Истории отребья / Смерть — не дай себе засохнуть!

– Ты можешь идти быстрее? – недовольно бросил своему проводнику разноглазый. – Чего ты тащишься как полудохлый слизень. Пустой с внешностью невысокого человекоподобного ворона без перьев на такое замечание своего спутника ничего не ответил, только ссутулился, стараясь как можно быстрее передвигать нижней парой конечностей. Учитывая его физиологию, изначально не очень-то приспособленную под прямохождение, получалось у него не очень хорошо. – Так, стоп! – раздражённо крикнул разноглазый. – Какого хрена ты вообще передо мной кривляешься? Даже мне заметно, что тебе неудобно ходить на тех огрызках, которые у тебя растут из жопы. Так, собственно, какого хрена? Ты специально тормозишь меня, что ли?! – Не в коем разе, господин! – с волнением в голосе сказал ворон, согнувшись пополам, из-за чего ему пришлось опереться на все четыре конечности. Раздражённо посмотрев на согнувшегося адьюкаса, разноглазый пустой снова заговорил: – Или ты сейчас мне всё нормально объясняешь, так, чтобы я поверил, или на этом наша с тобой совместная прогулка заканчивается, – в конце своей речи он, не удержавшись, плотоядно улыбнулся. Невысокий пустой, в этот момент как раз поднявший голову, резко принял прежнее положение и заметно занервничал. – В нашей группе очень много хоро, похожих на людей… – начал говорить ворон, но был резко перебит. – Мне плевать, что там с твоей группой происходит, – нетерпеливо сказал разноглазый. – Это как-то связано с твоей дурацкой походкой? – Д-да. В наступившей паузе было слышно, как разноглазый пустой начинает скрипеть зубами от раздражения. – И?! – полурыком сказал он. – Мне что, насильно из тебя слова вытягивать? – Господин, мне будет непросто вам объяснить… – но исподлобья видя всё нарастающее раздражение своего собеседника, благо расположение глаз на его черепе способствовало к разглядыванию из согнутого положения, ворон решил закончить явно не так как изначально планировал, – … быстро. – Да, быстро объяснить я ничего не смогу, – ворон словно утопающий за соломинку ухватился за эту только что придуманную им отговорку. Недовольно посмотрев на ворона, разноглазый задумался на короткое время. В процессе размышлений он то и дело недовольно и резко дышал, стравливая накопленное раздражение через ноздри, из-за чего от носовых прорезей его маски иногда дул слабый ветерок, разгоняющий самые лёгкие песчинки перед ним. Вообще, дышать пустым было незачем, да и нечем. Роль какого-никакого воздуха исполняли всё те же духовные частицы, просто в очень разреженном состоянии. В таком виде они никак не могли повлиять или принести пользу не то что адьюкасу, а даже и новорождённому пустому. Тем не менее прижизненные привычки для подавляющего числа пустых были неистребимы, забиваясь в подкорку мозга наравне с новообретёнными инстинктами. Да и физиология их преображённых тел всё так же как и в их прошлой жизни позволяла им сокращать мышцы грудной клетки, повторяя проделанные при жизни многие разы действия – вдохи и выдохи. Даже в неприспособленной для этого атмосфере. Тем временем разноглазый пришёл к какому-то выводу, резко успокоился и сел на песок, обращаясь к ворону скучающим голосом: – Ну давай, излагай, нам торопиться особо некуда. Приободрившись, ворон, наконец, разогнулся и начал семенить на небольшом пятачке, ходя из стороны в сторону, постепенно вытаптывая его. – Как я уже сказал у нас много хоро, похожих на людей. Хватает, конечно, и иных, но они стараются тоже выглядеть более человечно. Ты… – тут ворон испуганно замер, – я, конечно же, хотел сказать вы, госпо… – Ой, да забей, давай уже, рассказывай, – перебил его разноглазый. – Кхм, так вот, как вы, наверное, заметили, – всё же предпочтя обратиться к своему собеседнику более уважительно, ворон продолжил, – даже те хоро, которые изначально имели не очень человеческие тела, всё равно стараются держаться как люди: ходить прямо, помогать себе лапами, и прочее, по мелочи. – Так происходит, – продолжил ворон, – потому что в нашей группе существует поверье, что если вести себя как человек, то и разум будет работать как людской и это в итоге повлияет на наш ум. Ну а если вести себя как зверь, то и разум будет как у животного. – Учитывая, что в нашей группе ценится прежде всего ум, – на этом моменте невысокий пустой тяжело вздохнул, – то все у нас стараются как можно больше поумнеть. Всеми доступными средствами. – Если бы вы, господин, почаще проводили время в нашей группе, – продолжил ворон, – то обратили бы внимание, что в домах у нас создано много разных игр и вещей, развивающих ум. Но их создание требует много усилий, поэтому их не так уж и много, и они практически всегда заняты другими хоро, а для того, чтобы встать и ходить прямо много усилий не требуется. Вот, вроде, и всё. Осмыслив услышанное разноглазый разочарованно протянул: – Бред какой-то, – произнес он, на что ворон только развёл в стороны свои крылья-лапы, выражая тем самым то ли солидарность, то ли просто не зная, что ответить. – Ты же вон как бодро шпаришь, сомневаюсь, что, перестав ходить на людской манер, ты вдруг резко отупеешь. – Такое поверье, – ещё раз развел лапы в стороны ворон. Больше ворону добавить было нечего, но разноглазый уже настроился на долгую беседу, и то, что его спутник управился в своём объяснении довольно быстро, несмотря на его предыдущие уверения, никак не повлияло на его желание поговорить. Так, продолжая сидеть, разноглазый решил продолжить беседу: – Я уже не в первый раз слышу про то, что вы принимаете всех разумных, у кого мозги не набекрень. Это и в самом деле так? – Да, любой умный хоро может к нам присоединиться. – И что, даже, как выражается ваш вожак, слабак? – усмехнулся разноглазый. – Господин, – неуверенно начал ворон, – вы и сами с виду не очень сильны. Но вас же приняли. – Кстати об этом, – с интересом начал говорить разноглазый, – а в качестве кого меня приняли? Ну, там, что говорили обо мне в вашей шайке, и кем вообще считали? Всегда, знаешь ли, интересно узнать мнение о себе со стороны. – В шайке, это среди нашей тройки, что ли? – попытался если и не увести разговор в сторону, то хотя бы оттянуть опасную для себя тему ворон. – Это о вашей банде в целом, – недовольно проворчал разноглазый, и видя, как вскинулся его собеседник для нового вопроса, продолжил, чуть повысив голос: – Так что там насчёт моих вопросов? Ворон снова ссутулился, и даже зажмурился, но всё же выдавил из себя: – Да как забаву вас воспринимали, господин, – и видя, что какой-либо опасной для него реакции так и не последовало, продолжил говорить дальше уже смелее: – Вожаки ставки делали, и постоянно спорили, вернётесь вы после очередного вашего… вашей прогулки, или нет. – Значит был я в положении всеобщего шута, так, что ли? Разноглазый старался ничем внешне не выдать своего гнева, и это ему даже удалось, поскольку ворон, в ответ на его спокойно заданный последний вопрос, не выказал никаких признаков страха, ссутулившись, или согнувшись, продолжая всё также смотреть на своего собеседника. – Они не хотели унизить или оскорбить вас, господин, – после небольшой паузы ответил ворон. – Просто наша жизнь, как бы мы не старались это исправить, скучна и однообразна. А вы постоянно привлекали к себе внимание. Не обижайтесь, но про наших соседей вам рассказывали только ради забавы. Несмотря на то, что разноглазый внешне не выразил ни капли своих чувств, внутренне он был весь в гневе, и поклялся себе запомнить открывшиеся факты. Запомнить и позже отплатить сторицей. – А как же то, что вы принимаете и заботитесь о всех разумных монстрах? – как можно спокойнее спросил разноглазый. – Или на словах одно, а на деле другое? – Ну, – неуверенно начал ворон, – до недавнего времени, скорее всего, такого бы не произошло. Но… вот только… – Давай уже, рожай, – неприязненно поморщился разноглазый, да так, что складки проявились даже на маске. – Чего там у вас произошло? – Не так давно наша группа была больше, и в ней была одна сильная и умная хоро, – со вздохом начал рассказывать ворон. – Она была достаточно сильной, чтобы стать третьим вожаком. – Но, к сожалению, или к пусть и недолгому, но счастью, она ещё была и доброй, – грустно продолжил ворон. – И потому она собирала возле себя всех тех, кто по тем или иным причинам стал, или мог стать изгоем: тех, кто не могли или не хотели притворяться человеком, были не очень умны, или очень слабы. – И всё было хорошо, к ней тянулись, её обожали… А она взамен дарила заботу и своё внимание, – тут ворон снова ссутулился и тихо поговорил: – А потом на нас напала одна из соседских групп, и её не стало. Мы трое, вот и всё, что осталось от группы Иошши. – Так, блять, стоп, что? – выпалил разноглазый в удивлении. – Мне же ваш главный калич доказывал, что все эти соседские группы, это ваши защитники. – Кра-рра-ра, – рассмеялся ворон на свой странный манер, – защитники они только в головах у вожаков, а на самом деле все они сами за себя, и с радостью нас всех сожрут, если представится такая возможность. – Чтобы они там не думали, в тот раз они сами себя переиграли, ур-роды, – с неприязнью сказал ворон. – А может и нет. Всё же больно уж удачно погибла Иошши, раз, и нет третьего возможного вожака. Очень удобное для них совпадение. Да и уж больно большой группа Иошши становилась в последнее время. А ведь что Охос, что Бьехос, всё время талдычат нам о единстве… – Да-а, – явно что-то вспоминая протянул ворон, а затем, видимо кого-то передразнивая, заговорил: – Группа должна быть только одна, давайте не будем сеять раздор, будем едиными. В разговоре двух пустых наступила пауза. – А если припомнить, то старожилы рассказывали, что и раньше что-то подобное было, только в тот раз сбиваться в отдельную группу стали наиболее сильные, – задумчиво произнёс ворон. – Правда в тот раз им повезло больше, они просто отделились и ушли. Мда. Фыркнув разноглазый поднялся с песка на котором сидел. – Что, птиц, невесело жить в компании слишком умных тварей? – оскалившись, сказал он. – Скандалы, интриги, расследования и прочие радости жизни в такой компании вполне естественны. – А вообще, судя по тому, что я видел, эти два мудака просто не хотят делиться своей властью, – разноглазый посмотрел на ворона и продолжил более серьёзным тоном: – Разделяй и властвуй, слышал такую поговорку? – Н-нет, – неуверенно ответил ворон, впечатлённый скорее не вопросом, а резкой сменой интонации своего спутника. – Теперь слышал, – снова усмехнулся разноглазый. – Только вот с разделением на сегодняшний момент у них вышло лучше, чем с властвованием. Больно уж явно выражены те группы, на которые вы разбились. Сейчас вся ваша банда, на мой взгляд, больше походит на сборище мелких разрозненных шаек, а не на что-то единое. – Но ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что вашу ненаглядную Иошши уработали не просто так, ведь понимаешь же? Ворон пару раз согласно кивнул. – Мне то на это плевать, но ты ведь хочешь отомстить за неё, а? – с задором и неподходящей для таких слов весёлостью спросил разноглазый. – Да! – на этот раз уверенно сказал ворон. – Тогда разворачивай уже свой клевальник в сторону ближайшей крупной группы тварей, и веди меня к ним, – снова оскалился разноглазый. – И как хочешь передвигайся, хоть на четвереньках, хоть на жопе, но, блять, делай это быстро. Мне похуй что ты отупеешь, идя как зверь, и тебе тоже должно быть на это похуй, потому что иначе я разозлюсь. – Выбирай, или возможная тупость, или моя злость. Ах да, месть… – весело продолжил разноглазый. – Если не поторопишься, можешь забыть о мести. В конце концов это нужно тебе, а не мне. Для невысокого пустого такой мотивации было более чем достаточно, и два загробных монстра стали достаточно быстро приближаться к группе пустых, за последнее время ещё больше разросшейся в числе.