Ты моя бесконечность...

Тревис лежал в постели Тодда, вспоминая, что произошло. Сначала они целовались, потом прошли куда-то выпить… А потом… Боже. — Слышь, Рыжий, — грубо позвал Тодда Фелпс, — если хоть одна живая душа об этом узнает… Я тя прибью на месте, понял? — Боюсь-боюсь, — усмехнулся Моррисон поворачивая голову в сторону Трева, — но знаешь… Ты меня конечно извини… Но ЕМУ я расскажу. — Не понял, — нахмурился Трев и чуть приподнялся, — кому и про что? — Саллу, — Фелпс вдруг побелел… Потом покраснел… — Ты весь вечер называл меня «Салли». Один раз даже в любви признался: " Сал, я тя люблю, будь со мной». Ой, что будет тебе и Джонсона… — Слушай ты… Я бухой, понял? — поморщился Фелпс и рухнул обратно на подушку, — ничего личного.  — Ага ну да… Кстати, между нами не может ничего быть, прости. От этих слов Трев вскочил и с удивлением посмотрел в глаза Моррисона. — Охренел? Это я всегда отказываю в дальнейших отношениях! — Не сегодня, сладкий, — промурлыкал Тодд и уселся верхом на ошарашенного Фелпса, — я прост с парнем поругался и вот… — Что?! Ты хочешь сказать что ты… — Тебя использовал. Прости — без зазрения совести сказал Тодд, играясь с белокурыми волосами Трева. А тот с грустью смотрел в никуда. Он успел привязаться к этому рыжему извращенцу, а он ему отказал. И Салли отказал. И дома отец пьет из-за матери. А мамы нет. Умерла. И у Тревиса никого нет. — Ладно, красавчик, я выйду не надолго, — задорно подмигнул Тодд, не замечая настроения блондина, — не скучай! И, спрыгнув с Трева, Моррисон попрыгал в уборную. " Даже не собирался» — подумал Тревис, и понял, что здесь ему больше делать нечего. Вздохнув, Фелпс встал и попытался найти одежду. Его все еще немного трясло не то от алкоголя, не то от резко навалившегося одиночества… Напяливая ботинки, Тревис увидел, стоящую рядом, недопитую бутылку виски. «О-па, трезвничок подъехал!» — пьяно подумал Трев и приложился к бутылке. Через несколько минут, он уже стоял на улице. Шел снег, большие белые хлопья медленно плыли сверху вниз, и также медленно, ползла под откос жизнерадостность Тревиса. Медленно, но уверенно опускаясь к… Чертям. Пьяный подросток шел по мосту, и размышлял со снегопадом как ужасна жизнь, и как ужасен сам Тревис. Сколько зла он сделал… А теперь все это зло бумерангом хлестало его по его физиономии. И..... Ему никогда еще не было так больно. И он представил, как больно было… Фишеру. «Я его избил… И не извинился! Щас исправим!» — подумал Трев и, резко сменив свою траекторию, побрел в сторону Апартаментов. ******* За несколько часов до этого… Салли Сал бессмысленно бродил по улицам и заглядывал витрины. И во всех, как назло, он видел Ларри. Видел на его прекрасном лице боль, отчаяние, и повинность. Он понимал, что Лар сейчас наверняка выкурил пачки две сигарет, и что надо вернутся и поговорить… Но Фишер все так же, не спеша, шел прямо в парк. Зачем? Наверно, что бы все обдумать. Его жизнь очень поменялась, с приходом Ларри. Джонсон внес в неё что-то такое… Чего не хватало все эти годы. Годы тоски и одиночества. Когда Салли винил себя в том, что убил собственную мать. После ее ухода, у Фишера появилась зияющая дыра внутри. И пускай, отец пытался ее заполнить… Но ничего не выходило… Они даже переехали из-за этого, надеясь, встретить здесь новую жизнь. И встретили. Генри встретил Лизу, идеально подходящую к его, временами, взрывному характеру. А Салли… Нашел Ларри. И понял, что без этого ненормального, но чертовски привлекательного метталиста, с огромными мешками под глазами, да еще и художника… Он просто не сможет дальше жить. Каждый вздох сделан только ради него, чтобы вновь его увидеть. Каждый шаг сделан ради него, чтоб снова придти к нему в подвал. Салли понял, что любит Ларри. И никогда не сможет разлюбить, сколько б боли Джонсон не приносил в его жизнь. Он боялся, что слова Тревиса, насчет игры, окажутся правдой… Но этот разговор не может больше ждать. Сейчас или никогда. Ларри. Как и следовало ожидать, Ларри не только выкурил несколько пачек, но еще и выпил две бутылки пива. Теперь, у него кружилась голова и подташнивало, но не замечая этого парень вновь и вновь прикладывался губами к бутылке. «Смысловая Фальсификация» надоела, и теперь он слушал альбом русских реггеров Miyagi&Эндшипиль (да… Ну и что, что они русские… Мы ж тоже слушаем американцев, верно? И да, это мои любимые исполнители)). Он часто слушал их, смотрел переводы, и теперь, в момент отчаяния и одиночевства, приравнивал их к своей жизни. «…Я нашел ту, которая заставила жить…» «…Эта любовь — мое снадобье…» «…Поцелуем травишь…» «… Мама залечи мои открытые раны…» «… Мы спрячем руки в руки, баламуты, вышли вон…» «Люби меня… Дорогая, терпи меня… Дорогая, прости меня… За то что… 8 «Я не вывезу и капли твоих слез…» Джонсон молча кивал в такт, и по его лицу катились слезы. Он сам во всем виноват. Только он. Он предал, обманул… И ему ужасно жаль. Но он не отступится от Фишера, даже если тот бросит его. — Ларрижоночек, ты уже дома? Мама… — Мам, мне плохо! — крикнул ей чуть пьяный Ларри. У них с мамой было несогласованное правило. Если кому-то из них хотелось побыть одному и отдохнуть от общества, то тот выкрикивал пароль, огораждающий того от лишнего внимания: «Мне плохо!». — Я так и поняла. Не часто ты слушаешь русский хип-хоп, — со смешком крикнула Лиза. — Это регги! — взвизгнул Джонсон и Лиза засмеялась. — Салли с тобой? Молчание. — Ларри, Салли с тобой? — вновь повторила болезненный вопрос женщина. — ДЖОНСОН, КАЛАНЧА ТЫ НОСАТАЯ, ФИШЕР С ТОБОЙ?! — ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ, ЖЕНЩИНА. ФИШЕР ПОЗЖЕ ПРИЙДЕТ, ТОЛЬКО ОТСТАНЬ. Лиза, истерически смеясь, ушла в свою комнату, а Ларри вздохнул, и сделал музыку громче. POv Салли «…это любовь — мое снадобье…» — вновь вытягивал певец. «Ха, истину глаголит.» подумал Сал, стоя под дверью с кричащей надписью «Keep out». Шли минуты, а он все не решался войти. И что он скажет? «Лар, сори меня, я чот вспылил, давай засосемся»? «Фу, блин я ж не Ларри…» — со смешком подумал Салли. Но принимать решение надо… «ай, ладно. Пущу все на самотек. Фишер толкнул дверь, и та с легкостью открылась, вопреки его опасениям. «Спасибо, что не додумался закрытся на засов, Ларрикенс». В комнате музыка стала только громче, а запах гари сильнее. На полу валялись несколько -солдат-бутылок пива и пехоты-сигарет, а их генерал — алкаш — курильщик сидел чуть поодаль, кивая в такт музыке и… Плача? " ГОСПОДИ Я ТИРАН. Я СМОГ ЗАСТАВИТЬ ЗАПЛАКАТЬ ЛЕД…» (мем смешной, ситуация страшная). Вздохнув, Фишер подошел к Джонсону и сел рядом. Тот ничего не замечал. Несколько минут Сал просто сидел, а потом положил голову на плечо Лара. Тот вздрогнул, и заметно напрягся. Потом дотянулся до радио, стоящего неподалеку, и выключил песню. — Салли… — дрожащим голосом прошептал Джонсон, — ты… Ты пришел?  — Конечно. Куда ж принцесса, без своего пьяного принца, — хохотнул Сал. Ларри резко повернулся, и взял «лицо» Сала в ладони. — Лар, я поверить не могу, что ТЫ плачешь, — сказал Сал в состоянии «расплющенная, виноватым другом пельмешка», — Ты ж ледышка! — С тобой — даже я растаю, — прошептал Лар, и улыбнулся. На пол упал протез. Сейчас он точно был не нужен. Сал улыбнулся, притянул патлатого к себе и поцеловал. Лар боязливо ответил, но через мгновение Сал оказался на Ларри и тот оттолкнул боязнь. — Прости, — прошептал Ларри, тяжело дыша, в губы Сала. — Я люблю тебя, мой ненормальный, — ответил Фишер, улыбаясь во все свои тридцать, — и даже чуть пьяного, и обгашенного. — засмеялся Сал, притягивая обратно Джонсона. Тот поднял Сала на руки и уложил на кровать. Фишер запустил пальцы в волосы брюнета, не разрывая поцелуя и не давая передохнУть, и наконец «оседлал» (ляяяяя… И я это пишу? Пф… КАНЕШН Я) Джонсона и сорвал с него футболку, пока тот снимал толстовку с Салли. Но тут в дверь кто-то затарабанил. — Вот же… Сумка, — прошипел Лар, с сожалением поднимая Салли на руки со своих коленей, и кладя его на свою кровать, — я скоро. Ларри что-то бурча в заглянул к матери, но та спала, и потому пришлось идти открывать самому. Открыв эту несчастную дверь, Джонсону предстало удивительное зрелище. Тревис, в грязной футболке, с растрепанными волосами, и В СТЕЛЬКУ пьяный, стоял... Ну как стоял… ШАТАЛСЯ, и что-то бормотал под нос. — Мать моя корпоративница, — всплеснул руками Лар, — ты где лазил, мечта нарколога? Тревис вздрогнул и поднял глаза на парня и глупо улыбнулся: — О, Ларек — харек, здорова *ик*. А я эт *ик*, к Салку хотел зайти *ик*, а его чет нет. Он у тя что ли? *ик* — Ну допустим. — скрестил руки на груди Джонсон, — и чего ты хотел? — Ларрииии, я чото такой пьяненький, — выдал Трев и прислонился к косяку. — Тревииис, а это чото так видненько, — пропищал Ларри, сдерживая смешок, — адьу. Протрезвеешь и прийдешь. Тревис хотел было запротестовать, но тут он услышал Сала: — Тревис? Это ты? Фелпс заглянул в квартиру и увидел Сала. Тот постеснялся выйти в одних боксерах и потому прыгнул в длинную футболку Ларри. — Ты чего, пьяный что ли? — боязливо подходил Салли, по стеночке, в сторону Лара. — Ага, *ик*. Ты не первый кто сегодня мне отказал, *ик*. Вот я и *ик* напился. Сал дошел до Ларри и спрятался за его спину. Он немного побаивался Трева после инцндента в туалете, и побоялся что тот пришел мсить. — Не понял. В смысле «отказал»? Ты чё приставал к нему, гад?! — взорвался Ларри, и, наверно, только руки Сала, молча обвившие парня в этот момент, спасли Трева. — Твое счастье, ублюдок, что Сал меня задержал. Но мы еще к этому вернемся. — прорычал Лар, отходя в сторону. А Салли аккуратно подошел к Треву, и мягко произнес: — Трев, иди домой, а? А завтра мы поговорим, хорошо? — Хорошо, принцесса Джонсона, усмехнулся Тревис и вдруг рухнул прям на Фишера. — Твою ж мать, Фелпс! — Ларри забрал с худеньких рук Салли, внезапно обессиленного Трева и произнес, — Тревис, падла, от тебя одни не приятности. — Мы не можем его выставить на улицу! — испугался Сал. Через несколько минут, Тревис валялся на гостиничном диване и громко храпел. — Фух, ну вроде как я его уложил, — возвращяясь в свою комнату выдохнул Лар и плюхнулся рядом с Салом на кровать, — он к тебе правда что ли клеился? Фишер, клевавший носом, вздрогнул и, не слишком занимаясь в вопрос, кивнул. Потом двинулся на подушку и тут же задремал. — Эх ты, соня — усмехнулся Ларри и, укрыв парня одеялом, улегся рядом.