Кто-то сказал мне, Что жизнь – это не то, с чем нужно играть. Но я веду себя так, словно это детская площадка.
NF — Face it
Спустя восемь месяцев
Юнги задерживает дыхание и заходит в больничную палату. Сердце бьётся как сумасшедшее, альфе с трудом удаётся унять дрожь и открыть эту несчастную дверь, перед которой он стоит уже целых пять минут и вслушивается в шум, в тихий голос только что вышедшего врача, в молчание. Ноги с трудом передвигаются, новый глава клана Мин со смущённой улыбкой ловит проницательный взгляд счастливого, но всё ещё мельно-белого и усталого после родов Джина, подходит к кровати и открывает рот, чтобы хоть что-нибудь сказать, но в горле пересохло. И голос тут же срывается. Чонгук сдержал обещание. Покрутил пальцем у виска и долго ещё бесился, но на свадьбу приехал. Подарил усадьбу в Италии, где Сокджин, махнув рукой на компанию, проторчал всё время до родов, и сразу же укатил на очередную супер важную сделку. Юнги ещё долгое время работал на него, а потом, как альфа и муж наследника клана Сон, встал во главе Дома, официально переименовав его и дав свою фамилию. Джину откровенно было плевать и на компанию и на то, что по этому поводу думает общественность. Он Юнги к себе почти не подпускал, так и не позволив поставить метку. Потому что любить одного, но носить фамилию другого, он ещё как-то мог, но любить одного и носить метку другого, уже нет — не справится. Знает, что не справится, и Юнги это тоже понимает, поэтому не настаивает. Он и так получил первого обольстителя страны, теперь ещё и стал отцом. Больше ему желать было нечего. Теперь все альфы страны его ненавидят, омеги заинтересованно разглядывают, пытаясь понять, чем же мог этот вечно хмурый и серьёзный юрист зацепить такого яркого, безбашенного и избалованного вниманием Ким Сокджина. Везде, где бы он ни проходил, постоянно слышал в спину язвительное: «Да что в нём такого?». Юнги на это старался не реагировать, терпеливо вытаскивал своего мужа из клубов и заботился. А Джин продолжал с садистским наслаждением проверять его терпение, доводить до края и издеваться, направо и налево заявляя, что Юнги ему не нужен. Однако спустя полгода сдался. Надоело. Потому что терпение у Мин Юнги оказалось безграничное. Он выбрал тактику доброго слепого идиота, чем и покорил скандального омегу. — Он не кусается, подойди ближе. Юнги в панике смотрит на лукаво улыбающегося Сокджина и делает ещё один шаг. Омега держит в руках крошечного младенца, завёрнутого в белоснежное тонкое одеяльце, и с не характерной для него нежностью разглядывает своего новорождённого сына. Малыш тянет сжатый кулачок в маленький ротик и смотрит большущими глазами. У Юнги от такой картины дыхание спирает. Сев на больничную койку, он сразу же попадает в плен светло-шоколадных глаз с тёмной прожилкой, улыбается и не шевелится. Младенец смотрит на лицо Юнги и громко сопит. Громко вскрикивает, будто прогоняя старшего альфу. Юнги от такого в страшной растерянности, а Джин лишь смеётся, целуя малыша в лобик. — Мне кажется, или я ему не понравился, — раздосадовано говорит Юнги, с неприкрытой обидой поднимая глаза на смеющегося Сокджина. Ему хорошо, его любят, а альфе, походу, придётся туго, чтобы понравится маленькой копии Джина. — Потому что он истинный альфа. А вы, альфы, такие ревнивые, — пожимает плечами Сокджин и гладит ребёнка по мягкой щёчке, отчего младенец, вроде бы, пытается улыбаться, отчего у Юнги сердце в какой уже раз за этот день обрывается. Он смотрит и не верит своим глазам. Ямочки. Юнги уже знает, как будет выглядеть его сын, когда вырастет. Коварная улыбка от Джина и милейшие ямочки от Намджуна. И глаза, точнее взгляд. Внутри от такого взгляда кости в порошок перемалываются, в лишний раз напоминая альфе, что вовсе не его здесь ждут. Юнги с самого начала занял не своё место и теперь будет всю жизнь отвечать за то, что смог обмануть судьбу, чувствуя на себе пристальный Намджуновский взгляд своего ребёнка. Сокджин с вопросом смотрит на Юнги, но альфа лишь улыбается и ничего не говорит. Он это бремя сам нести согласился, поэтому, единственное, что остаётся — это радоваться и смириться. В конце концов, Юнги же будет его воспитывать, Юнги будет его любить, и именно Юнги малыш будет называть отцом. Всё остальное неважно. — Ну, не злись, маленький Намджун-и, я тоже люблю твоего папу, — альфа наклоняется ближе к притихшему ребёнку, слегка касается нежных ямочек и внутренне млеет. Чистая детская красота поражает. Небесный маленький ангел смотрит и, словно видит Юнги насквозь, пробирается глубже искорёженной сотнями смертей души, разрушает и ставит под сомнение всё то, что альфа всю свою жизнь считал истинной правдой. Это невероятно. Немыслимо, Юнги к такому не готовили. Он тянется к этому ослепляющему свету, к безнадёжно далёкому небу и блестящим восторженным взглядом ласкает образ младенца, клянётся ему в вечной любви и признаёт его власть над собой. Джин хмурится и качает головой. — Ты опять зовёшь его не тем именем. Нашего малыша зовут Мин Субин. Юнги резко меняется в лице и в шоке смотрит на омегу. Мин Субин. Это имя дал ему альфа, а Сокджин до последнего противился, долго скандалил и в итоге заявил, что у Юнги нет никаких прав называть ребёнка. Однако… Нашего малыша. Юнги неосознанно срывает короткий непринуждённый поцелуй с пухлых губ Джина. Их первый такой поцелуй. И наклоняется и касается своими губами до румяной щёчки глазастого малыша, который без интереса наблюдает за своими родителями и сосёт уже обслюнявленный, но всё равно такой вкусный маленький кулачок. — Субин-и, папа тебя очень любит.ஐஐஐ
Чимин стучит по рулю пальцами и недовольно смотрит на светофор. Сегодня у него столько дел и поэтому омега спешит, как может, крутится как белка в колесе и всё равно не успевает. Нужно купить детскую кроватку, отвезти новые эскизы гостиной заказчикам, заехать к Тэхёну и поздравить с рождением и появлением в их семье нового альфы — Чон Тэхёна, который, по словам старшего новоиспечённого Чона, постоянно орёт и доводит их с Чонгуком до белого каления. Характер малышу достался абсолютно кимовский и Тэхён беспрестанно жаловался, что просто не вынесет самого себя, что легче терпеть второго Чонгука. Сам же Чимин боялся даже представить, что его сын унаследует от своего отца. Эти мысли вводили омегу в настоящий ужас. Он гладит давно округлившийся живот и просит сынишку родиться хорошим мальчиком и не разочаровывать своего папу. Как ни странно, но Чимину идёт беременность. Он стал ещё более мягким и нежным, загадочно улыбался прохожим и всегда долго гулял вечерами, нежась в лучах холодного заходящего за горизонт солнца. Это не объяснить словами, просто во всех движениях омеги прослеживалась необычная приторная плавность, в чертах яркость и лучезарность. Чимин будто светился, постоянно притягивая к себе сотни взглядов. Он любовался природой, лопал любимое сладкое ванильное мороженое и работал над новыми эскизами интерьера, а иногда даже целых домов. Теперь Чимин стал дизайнером. Он давно бросил танцы и с помощью Тэхёна стал рисовать и принимать заказы. Работал свободно, ни от кого не зависел и сам назначал цену. Продал свою старую квартиру и переехал поближе к особняку Чонов, хотя виделись они всё равно очень редко. Тэхён тоже продал все свои квартиры, кроме родительского дома и предложил Чимину вырученные деньги, но Пак отказался, сказав, что справится со всем сам. И справился. Никому из родственников так и не сказал, что ждёт ребёнка, разорвал все связи и готовился к появлению в своей жизни самого близкого человека. Ведь остался примерно месяц, может, даже меньше. Чёрный Bugatti Chiron двигается с места, петляя между другими машинами. Чимин уверенно давил на газ, левой рукой ища в чёрной сумке завалившийся чёрт знает куда телефон. Грёбаный Онор спрятался за папкой с чертежами и прорисовкой большой комнаты во французском стиле. Чимин вынул из сумки телефон, но он, как назло, опять выскользнул из влажных от уличной духоты ладоней и завалился под сиденье. Чимин оглянулся по сторонам, выезжая из-за поворота, и быстро нырнул под сидение, вытаскивая телефон. Правда, с его животом это нехитрое действие заняло чуть больше времени, чем планировалось. И когда омега выгнулся и посмотрел вправо, что-то ужасное сверкнуло в его вмиг расширившихся глазах. Прямо на него со страшной скоростью нёсся огромный камаз, игнорируя все знаки и сигналы. Чимин сразу выкрутил руль и вдарил по газам, мелко оглядываясь. Но не успел. Омега закрыл глаза. Бугатти сотрясло от сильного удара. В голове с жутким скрежетом металла и всплеском разбивающегося стекла раздался мощнейший взрыв. Чимина не выбросило из машины только потому, что он, как всегда, был пристёгнут ремнём безопасности. Камаз протащил хрупкую и маленькую на его фоне машину примерно метров пять, останавливаясь и отъезжая назад. На Бугатти со стороны водительского сиденья образовалась страшная и неровная вмятина. Стёкла выбиты и с капота повалил густой серый дым. Чимин потерял сознание ещё тогда, когда едва терпимая боль от удара пронеслась по всему телу, ломая рёбра и выкидывая омегу куда-то за приделы галактики. Очнулся он спустя пару секунд от той же усиливающейся боли и, с трудом осознавая, что происходит, закричал. Живот полоснуло огнём и сжало так, что вся былая боль показалась детским лепетом. Он заметался в сиденье, обливаясь слезами, истошно завопил и сжал пальцами края нежно-розового свитера. Когда голова перестала так сильно кружиться, Чимин смог с третьего раза отстегнуться и открыть вначале заклинившую дверь. Кое-как вывалившись из машины, омега отполз, уцепившись рукой за живот. На сером асфальте остался кровавый след. Чимин, с трудом дыша, выплюнул скопившуюся в горле тёмно-алую жидкость и содрогнулся, прекрасно осознавая, что это значит — началось внутреннее кровоизлияние. Низ живота, словно изнутри разрывало острым ножом, и омега до хруста позвонков выгибался и рыдал, вновь и вновь теряя сознание. Больно. Осколки сломанных рёбер прокалывают лёгкие, поэтому дышать всё труднее. Чимин остервенело вонзается ногтями в живот и задыхается. Водитель камаза, громко хлопнув дверцей, не спеша, подошёл к истекающему кровью омеге. Задрав синие рабочие брюки, он присел на корточки рядом с уже затихающим Чимином и покрутил в руках чёрный тяжёлый пистолет. Безумно улыбнулся. Наклонился ближе и погладил Пака по золотистым отросшим волосам. — Тебя Чон Хосок заждался. Чимин вскрикивает и закусывает красные губы, когда слышит выстрел. Рядом валится мёртвое тело. Сзади растекается лужа крови и вышибленные мозги водителя; онемевшее лицо покойника направлено прямо на омегу, он смотрит опустелыми глазницами, как стервятник ждёт чужой смерти. Чимин отворачивается и закрывает глаза. «Скоро к нам присоединится и ещё мой сладкий Чимини. Я приготовил ему сюрприз. Совсем скоро». Сюрприз получился. Чимин качает головой и больше не сдерживает громкие приступы рыдания. Сквозь пелену он слышит мерзкий смех Хосока. Он совсем близко, руки с того света тянет, дышит могильным холодом в лицо, по губам пальцами водит. Там внизу яма огромная открывается, обнажая пёстрые языки пламени, невыносимо громкий лай церберов и сотни обглоданных рук, шарящих в поисках новой жертвы. Сегодня они все пришли по его душу. А ведь ему дали надежду. После такого кошмара освободили и подарили возможность вырастить прекрасные белоснежные крылья. Чимин их расправил и взлетел. Долго парил над облаками, с птицами здоровался, радовался любым мелочам, жизнь новую строил. Столько боли перетерпел, но всё равно в себя верил и до последнего боролся. Только Хосок и после смерти его достанет. Чимин думал, что он свободен, а, оказалось, что всё это время он в клетке был, сквозь прутья железные на мир смотрел и иллюзиями себя тешил. Вот он истинный и ничем не прикрытый мир, столь желанная людьми правда, истина. А ведь Чимин всего лишь оказался не в том месте и не в то время и теперь вся жизнь пошла наперекосяк. Теперь он всем измученным сердцем желает вернуться в то счастливое и спокойное время, когда он был ещё совсем мальчишкой, когда просто мечтал танцевать и быть знаменитым танцором. Только сейчас Чимин знает, сколько стоит этот успех. Жалеет, что когда-то согласился и стал осуществлять свои мечты, жалеет, что ещё в школе познакомился с весёлым задирой Ким Тэхёном, жалеет, что вообще пошёл в эту школу. Тогда он не знал, что всеми действиями приближает себя к такому ужасному концу. Просто о таком никого не предупреждают. И теперь он умирает в свои двадцать три года. Захлёбывается в собственной крови. Вновь теряет надежду и рассыпается прахом, так и не увидев собственного ребёнка. Отныне серый асфальт превратится в красный. Как и медленно стекающие слёзы на щеках Чимина. Сквозь гул шокированных людей доносится звук Скорой помощи.ஐஐஐ
— Нам удалось спасти ребёнка, — хмурый врач снимает маску и останавливается около вскочившего Тэхёна. Чонгук тоже, не спеша, поднимается и абсолютно равнодушно смотрит на мужчину. Он сосредоточенно оглаживает спину побледневшего омеги и сразу же приобнимает, когда Тэхён начинает валиться с ног, сражённый скверной догадкой. — На данный момент мы не можем связаться с родственниками покойного, чтобы сообщить им о смерти. Может, у вас получится. — Но… — Тэхён хватается за голову, долго моргает и всё равно ничего не может понять. Чимин же только с утра с ним разговаривал, обещал заехать, подержать на руках малыша Тэ, а сейчас умер. От этого у Тэхёна мороз под кожу проскальзывает, сердце в груди больно переворачивается. Попал в аварию, скончался на операционном столе. Что? Чимин ведь ангел, а ангелы не умирают, так почему же этот человек говорит, что он мёртв? — Нам нужно как можно скорее связаться с родственниками. Ребёнок родился недоношенным, за ним требуется долгий и тщательный уход. А потом его либо забирают родные, либо... в детдом. — Врач грустно пожимает плечами, кивает более-менее адекватному Чонгуку и уходит. Его понять можно, для него это обыкновенный пациент, сколько их уже было, а для Тэхёна — это потеря единственного верного друга. Боль, которую не унять. Либо в детдом. Омега качает головой и смотрит на Чонгука с бьющим под дых отчаяньем. И что же теперь им делать? Как пережить это, как справиться? Однако ещё страшнее было за ребёнка Чимина. Потому что как только Тэхён начинает думать, что они сейчас вернутся домой, и он возьмёт на руки своего малыша, в то время, когда ребёнок Чимина никогда не будет сладко спать в объятиях ни своего отца, ни папы — сердце кровью обливается. Никто не заслуживает такой участи. Хоть он всегда и был очень жесток, но сейчас что-то в нём сломалось и заставило заметно измениться. Возможно, вся спесь ушла в младшего Чона, сделав его сущим наказанием, а может, и нет. Тэхён пока что ещё не понял этого. Чонгук, решив, что слова явно проигрывают его крепким объятиям, придвинулся ближе и обнял своего мужа, вдыхая любимый персиковый аромат. Тэхён тихо всхлипнул и закрыл глаза, устраиваясь подбородком на правом плече Чонгука. Сегодня он будет грустить по самому лучшему в мире другу Пак Чимину. По тому, кому не суждено было стать отцом и любимым.ஐஐஐ
— Чонгук, я прекрасно знаю, как ты к этому относишься, но от твоих криков ничего не изменится. — Тэхён высыпает разноцветные погремушки перед одетым в синий боди и белый чепчик малышом, специально водит по ним ладонью, привлекая внимание зорких тёмных глаз. Тэ тут же начинает смешно кряхтеть и ворочаться, недовольно кривит верхнюю губу и, кажется, вот-вот опять закричит. Но предусмотрительный омега тут же всучивает ему маленькую погремушку по форме напоминающую сочную красную клубнику и выдыхает. — Чон Хосок разрушил всю твою жизнь, а ты хочешь взять его ребёнка? У тебя совсем голова после родов поехала? — Чонгук разводит руками, зло смотрит на Тэхёна и напряжённо сжимает челюсть. Ну вот, началось. Его несгибаемый Палач превращается в слюнявую ванильную омегу. Пиздец. Он такое даже в страшном сне никогда не видел. А тут в реальности, без эсэмэс и регистрации. Ужас. — Вообще-то это ребёнок Пак Чимина, моего друга и почти что брата. — Шипит Тэхён. Малыш капризно откидывает погремушку и начинает хныкать, пока ему в маленькие ручонки не дают другую в форме ореха. Но и «орех» долго не держится. Тэ тут же отшвыривает его прочь, но не плачет. Потому что Тэхён сразу же суёт ему «машинку», которая спустя несколько секунд летит к ореху. Омега хмурится и вздыхает. Видимо, Чон Тэхёну никто никогда не сможет угодить. — Да не ебёт. У него полно родственников. — Чонгуку вон тоже никто не может угодить. Это у них семейное. Альфа скользит цепким взглядом по своему сыну, ладонью зачёсывает назад чёрные пряди волос и хмурит густые брови. Чон Тэхён машет кулачками, требуя новую игрушку, и Чонгук аккуратно подаёт ему фиолетовый звенящий шарик. Малыш восхищённо смотрит на погремушку и пока что неумело пытается улыбнуться своему отцу. — Я заметил, — усмехается Тэхён и обиженно качает головой. Потому что как это понимать? С ним, значит, тут истерики устраивает, а Чонгуку лыбится во весь пока ещё беззубый ротик. Тэ ведь даже не омега, чтобы так подлизываться к альфе отцу. Да и что же с него вырастет, если он младенцем уже такой хитрый? — Чонгук, я не допущу, чтобы с этим ребёнком случилось что-то плохое. Этот безапелляционный тон альфе нравится. Он подходит ближе и целует омегу в щеку, спускается к губам, но Тэхён тут же отпихивает альфу и поправляет беленький чепчик, постоянно сползающий младшему Чону на глаза. — Тэхён, тебе что нашего Тэ мало? — Чонгук злится, недовольно косится на завизжавшего Чон Тэхёна, у которого вывалился из крошечных ладоней полюбившийся фиолетовый шарик. — Если ты хочешь ещё малыша, то я не против. Чонгук скользит ладонью по пояснице, оглаживает спину, котом льнёт к омеге. Требует к себе внимания, тяжёлые мысли с головы своим воспалённым дыханием выбивает, пальцами тягучую волну тока по всему телу разносит. Закусывает хрящик, оттягивает губами мочку уха. Тэхён с трудом подавляет вырывающиеся тихие стоны, опирается рукой об столешницу и просит Чонгука немедленно прекратить. Альфа отстраняется и полушепотом выдыхает. — Хочу маленького омежку с твоими глазами. — Ещё одного такого. — Тэхён тыкает пальцем в свою грудь. — Я не вынесу, ясно? Чонгук смеётся. Поворачивается к малышу и трясёт шариком. Чон Тэхён, блеснув заинтересованным взглядом, смотрит на руки отца и недовольно куксится, когда омега отбирает у Чонгука погремушку. — Я хочу забрать этого ребёнка, и я его заберу, — уверенно заявляет Тэхён, суя в рот малышу соску. Всё-таки Чонгуку придётся принять это, хотя сам Чон такой решимости мужа не разделяет. Поэтому он лишь раздражённо вздыхает и отрицательно качает головой. — Нет. Да что с этим миром? Сначала Юнги женился на омеге и дал своё имя чужому ребёнку, теперь ещё и Тэхён грезит отпрыском Чон Хосока. Чонгук совершенно не понимает. Лучше следить за поставкой нового оружия и отстреливать головы тупым федералам — это намного проще, чем вникать в странные морали и глупости. Нет, это определённо не для Чонгука. Хотя если просто отмахнуться и пустить всё на самотёк, то Тэхён быстро своих дел наворотит, и никто его не остановит. Даже Чонгук. — Да, — Тэхён испепеляющее смотрит на альфу своим фирменным ядовитым взглядом. И обычно люди в панике сразу же опускают глаза, все, кроме Чонгука. Ему такое даже в радость. — Нет. И я всё сказал. — Альфа поджимает губы и отворачивается, тем самым показывая, что разговор окончен. Тэхён усмехается от таких «железобетонных» аргументов, складывает руки на груди, продолжает зло щуриться. Чонгук подмигивает ребёнку и, ответив на звонок, выходит из детской, говоря на чистом японском. Младенец, обнаружив, что любимый отец снова исчез из поля зрения, сразу выплёвывает соску и кривит губки. Через секунду слышится страшный вой. Лицо Тэхёна в один миг перекосила гримаса усталости. Он взял крикливого сына на руки и сам себе сказал: — Наивный. Чон Чонгук всегда был таким наивным.ஐஐஐ
Чонгук трясёт мокрыми после душа волосами, наливает в прозрачный стакан янтарную жидкость и с наслаждением делает пару глотков. Крепкий виски обжигает горло. Альфа валится на белоснежное кресло, закидывает ноги на маленький стеклянный столик и, взяв телефон, открывает новое сообщение от Тэхёна. Стакан выскальзывает из разжавшейся ладони и обливает бежевый идеальный ковёр, растекаясь противным кровавым пятном. Но Чонгук на него даже не смотрит. Весь его напряжённый взгляд устремлён на экран телефона, а точнее на открывшуюся фотографию незнакомого крошечного младенца, помещённого в специальный кувез. Рядом красуется фраза: «Нашего малыша зовут Чон Бомгю. И, кстати, он омега». — Я убью тебя, Ким Тэхён._______________________________