Истории отребья / Смерть — не дай себе засохнуть!

Как и ожидалось исполинское дерево было на месте. Судьба, загробный мир, козни или интриги врагов не смогли ни скрыть, ни сдвинуть, ни уничтожить такое основательное… образование. И разноглазый, после пропажи группы врагов, был рад что хоть это дерево находится там, где ему и положено. "Хотя, если бы оно пропало, – недовольно думал разноглазый, – то я бы наверняка это очень скоро заметил. Всё же если этот прожектор перестанет светить, это будет трудно проигнорировать". Как нетрудно догадаться, приближался разноглазый адьюкас к этому самому дереву с прислонённой к правому глазу ладонью. И по мере приближения к дереву, из разноглазого вырывались всё новые ругательства, в адрес пустыни, дерева, всего загробного мира в целом, и всего, что его окружало в частности. С каждым пройденным шагом ругательства становились всё обильнее и разнообразнее. В сознании адьюкаса уже не раз проскакивала мысль о том, что совсем необязательно себя мучить, ведь достаточно просто развернуться и пойти в обратную сторону, но осознание, или скорее даже ощущение необходимости в поиске новых жертв, новой еды, заставляло его идти по намеченному пути. С криками и матами, но идти до конца. – Господин, с вами всё хорошо? – наконец не вытерпел самурай. – Всё просто охренеть как замечательно, – прорычал разноглазый, обернувшись в сторону спросившего и смотря на него своим левым серым глазом, правый же изо всех сил зажмурив и прикрыв ладонью. – Лучше, сука, и быть не может. – Но… – начал было самурай. – Не беси меня, – зло бросил разноглазый и дальше четвёрка адьюкасов какое-то время шла в тишине. – И почему я один тут должен страдать, а? – спросил в никуда разноглазый. – Эй, тригада, из вас никто ничего не видит особенного, глядя вон туда? Показывал он при этом, естественно, на дерево. К этому моменту они уже подошли достаточно близко к гигантскому дереву, чтобы довольно чётко видеть его ствол. Вершина этого ствола терялась в небе Уэко Мундо, вроде бы и ясном, но тем не менее не дающем рассмотреть верхнюю часть исполина. "Всегда до этого считал, что крона этого переростка от мира деревьев спрятана где-то в песке, но ведь также она может быть и далеко наверху, – думал про себя разноглазый, глядя на редкие относительно небольшие ветки, торчащие из древесного ствола. – Хотя, с таким же успехом эта торчащая из песка загогулина может быть просто верхней веткой дерева, и наверху ничего не видно, потому что там ни хрена и нет. Да и не похуй ли где она, что она и есть ли она вообще?" – Ну?! – нетерпеливо спросил разноглазый, так и не дождавшись ответа на свой вопрос. Троица адьюкасов, до этого усиленно всматривающаяся в сторону дерева, вздрогнула. – Нет, господин, – ответил за всех самурай, видимо решивший взять роль переговорщика. – Хорошо, вы не видите ничего необычного, – неожиданно спокойно проговорил разноглазый, – а как-то по-другому ничего не ощущаете? Носом там, или чуйкой какой? Сценка с всматриванием в исполнении троицы повторилась, вплоть до результата и прозвучавшего ответа: – Нет, господин, – снова проговорил самурай. "И это странно, – подумал разноглазый. – Если они не видят этого чудовищного свечения, то и эту энергию, разлитую вокруг и сочащуюся из монстров ощущать, не должны. Но это не так". Немного сместившись, чтобы встать между троицей и деревом, разноглазый выпустил из своего тела выброс энергии. Как только он это сделал, его спутники нервно отступили немного назад, судя по выражениям их масок, готовые тут же броситься наутёк. – Ну, очевидно, это вы почувствовали… – негромко пробурчал себе под нос разноглазый. Тем не менее его услышали. – Д-да, господин, – выдавил из себя самурай, встав на колено и согнувшись в поклоне из такого положения. "Значит выпускаемая мною энергия и то, что исходит от дерева – это разные, эм-м-м… вещи… энергии? Силы?" – озадачился пришедшей ему мыслью разноглазый. Развернувшись спиной к спутникам, он поднёс к лицу вторую, левую руку, поскольку правую так до сих пор и не отрывал от глаза. Немного напрягшись, он выпустил из костяшек левой руки новый небольшой выброс. Разноглазый до сих пор не мог восстановить и капли того контроля над своими силами, которым обладал раньше, поэтому любой выброс энергии из своего тела, безопасно для этого самого тела, он мог совершать только через покрывающие его кожу белые наросты. В противном случае он рисковал как минимум остаться с раной в том месте, через которое решил бы сделать выброс, а как максимум – без куска плоти. Наросты же, хоть иногда и трескались, но пропускаемую через себя энергию держали. Да и зарастали такие трещинки довольно быстро. Глядя как из его костяшек струится энергия, видимая сейчас как неровное свечение, разноглазый не мог найти кардинальных различий между этим светом и тем, что исходил от дерева. Тяжело вздохнув, разноглазый опустил руку и снова зашагал вперёд. В этот момент в его сознании звучал универсальный ответ на всевозможные вопросы, проблемы и непонятности: "Да и хрен с ним".

***

Когда квартет адьюкасов наконец добрался до холма под деревом, перед разноглазым встала очередная проблема. Очевидно, что без присмотра перебитой им группы Серпенте проход засыпало песком, и сейчас перед адьюкасами предстал самый обычный, хоть и большой, холм. Насколько помнил разноглазый сам проход находился в нижней части сгиба огромной ветки. В этом месте она резко меняла направление роста, изгибаясь где-то под 70 градусов. Собственно, засыпанной песком верхушкой этого сгиба холм и являлся. Сама же дыра прохода располагалась аккурат внизу сгиба. Всё это означало, что из подобного прохода, если его очистить от песка, конечно, было довольно просто выходить, по сути, вываливаясь из него, и крайне неудобно в него забираться. В обычном состоянии, когда сгиб был полностью занесён песком, проход, на взгляд разноглазого, чем-то напоминал водолазный колокол, вместо воды, окруженный песком. Однако очищать проход от песка разноглазому не хотелось. Его и без того утомляла постоянная необходимость терпеть излучаемое деревом сияние. Да и способностей по управлению песком сейчас у него практически не было. "Так и представляю, как вмазываюсь на всей скорости в злоебучую ветку, из-за того, что блядский холм светится во все стороны как солнце, – думал разноглазый, со всего размаха плюхаясь на песок пятой точкой. – Не, нахер, нахер. У меня вон, подчинённые есть для этого". – Эй, voin! Тебе prikaz, копай вот этот холм, otsuda и до obeda. Несмотря на фразу, наполовину наполненную неизвестными ему словами, общий смысл самурай понял правильно. А благодаря вытянутой в его сторону руке, указывающей точно на него, становилось абсолютно понятно к кому именно разноглазый сейчас обращался. Рогатый адьюкас без возражений пошёл к холму и споро приступил к работе. – Ну конечно же, если что-то может пойти не так, то это обязательно пойдёт по пизде, – спустя какое-то время недовольно и громко бурчал разноглазый. Несмотря на то, что рогатый адьюкас изо всех сил раскапывал песок под собой, проваливаться вниз самурай не собирался, даже наоборот, поднимаясь всё выше и выше. Сначала он удивился что у него под ногами под толстым слоем песка обнаружилась прочная белая поверхность, но разноглазый всё ещё следил за ним, и потому самурай решил не прерывать порученного ему дела. Когда неудачливый копатель уже добрался до вершины холма до разноглазого, наконец, дошло, что его подчинённый просто наткнулся на ветку не с той стороны. – Так, неудачник, хватит в царя горы играть, спускайся давай и обходи холм с другого конца, – крикнул разноглазый. – Будешь делать правильный подкоп. Со второй попытки дело пошло веселее. Рогатый самурай закапывался всё глубже в холм, в конце концов пройдя его насквозь. – Господин? – неуверенно спросил самурай, оказавшись с другого конца холма. – Разворачивайся, и закрепляй успех, сохатый, – повеселевшим голосом сказал разноглазый, но в очередной раз заметив растерянность того, к кому обращался, тут же уточнил: – разворачивайся, говорю, и копай стенки. Расширяй проход. – А вы чего стоите втыкаете? – обратился он к двум низкорослым адьюкасам, ворону и девчонке, до этого наблюдавшим за ведущимися раскопками со стороны. – Вперёд и с песней, помогать товарищу, ленивые жопы. И несмотря на посерьезневший тон разноглазого, его спутники чувствовали, что он был доволен происходящим, о чём не замедлили поделиться друг с другом: – Дылда доволен, – тихо прошептала девочка заговорщицким тоном. – Ага, – ответил ей Васко. – Даже не ругается почти. Ну серьёзно, по сравнению с его обычными оскорблениями «жопы» звучат как похвала. – Эй вы, смотрите ему в лицо не скажите чего такого, – недовольно зашептал им А́ндрес. – Мы не для того пошли к нему, чтобы подохнуть за неумение держать язык за зубами. – Да молчим мы, молчим, – недовольно прошептала Бла́нка. – Наверное он и так уже думает, что я немая. – Вот и молчи дальше, проживёшь дольше, – ответил Андерс, под её недовольно-возмущённое сипение. И дальше троица адьюкасов продолжила раскапывать холм в молчании.

***

Довольно скоро в прокопанном троицей адьюкасов тоннеле обвалилась часть потолка, чему разноглазый был очень рад. – Ну наконец-то! – довольно проговорил он, подходя к обнаружившемуся проходу. А оказавшись точно под дырой входа, немного присел и прыгнул вверх. – До встречи, неудачники, можете меня пока здесь подождать. Хе-хе-хе. Ошарашенная троица адьюкасов неверяще смотрела на дыру в потолке тоннеля, в котором только что скрылся вроде как их лидер, господин и покровитель. Быстро повторить поступок разноглазого, забравшись в проход, никто из них не мог, так как он для них находился довольно высоко. Первым очнулся самурай, начав раскапывать и обваливать стены тоннеля, добавляя песок, добытый таким образом, к недавно осыпавшемуся сверху песку, сооружая этим небольшую горку. – Ты чего делаешь? – недоумённо спросил Васко. – Делаю нам лестницу, по которой мы заберёмся наверх, – зло ответил ему самурай. Оценив расстояние до дыры в потолке, и скорость образовывания создаваемой его товарищем кучи песка, ворон осторожно произнёс: – К тому времени как ты сделаешь эту, ну, лестницу, он уже успеет уйти незнамо куда, – осторожно проговорил Васко. Своё сомнение в необходимости и дальше следовать за таким ненадёжным лидером он решил вслух не озвучивать. Всё же из них троих Андерс был самым сильным, и спорить с ним могло быть чревато. – А мне много не надо, – всё ещё зло продолжил самурай, – сделаю небольшое возвышение, и подкину тебя наверх. А там уж ты как хочешь, но изволь или последовать за нашим господином, или, если получится, задержать его как-то. Разговором там, или просьбой. – А чего меня то?! – опешил от такой новости ворон. – Потому что пиздишь дохуя, – закончил разговор самурай, совершенно в той же манере, в которой очень часто общался его господин.