Истории отребья / Смерть — не дай себе засохнуть!

Против любых её ожиданий пытка Серпенте разноглазым адьюкасом стала намного более жестокой и ужасной, чем она предполагала. Начиналось всё уже стандартно: побои бессознательного тела, эта его непонятная способность, применяя которую господин заставлял хоро быть более активными и словоохотливыми, и прочие маленькие радости палача. Именно палачом сейчас виделся ей разноглазый адьюкас, причём с претензией на профессионализм. Методичный, спокойный, за исключением того единственного раза со скатом, когда он вспылил. В этот раз, в отличие от прошлых, она даже смогла что-то почувствовать. Иногда, когда его жертва начинала доходить до совсем уж обессилившего состояния, разноглазый что-то делал, и от него как будто бы начинала идти волна тепла. Пыткой такое приятное чувство было очень сложно назвать, но, как ни странно, именно такой приём заставлял Серпенте заливаться соловьём, а не сами пытки. Уже не очень-то удивившись тому, что Серпенте подтвердил факт подчинения Доминару, она старалась быть спокойной, незаметной и вместе с тем полезной. Хотя с последним было немного сложновато – господин и сам прекрасно справлялся со всеми задуманными им издевательствами над пленниками. Ему для пыток и не нужно было многого, взять голову пленника в правую руку, да воздействовать своими силами, попутно выводя жертву из равновесия своими вопросами. Она даже начала понемногу привыкать к виду издевательств над своими бывшими товарищами. Пожалуй, сейчас самым жутким были постоянные крики ската. Она постоянно звала сестру, и эти её завывания помимо раздражения ещё неслабо так угнетали. А то, что она до этого прекрасно знала и её и сестру, нисколько не облегчало ситуацию. Быть может слушать стенания незнакомого хоро было бы хоть немного легче. А вот разноглазому адьюкасу было вообще плевать на то, что у него на руке болтается безостановочно вопящее и дрыгающееся тело. Было очень похоже ему это вообще никак не мешало. Она даже подумала, что орущий скат и вовсе в некотором роде помогает разноглазому в пытках. О да, подобное звуковое сопровождение несомненно настраивает на правильный лад истязаемого. Из-за всего вышеперечисленного пыточный процесс протекал довольно шумно. А так как она постоянно находилась рядом, то слышала каждый вопрос и ответ, произнесённые за прошедшее время. Если изложить вкратце творящийся рядом с ней звуковой хаос, то выглядело всё это примерно так: – Как тебя зовут? – первым делом спросил господин у зажатой головы Серпенте. Причём своей правой рукой разноглазый адьюкас сжимал не только его голову, но и конец Серпентовского хвоста, прижатого к затылку его бывшего вожака. Руки и ноги у пленника к тому времени были сломаны, поэтому какого-либо сопротивления от него ждать не стоило. – Где ты-ы-ы-ы-ы-ы-ы… – практически на грани слышимости всё это время раздавался со стороны ската тихий стон. – Иди к синигами, ублюдок, – ответил своему пленителю поломанный, но не сломленный адьюкас. – А если так? – спросил разноглазый, и применил одно из своих непонятных умений. – А-а-а, ма… – невнятно промычал на это потерявший всякое соображение пленник. – СЕСТРА-А-А! – понятно уже от кого. – Хм, ну тогда, наверное, так… – неуверенно протянул её господин, и именно в это время впервые от него пахнуло теплом, а Серпенте оживился, и пришёл в себя. – Сестра! Где ты! Отзовись! Я тебя чувствую! Не чувствую… чувствую, – сразу после вспышки тепла начала бубнить чуть громче шёпота безумная хоро. – Да заткни ты её уже! – не выдержал Серпенте. – Как тебя зовут? – как ей показалось немного довольно повторил свой первый вопрос её господин. – …чувствую… не чувствую… чувствую… нечувствуючувствую… – раздавалось фоном. – Рей Серпенте меня зовут, полоумный ты выблядок старой косой уродл-б-л-л-ле-э… –ответил ему пленник, попутно попытавшись оскорбить своего мучителя, но лишь добившись от него мощного удара ногой от него по своей нижней челюсти. – Сестра-а-а-а… – начала по новой полоумная. – Извини, не расслышал, ты что-то говорил? Наверное, своё имя? Так как тебя зовут, уёбище? – ласково протянул разноглазый адьюкас. – Хр-р, тьфу. Рей Серпенте, – всё ещё немного зло, но без оскорблений ответил зажатый в его руке адьюкас. – У-у-у-у-у-у-у… – заунывно тянулось со стороны ската. И то ли стараясь хоть как-то перебить этот противный стон, то ли желая выговориться и выплеснуть все накопленные претензии и даже злобу к её бывшему вожаку, она решилась нарушить своё молчание. Злобу, за время совместной жизни и странствий в одной группе накопленную в избытке. С самого первого момента встречи со змееголовым адьюкасом, представившимся Реем, её глода́ло чувство унижения, вечного укора самой себе за то, что сама не смогла стать достаточно сильной, умной, изворотливой… чтобы занять место вожака. И хотя в самой группе её никто и не унижал, подобные мысли не покидали её голову. Также, глубоко внутри её терпеливо ждали своего времени накопленные обиды и бессильное бешенство с каждого раза, когда её мнение или советы игнорировались как самим вожаком, так и прочими его подчинёнными. А главное – ей хотелось наказать Серпенте за то, что несмотря на все её старания и проявленную находчивость ей так и не было позволено назваться вторым именем. Маленькая уступка со стороны Серпенте, которая подняла бы её в своих собственных глазах на новый уровень. Конечно это не сделало бы её сильнее, более умелой или умной, но в этом мире и так существовало слишком мало по-настоящему ценного, так почему бы было и не уступить ей в этом? Второе имя и в самом деле приподняло бы её статус на новый уровень, сделало бы пусть не по силе, но по влиянию реально второй, а так она вечно было обречена существовать в роли главной помощницы, подпевалы, советника, которого слушают только когда рядом есть сам вожак. Разноглазый адьюкас пока молчал, медля со следующим вопросом, и это было идеальным моментом, чтобы как можно беспоследственно нарушить его допрос своим вмешательством. Она чувствовала, что если прождёт ещё немного времени, то рискует так и не решиться на задуманное, да и сам её новый вожак уже почти снова начал говорить. – Господин! Он врёт вам! Оба, и мучитель и пленник, посмотрели на неё. Было очень похоже, что один охреневал от произнесённого ей, а второй, судя по всему, ждал продолжения. Не желая раздражать разноглазого, она снова заговорила: – Его имя Серпенте! Сарп!* Змея! А имя Рей он себе присвоил сам. Рей, король, тьфу. Да из этого червяка король как из говна. О-о-о, как он юлил, когда главарь другой стаи во всеуслышание назвал его настоящее имя! Без этой глупой приставки, хр-хр-р-р, закончила она нервным смешком. Успокоившись, она перевела дух и продолжила куда спокойнее: – Его имя Серпенте, просто Серпенте. Этот говнюк просто хотел казаться всем вокруг куда значительней, чем он есть на самом деле, и решил придумать себе второе имя. Ему никто не давал на это права, всё же называться подобным образом могут только Васто Лорде, но у них есть на то все основания: сила, разум, да и удача тоже, раз уж они смогли стать настолько сильными. Полумифические существа, почти что боги. Не жалкому червяку воровать их привилегии, тем более так бездарно. Каждый второй неудачник называет себя королём, при этом говоря на королевском. Чудовищная наглость для червяка. Тем более всяческих реев, местечковых корольков, и так хватает в избытке, всё же чтобы придумать себе такое имя много ума не надо. К концу своей длинной речи она даже немного запыхалась, а учитывая, что она могла вообще не дышать, это значило, что она изрядно перенервничала. К этому моменту Серпенте уже вовсю пытался освободиться из хватки разноглазого и, по-видимому, добраться до неё. Сам истязатель молча стоял и о чём-то думал. И только сумасшедшая хоро продолжала звать сестру, сопровождая это своими дурацкими завываниями, разрушая этим тишину. – А ты ведь тоже балуешься подобным, Бхарат Лаванья, – заговорил наконец разноглазый адьюкас, выделив интонацией в конце своей речи её имя. Её двойное имя. И лучше бы он продолжал молчать, потому что подобное замечание могло перерасти в нечто совсем уж пакостное для неё. Р-р-ракшасова** задница! Проклиная свой длинный язык и чёртову несдержанность, она пыталась быстро придумать правильное оправдание. – Эт-то не совсем так… – и не дождавшись возражений, уткнувшись в песок, продолжила: – Это другое. Я не крала чужих титулов, моё имя, это воспоминания о прошлой жизни. Как только я стала адьюкасом, то вспомнила место, в котором жила, будучи живой. А ещё вспомнила несколько сказок. – Моё имя, всего лишь дань моему прошлому, – закончила она более уверенно, по сравнению с тем, как начала́. Договорив, она решила взглянуть на разноглазого адьюкаса, но тот всё также стоял с зажатыми в руках телами своих пленников, и понять по его виду о чём он думает было невозможно. Решив немного подстраховаться, он дополнила: – Но если господин прикажет, то я изменю имя. – Ну ты и тварь, – прошипел Серпенте, но она решила не обращать на это внимания. Лучше быть живой умной тварью, чем временно живым смертником. Под завывания полоумной хоро она ждала решения разноглазого адьюкаса, всё так же склонившись перед ним. – Называйся как хочешь, – наконец сказал адьюкас, с какой-то странной интонацией, как будто что-то не договорив. Но ей было на это плевать, главное что ей удалось вывернуться из не очень приятной ситуации. – Благодарю, господин. Пожалуй, больше лезть к разноглазому со своими глупыми речами она не станет. Не в ближайшее время. Ну его к демонам.

***

В ходе дальнейших пыток Серпенте стало известно его прошлое, и как он вообще оказался в подчинении у Доминара. – Первое что я тогда увидел, была его дурацкая клыкастая пасть, оскалившаяся мне прямо в лицо. Такая улыбка, это совсем не то, на что рассчитываешь от новой жизни, – на удивление внятно и складно рассказывал Серпенте своему пленителю. – А тогда и вправду для меня всё равно что новая жизнь наступила. Из тех времён, что я был живым в моей памяти, остались только какие-то клочья. А то как я был обычным хоро или гиллианом я вообще не помню, – Серпенте тяжело вздохнул. – Считай только переродился, в себя ещё не пришёл, а он мне и говорит: " Хочешь быть королём?" И давит, сука, своей силой. У меня и шанса не было устоять. Сначала не мог, а потом, как прошло время, и не хотел. – Позже я и сам увидел, как он делает себе послушных адьюкасов. После того, как он подчинил меня, больше ему умные слуги были не нужны, и поэтому двое следующих адьюкасов, которых он не убил, были не очень смекалистыми, но очень послушными. Как ты наверно догадался это были Артуро с Раулем. Ха-ха-хэ-эм, – рассмеялся вдруг змееголовый, – этот урод позволил мне придумать им имена. Единственная моя реальная власть, всякую всячину придумывать. Сука. Серпенте замолчал, напоминая её что полоумная хоро всё ещё полна сил и прекращать голосить не переставала, и не планирует. Разноглазый адьюкас что-то сделал, желая простимулировать пленника на продолжение, но тот внезапно перешёл от воспоминаний к вопросам: – А дальше и сам додумаешь, чать не тупой, – издевательски скривил рот пленник. – Лучше скажи-ка мне, почему, когда ты меня лечишь, я чувствую силу Доминара? Если он планировал, что ему будет дан ответ, то ошибся. Но это его не смутило. – Схарчил его, да? А ведь я теперь тебе и перечить то не смогу, ты в курсе? Я вообще так разговорился только потому, что твои слова как приказы начал воспринимать, – сказал Серпенте, и продолжил более грустно: – Привычка, наверное. Взяв небольшую паузу, но так и не дождавшись ничего, адьюкас продолжил: – Давай, парень, отпусти меня уже. Тебе достаточно всего лишь напитать нас своей силой и приказать, и у тебя в подчинении будут целых трое не самых слабых адьюкаса, двое из которых тупы как камень, а я не хочу уже ничего делать или что-то менять, слишком долго ходил в подчинении, привык уже жить… так. Раньше бы подобные новости её изрядно удивили, но в последнее время она просто устала удивляться, слишком уж многое всего произошло за последнее время. Всё что её сейчас интересовало – это безопасность. Всё остальное могло подождать. – А-А-А-А-А-А! – раздался вдруг резкий и громкий вопль Серпенте, прервавший её мысли. Уткнувшись в песок, она опустилась на живот и свернулась как можно компактнее. Собственная безопасность – единственное что сейчас важно. А тихие вопли ската не так уж и плохи.