Истории отребья / Смерть — не дай себе засохнуть!

      Из силы рождаясь слабостью       Единое станет множеством,       Скреплённым великой благостью       Бога?       А может убожества? Я очнулся лежащим в переплетении палок, словно жучок, запутавшийся в раскинутой сети паука-абстракциониста. Или скопище множества прямых пересекающихся колон разных диаметров – это другой стиль? Авангард? Вот ведь хрень какая – даже нормально назвать не могу место, в котором лежу. Какая же ерунда лезет в голову. Вообще я чувствовал себя сейчас весьма необычно. Как будто долгое время не напрягал какую-то конкретную мышцу, или не шевелил рукой, до полного её онемения, а сейчас вдруг решил начать двигаться. И конечно же я имею ввиду свой мозг. И если бы в случае с мышцей или рукой я бы почувствовал возобновившийся ток крови, то в случае с мозгом всё было несколько иначе. Удерживание внутри себя сферы душ не могло не сказаться на работе моего сознания. Этот процесс и в идеальном то своём виде забирал бы львиную долю моей концентрации, а уж в том состоянии сферы, в котором она оказалась на момент моего перерождения в адьюкаса, процесс её удержания и стабилизации и вовсе в буквальном смысле лишил меня рассудка. Ух, как загнул. Определённо, способность строить многоуровневые нагромождения слов ко мне вернулась. И это радовало, потому что ощущать себя неандертальцем мне не понравилась. И пусть сравнивая то, как я себя чувствовал в последнюю часть моей жизни, и то, что было сейчас, так и хотелось засмеяться, называя себя гением и наиумнейшим из монстров, но помимо способности связно, быстро и здраво мыслить я также ощущал ещё и усталость. Я чувствовал себя разбитым и слабым, словно обескровленный полутруп, который всё почему-то не умирает. Хотя, возможно, я и был таким трупом, или же очень на него походил. Лёжа на одной из множества веток-палок я пялился наверх, где зрелище хаотичного пересечения всё тех же прямых веток словно бы гипнотизировало меня, вгоняя в несколько заторможенное, медитативное состояние, так и наталкивая на разного рода размышления. Стоит заметить, что до этого мне было не просто трудно думать, я как будто смотрел на себя со стороны. А ещё мне было трудно было замечать мелкие детали, трудно запоминать местность вокруг. Да и с памятью вообще беда. Моё самое первое воспоминание, будучи адьюкасом, о том, как мне трудно думать. Где-то на границе сознания маячит цель – быстрее стать лордом. А в груди ощущение монолита, как будто множество камушков залили цементом, и образовавшееся масса затвердела и стала одним сплошным камнем. Вот только получившийся монолит оказался не таким уж и надёжным – почти что сразу же пошёл трещинами. Тяжесть, грусть, злость, страх и Цель – мои мотиваторы того времени, толкающие меня вперёд. Помню, как внутренний мир поле трансформы стал недоступен, но я на интуитивном уровне вливал силы в удерживающий души туман. Помню, как во время моей слабости развеивались огрызки, а я становился на какое-то время сильнее. И конечно я помню, почему всё это произошло. Когда меня прижали охотники за гиллианами, у меня был выбор – или послушно ждать как мной распорядится судьба в лице подчинителя и его банды, или переродиться из гиллиана в адьюкаса. Но чтобы сделать последнее, нужно было, чтобы в моём внутреннем мире остался только один. Таковы были законы загробной эволюции. И ладно если бы мне нужно было убить только вселенца, о котором я, кстати, вообще забыл, это бы я проделал с радостью, но для того, чтобы эволюционировать мне нужно было также убить всех остальных, кто там находился. Для меня тогда буквально только что обустроившего свой внутренний мирок, это было сравни убийству самого себя. Как я смог бы убить души детей, ящера и всех тех, в ком удалось пробудить разум? Один вариант скорее всего означал мою смерть, ну и всех, кто находился у меня во внутреннем мире тоже, естественно. Второй – только смерть моих внутренних квартирантов. Казалось бы, из двух зол выбирай меньшую... но мне не хотелось сохранять свою жизнь такой ценой, и я выбрал третий вариант. Пусть я спас и не всех, ведь кто-то время от времени сгорал, давая мне возможность перенести часть моей концентрации на собственные способности, но погибнуть должны были не более двух-трёх душ, да и то с краю сферы. Все, кто мне по-настоящему до́роги, помещённые в центр сферы душ, должны были остаться невредимыми. Ну а остальные… Да, я смог пробудить в них разум, да, мне жалко их терять, но… я даже не помню имён большинства из них. Не уверен, что у них вообще есть имена. Осталось только понять, где искать спасённых. А то, что я их так и не поглотил я… ну пусть будет – чувствовал. Как бы то ни было, теперь у меня была возможность попытаться продолжить и дальше строить свой маленький мирок. И пусть я всё же омонстрячился, без перерыва сжирая других тварей, но… Я сделал свой выбор, и рад что у меня получилось достигнуть цели. И если ради спасения десятков своих монстров мне пришлось убить и сожрать тысячи прочих, что ж, это допустимый размен. Мои мысли были прерваны внезапным появлением рядом со мной быстро приближающейся в мою сторону маленькой чёрной кометы. Небольшое черное расплывчатое пятно со всего маха врезалось в меня и, вопреки моим ожиданиям, не сбросило с ветки, а просто растворилось в моём теле. Как только это произошло я почувствовал прилив сил и… кое-что ещё. Точнее кое-кого. Внутри меня словно бы оказалось существо, способное проникать и ко мне в душу, и наружу. Очень хорошо знакомое мне существо. Фоня мне в мозг своими эмоциями, монстр очень хотел выйти обратно на свободу, и я дал ему такую возможность, снова лишаясь сил и чувствуя себя той ещё развалиной. Тем не менее, несмотря на свою обострившуюся слабость, я с радостью смотрел, как из моей правой ладони втекают чёрные потоки тумана, сливаясь в силуэт скромных размеров ящера. Аха-ха, у меня получилось! – Ну привет, Салямище, – сказал я оформившейся фигуре ящера, обретшей, наконец, плотность. – Давно не виделись. В ответ радостный монстрик забегал вокруг меня, буквально источая вокруг себя счастье, в конце концов уцепившись за мою руку, и забравшись мне на плечо. В таком виде нас и застал второй мой посетитель. – Приветствую Старшего, – проскрипел также хорошо знакомый мне серый скорпион. – И тебе не хворать, чудовище, – поприветствовал я его. К тому моменту как он ко мне подошёл, я уже смог нормально стоять, благодаря вновь растворившемуся во мне ящеру, который таким нехитрым приёмом снова подарил мне немного сил. – Раз уж вы здесь, то и остальные где-то тут, да? – спросил я у скорпиона. – Они разбежались. Мне сейчас показалось, или в скрипучем голосе этого чудовища прозвучали нотки обиды? – Ты этим расстроен? – Они бросили вас, Старший, словно жалкие безмозглые низшие, – ответил скорпион, с теперь уже явной обидой и презрением. – Словно наличие тела, это не ваш подарок! Словно это не они обязаны вам всем! Словно… – Ну хватит, всего ничего говорим, а ты уже начал меня утомлять. – Старший, а вы можете наказать их? Или, прошу, сделайте так, чтобы я сам смог их наказать! Призовите их сюда, и наделите меня своей мощью! – Довольно странно это слышать от такого чудовища как ты, – не смог не съязвить я. – Что, твоих сил не хватает даже на то, чтобы поймать их? – Но… Они же… Они бессмертные! – наконец разродился скорпион. – Не понял. – Я много раз нагонял их и разрывал в клочья, но они всего лишь оборачивались туманом, а потом снова обретали тело! – обиженно протараторила эта машина для убийств, словно ребёнок, у которого отобрали любимую игрушку. – А не потому ли я оказался здесь один, не считая тебя и Саляма, потому что ты разогнал остальных? – Это н-не так, – промямлило это страшилище, пытаясь спрятать от меня глаза. Все шесть глаз, позволявших ему смотреть практически на 180 градусов, ага. – Это не так, Старший, – наконец выдавил из себя он, – тут есть ещё один ваш верный слуга, так что нас не двое, как вы сказали. Проговорив это, он указал своей правой трёхпалой кистью наверх, куда следом посмотрел и я. – Ну и стрёмный же ты хрен, Мыш. Сверху на меня глядел мой самый молчаливый подчинённый, каким-то образом обзавёдшийся одним из вариантов боевой раскраски – двумя неровными красными полосами, намазанными им под глазными отверстиями на маске, идущими параллельно, от глаз к подбородку. Да и глаза у него заметно покраснели, по сравнению с нашей последней встречи, скажем так, вживую. Мыш смотрел не мигая и не двигаясь, создавая впечатление застывшего перед броском хищника. – Слезай оттуда, бэтмен хренов, – нервно сказал я ему, желая прервать наши подзатянувшиеся гляделки, от которых у меня начали ползать мурашки по коже. – Зачем ты вообще туда залез? – спросил я у него, когда он спрыгнул на ветку передо мной. Не сказать, чтобы я вообще рассчитывал услышать от него ответ. Тем не менее ответ я всё же получил, правда не от него. – На том месте, Старший, вы даровали нам свободу. Я всё ещё помнил, как совсем недавно меня скрючило от рвущейся изнутри боли, словно разрывая меня изнутри. Ну что же, похоже на том месте, где и зависал Мыш, я и, кх-м, порвался. – И почему тогда я оказался здесь, а не там? – Понимаете, Старший, была сильная давка и суматоха, поэтому вы, как-бы это… – замялся монстр, – ну… свалились. Последнее слово он произносил скрипучим шепотом, пригнувшись к ветке и, похоже, примеряясь при первых же признаках моего неудовольствия удрать. Ну что же, великая тайна раскрыта, великого меня чуть не затоптали и столкнули вниз, пока я валялся в обмороке. Забавно. Причём, допускаю, что Мыш, в силу своего безынициативного характера, так и простоял в одной позе с момента своего воплощения всё это время, пялясь на мои ноги. На какую именно часть он смотрел мне стало понятным, когда я отшагнул чуть назад и удостоверился что с такого ракурса его загораживали ветки и мне его было никак не увидеть. Желая проверить свои догадки, я подшагнул к Мышу и коснулся его, тут же впитывая в себя его рассыпавшийся чернотой силуэт. – Призовите остальных, господин, – нетерпеливо напомнил мне скорпион, – и я покараю их! Но у меня были другие планы. Сосредоточившись на своих ощущениях, я потянулся к монстру, и спустя пару секунд он также, как и Мыш до этого рассыпался черной дымкой, а я снова стал сильнее. Воодушевлённый таким успехом, я постарался почувствовать и впитать остальных своих… хех, отщепенцев. Это было довольно легко осуществить, потому что я ощущал их присутствие вокруг себя. Кого-то дальше, кого-то ближе, но чувствовал. Когда в округе не осталось никого, кроме меня, я с предвкушением посмотрел на сердцевину башни-дерева, чьё полое пространство уходило вниз и наверх. Сейчас меня больше интересовало второе направление. Пришло время избавиться от сломанного механизма, в последнее время причинявшего мне всё больше и больше неприятностей.