***
Наруто в последний раз оглянулась на мемориал. В её глазах Итачи увидел то самое печальное выражение, которое недавно уловил в саду Шодая. На её загорелом лице всё ещё присутствовала улыбка, но от неё Учихе становилось грустно. Он не знал, как следовало поступать в подобных ситуациях, но и просто стоять на месте, глядя на непривычно тусклые глаза, он не мог. Итачи осторожно потянулся к ней, но ещё до того, как он успел её коснуться, Наруто вздрогнула и обернулась на него. Учиху никто не научил тому, как надо было правильно выражать поддержку, и потому он поступил так, как ему велело нечто инстинктивное и бессознательное. Прикосновение… Прямой взгляд… Улыбка, пусть слабая… Он осторожно взял её ладонь и слегка её сжал. Итачи не знал, верно ли поступал. Ему было невероятно дискомфортно, и в действительности он бы предпочёл молча уйти, оставив Наруто наедине со своими проблемами. Это было бы проще и легче. Он не понимал, что конкретно не позволило ему так поступить, но оно явно имело мало общего с обещанием сходить к мемориалу вместе. Это было его желание, причём собственное, сильное и необъяснимое. Ему становилось плохо от того, что плохо было подруге. Чем это являлось? Следствием дружеских чувств? Учиху никто не научил тому, как правильно дружить, поэтому он не знал. Наруто сжала его руку в ответ и улыбнулась отчасти смущённо. Серая дымка воспоминаний рассеялась, и на Итачи теперь смотрели радостные ярко-голубые глаза. Его руки были холодными, а её — горячими. Контраст прикосновения подействовал, как разряд тока. По её руке вверх бежали мурашки, перепрыгивали с одного плеча на другое и сбегали вниз, заставляя напряжённо вытянуть пальцы. — Пошли, ‘ттебайо? — она прищурилась от улыбки. Итачи лишь кивнул в ответ. К его удивлению, Наруто не убрала руку, а лишь удобнее перехватилась. Она снова смотрела так радостно и лучисто, словно и не грустила минуту назад. Они пошли в сторону деревни. Шаг Намиказе был быстрым, но она крутилась и отвлекалась на каждую окружавшую её мелочь, из-за чего её скорость значительно снижалась. Учиха же шёл довольно медленно и наблюдал за неугомонной подругой. Наруто для него была не просто человеком — настоящим завораживавшим феноменом, который он никак не мог объяснить и понять. Каждый раз, когда ему казалось, что он разобрался в её сути, она снова открывала ему свою новую грань, чем ввергала в замешательство. Итачи чувствовал себя неловко рядом с ней, потому что не понимал, как с ней следовало разговаривать. Он даже в некоторой степени боялся того, что жизнерадостная подруга могла потерять интерес к общению с ним. И в то же время Наруто его утомляла: она вынуждала его разговаривать на какие-то отвлечённые темы, делать какие-то странные вещи, думать о не заинтересовавших бы его при других обстоятельствах вещах… Само её присутствие распаляло его внимание на множество бесполезных по сути мелочей. Она будто крала время, за которым Итачи последние восемь месяцев так упорно гнался. Должно быть, больше всего Учиху в подруге утомляли его чувства к ней, противоречивые и тотально ему непонятные. С одной стороны, с Наруто ему было уютно и интересно, а с другой — с ней же он ощущал дискомфорт и раздражение. Намиказе засмотрелась на подхваченные ветром хлопья снега, отчего чуть не упала, но Итачи подстраховал. — Осторожно, — предупредил он, увидев, что она тут же оступилась вновь. А в следующее мгновение так заинтересовавшие Наруто снежные хлопья исчезли из их поля зрения. Перед ними непостижимым образом оказался человек. Тёмный человек… Они даже не могли выразить словами, что именно в этом человеке являлось тёмным. По сути — всё. — Учиха Итачи и Намиказе Наруто? — спросил он, глядя на детей сверху вниз. Правую половину его лица скрывали бинты. Он был облачён в чёрное, но левая рука в белой одежде находилась на виду по самое плечо. Одинокий полуприкрытый левый глаз впился в маленькие фигурки друзей. Они оба узнали этого человека. И оба инстинктивно приготовились к атаке. В мыслях Наруто вновь всплыла яркая ассоциация — крыса. В этот раз она совершенно не чувствовала его чакру. Но это было сродни мышечной памяти, которая воспроизводила движения невольно. Также невольно воспроизвелись ощущения вёрткости, жёсткости, сальности, агрессии, а нос ужалил эфемерный запах гнилого болота. — Вижу, что это вы, — даже в его размеренном голосе с хрипотцой присутствовала едва уловимая угроза. Итачи смело встретился взглядом с советником, которого окутывала пугавшая аура. Учиха неосознанно сделал шаг вперёд, загораживая подругу от этого тёмного человека. — Вы отмечены печатью несчастья. Пальцы Наруто нервно дрогнули, что не укрылось от Итачи, который всё ещё держал её за руку. Он инстинктивно хотел защитить её. Учиха не мог объяснить, откуда у него имелось это знание, но он точно знал, что советник представлял бо́льшую угрозу для Намиказе. Угрозу в отношении себя он тоже чувствовал, но не такую явную. — Несчастья? — тихо, но спокойно переспросил Итачи. — Эти линии… — узловатая рука повисла в миллиметрах от лица Учихи, но он не шелохнулся. Первые недели, после того как Итачи побывал на поле боя и впервые убил, он спал плохо. После — просто мало: он жалел растрачивать драгоценное время на сон. И потому под его глазами залегли пока слабые, но уже непроходящие тени, несвойственные детским лицам. — Они призывают войну, — теперь сухие закоченевшие пальцы указывали на примечательные полоски на лице Намиказе, и она также не двинулась с места. Это были врожденные метки, говорившие о том, что в чреве матери она находилась рядом с опаснейшим из биджуу. — Хаос будет преследовать вас всю жизнь… — полуприкрытое веко Данзо дрогнуло. — Уже преследует. Последняя фраза прозвучала, словно гром среди ясного неба. Внешне и Наруто, и Итачи остались совершенно спокойными. Почти. Опытный глаз бывалого шиноби без труда уловил то, как дети сильнее сжали друг другу руки в молчаливой поддержке. — Хаос всегда можно привести к порядку, — также тихо, но твёрдо ответил Итачи. — Интересное утверждение. Но может, лучше разрушить главенствующий хаос, чтобы создать новый порядок? — Шимуру действительно интересовал ответ. — Разрушения всегда создают лишь больший хаос, — Наруто не осталась сторонним слушателем. Данзо испытывал удовлетворение от этого диалога. Он даже не рассчитывал на то, что всё могло сложиться так удачно. Удивительным казался сам факт того, что этот разговор имел место быть, ведь его тематика являлась отнюдь не детской. Шимура в очередной раз убедился в том, что к этим двоим было неприменимо слово «дети», потому что мыслили они, как взрослые люди. — С нетерпением жду того дня, когда мы встретимся снова, — хрипло прошептал советник и прошёл мимо них. Они не двигались ещё пару секунд, напряжённо глядя перед собой. А когда развернулись в ту сторону, в которую ушёл тёмный человек, не увидели никого. Советник исчез, не оставив даже следы на снегу. Зато остались те следы, о которых знали лишь участники диалога. Его слова зловещим эхом отдавались в головах Наруто и Итачи, распространяясь волнами по их телам. Каждая такая волна оставляла грязные тёмные мазки на их маленьких, незащищённых сердцах. Каждый чувствовал то, как тьма оседала, словно яд, в организме, и не мог противиться этому. — Даттебайо! — Наруто разозлилась от собственного бессилия. — Ваши лица отмечены хаосом, — она проговорила эту фразу с неприкрытым отвращением. — Ха! А его лицо отмечено старостью, но я же в него руками не тычу! — она неприязненно поморщилась. Итачи нервно усмехнулся. Он тоже испытывал противную беспомощность и понимал то, что подруга так же, как и он, боялась жуткого осадка, оставшегося где-то внутри. «Хаос будет преследовать вас всю жизнь». Повисшие в воздухе слова советника острыми шипами вонзились в сознание каждого из детей. Они стояли у подхода к деревне и не решались продолжить движение. Было навязчивое ощущение того, что стоило шевельнуться — яд бы мгновенно распространился, бесповоротно поразив их тело и разум. Поэтому они пытались переждать, дать яду выветриться, слепо надеясь на то, что от него могли остаться лишь противные воспоминания. Они ждали, но ничего не менялось, и потому они продолжали настойчиво ждать.***
Перед детьми выросла высокая фигура отца Итачи. Было начало десятого — они не пришли к обещанному сроку. Он ничего не сказал, лишь посмотрел на них нечитаемым взором и развернулся в сторону деревни. Друзья пошли следом, непрерывно прокручивая в голове события только начавшегося дня. Их оказалось чересчур много. За тяжёлыми размышлениями они не заметили, как добрались дома. — Итачи, — от холодного голоса Фугаку Наруто вздрогнула. Итачи сумел сохранить невозмутимый вид, хотя внутри также содрогнулся. — Почему ты не пришёл в оговоренное время? Фугаку не стал отчитывать сына за самовольный уход из дома: тот был достаточно самостоятельным для того, чтобы перемещаться в окрестностях Конохи в одиночку и делать это в выбранное им время. Однако в любом возрасте было до́лжно соблюдать дисциплину. Сказав, что вернётся к половине девятого, Итачи взял на себя обязательство находиться в доме в это время и ни минутой позже. Какая речь могла идти о соблюдении рамок, установленных кем-либо другим, если человек был неспособен выполнять рамки, установленные самостоятельно? — Мы задержались ввиду непредвиденных обстоятельств, — в голосе Итачи не отразилось ни капли того тревожного чувства, которое он испытывал перед Фугаку. Разговор между отцом и сыном больше походил на отчёт подчиненного начальству. Наруто не нравились взаимоотношения в семье главы клана Учиха. Она пока молчала, но уже с трудом сдерживалась от того, чтобы высказать своё мнение. — Что за обстоятельства? — тем же промёрзлым тоном спросил Фугаку. Почему-то и Итачи, и Наруто понимали то, что не стоило кому-либо рассказывать о странной встрече. Почему-то им обоим казалось, что если бы они рассказали, то провалили бы некую проверку. Это молчание являлось необъяснимой необходимостью. — Я отказывалась уходить, Фугаку-сан. А Итачи не хотел оставлять меня одну, — Намиказе также сумела не выдать голосом то, что чувствовала, а чувствовала она что-то на грани возмущенной злости и робкого страха. Ей стало противно от того, что она соврала, но сказать правду не получилось. Возможно, именно это и стало первыми признаками поражения тёмным ядом. — Наруто-чан, ты имеешь право делать что угодно, но не нужно оправдывать Итачи. У нас с ним — определённые договорённости, которые он должен соблюдать. Фугаку не повышал тон. Он говорил чётко и размеренно. Его лицо ничего не выражало. Тем не менее он оказывал жуткое психологическое давление. Его колючий взгляд, промёрзший голос, формальные сухие фразы, властная поза — всё это ставило его собеседника в подчиненное, слабое, провинившееся положение. Учиха-старший никогда не кричал на сына и уж тем более никогда не бил его. Также в качестве наказаний к Итачи никогда не применялись запреты. В них просто не имелось смысла. Итачи не любил бесцельно гулять. Он не интересовался игрушками. Не смотрел мультфильмы. Практически всё своё время он посвящал тренировкам и чтению. Ограничивать сына в возможности развиваться Фугаку не собирался. И потому в отношении Итачи использовалась лишь одна воспитательная мера. Однако она являлась действительно жестокой. Фугаку за провинности давил на сына психологически. Это было отвратительное ощущение, вызывавшее страх даже у взрослых людей. — А я его не защищаю. Вы задали вопрос, а я дала вам ответ. Даже под давлением ни Наруто, ни Итачи не показывали того, что им было тяжело находиться под уничижавшим взглядом Фугаку. — Шиноби обязан следовать правилам, Наруто-чан. Я не осуждаю тебя за это опоздание лишь потому, что это должен делать не я, а твои родители. — Итачи помог своему другу. Почему его вообще надо осуждать? — она нахмурилась и задышала чуть глубже, отчего стали видимы движения грудной клетки. — А что ты скажешь на этот счёт? — Фугаку обратился к молчавшему сыну. — Подобное больше не повторится, — Итачи, несмотря на выносимое желание отвести взгляд, смотрел отцу в глаза. — Я хочу узнать, что ты думаешь насчёт помощи друзьям. Можно ли ради этого нарушать правила? — сухо разжевал суть своего вопроса Фугаку. Он знал о том, что Итачи считал, что можно. Итачи знал о том, что правильным ответом являлось «нельзя». Перед ним встал выбор: ответить правду и получить новую порцию осуждения или ответить в соответствии с правилами и нагло солгать? — Нужно, — он поджал губы и нервно сглотнул: от давления, оказывавшегося отцом, ему стало немного дурно. Однако ответ его оказался удивительно обдуманным. Он понял то, что «можно» в данном случае было неприемлемым. При этом сказать «нельзя» он не мог, потому что искренне считал иначе. Итачи смог правильно подобрать слово, которое отразило и его понимание, и его мнение — «нужно». Наверное, впервые в жизни он принципиально не стал следовать ожиданиям отца. С одной стороны, Фугаку остался откровенно недоволен тем, что сын считал верным идти против устава, учитывая то, что подобные действия могли иметь крайне плачевные последствия, вплоть до попадания под трибунал. С другой — он оценил то, что Итачи хватило смелости открыто высказать своё мнение несмотря на то, что тот понимал порицаемость своего суждения. — Перечитаешь устав шиноби. Вслух. Три раза. После дашь мне повторный ответ, — он немного сгустил Ки. — Есть, отец, — Итачи покорно склонил голову. — Пусть тех, кто нарушает законы мира шиноби, и называют ничтожествами, но те, кому наплевать на своих товарищей, куда хуже любого ничтожества, — тихо проговорила Намиказе. — Так аники сказал. Она подняла взгляд на Фугаку. Ярко-голубые глаза смотрели со странным выражением. В них не было вызова или протеста. Наруто не пыталась никому ничего доказать, но она хотела передать то, чему научил её Обито. — Учиха Обито отдал свою жизнь за это убеждение, — Фугаку сказал, как отрезал. — Возможно, в нём есть доля истины, но я как отец не желаю, чтобы Итачи погиб из-за того, что не понимает важность правил в жизни шиноби. Суть этих правил заключается в том, чтобы сохранить жизнь бойцам. Тяжёлая аура пропала — дышать стало легче. Наруто удивлённо посмотрела на друга, который так и стоял с бесстрастным лицом. В тот момент мысли в его голове беспорядочно роились, перекрывая одна другую. В последней фразе Фугаку читалось его отношение к Итачи. Любящее отношение. Никогда он не слышал от отца слов, выражавших что-либо, кроме гордости или осуждения. Понимание того, что отец его действительно любил, оказалось поразительно приятным. — Отправляйтесь есть. Итачи, выполнишь моё задание после того, как Наруто-чан вернётся домой, — он покинул дом, не дожидаясь ответа. Наруто села на выступ, но разуваться не стала. Она упёрлась ладонями в угол и сгорбилась, непримиримо глядя на дверь, за которой скрылся папа Итачи. Будто для неё диалог окончен не был. Будто она до сих пор продолжала отстаивать свою позицию, сопротивляясь жуткому давлению. — Я лучше отдам жизнь за друга, чем последую этим идиотским правилам, ‘ттебайо, — она нахмурилась и закусила губу. — Отец прав. Эти правила придуманы не просто так, — без особого энтузиазма, но с совершенной уверенностью ответил Итачи. Он разделял позицию подруги, но не мог поспорить со словами отца. — Если я должна буду выбрать… спасти тебя или спастись самой, — она посмотрела на него, нахмурившись ещё сильнее. — Я спасу тебя, потому что ты… ты — мой друг. Наруто испытывала непоколебимую убеждённость в своих словах. Его глаза на секунду удивлённо распахнулись. — Нет, — он посмотрел на неё несколько гневно. Итачи был искренне возмущён тем, что она сказала. Это было даже обидно. — А я сама решу, да или нет, даттебайо, — она тоже начала закипать. — Ты тоже мой друг. Если ты так сделаешь, то получится, что я спасусь ценой жизни друга. По-твоему, это честно? — он тоже нахмурился, его губы сжались в обескровленную полосу. Второй раз в жизни Итачи испытывал желание кричать от эмоций. Первый был на поле боя: тогда ему хотелось наорать на отца. — Ха! А что по-твоему честно? — она подскочила и ткнула ему пальцем в грудь. — Бросить тебя, что ли? — Наруто возмущенно смотрела на друга, её гневное дыхание опаляло его лицо. — Да, — привычным спокойным тоном ответил он, чем вывел подругу из себя ещё сильнее. — Да ни за что! — и снова — тычок в грудь. — Хорошо, — Наруто даже отшатнулась, оторопев. И это было всё? Так просто? — Тогда я сделаю так, чтобы тебе никогда не пришлось меня спасать. — Ты не можешь знать наверняка, — она стала заводиться по новому кругу. Она хотела отстоять своё право защитить друга, если того потребует ситуация. — Я стану сильным, — Итачи же не хотел давать ей этого право: только не в отношении себя. — Даже сильным бывает нужна помощь. Какаши нии-сан сильный, но ему понадобилась помощь аники, — она сложила руки на груди. — Я стану сильнейшим в мире шиноби. Уже забыла? — Помню, — она опустила взгляд, потому что резко ощутила то, что начала уступать в споре. — Я же на рамен поспорила. — Тебе не придётся меня спасать, — Итачи же резко ощутил спокойствие, злости не осталось. Он тоже ощущал то, что у него получилось отстоять своё мнение. — Обещаешь? — Наруто зыркнула на него из-под чёлки. — Обещаю. Она подняла голову и радостно улыбнулась. Это поражение оказалось приятным. Итачи улыбнулся почти незаметно, но не менее радостно. Эта победа доставила ему удовольствие. Никто из детей не обратил внимания на то, что Микото стояла у двери, слушая их диалог. Она тоже радостно улыбалась. У её сына появился настоящий друг.***
Итачи лежал на футоне и смотрел в потолок. Сон совершенно к нему не шёл. Несмотря на то, что сегодня случилось много разных событий как приятных, так и не очень, в голове навязчиво крутились образы лишь одного из них. Разговор с советником не давал Итачи покоя. Помимо того, что это было откровенно зловеще, содержалось в этом что-то ещё настолько же откровенно неправильное. Итачи ощущал присутствие этой неправильности, но как ни старался, не мог найти какое-либо более весомое доказательство её существования. Тот тёмный человек предрёк ему жизнь в хаосе… постоянную войну. Глупо было верить просто словам. Тем более глупо, если они были сказаны вызывавшим неприязнь незнакомцем. Итачи осознавал эту глупость, но не мог не прокручивать в мыслях те слова снова, и снова, и снова, и сно… Кто-то осторожно отодвинул сёзди, ведущую в его комнату. Пол пересекла красноватая полоса яркого лунного света. В эту ночь на небе горела алая Луна. Итачи увидел маленький силуэт на фоне ночи. — Ты тоже не спишь? — прошептала она. — Нет, — Итачи ответил ей в тон. — Можно? — она всё ещё не переступила порог. — Да. Итачи вылез из-под одеяла и отполз на дальний от входа в комнату край футона, освободив место подруге. Наруто торопливо подошла и дёргано умостилась на выделенной ей стороне. Она глубоко вздохнула, от неловкости и волнения. — Ты тоже?.. — Итачи внимательно посмотрел на подругу. — Ты ведь тоже о том человеке думаешь? Намиказе вскинулась и удивлённо уставилась на Учиху. — Ага, — она опустила взгляд и смяла краешек ночнушки. — Знаешь, после того как… я убила того ивовца… я… Мне кошмары снились… — она ненадолго замолчала. — Уже несколько месяцев не снились. А сегодня опять. И мне кажется это из-за того человека, — она вновь подняла взгляд на собеседника, как бы спрашивая, верил ли он или нет. — Он какой-то… — Итачи прервался: он не мог найти точной формулировки для того, чтобы выразить своё отношение к советнику. — …недобрый, — закончила за друга Наруто. «Недобрый». Такое детское определение, но удивительно полное в данной ситуации. Она не назвала его плохим, что звучало бы слишком субъективно. Она не назвала его злым, что не объяснило бы до конца впечатление, которое производил Шимура. Его аура ощущалась недоброй, его намерения являлись недобрыми, его образ выглядел недобрым, потому что в них отсутствовало добро, в них отсутствовал свет. В человеке по имени Шимура Данзо не было света — он олицетворял собой тьму. Именно это отталкивало чутких Наруто и Итачи, которые подсознательно тянулись к свету. — Недобрый, — монотонно повторил Учиха, как бы запоминая такое точное определение. — Итачи… А можно?.. — она неуверенно закусила губу. — А можно, я тут останусь? А то мне страшно. Он не ожидал услышать от неё что-либо подобное, поскольку совсем не думал о том, что Наруто Намиказе могла бояться. В нём жила такая наивная вера в то, что есть человек, который совершенно ничего не боялся. Наверное, эта вера появилась из-за того, что Наруто не боялась того, чего боялось большинство. Именно поэтому складывалось впечатление того, что у неё и вовсе не было страхов. И странно оказалось увидеть в ней черты обыкновенные, не чуждые обычным детям и обычным людям. И по необъяснимой причине эта обычность, жившая в Наруто, удивила Итачи намного сильнее всех тех особенностей, которые он успел подметить в ней за время их знакомства. — Д-да, — он еле заметно кивнул. — Спасибо, — она с робкой благодарностью улыбнулась и подлезла под одеяло. Итачи вновь лёг. В этот раз он закрыл глаза в надежде уснуть. После разговора с подругой навязчивые образы рассеялись. Она подлезла к нему под руку так же, как подлезала к папе, когда мучилась от кошмаров. Наруто и Итачи были приблизительно одного роста, а потому для неё это оказалось странным и непривычным, ведь папа был в два с лишним раза больше неё. Тем не менее рядом с другом она почувствовала себя настолько же защищённой, насколько — рядом с папой. Учиха снова ощущал неловкость, но это не умаляло появившегося чувства уюта, словно он оказался в редком мгновении объятий с мамой. Итачи и Наруто очень скоро уснули крепким сном, подарив друг другу чувство спокойствия.***
Микото проводила взглядом, скрывшихся за дверью детей. Сразу же после завтрака они решили отправиться на клановые полигоны для того, чтобы практиковаться в сюрикендзюцу. Учиха с досадой покачала головой. Неудивительно, что они так быстро сдружились. При таком-то количестве общих интересов. — Они выглядели так мило с утра, — сказала она с лёгкой улыбкой. Микото развернулась к раковине, чтобы продолжить мытьё посуды. Сегодня, когда она пришла будить сына, который, к её удивлению, не проснулся самостоятельно, она увидела по-настоящему милую картину. Наруто прижималась к Итачи, словно в поисках защиты, а он осторожно обнимал её, словно огораживая от всего, чего она боялась. Когда Микото растормошила ребят, смогла наблюдать не менее милое действо. Оба ребёнка смущённо краснели, хотя всё ещё оставались сонными и плохо понимали, что происходило. — Нужно будет объяснить Итачи, что мальчикам не положено спать с девочками, — сказал Фугаку, перелистывая газету. — Тем более — в обнимку, — на его обычно строгом лице появилась слабая улыбка. — Фугаку! Они же совсем ещё дети! — Страшно, что нас ждёт дальше. Сама подумай, ему ещё пяти лет нет, а мы уже обнаруживаем по утрам девочек в его постели, — Микото шуточно стукнула его полотенцем. — Страшно ему. Девочка, между прочим, хорошая. Радоваться надо, — она вновь вернулась к раковине. — Ты бы хотела, чтобы в будущем Итачи сошёлся с Намиказе Наруто? — Фугаку оторвался от чтения. — Не вижу в этом ничего плохого, — она бросила попытки помыть посуду, решив сделать это после разговора. — А тебя что-то не устраивает? — Наруто Намиказе, — повторил он, будто Микото могла вдруг сказать, что речь шла о совершенно другой девочке. — Она будущая Химе клана Узумаки. И довольно способна как шиноби… — А ещё она ладит с нашим сыном. Тебе не кажется, что это здесь главное? — она села напротив него и уложила руки в замок на стол. — Итачи — наследник нашего клана, и в будущем — его глава. Должен же кто-то из нас думать о благополучии Учиха. — А что насчёт благополучия Итачи? — снова пребила его Микото. — Если он полюбит гражданскую девушку, то ты от него отречёшься? — Фугаку скептично приподнял бровь, без слов выражая своё отношение к этому утверждению, но тут же всё-таки ответил: — Он достаточно умён для того, чтобы подобной ситуации не произошло. — А вдруг? — она расцепила руки и слегка развела их. — Наш сын, в первую очередь — человек. А уже потом — наследник и будущий глава. Он не обязан всю жизнь оправдывать твои ожидания, Фугаку. — С возрастом это станет не попыткой оправдать мои ожидания, а его собственным осознанным выбором. И его выбор должен будет основываться на интересах клана. — Я надеюсь, что ему не придётся жертвовать своими интересами ради клана, — она опустила взгляд, чувствуя вину за то, что её ребёнок с рождения был ограничен в выборе. — Тебе несложно рассуждать, потому что наш брак произошёл по любви. Неужели ты не хочешь, чтобы у Итачи всё сложилось так же? — Ты права. Мне повезло, — Фугаку кивнул, выражая абсолютное согласие. — Но Итачи нужно будет научиться расставлять приоритеты. — Ясно… — она поднялась и снова направилась к раковине, надеясь отвлечь себя механическими действиями. — И всё же… что ты думаешь о Наруто? — Не самая лучшая партия, — достаточно холодно отозвался он. — Ты ведь сам сказал, что она будущая Химе. Явно талантлива. К тому же она Узумаки… Значит, у внуков сохраниться шаринган. В чём проблема? — А разве не ты говорила о чувствах? — Фугаку усмехнулся. — Не мне тебе объяснять, что она хорошая девочка. — Она будет хорошим другом, но едва ли из неё получится хорошая жена. — Почему ты так решил? — Она готова жертвовать своими желаниями и интересами ради друзей. Если ты её друг, то это замечательное качество. Но каково будет человеку, который её полюбит? — Фугаку смотрел в спину Микото и слабо улыбался. Она была замечательной матерью. Очень пеклась об Итачи. Защищала его по поводу и без. Она была независимой и волевой, но когда требовалось становилась податливой и мягкой. Он восхищался тем, как она могла это в себе сочетать. Фугаку действительно любил её. — Думаю, Итачи будет счастлив с Наруто, — она развернулась и слегка смутилась, наткнувшись на цепкий взгляд Фугаку. — Посмотри на Минато с Кушиной. Разве Минато несчастен? — он покачал головой отрицая. — Что? Хочешь сказать Минато несчастен? — Микото искренне удивилась. — Итачи — не Минато, а Наруто сильно отличается от своей матери. — В любом случае, загадывать пока рано. — Предлагаешь сменить тему? — он обратно взял в руки газету. — Не знаю… Главное, что у ребёнка, наконец, появился друг. Я сильно переживала по этому поводу. — И этот друг сразу же потащил Итачи на поиски приключений, — Фугаку рассмеялся. — Говоришь так, словно сам их никогда не искал, — передразнила его Микото и принялась протирать посуду. — Сколько Наруто ещё будет оставаться у нас? — Десять дней. — Хм… — Хм? — она обернулась через плечо, а Фугаку поднял взгляд. — Итачи за эти десять дней найдёт все те приключения, которые не замечал прежде. Ещё и про запас наберёт, — он досадливо поморщился. Микото заливисто рассмеялась, отбросила не желавшую сегодня мыться посуду и уселась рядом с Фугаку, пихнув его плечом. Он покорно отложил газету и переключил на неё всё своё внимание. Микото была совсем не против того, чтобы её сын немного побыл обычным ребёнком.