Свет и тьма: книга яркого света

      — Даттебайо! — маленькая ладошка соприкоснулась с бурлящей жгущейся чакрой, и Наруто пронзительно закричала.       Итачи бросился к ней и, увернувшись от очередного камня, упал на колени рядом. Он судорожно втянул воздух, почувствовав, что задыхается от Ки ядовитой чакры, и, усилием воли вернув себе контроль над собственным телом, схватился за её плечи, чтобы оттащить. Ему не позволили: Какаши, еле держась на ногах, убрал ослабевшие руки Итачи от Наруто и чуть отволок его в сторону.       Он с ужасом смотрел на то, как с её руки с шипением отваливалась выварившаяся в жуткой чакре кожа, как по чудом уцелевшим участкам струилась кровь, как оголялись кости в районе запястья. Он упал на локти и оказался на четвереньках. Его стошнило. Какаши и сам с трудом сдерживал порыв тошноты, потому что от мучительных криков Наруто и её Кушины-сан звенело в ушах, а от запаха паленого человеческого мяса желудок скручивало непроизвольными спазмами.       Буквально через тридцать секунд Наруто смолкла и упала ничком рядом с мамой. Алая чакра, тихо шипя, начала отступать. Дышать стало легче.       Итачи подскочил. Ноги едва слушались. Через пару торопливых, заплетающихся шагов снова он упал на колени, окончательно содрав на них кожу, но это его не заботило. Он дрожащими руками с трудом перевернул Наруто на спину. Его глаза в панике бегали от её лица, украшенного абсолютно нелепой в данной ситуации умиротворённой улыбкой, к уродливо изувеченной руке. Он судорожно стянул с себя футболку, путаясь в ткани, и, подавив новый рвотный позыв, замотал в неё обугленную руку Наруто.       Итачи с силой прикусил щёку от безысходности, не понимая, что ещё должен сделать. В нос забивался гадкий запах запекшейся плоти. Его снова скрутило, и он отполз в сторону, чтобы стало легче.       Итачи резко вскинулся и посмотрел на Какаши, испытывая желание, чтобы это он лежал тут с прожённой рукой. Впервые в жизни Итачи испытывал нечто подобное: где-то у горла клокотала злоба, по вискам била агрессия, дыхание было тяжёлым и сбитым. Если бы Какаши позволил ему помочь… Наруто была бы сейчас цела.       Какаши отвёл взгляд, но тут же и вовсе опустил голову, потому что его лицо приняло столь жалкое выражение, что даже извечная маска не могла это скрыть. Если бы он позволил помочь… Кьюби бы по-прежнему бушевал.

***

      Какаши сидел где-то в дальнем углу стола и с полным неподдельного страдания взором смотрел на неустанно галдевшие пафосные группки коноховской элиты. И как он только здесь очутился? Он ведь полноценным главой клана не был. К тому же Хатаке не имели политического веса, ведь от них осталась всего пара человек. Буквально пара: война выкосила многие кланы, и Хатаке не стали исключением.       Хотя зачем ломать комедию? Какаши здесь находился отнюдь не из-за происхождения. Он был одним из немногих свидетелей диверсии, который к тому же видел всё в мельчайших подробностях. Был там ещё сын главы Учиха. Но его, видимо, из-за малого возраста оградили от расследования.       Собрание должно было вот-вот начаться. Какаши задумался, будет ли присутствовать Минато-сенсей. В конце концов, дело касалось непосредственно его жены и дочки. Формально он, конечно, не мог быть допущен к этой встрече. Он же являлся бесклановым. Однако он был одним из сильнейших шиноби селения и, что немаловажно, капитаном джоунинов. Его слова имели большой вес среди боевого состава деревни.       Скорее всего, он ещё даже с миссии не вернулся. На этот раз его призвали без подопечных: обстановка на фронте накалилась, и Минато-сенсей был нужен сам по себе, без довеска из учеников. Какаши скрыл своё раздражение тем фактом, что они — то есть он — воспринимались довеском. Обито не преминул возмутиться по этому поводу вслух, хотя вот кого Какаши точно назвал бы довеском.       Минато-сенсей должен был вернуться лишь через несколько дней. Но, возможно, получив новости, он мог сразу рвануть Хирайшином в Коноху. Правда, Какаши был абсолютно уверен в том, что по возвращении тот намного больше захочет очутиться в госпитале, чем здесь.       Кушина получила тяжелейшие ожоги. Фактически, если бы она не являлась джинчуурики, умерла бы ещё до прихода помощи. У Наруто ситуация оказалась одновременно и лучше, и хуже. Обожжены оказались лишь правая рука и колени. Но если колени — совсем немного, то вот рука… Были повреждены сухожилия, кости, нервные ткани. Стоял вопрос об ампутации. Единственное, что в данный момент давало ей призрачную надежду на будущее шиноби, — её гены Узумаки. У неё они являлись не рецессивными, а открывшими весь свой потенциал.       Какаши тяжело вздохнул и потёр виски. Он до сих пор переваривал новость о том, что Кушина-сан — джинчуурики, что Наруто кинулась подавлять биджуу и что он сам каким-то боком во всё это ввязался. Он чувствовал вину за произошедшее и не понимал почему. Он действовал в соответствии с уставом. Главным являлось устранить угрозу, то есть Кьюби, с наименьшими потерями. Если бы этого не сделала Наруто, то вряд ли бы обошлось без потерь. Какаши выпрямился, собираясь: он всё сделал правильно. Но почему же тогда было так погано?..       Он снова подумал о сенсее. Если он места себе найти от волнения не мог, то что, в таком случае, испытывал Минато-сенсей? Он в один день чуть не потерял самых дорогих ему людей. Это действительно было ужасно. Какаши понимал это получше многих.       Страшно было даже подумать, что Наруто могла так и не оправиться. Восстановление Кушины-сан — лишь вопрос времени. Но вот Наруто… А ведь она мечтала стать сильнейшим шиноби. Обычно хладнокровный Какаши нервно повёл плечами, когда воображение услужливо подкинуло картинку грустных, потухших голубых глаз. Наруто стала слишком дорога ему за последний год. В глубине души он уже давно считал её своей имото.       Размышления невольного участника собрания прервало появление колоритной четвёрки. Это была самая верхушка Конохагакуре но Сато: Сандайме Хокаге, двое советников и глава Анбу. Гул моментально стих, и люди расселись по местам. Четверка прошествовала в самый конец зала, откуда имелся обзор на всех присутствующих. Повисла напряжённая тишина.       — Добрый вечер, — зал огласил голос низкого мужчины лет пятидесяти в красно-белых одеждах и широкополой шляпе с кандзи «Огонь».       — Добрый вечер, Хокаге-сама, — стройно ответили присутствующие.       — Думаю, все вы в курсе, по какому поводу мы сегодня здесь собрались, — цепкий взгляд его смольных глаз прошёлся по залу.       В ответ он получил утвердительные кивки.       — Намикадзе Минато ещё не появлялся? — это был один из тех моментов, когда Данзо не видел смысла в хождении вокруг да около.       — С каких пор Намикадзе имеет право присутствовать на собрании? — с недоумением и едва слышимым недовольством спросил мужчина в традиционном строгом кимоно. Его глаза были практически белыми: бледно-лиловый контур радужки без зрачка лишь едва отличался от белка. Это был Хиаши Хьюга — глава клана Хьюга.       — С тех самых, как его дочь усмирила Кьюби, — невозмутимо, почти скучающе ответил Данзо.       На самом деле он оценивал произведённый эффект. Все были в курсе произошедшей диверсии. Все знали о том, что вопрос удалось уладить довольно быстро и без жертв несмотря на то, что Лис чуть не вырвался на свободу. И тем не менее подробности, так называемого, усмирения до этого момента не разглашались. Так что никто не был готов услышать, что сделал это ребёнок. Тем более, ребёнок Минато Намикадзе, о существовании которого практически никто из присутствующих не знал. Только Фугаку Учиха не потрудился изобразить даже лёгкое удивление. Он словно и вовсе не услышал почти провакацонное заявление. И это безразличие лихо подхлестнуло некоторые догадки и сомнения Данзо.       Фугаку действительно не заботила мелкая Намиказе, о существовании которой он давно знал и действия которой он смог увидеть глазами сына благодаря гендзюцу. Его заботила зияющая дыра в системе безопасности, причем настолько, что причуды руководства, желающего видеть здесь Минато Намиказе, который был в этой ситуации более чем бесполезен, прошли мимо его внимания. Фукагу вник в обстановку, когда негодущие перешёптывания поутихли. В атмосфере витал прикус назревающего противостояния, но кто игроки и какие у партии правила, Фугаку пока мог лишь гадать.       — Пока Минато-кун не сумеет присоединиться к нам, следует обрисовать сложившуюся ситуацию. И, надеюсь, свидетель происшествия окажет посильную помощь в этом. Верно, Какаши-кун? — Сандайме вновь взял слово, только сейчас большинство людей обратило внимание на присутствие Какаши.       — Есть, Хокаге-сама…       Он выложил события сухо и по существу. Без лишних деталей и личных эмоций — лишь отстранённый взгляд на вещи. Следовало отметить, что многих подобная выкладка не удовлетворила. Всем хотелось подробностей. Но Какаши банально ими не располагал.       Вновь начался галдёж.       — Спасибо, Какаши-кун, — Сандайме легко кивнул. — Можешь сесть.       — Какой именно техникой пользовалась девочка? — вопрос был задан громко, но монотонно. Карие глаза мужчины, на первый взгляд, были расфокусированными и заспанными. На деле же они смотрели цепко и ясно, вычленяя важнейшие детали из общей картины. Его узкое резкое лицо пересекали два грубых шрама. Шикаку Нара — глава клана Нара и руководитель аналитического отдела.       — Мы здесь собрались как раз для того, чтобы выяснить это, — немного раздражённо скрипнула Кохару.       Утатане Кохару и Митокадо Хомура — советники Хокаге. Они также были знакомы с Хирузеном и Данзо с детства. В Кохару и Хомуре не было ничего особенного. Обыкновенные шиноби, никак не отличившиеся в прошедших жестоких войнах, когда многие из их товарищей погибли. Люди, прожившие непримечательные жизни. Они с огромной благодарностью приняли почётные места в Совете, что и стало их единственным жизненным достижением.       Они стояли во главе Конохи рядом с Хирузеном и Данзо уже более тридцати лет, и за это время Конохагакуре но Сато основательно закрепила за собой звание сильнейшего скрытого селения, чему не помешали две мировых войны, пришедшиеся на время их правления. И всё же их достаточно жёсткая идеология, которую они, как и Данзо, переняли от Нидайме, подходила к закату. Правила старого времени и его стандарты всё заметнее утрачивали свою актуальность в эти годы. В этом смысле Хирузен, который руководствовался мирными идеалами Шодая и чаще опирался на них в своих решениях, заметно выделялся на фоне круга своих приближённых.       Дальше пошло обсуждение мер по предотвращению распространения информации о личности джинчуурики. В конечном итоге то, что на площади были сплошь штатские, ничего не смыслящие во всём, что касается жизни шиноби, сыграло всем на руку. Без особого труда вышло внушить им, что сама Кушина к произошедшему имеет отношение только как потерпевшая и всё находится на совести шиноби Ивы.       Утечку со стороны Учих, которые стали единственными шиноби-свидетелями помимо Анбу, исключили. Хотя Данзо едва не сцепился с Фугаку во время обсуждения превентивных мер. Вопрос поставили на контроль, но ограничения в адрес Учих по общему решению вынесли лишь временные, пока не пройдёт критический период, когда любой шепоток грозит полным раскрытием.       Главной проблемой, по общему мнению, всё равно были домыслы штатских. Пришлось выбирать, какие новости подсунуть народу для обсуждения, чтобы отвести внимание от вопроса диверсии. Итогом стало решение о частитчном снятии информационной блокады относительно ситуации на фронте. Власть делала всё, чтобы гражданские не осознавали всего ужаса происходящего на полях сражений. Надо было заставить людей волноваться о собственной шкуре больше, чем о пересудах недоверчивых свидетелей. Важно было только не перегнуть, иначе придётся иметь дело с беспорядками. Вовремя перекрыть кислород народной тревоге будет непросто, но сохранение тайны личности единственного джинчуурики Конохи стояло в приоритете. Пришлось идти на вынужденный риск.       Далее на повестке были вопросы касательно самой диверсии, а не её последствий. Атмосфера в зале совета неуклонно накалялась. Известно было ровным счётом ничего, а ответы требовались всем.       — Вы говорите, Анбу находился под влиянием гендзюцу, — Фугаку вырвал себе слово в момент относительного затишья, чтобы акцентировать внимание на том, что беспокоило его больше всего прочего. Безопасность деревни находилась в очевидной угрозе. — Уже известно, кто и когда поймал его в технику? Какие меры безопасности предприняты?       — Пока только ужесточение пропускного режима: все шиноби по возвращении из поля будут проверяться на аналогичное влияние. Сам шиноби сейчас на допросе. Яманака пытаются отыскать момент столкновения с пользователем техники и её активации в его воспоминаниях, — ответил Сандайме, внимательно посмотрев на Фугаку.       За глаза клан Яманака называли кланом мозголомов. Они специализировались на ментальных техниках и могли в буквальном смысле узнать о человеке то, чего он сам о себе не знал.       — Результатов пока нет?       — Верно. Скорее всего, мы передадим это дело Полиции.       Фугаку сильно удивился такому раскладу, но виду не подал. Он был уверен в том, что дело останется за Анбу. Военная Полиция, основу которой составлял клан Учиха, создавалась для поддержания порядка в Конохе. Однако она не была единственной силой, стоявшей на страже спокойствия жителей. Была и другая — Анбу.       Анбу — корпус способных шиноби. Его служащие занимались миссиями, заказчиком которых была непосредственно сама Коноха. Анбу были инструментом ведения внутренней и внешней политики на высоком уровне, о существовании которого многие даже не задумывались и не подозревали. Самые серьёзные преступления, совершенные в деревне, передавались из рук Полиции в руки Анбу.       Что находилось под юрисдикцией Военной Полиции, а что расследовали Анбу? Чёткого разделения не существовало. По усмотрению Хокаге, дела передавались то одним, то другим. Из-за подобной ситуации между службами возникали постоянные конфликты. Фугаку не сомневался в том, что, будь у руководства выбор, это расследование доверили бы Анбу. Тогда что же заставило их привлечь Учих?       — Иллюзия до сих пор продолжает влиять на шиноби. Техника крайне специфичная. Развеять её не представляется возможным, — озвучил Данзо таким тоном, словно делился непроверенными сплетнями с соседями.       «Так вот оно что», — Фугаку перевёл взгляд на Данзо и нахмурился.       Члены клана Учиха — признанные мастера гендзюцу. И Фугаку откровенно не нравился прорисовывающийся расклад. Данзо подозревал Учих.       Обстановка ощутимо потяжелела от резко вспыхнувшей враждебности, но конфликту не суждено было разразиться.       — Добрый вечер. Прошу простить за опоздание.       Минато незаметно обвёл цепким взглядом собравшихся, оценивая обстановку. Выглядел он немного помято и вымотано. Под его глазами, покрасневшими от сильного недосыпа, залегли глубокие тени, а волосы были взъерошены более обычного. Он только вернулся с трёхнедельного пребывания на передовой. Наверняка не остался на положенную передержку в лагере после крайнего боя, а сразу же рванул в деревню из-за новостей о диверсии. Ему даже не хватило времени толком привести себя в порядок: каждый мог почувствовать стойкий запах гари, крови и пота.       Но, несмотря на признаки измотанности, Минато выглядел уверенно и спокойно. В его облике никак не проявлялось то беспокойство, которое ожидаемо должно было его терзать.       — Ничего, Минато-кун. Мы всё прекрасно понимаем, — Сандайме одобрительно улыбнулся.       — Давайте сразу перейдём к делу, — Данзо откровенно надоело медлить.       Возможность, которую он готовился ждать в течение нескольких лет, появилась неожиданно быстро, и её ни за что нельзя было упускать.       — Я прочитал подробный отчёт о происшествии, — отрапортовал Минато. — Однако я сомневаюсь в том, что смогу каким-либо образом помочь прояснить ситуацию.       Он совершенно не хотел сейчас здесь находиться. Всё его естество требовало немедленно оказаться в госпитале, где были два самых дорогих ему человека. Более того, он абсолютно не понимал, чего хотели добиться его присутствием. Очевидно ведь, что он знал о инциденте не больше того, что было написано в присланном ему отчёте. Зачем тогда понадобился весь этот фарс? По какой причине расследование предали огласке? Что-то во всём этом казалось нечистым. К тому же Данзо проявлял подозрительно много энтузиазма. Насколько Минато знал, тот обычно сидел, молчал да смотрел на всех нечитаемым взглядом.       — Неужели у вас совершенно не имеется мыслей по этому поводу?       — К сожалению, ни одной приемлемой.       — Приемлемой? — в хриплом голосе Данзо проскользнул интерес. — Значит, неприемлемые имеются?       — Можно сказать и так, — Минато не стал отнекиваться, хотя и надеялся увильнуть от ответа.       Однако Данзо слишком хорошо помнил, что если из уст Намикадзе что-либо было сказано, то всё это не пустой звук. Каждая отчётная фраза Минато ещё с генинских времён могла стать красочным примером учебника ведения политических переговоров. Как правило, там имелось двойное, а то и тройное дно. Иногда казалось, что для Намикадзе продать песок в Суне на собственных условиях — не проблема.       — Мы бы хотели их услышать, — Данзо сложил сухие руки в замок на столе и словно стал нависать над присутствующими.       Минато видел в единственном доступном для обозрения глазу Данзо какое-то нездоровое предвкушение. И оно его, мягко говоря, нервировало.       — Я предполагаю, что Намикадзе Наруто смогла договориться с Кьюби, вследствие чего нападение было предотвращено.       Повисла гробовая тишина. Впрочем, реакция для такого рода заявления более чем ожидаемая. Должно быть, только Какаши не испытал ровным счётом ничего по этому поводу. Ему точно было известно, что Наруто и ледяную глыбу на дружеский разговор могла развести, если ставила перед собой такую цель. Тем более, Какаши и сам уже пришёл к тому же выводу, что и его сенсей.       — Да, это просто смешно! — Хьюга явно был возмущён.       В зале вновь поднялся гул. Заявление многим показалось по крайней мере бредовым. Но нашлись и те, кто лояльно отнёсся к подобному ответу. Шикаку Нара был из их числа. Он отдавал себе отчёт в том, что умственные способности Намикадзе всегда были намного выше среднего и сам он должен был неплохо представлять себе характер и наклонности своего же ребёнка. Следовательно, высказанное предположение имело под собой весомые основания.       Фугаку сохранил, как всегда, нейтральное выражение лица. Всего пару месяцев назад он пришёл к выводу, что ребёнок четы Намикадзе-Узумаки в перспективе являлся монстром дипломатии. А проведение переговоров с Кьюби — действие вполне в духе Кушины. Так чем её дочь была хуже? Но и принимать такой факт как данность Фугаку пока не спешил. Он просто наблюдал и ждал развязки.       Данзо же едва не позволил себе торжествующую куцую улыбку от накатившего удовлетворения. Безосновательно Минато бы такое точно не ляпнул.       — Тишина! — Хокаге прекратил творившееся безобразие: Совет плавно грозился обратиться в балаган. — Минато, будь добр, объясни нам, каким образом ты пришел к подобному выводу, — добродушности в облике Сандайме поубавилось, а на смену ей пришла политическая твёрдость.       — Я бы сказал, кхм… — Минато немного откашлялся: он не пил уже больше пятнадцати часов, в горле неимоверно першило. — Я бы сказал, что способности Наруто к ведению диалога и анализу ситуации весьма неординарны.       — Поясни, — глава Данзо с чувством некоего триумфа осознавал, что его прогнозы относительно девочки становились всё более и более материальными.       — Как именно?       — Приведи пример. Наглядный.       Минато непримиримо уставился на Данзо, но это ничем не помогло. Нужно было отвечать. Он стал судорожно перебирать, что же можно сказать, при этом ничем не скомпрометировав свою семью. Он заметно вздохнул, прежде чем начать говорить:       — Например, около года назад Наруто Намикадзе самостоятельно пришла к выводу, что Кушина Узумаки является джинчуурики, — ответом вновь была тишина.       — Каков возраст девочки? — Шикаку Нара почувствовал сильнейшую заинтересованность.       — На данный момент три года и шесть с небольшим месяцев.       — Хочешь сказать, что она в два с половиной догадалась, что её мать — джинчуурики? Звучит бредово, — женщина, сказавшая это, сложила руки под грудью и вальяжно откинулась назад. Её лицу были присущи диковатые резкие черты, зрачки были по-звериному вытянуты, тёмно-русые волосы топорщились по всем направлениям, а на щеках — клановые татуировки в виде алых клыков. Это была глава клана собаководов — Цуме Инузука.       — Тем не менее, это так, — Минато отнёсся к её заявлению абсолютно индифферентно.       — Распиши ситуацию подробнее, — интерес Данзо уже был неприкрытым.       — С какой целью? — это нисколько не нравилось Минато.       — Это поможет нам более точно представлять себе аналитические способности девочки, — его запястье напряжённо хрустнуло.       — Наруто знала, что в теле Узумаки Кушины находятся две разнородные чакры, что является противоестественным…       — Откуда? — Данзо хотел знать буквально всё: ему, главе контрразведки, как никому другому было известно, что правда крылась в мелочах, а истина — в деталях.       — Сенсорные способности, — сухо отчеканил Минато. Ощущение затягивавшейся на шее петли его откровенно угнетало.       — Мощные для двух лет, не находишь? — с неясным, но уязвляющим выражением отметил Данзо.       — Для представителя Узумаки — в пределах нормы, — Минато понимал, к чему всё идёт, но ничего не мог поделать для того, чтобы это остановить.       — Продолжай.       — Когда Наруто спросила о природе второй чакры, я и Кушина сказали, что объясним ей это позже. Приблизительно три месяца спустя она задала прямой вопрос, является ли Кушина джинчуурики. Как позже выяснилось, Наруто вычитала это понятие в книге и сопоставила данную там информацию с уже имеющейся.       — Вычитала в книге? Интересные у вас в семье сказки на ночь, однако, — импульсивная Инузука не могла переваривать подобное молча.       Хотя, справедливости ради, слова Минато казались полнейшим абсурдом не только Инузуке, но и большинству прочих членов Совета.       — Я думаю, выбор литературы на ночь для ребёнка является делом сугубо семейным и касается исключительно меня и моей жены, — он ответил легко, почти мягко. Несмотря на изначальный язвительный посыл фразы, Минато избрал такой тон и способ подачи, что весь накал спал и конфликт умер в зародыше. Лишь Какаши видел, что нервы сенсея начали потихоньку сдавать, и потому вклинился:       — Можно мне высказаться?       Какаши понял, что сенсея пора было спасать. Точнее — не сенсея, а его потенциальных жертв. Минато-сенсей не был жестоким человеком. Совсем. Но если вывести его из себя… В общем, дело было гиблым, причём в прямом смысле слова.       — Конечно, если ты хочешь высказаться на поднятую тему, — судя по всему, Сандайме пришёл к идентичным с Какаши выводам.       — Я лично знаком с Наруто Намикадзе и, как вы все помните, присутствовал при происшествии. Мои выводы относительно метода, которым девочка остановила нападение, совпадают с выводами Минато-сана.       — Основания? — уточнил Сандайме.       — Те же, что уже были озвучены.       — Какой тогда был смысл рот раскрывать? — тактичность, судя по всему, не была присуща собачнице-Инузуке.       — Очевидный, — Нара не смог остаться в стороне.       — Может, вы разъясните его? — спокойно пресёк развитие конфликта Иноичи Яманака — глава клана «мозголомов».       — Если два умных человека — а Минато-сан и Какаши-кун объективно таковыми являются — независимо друг от друга приходят к одному и тому же решению задачи, то с большой долей вероятности можно утверждать, что это решение верное.       — Значит, нам придётся дождаться момента, когда девочка очнётся, — спокойно заключил Сандайме.       — Хотелось бы кое-что уточнить, — серо-желтый глаз Данзо впился в Минато.       — Что же? — Хирузен уже знал, что сейчас должно было произойти, но не видел смысла откладывать это в долгий ящик: «раньше» или «позже» тут не имели значения — в любом случае разговор обещал быть не из категории приятных.       — Что мы в дальнейшем будем делать с девочкой? — было неясно, обращался ли Данзо к Хирузену или к Минато, или вопрос вообще являлся риторическим.       — Что вы имеете в виду, Данзо-сама? — ярко-голубые глаза недобро блеснули: вызов был принят.       Затяжная партия началась.       — Если укрощение биджуу действительно окажется делом рук твоей дочери, Минато, то мы не сможем оставить подобное без внимания.       — Мне показалось, что всё внимание уже сконцентрировано на ней. Вы собираетесь уделить ещё больше? — сухо осведомился он.       — Нет, оно просто будет иного рода, — Данзо ответил ему в тон.       — Какого?       Напряжение в воздухе уже и кунаем бы не разрезалось, попытайся кто-то провернуть подобное. Всем было понятно, к чему клонил Данзо, но каждый молчаливо принял сторону Минато. Вообще, подобная ситуация являлась беспрецедентной. Никогда раньше Шимура не пытался заполучить в Корень кого-либо в открытую. Обычно заключалась тайная договорённость с главой клана. Как правило, в итоге переданные дети считались погибшими, и даже их родители не посвящались в условия сделки. Сложившаяся же ситуация оказалась крайне неудобной для Данзо. Минато и Кушина не имели клана за спиной, но это снимало с них все ограничения в принятии решений, например, в отношении их ребёнка. Тайно заполучить девочку не представлялось возможным, а потому приходилось действовать напрямую.       — Если среди наших шиноби появится человек, способный контролировать биджуу, Коноха окончательно закрепит за собой статус самой могущественной из скрытых деревень.       — Не могу с вами не согласиться.       — Этим человеком может стать Намикадзе Наруто.       — Во-первых, мы можем лишь предполагать. И только. Мы до сих пор не знаем, что произошло на самом деле. Во-вторых, вы, вероятно, неправильно поняли, что конкретно я и Какаши-кун пытались до вас донести. Если наше предположение… наша догадка не ошибочна, то Наруто не контролировала Кьюби, а договорилась с ним, — в интонации Минато стало меньше сухости и больше жёсткости.       — Это не имеет значения.       — Нет, оно принципиальное, Данзо-сама.       — Хм… Минато, даже при таком раскладе тот факт, что способности девочки выходят за рамки обычных, мы проигнорировать не можем, — он бы мог почувствовать раздражение, но прожил слишком долгую и тяжёлую жизнь для того, чтобы выходить из себя столь быстро и легко.       — Её способности в некоторых аспектах и правда… непосредственны. Но давайте не будем забывать, что в первую очередь Наруто Намикадзе — маленький ребёнок, — концовку он произнёс с нажимом.       — Маленький ребёнок? — во взгляд Данзо просочилась насмешка. — Давай лучше посмотрим на вещи трезво. Если наши предположения подтвердятся, то этот, как ты выразился, ребёнок уже отметился в предотвращении диверсии. Год назад девочка владела сенсорикой лучше почти любого нашего генина. После первой же встречи она определила, что человек находится под влиянием техники, которую за минимум три недели не заметил никто. Ей хватает сравнительно небольшого объёма информации, чтобы провести анализ и прийти к правильным выводам, будь то личность джинчуурики или истинная природа Анбу. А может, вспомним недавнее нашумевшее происшествие со скалой Хокаге? — люди, и до этого ловившие каждое слово Данзо, сейчас окончательно обратились в само внимание. А вот взгляды Минато и Какаши неуклонно продолжали тяжелеть. — Насколько мне удалось узнать, задумка и план исполнения целиком принадлежали Наруто Намикадзе. Исполнение осуществила не она, но всё же образ её мышления, однозначно, нестандартен и масштабен. Не знаю, в курсе ли ты, но чуть больше полугода назад в Главном Госпитале она пробралась в помещение специального назначения, предварительно взломав сигнальный барьер, что выяснилось только месяц спустя после события, — Шимура сидел ровно, напряжённо, сохраняя военную выправку; его вид был олицетворением жёсткости и непреклонности. — Мне продолжить, или этого хватит?       — Нет, этого вполне достаточно, — Минато в сравнении с оппонентом был молод и неопытен, но это не мешало ему достойно держать оборону и сражаться на равных. — Дело в том, что я и до вашего, несомненно, увлекательного рассказа находился в курсе всех этих вещей. К тому же практически во всех упомянутых вами ситуациях слишком большая роль отводилась везению. Начиная целенаправленно развитыми навыками во взломе печатей, которые Наруто просто догадалась вовремя применить, и заканчивая врождёнными сенсорными способностями определённого типа, которым, судя по всему, корпус Анбу просто не располагает. Находиться в нужное время в нужном месте или попадать в ситуации, где применимы уже развитые навыки, не есть гениальность.       — С каких пор умение понять, какой навык применить и когда, и обладание навыками, которыми не располагают другие, перестали считаться гениальностью?       Минато плотнее сжал челюсти, чтобы не вляпаться в полемику и разведение демагогии.       Складывалось ощущение, что в зале остались только двое: Минато Намикадзе и Данзо Шимура. Остальные присутствующие — элементы декора, не больше. Озвученные вещи ни у кого не укладывались в голове. Если девочка уже сейчас была способна на подобное, то что же из неё могло вырасти? Идея Данзо забрать её в Корень и воспитать беспрекословно преданной Конохе уже не казалась столь абсурдной, потому что чем больше мощь, тем жёстче должна быть узда, её удерживающая: это было доказано на примере биджуу. Были и те, кто до сих пор придерживался стороны Намикадзе, но их становилось всё меньше. Большинство же испытывало неопределенность, отдавая некоторое предпочтение стороне советника.       — И даже так ты продолжаешь утверждать, что она дитё малое? — Данзо позволил себе лёгкую насмешку в голосе, в заведомо проигрышной попытке спровоцировать Минато.       — Я просто хочу оградить своего ребёнка от некоторых вещей. Хотя бы до определённого момента. И имею на то полное право, — а сам Минато с раздражением понимал, что провокация имела все шансы стать успешной, если Данзо продолжит в том же духе.       — Не заметно, чтобы ты возымел в этом какой бы то ни было успех, — он вновь перешёл на сухой тон, отступив.       — Вы предлагаете перейти к обсуждению моих качеств родителя? — а вот раздражённый и уставший Минато так быстро успокоиться не сумел, хотя сам же себя во время осадил.       — Конечно, нет. Вряд ли это чем-либо тебе поможет.       Шансов остановить развернувшееся противоборство без потерь уже практически не оставалось. А это обещало выйти Минато боком, причём очень нехорошим. Одна провинность, другая, третья — и у Данзо могли появиться рычаги давления, от которых отвертеться бы не вышло. Но к Минато совершенно непредвиденно пришла помощь.       — Интересы и наклонности наших детей не всегда зависят от нас. Иногда лучше поощрить их и дать знания о том, что они хотят знать, чем дожидаться момента, когда они получат эти знания при неизвестных обстоятельствах на стороне, — слова Фугаку Учихи стали совершенной неожиданностью для всех.       — Ты хорошо понимаешь, о чём говоришь, не так ли? Это ведь твой сын принял активное участие в сегодняшних событиях? Он тоже далёк от определения «посредственность», — Данзо медленно повернулся в сторону Фугаку и испытующе на него посмотрел.       — Именно, — он перенёс взгляд советника довольно спокойно. — Я понимаю, о чём говорю. И потому не советую вам попрекать Минато-сана в отсутствии тех или иных родительских качеств.       Минато был очень удивлён, но благодарен. Эту благодарность в его глазах видел Фугаку. Но ввязался в спор он не ради этого. Его действия были вызваны скорее солидарностью. Он проникся уважением к Минато после нескольких совместных миссий и периодического пересечения на передовой. К тому же отношение Фугаку к Данзо было весьма однозначным и отнюдь не положительным. Клан Учиха был крайне не заинтересован в том, чтобы влияние Данзо на Совет крепло, а такая откровенная наглость как заполучение в Корень ребёнка из благополучной семьи нивелировала бы остатки ограничений, которые распространялись на Шимуру. У выступления Фугаку было много подтекстов помимо тривиального желания помочь.       — Хм, вероятно, я повёл себя бестактно, — то, что по идее должно было стать извинением, оказалось до такой степени наполнено пренебрежительностью, что первоначальный смысл потерялся. — Минато, я лишь хочу разъяснить то, что девочка ведёт себя не как ребёнок. Её действия и решения во многом соответствуют портрету взрослого человека. И как бы ты ни силился отрицать очевидное, это останется правдой.       — И чего же вы хотите добиться этим разъяснением, Данзо-сама? — Минато чуть склонил голову вбок, отчего его шея шумно хрустнула — этот звук был слишком громким в образовавшейся именно в тот момент секундной тишине.       — Наруто Намикадзе необходимо воспитать как шиноби Конохагакуре но Сато, — Данзо уже понял: он добьётся своего не сегодня и даже не в ближайшие несколько лет. Но партия уже была начата, и Минато не мог её отменить.       — Наруто получает именно такое воспитание. Можете в этом не сомневаться, — Минато с облегчением ощутил, что давление ослабилось.       — В данной ситуации я делаю упор на слово «шиноби», — и всё же Данзо был намерен привести диалог к логическому концу.       — В шесть лет она, как и полагается, поступит в Академию шиноби, где… — принялся монотонно отвечать Минато.       — Есть ли смысл ждать три года? Уже сейчас её навыки и знания в некоторых аспектах выходят за рамки академических. Её подготовка до уровня генина — вопрос очень скромного времени. А некоторые её способности, например навыки фуиндзюцу, могут быть всего за пять-шесть лет интенсивных тренировок развиты до уровня токуджо.       — И что же вы предлагаете? — Минато морально подготовился к последующему ответу.       — Нужно отдать девочку на воспитание в Корень Анбу, — и даже так это прозвучало как приговор.       — Это абсолютно невозможно, — казалось, от голоса Намикадзе стены покрылись инеем.       — Думаю, мне необходимо напомнить тебе то, что сейчас идёт война, и каждый воин у нас на счету. Особенно если речь идёт об одарённом коноховце.       — Чрезвычайно высока вероятность того, что к тому моменту, как Наруто Намикадзе будет готова к работе в поле, война уже подойдёт к концу, — Минато почувствовал, как напряжение вновь стало расти: миссия вымотала его и физически, сообщение о диверсии добило психологически, а то, что происходило сейчас, заставляло его звереть.       — Ты слышал об Учихе Шисуи? Год назад этот мальчик в возрасте пяти лет получил звание генина, даже не ступив за порог академии. К тому же Какаши Хатаке, твой ученик, уже больше трёх лет ходит в звании чуунина, несмотря на то что ему лишь десять, — Данзо взял небольшую паузу, добавившую весомости его следующим словам. — Думаю, всего через три года обучения девочка будет готова к выполнению серьёзных миссий. И в этом вопросе возраст сыграет ей лишь на руку.       Волна молчаливого возмущения прокатилась по залу. Шпионаж, убийства, диверсии — это, так назваемые, «серьёзные» миссии. Даже в среде шиноби дети до семи лет неприкосновенны. А потому это заявление было нарушением негласного закона из серии «не убивать новорождённых и беременных» или «не бить женщин в живот». И даже так многие придерживались мнения о том, что деревне будет лучше, если Наруто Намикадзе окажется не на рядовой службе, а в спецподразделении, где её легче будет контролировать.       — Моё решение останется неизменным, — твёрдо ответил Минато.       — Ты замечательный шиноби, Намикадзе Минато, но сейчас родительские чувства мешают тебе трезво мыслить, — заключил Данзо с высокомерным снисхождением.       — Вполне возможно. Тем не менее, ответ всё тот же, — Намикадзе проглотил возмущение, сочтя это за благо.       Разговор зашёл в тупик. Это понимали все без исключения. Именно тогда рядом с Минато, который так и стоял в центре зала с момента появления, возник Анбу.       — Хокаге-сама, — он преклонил колено и склонил голову в ожидании.       — Говори, — тихо приказал Сандайме — Анбу остался, преклонив колено, но поднял голову.       — ЧС в госпитале.       Минато невидимо для других напрягся.       — Жертвы, пострадавшие? — Сандайме спросил несколько торопливо.       — Нет.       Минато беззвучно, но глубоко выдохнул от облегчения.       — Обстоятельства? — его тон снова стал спокойным.       — Кушина Узумаки и Наруто Намикадзе, как было приказано, размещены в общей отдельной палате. Приблизительно через десять минут после возвращения с операции Наруто Намикадзе поднялась активность чакры Кьюби. Чакра направилась от Кушины Узумаки к ребёнку и исцелила большую часть повреждений.       — Вот, значит, как… — Хокаге постучал указательным пальцем по столу. — Кто-нибудь пришёл в сознание?       — Нет.       — Свободен.       — Есть, Хокаге-сама, — Анбу встал секундным движением и смазался в Шуншине, растворившись в воздухе.       — Хокаге-сама, позволите идти? — Минато больше всего на свете хотел оказаться рядом с Кушиной и Наруто.       — Да, Минато-кун, — Намикадзе исчез в тусклой вспышке Хирайшина. — Собрание на сегодня окончено.       Поднялся гул.