***
Словно издеваясь над ним новые монстры приходили к холму только в момент отсутствия разноглазого. Как только он уходил внутрь дерева, исследовать пути наверх, и возвращался обратно, то у выхода неизменно встречал новых монстров, в числе от пяти до десяти. Иногда – больше, иногда – меньше. Но стоило разноглазому задержаться и подождать очередную жертву рядом с холмом, как поток желающих прийти к нему словно отрубало. Не желая ломать голову над таким вывертом окружающего мира, разноглазый решил использовать то, что работает, пусть и неизвестно как. Он регулярно посещал дерево, тратил время на обход ещё не посещённых им ранее участков и возвращался обратно в подземелья. Такая тактика обеспечила его пусть и скудным, но постоянным притоком новой еды. С этого момента вся его жизнь превратилась в один постоянно повторяющийся цикл. Время от времени он думал об оставленных наверху монстрах, но необходимости подниматься наверх в себе не находил. Стабильный приток еды перевешивал любые возможные выгоды наверху, и жизнь адьюкаса снова и снова повторялась по одному и тому же сценарию: заход внутрь дерева, обследование нового участка, выход наружу, убийство новых жертв, их поедание, новый заход внутрь дерева… И пусть он не ощущал того чувства заполненности, которое испытал после массовой бойни наверху, нынешний сложившийся распорядок тоже устраивал разноглазого. Он старался проводить внутри дерева время, достаточное для скапливания у выхода новых адьюкасов в приемлемом количестве. Пару раз он не выдерживал и срывался раньше обычного, но результатом этого было только лишь уменьшившееся число монстров у выхода – на первый такой раз он обнаружил двух, на второй трёх адьюкасов. Признав, что одно его мотание внутрь дерева и обратно стоит куда большей добычи он перестал так делать, проводя внутри дерева столько времени, сколько позволяло терпение. Как и ожидалось, при увеличении времени присутствия в дереве снаружи скапливалось больше добычи. Теперь при выходе из ветки разноглазого встречало полтора-два десятка тварей, реже – меньше пятнадцати, и никогда – меньше десяти. Экспериментировать и ещё затягивать время пребывания внутри дерева, чтобы снаружи скопилось ещё больше монстров разноглазый не рискнул, потому что боялся что собравшиеся в больши́х количествах твари просто начнут поедать друг друга до его прихода. А терять хоть один кусок еды, не говоря уже о большем, он не горел желанием. На мысли о том, что такое может случиться также наталкивала показанная в первой партии жертв манера подземных тварей ломать конечности своим врагам, при этом не убивая их, которая была ещё не раз продемонстрирована и новыми монстрами. Таким образом нередко случалось так, что когда разноглазый в очередной раз выходил из ветки половина, или даже больше половины всех пришедших к ветвистому холму тварей была уже любезно приготовлена к поеданию, обезвреженная, поломанная и беспомощная. На взгляд разноглазого это был практически идеальный пиршественный стол.***
Занимаясь очередной порцией пищи, разноглазый заметил на горизонте, среди просветов между гигантскими древесными стволами, некоторое движение на уровне земли. Точнее песка. А ещё точнее на уровне древесных корней, слегка присыпанных песком. В этом плане, по количеству песка, подземелья не шли ни в какое сравнение с пустыней наверху. Здесь то там, то тут росли, а может навечно застыли мертвыми отростками древесные корни, и именно по ним ходили все обитатели подземелий. Так что говорить стоило всё же о них, а не о песке, и уж тем более земле, которой тут отродясь не было. Это был не первый случай, когда разноглазый замечал движение неподалёку, но раньше причиной этого всегда были гиллианы, которые его совершенно не интересовали. Впрочем такое его отношение было, похоже, взаимным, и гиганты тоже не спешили идти в его сторону. Но сейчас всё было иначе – движение было совсем не на уровне высоты роста гиллиана, а намного ниже, у самых корней. "Ну наконец-то я встречу свою очередную жертву по нормальному, не прячась внутри этого грёбанного факела, – думал разноглазый. – А ведь это будет первый монстр, которого я так встречу. Нужно, хех, оказать ему достойный приём". Когда внезапный визитёр приблизился достаточно, чтобы разглядеть себя, разноглазый нахмурился Приближающийся монстр смотрелся на фоне подземелий неправильно, чужеродно. Первое что бросалось в глаза – он шёл прямо, на двух ногах, и да, он был человекоподобным. Вторая необычность заключалась в характере движений монстра – он шёл не спеша, словно на прогулке, хотя уже давно заметил разноглазого. Не доходя до разноглазого адьюкаса около сотни шагов визитёр остановился и явил третью странность – он выстрелил ярким красным лучом по направлению своего оппонента. Разноглазый даже успел удивиться, уворачиваясь от внезапного подарка. А удивлялся он не самому факту запущенного в него луча, а тому, что его новый противник вообще использовал такую атаку. За время схваток в подземельях он ещё ни разу не видел, чтобы местные твари использовали что-то подобное. Все его жертвы, пойманные в этом подземном лесу предпочитали рукопашную схватку иным способам боя. Во время сближения с противником и ещё нескольких уворачиваний от лучей, сознание разноглазого посетила мысль, что даже те твари, с которыми он встретился после первого своего падения в подземелья, не использовали ни лучей, ни иных особых способностей. Достигнув, наконец, своего противника, разноглазый перестал думать обо всём, кроме боя. Хотя и успел отметить последнюю странность – его нынешний враг буквально сочился энергией, да и силы свои не экономил, в каждый луч вкладываясь так, что все три серо буквально звенели от вложенной в них энергии. Но вся эта феерия света и испускаемая визитером из тела сила на поверку оказались всего лишь неумением контролировать себя, потому как напавший сложился пополам после первого же удара разноглазого. "На вкус та ещё хрень, – раздражённо думал разноглазый. – Как, впрочем, и любой другой житель этой дыры".***
Спустя ещё десятка полтора походов внутрь дерева разноглазому повстречался первый встреченный им в подземельях монстр, недавно перерождённый из человеческой души. Слабый, ещё даже и не подступивший к пути превращения в гиллиана, он был жалок. Но было ещё одна деталь, привлёкшая внимание разноглазого – в движениях этого монстра была такая же инородная для этих мест неспешность, плавность, что и у напавшего на него относительно недавно адьюкаса, который не экономил силы и швырялся серо почём зря. Хиляк, как только увидел, или скорее почувствовал разноглазого, сразу же дал дёру. За этим чудиком, неизвестно как выжившим в этом негостеприимном месте, адьюкас просто наблюдал, не став догонять его, рассудив, что пользы от поедания такого слабака не будет никакой, вместо этого провожая удаляющийся силуэт задумчивым взглядом. "Выходит тот лучестрел был новорождённым адьюкасом? – мысленно задал сам себе вопрос разноглазый. – И он просто ещё не обтесался для жизни в подземке? Интересно. Стоит об этом подумать более внимательно. И да, как же мало здесь выживает новичков, если на все те съеденные мной сотни подземников пришёлся всего один такой пышущий силой монстр?"***
Со временем он просто сбился со счёта, сколько уже раз входил и выходил из дерева, сколько сотен монстров уже съел. Примерно, по его ощущениям, было убито и употреблено больше десяти сотен подземных тварей. С этого момента разноглазый решил вести отсчёт в чудиках, которые ему встретились. Первым был лучестрел, вторым – новорождённый слабак. Последующие тоже оказались хилыми, как и второй чудик. И пусть появлялись они не равномерно, зато каждая такая встреча хорошо откладывалась у него в памяти, в отличие от слившихся в одну сплошную мешанину воспоминаний об убийствах многочисленных жертв. На 13-ом чудике, или примерно на второй тысяче убитых, разноглазый почувствовал приближение кого-то или чего-то сильного. Сильного до жути. И именно тогда он вспомнил, когда уже испытывал подобное чувство, эту самую «жуть». "После первого падения в эту дыру, – думал разноглазый, нервно отступая к проходу внутрь ветки, совсем не обращая внимания на недоеденных монстров, раскиданных вокруг него поломанными куклами, – когда я драпал как заяц от тех двух уродов, многолапого аллигатора и змеи с торчащими из тела мелкими лапами ящериц, при их приближении, было что то такое же". "Но тогда я и сам был тем ещё дохляком. Уж сейчас то я их обоих бы завернул раком, если бы мы встретились, – разноглазый мечтательно прищурился. – И хоть змеюку схарчил тот урод ещё тогда, но вот встретиться с ним сейчас я и впрямь хочу. Очень." "Но, блять, какой же силы должно быть это нечто, что даже сейчас я, далеко не слабак, чувствую его как нагоняющую страх жуть?" На этой мысли разноглазый добрался до прохода и стал из него наблюдать за развитием событий, готовый в любой момент скрыться внутри дерева.