-то в нашем… нашей… В душе? В подсознании? В супермистическом скрытом тайном измерении?.. В любом случае как только чёрная хищная клякса захапала себе меня и ещё чуть больше полутора десятка жертв, то весь наш улов душ, всех тех кого я, а точнее вселенец в меня и ещё 17-ть прочих неудачников успели съесть за время своей жизни в загробном мире, все эти души выплеснулись в пространство общего внутреннего мира. И, само собой разумеется, что у уже однажды съеденных было крайне мало шансов выжить здесь. По сравнению с теми самыми семнадцатью монстрами, которые ими когда-то подзакусили, да и со мной тоже, все остальные, не смотря на свою численность, просто не смотрелись. Кто-то был слаб, кто-то труслив, ну а те, что были посильнее всё равно проигрывали буквально пышущим силой и энергией и от того испускающим яркий свет монстрам, потому что даже на момент их смерти оказались слабее съевших их тварей, но ведь их убийцы с тех пор стали только сильнее, а у них сил не прибавилось, скорее наоборот. По поводу уменьшения сил душ съеденных монстров – это только моя догадка, но с чего бы им становиться сильнее? Во-первых – сомневаюсь, что в процессе поедания их души остались неповреждёнными, хотя и с трудом представляю сам процесс, честно говоря. Во-вторых – нахождение внутри чего бы там ни было, в душе, в подсознании, сиречь внутреннем мире, или же в неведомом хрен-пойми-каком-и-где измерении, судя по воспоминаниям ящера происходит обособленно. И на это, я подозреваю, тратится чья-то энергия. И самым логичным, как по мне, было бы предположить, что энергия берётся у захаванных монстров. Получаются эдакие батарейки на самообеспечении – и себя от других таких же элементов питания отгораживают, и энергию хозяину отдают. Такая схема, кстати, легко вписывается в окружающую действительность, ведь при поедании друг друга хищники загробного мира становятся сильнее, и использование пожранных душ как батарейки – одно из возможных объяснений почему у сытно отужинавших монстрятиной каннибалов вообще прибавляется сил. Ну и в-третьих – если находиться в своеобразном забытьи-анабиозе, эдакой загробной коме, то при выходе из такого состояния неизбежны некоторые последствия. По крайней мере так было бы в моём прошлом мире по отношению к организмам из плоти и крови. Нарушения работы мозга, весьма различные как по проявлениям, так и по степени, атрофия мышц, лёгкая, или не очень, дезориентация, усталость, высокая утомляемость и вялость, всевозможные боли, настоящие и фантомные, нарушения моторики, проблемы с кровеносной системой и много чего ещё, не настолько вредное, но также отравляющее жизнь. Насколько всё это применимо к душам – не знаю, но мы ведь всё те же существа, пусть и омонстрячившиеся, и организмы у нас имеются, пусть, по сути, наша плоть весьма призрачна. Но как-то же такие организмы должны функционировать, я бы сказал, что по образу и подобию, или скорее по наследству перенимая принципы работы со своих биологических аналогов. Из воспоминаний ящера было видно, что он и до этого то силой не выделялся, а после того, как очнулся среди толпы монстров и вовсе терялся среди более сильных своих сородичей. И если бы не весь такой их себя добрый и положительный я, то быть бы ему в очередной раз съеденным. В этот раз, похоже, насовсем. Добрый и положительный я почему-то виделся ящеру весьма пугающим субъектом. Ну и что, что я распространял вокруг себя тьму, это ведь всего лишь туман. Чёрный. Ну и что, что я половину оказавшихся монстров спеленал как котят. Не убил же. Тут ведь остальную половину без меня истребили – я же победил только оставшихся. Сильнейших. М-да. Глядеть на себя со стороны, особенно во время боя, когда это позволяли прорехи в тумане, было весьма интересно. Можно было бы даже возомнить себя неубиваемой имбо́й, если бы не довольно свежие воспоминания как я рвал себе мышцы, мозги и жопу во время схваток. Но с точки зрения ящера это конечно смотрелось красиво и эпично, да. Мозги у меня, к слову, до сих пор находились в непрекращающимся режиме «гудения». И не от фонящего о́бразами ящера, нет. Я до сих пор контролировал хуеву кучу фантомов и целые горы тумана, что давало о себе знать. Я всё ещё мог контролировать тюрьмы для монстров, но если так продолжиться и дальше, то я могу и не выдержать. Это как с набитым под завязку рюкзаком – сначала его вес кажется не слишком тяжёлым, но стоит пройти с ним пару километров и в нём словно прибавляется веса, и чем дольше ты идёшь, тем больше становится его ощутимый вес. Точно также и звон в моей голове – сначала он был едва ощутим и на фоне боя вообще терялся, потом, после схватки, он начал себя проявлять более явно. Сейчас же время от времени этот звон накатывал на меня с такой силой, что в голове рождался похожий на эхо гул, а в перерывах между такими приступами звон весьма противно зудел. Именно поэтому я отправился дальше искать вменяемых монстров, оставляя белую человекообразную тварь в её тюрьме. Только показал ящеру, как мои фантомы безостановочно калечат белого, чтобы он не смог восстановиться и набрать достаточно сил, чтобы развеять мой туман. Попутно постарался словесно объяснить, что сейчас он мучается и если ящер хочет мести, то тогда мучения белой твари намного лучше её смерти. Не знаю понял ли он меня, скорее просто не стал возражать, всё ещё меня побаиваясь, но мне, по большому счёту было плевать. Затянувшаяся инспекция живых трофеев так и не дала ожидаемых мной результатов – вменяемых монстров больше не нашлось. Даже знакомые мне представители монструозной фауны, например всё тот же собакожук, вели себя как дикие и безмозглые звери, загнанные в угол. У некоторых, я хорошо помнил, раньше был хоть и извращённый, нацеленный на поедание разумных, но весьма развитый ум. Куда что и почему делось - загадка А тем временем звон в моей голове и не думал исчезать. И это меня доконало. Вернувшись к последнему посещённому монстру, для удержания которого хватало только тумана, из-за чего, по сути, на него отводилось не так уж и много моего внимания, я усилием воли заставил туман обрести более плотную форму – ещё не поток тьмы, которым я выстреливаю с рук при самой сильной своей атаке, но что-то похожее. Монстра расчленило, его покрытые чешуёй трёхпалые руки и ноги полетели в разные стороны, чтобы скрыться в тумане. Имея только культи вместо конечностей сложно беситься и пытаться вырваться из тумана, да и вообще сложно передвигаться. В таком виде пленник не требовал большого количества тумана вокруг него, и я просто завернул этот всё ещё трепыхающийся обрубок в небольшой чёрный кокон. Не сказать, чтобы это сильно облегчило нагрузку на меня, но раздражение я снял. И пусть и ненамного, но расход энергии и моего внимания снизился. Как только я разобрался с пленником моё внимание привлекли улетающие в разные стороны, в черноту, оторванные конечности расчленённого мною страдальца. И не только моё внимание было приковано к разлетающимся конечностям – мелкий ящер как заворожённый глазел на них, причём делал он это на приличном расстоянии от меня. Ещё не зная, как реагировать на вновь проснувшуюся боязнь ко мне у единственного в округе нормального собеседника, если вообще можно называть его нормальным при том что он нем, я поспешил прибраться за собой. Я не для того столько времени потратил на уборку, чтобы вот так просто раскидываться мусором. К счастью оторванные руки-ноги не были такими же устойчивыми к разложению, и постепенно истаивали в окружающей пустоте. Но я их всё равно прибрал, а то мало ли, может некоторые кости у некоторых монстров будут такими же как осколки маски – практически неразрушаемыми моими силами. Куски монстров, а я продолжил свой обход, попутно снимая стресс и калеча пленников, отправлялись в ту же кучу, в которой была собрана галька из осколков масок. Постепенно нагрузка на мой мозг сокращалась, целые пленники заканчивались, а моё настроение улучшалось. Подойдя к запертой в тумане белой человекообразной твари, которую оставил напоследок, я развеял туман вокруг пленника. Мои фантомы всё также не давали ему восстановиться, поочерёдно нанося раны с разных сторон. Остановив своих двойников, я начал подходить к пленнику, активируя на руке нечто особенное – обернутую вокруг рук черноту, плавно протекающую в два тонких хлыста, по одному на каждую руку. За прошедшее время я натренировался в придании потоку тьмы более стабильной формы. Эти хлысты были прочны, легко мной мысленно управлялись и самое главное – могли резать плоть монстров как масло. А могли её сминать. Или просто жечь. Много чего могли, стоило только пожелать… Как я и рассчитывал, ящер показался рядом со мной, как только я приблизился достаточно близко к белой твари. – Любишь обижать маленьких? – я обратился к следящему за мной белому монстру, в глазах которого, к моему сожалению, отражался разум. Почему к сожалению? Да всё по старым причинам – я сейчас буду уничтожать одного своего возможного собеседника в угоду другому. Или, всё же, его интеллект отражался не в глазах, а в мимике его морды? Точнее маски. Да, его маска была весьма подвижна и могла передавать его эмоции. Или всё это чушь, и я всего лишь приписываю ему видимость интеллекта, потому что он со мной пытался заговорить? Почему попытался? Да потому что я его заткнул. Чьей-то ногой. Чтобы это гадёныш не вводил в искушение заговорить с ним и не пытался заболтать меня. При выборе между ящером и этой белой тварью, я выберу первого. Ящер элементарно безопасней моего белого пленника. Да и видел я этого человекоподобного маньяка, как он сразу после попадания сюда истреблял слабых монстров. Нет, спасибо, мне такие собеседники нафиг не нужны. Я попытался перенять способность этой белой твари к мимике и постарался улыбнуться своей самой лучшей улыбкой. Надеюсь, маска хоть частично передала мои старания. Я почувствовал его недоумение. Да, я по прежнему мог ощущать других обитателей этого места, их чувства, мысли, невысказанные слова, ведь сейчас мы все были одним целым, имели одно тело, и это давало некоторые, нет, не бонусы, специфические для нашего общего внутреннего мира побочные эффекты, которые почти наверняка не будут работать в реальности. – Слабеньких, – поправился я, указывая рукой на ящера И почувствовал, что на этот раз он меня понял. Я снова улыбнулся ему, а затем нанёс хлыстом неглубокою рану, края которой начали дымиться. А затем ещё и ещё раз, как бы белая тварь не пыталась себя защитить или сбежать я держал её на месте и наносил удары точно туда же, куда пришёлся мой первый удар, пока половина правой кисти монстра не отделилась от его тела. С моего лица не сползала косая улыбка. Впереди был довольно расслабляющий и бодрящий процесс.