«White dove. Fly with the wind. Take our hope under your wings.
Вздохнув полной грудью Людвиг подставил лицо под палящие лучи дневного солнца. Оцарапанные скулы болели, разбитая губа горела огнём. А ведь если бы не боевая подготовка, его и вправду могли бы изнасиловать. Прямо там, прилюдно, на глазах у дюжины людей. Врач усмехнулся, разминая руку. Он не ожидал встретить здесь представителей нетрадиционной ориентации. Он всегда считал, что это было...едва ли не незаконно. Таких порой ненавидели даже больше чем фашистов. Но ему понравилось ощущение грубых мужских рук, сжимающих его запястья, понравилось быть прижатым к стене крепким властным мужчиной. Ему бы понравилось ощущение обветренных губ на затылке и шее... Кому-нибудь он обязательно позволит что-то такое. А может и нет. Кто знает. Уж точно не этим похотливым раздолбаям, которые получили по заслугам. — Идиоты. — Медик утёр стекающую по подбородку кровь и поспешил обратно к машине. Всю обратную дорогу он провёл в приподнятом настроении, не глядя на побои и раны. Он вежливо протянул блондинке ключи, игнорируя её удивлённый взгляд. — В целости и сохранности, meinе Frau. — Подмигнув ей Людвиг развернулся на каблуках и отправился к себе наверх. Нужно было выспаться перед дорогой.***
Утро встретило врача свежей прохладой и туманом, который мелкими каплями осел на чёрные, идеально уложенные волосы. Он стоял на перроне, ожидая свой экспресс и нетерпеливо поглядывая на часы. Вокруг него скопилась компания таких же запоздалых путешественников. Они сонно зевали, плотнее кутались в воротники и все, как один выжидающе смотрели вдаль. В ответ на их молчаливую просьбу послышался тихий гудок, а затем и чёрный паровоз, словно огромный стальной зверь вынырнул из тумана им навстречу. Поезд мчался через сухую, молчаливую и бескрайнюю пустыню. Людвиг старался как можно лучше изучить местность, на которой ему предстоит работать. Как показывает практика, климат вполне соответствовал местности. Холодные, сырые ночи и невыносимая жара днём. Песчаные валуны и потрескавшаяся земля тому свидетели. Вокруг не было ни души, лишь редкие, почти полностью высохшие кустики да скалистые насыпи. Постепенно туман отступил, уступая место утреннему солнышку. Уже скоро стало заметно жарче. Врач был рад тому, что солнце не способно пробить брешь в железной обороне состава, и в его купе всё ещё царит прохлада. Они отъехали достаточно рано, ведь дорога обещала быть долгой. Им предстояло пересечь целый штат, если не больше. Людвиг продолжил изучать местность. Интересно, сколько лет всем этим пустынным, иссушенным жарой рельефам? Были ли они такими всегда? Или же раньше здесь бушеваkа жизнь, в высокой траве копошились мелкие животные, текли реки, скапливались в небольшие озёра и... текли дальше В каком-то смысле окружающая природа была отражением человеческой души. Она шла сквозь время, испытания, терпела климатические изменения, холод, бури и ураганы. А потом просто высыхала. Высыхала или же расцветала с новой силой, в этот раз навсегда. И никакие бури больше не могли сломать тонких веток, не могли заставить завять сочную траву. Кто-то высыхает и медленно умирает так же, как природа этого края. А кто-то цветёт. Цветёт, покоряет новые вершины и бесконечно живёт. Ради того что бы цвести дальше. Противный скрип тормозных колодок заставил Людвига отвлечься от невесёлых мыслей. Как в старых техасских боевиках поезд остановился на краю обрыва, наспех закрытого плохо сколоченными досками. На одной из них красовался череп, чётко указывая на то, что дальше идти не стоит. Врач был последним пассажиром. Все до единого, кто был в поезде, вышли гораздо раньше. Как только доктор спустился и забрал весь свой багаж поезд тронулся в обратный путь. Имея два паровоза, в начале и конце состава он, видимо, был специально приспособлен для таких остановок. Людвиг осмотрелся. Судя по всему, он приехал туда, куда нужно, но надо было ещё понять, куда двигаться дальше. Пару минут близоруко щурясь он заметил гряду высоких скал, за которыми виднелся едва различимый край какого-то здания. Вокруг же была просто необъятная пустота, так что, видимо, путь его лежал именно туда. Путь был мучительно долгим, чёртовы скалы никак не хотели идти на встречу врачу и приближаться хотя бы на шаг. Но, снова потерявшись в своих мыслях лишь на мгновение немец сам и не заметил как дошел. Перед ним возвышалась огромная скалистая цитадель, которая скрыла за своими неприступными стенами песчаный овраг, заполненный незаконченными деревянными постройками. Врач точно не знал, зачем они нужны и кому понадобилось строиться в такой глуши. В самой дальней части находилось огромное трёхэтажное здание. На стенах облупившейся краской было написано: R E D. Видимо, это и была их база. Хейл говорил ему что-то такое. Что он будет сражаться за красных, против каких-то стальных врагов, а потом Людвиг потерял нить его мысли и ушёл в себя, так что, толком и не представлял, что его ждёт. Он предполагал, что многие наёмники уже успешно добрались до места назначения и ожидают остальных внутри. Что ж, это и радовало и огорчало одновременно. Закончив внутреннюю борьбу, длинною в пару бесконечных минут Людвиг толкнул дверь и вошёл внутрь. За дверью его ожидала уютная, просторная гостиная, посреди которой стояли уголком два дивана, кресло и низкий дубовый журнальный столик, а у левой стены красовался роскошный антикварный камин с двумя потёртыми временем креслами. Сразу же за гостиной находился вход на кухню, которая была совсем ничем не отгорожена от неё и скорее служила продолжением. В дальнем левом углу была лестница, ведущая на второй этаж. На диване расположились несколько незнакомых ему мужчин. Мускулистый здоровяк, занявший собой почти всю софу что-то увлеченно обсуждал с поджарым афроамериканцем. Рядом с ними, в кресле сидел коренастый мужичок в строительной каске и сосредоточенно рисовал чертежи в карманном блокноте. Мужчина средних лет, в белой майке и полностью скрывающей лицо щербатой военной каске тут же выглянул с кухни. Заметив медика он добродушно улыбнулся и направился к нему. Для Людвига до сих пор оставалось загадкой, как мужик умудрился заметить его. — Уполномоченный в командовании сержант Доу! — Отрапортовал он, протягивая лекарю широкую грубую ладонь, сплошь усеянную въевшейся грязью и мозолями. Доктор представился в ответ и крепко пожал её. — Людвиг. Командный врач. — О, тот самый! Твой рабочий кабинет на третьем этаже, рядом — комната, сынок. Самый последний этаж..неплохо. Собрав в кучу свои чемоданы Людвиг вежливо попрощался и ушёл к себе. Сердце бешено заколотилось. Свой собственный кабинет...как же долго Медик не имел такой роскоши. Хм. Раз есть кабинет, в нём, наверняка, должно быть оборудование. Только какое...будут ли здесь такие проблемы с электричеством, рентгеновскими аппаратами и всем прочим, чего так нехватало на фронте? Впрочем, врачу ещё предстояло это узнать. Небрежно закинув багаж в комнату и даже толком не осмотревшись в ней Людвиг схватил ключи, лежащие на тумбе. Аккуратный серебряный ключик с медицинским крестом в виде брелока. Символично. Он направился к соседней двери, отмеченной такой же наклейкой и с замиранием сердца ступил внутрь. Его ждала просторная операционная, окно выходило на восточную сторону, а значит, по утрам здесь будет светло. Крайне удачное место. Посреди стоял операционный стол, бестеневая лампа, прочно закреплённая на штативе у изголовья, рабочий стол в самом углу, кушетка, шкаф...а где же вышеупомянутая электроника? У медика похолодели пальцы. Неужели снова придётся вот так просто...просто наугад, как раньше? Но в шкафу его ждал неожиданный сюрприз. Непонятное устройство, чем-то напоминающее пылесос, а проще говоря стальной ранец, от которого шла силиконовая трубка. Она соединяла его с обширным чёрным соплом, наполненным странной жидкостью. Медик достал устройство и разместил его на операционном столе, с недоумением рассматривая каждую деталь. Он никогда не видел ничего подобного прежде. Что ж, похоже, ему предстояло со многим разобраться. Естественно же, инструкция к этой штуке не прилагалась. Разместив строго по алфавиту медицинские карточки, разложив разнообразную литературу, которую лекарь притащил с собой "про запас" на полке он заботливо положил рядом искусственный череп. Его излюбленный собеседник как и всегда был молчалив и неподражаем. Что ж, операционная больше не выглядела такой тусклой и безжизненной, что не могло не радовать. Как бы Медик не избегал этого момента, ему необходимо было разобраться с неизвестным агрегатом. Он начал с внимательного осмотра ранца. То, что раньше казалось обычным железным блоком, оказалось титановой коробкой с единственным переключателем. Медик изучил её вдоль и поперёк, открыл крышку и зачарованно уставился на изобилие проводков, излучающих неестественно красное сияние. Затем он внимательно осмотрел сопло, ёмкость с жидкостью внутри него и, кажется понял. С лёгкой тоской легла ладонь врача на тёмную сталь. Сейчас он может вылечить любые раны одним лишь движением рычага. Где же было это чудо устройство, когда весь мир в нём так сильно нуждался..?***
Весь остаток дня командный врач раскладывал вещи, заполняя пустые полки и шкафы белоснежными халатами, медицинскими пальто, рубашками и прочей одеждой. На самом дне завалялось слегка помятое голубиное перо, невесть как оставшееся внутри. Медик взял его и присел на кровать, разглядывая каждый отдельный волосок с какой-то немой грустью. Его прервали голоса, раздавшиеся в холле. Приехавшие раннее соратники остановились перекинуться парой слов с новоприбывшими бойцами. Среди них медик чётко различил мягкий французский акцент. Время близилось к 8, и ему пора было выползать из своей уютной обители, что бы отужинать со всей командой. Все уже собрались за общим столом, когда медик бесшумно скользнул на кухню и устроился в дверном проёме, скрестив руки на груди. — ...И вот он подходит ко мне, мол, где моя кобыла? Этот мужик шёл следом за мной через весь город до самого бара! — Подрывник, которого Медик знал пока только понаслышке явно готовился занять товарищей довольно увлекательной историей. — Я и обернулся, мол, эй, дружок, слышать не слышал про твоих кобыл. Поехавший оказался, пристаёт ко всем чёрным, считает, что они крадут его скот и жертвуют сатане! — За столом раздался смех. — Вот уж не думал,что ты у нас сатанист, дружище! — Тот самый коренастый чертёжник добродушно похлопал товарища по плечу. — Так ты, значит, Шотландец у нас, да? — Тааак точно сэр! — Бодро отозвался подрывник. Всё это время мужчина, сидевший напротив подрывника угрюмо молчал, опустив голову. Его лицо было скрыто от других австралийской широкополой шляпой. Он выглядел уставшим и дремал, невольно ссутулившись и съехав немного вниз, но, судя по всему умудрялся внимательно слушать разговор. Он приподнял голову, обращая взор тёмных глаз на Подрывника. — А что ж без юбки, аль родину позорите, барышня? — Австралиец улыбнулся, в глазах заметался лёгкий задорный оттенок. — Оооо, вы посмотрите, юбку ему подавай! — Встрепенулся шотландец и угрожающе приподнялся, активно жестикулируя. — А давай я надену её и наглядно покажу, какие вещи можно вытворять с твоей мамкой в ней?! В ответ на это Снайпер лишь хищно улыбнулся. Ему удалось поддеть Подрывника, чем он был невероятно доволен. — Ну, ну, девочки, отставить ссоры! — Прогремел сержант Доу, дёргая вспыльчивого товарища за рукав и рывком усаживая на место. Подрывник что-то недовольно пробурчал и продолжил трапезу. В этот момент один из сидящих за столом, чьё лицо лицо было скрыто от окружающих балаклавой заметил в дверном проёме Медика. — Что же вы стоите там, как не родной, mon cher? Идите к нам! — Он изящным жестом указал на пустое место рядом с Солдатом. Видимо, Медик и вправду остался самый последний. Заняв указанное место он, не проронив ни слова, принялся за еду. Кормили здесь, стоит сказать, действительно хорошо и сытно. На лице медика появилась лёгкая тень улыбки. Он слишком часто пренебрегал нормальным питанием, поэтому, успел отвыкнуть от нормальной пищи. Взгляд француза был по-прежнему прикован к врачу. – Расскажите о себе, коллега. Вы, должно быть, и есть наш новый медик? — Тот коротко кивнул и отложил в сторону столовые приборы. — Я родом из Чехии. Последние 15 лет я работал по обмену в Италии, а затем..отправился сюда. — Чистая американская речь лилась плавно, без единого намёка на немецкий акцент. На лице француза на мгновение проступило еле заметное удивление, но он быстро совладал с собой, и его оплошность осталась незамеченной. Медик был невероятно доволен собой, ведь немцам невероятно сложно давалось произношение каких-либо иностранных слов, учитывая специфику языка. У него же было достаточно времени на тренировки, и он научился мастерски скрывать суровый немецкий говор. — Пожалуй, на этом всё. — Врач поднял бесстрастный взгляд на лазутчика. — Ваша очередь. — Кто это тебя так, док? — Громко перебил его Инженер, указывая на разбитую губу и царапины на лице командного врача. — Пустяки. — Отмахнулся доктор. — Буйный пациент попался. Весь остаток вечера прошёл за бурным обсуждением жизни и происхождения каждого. Людвиг внимательно слушал, не встрявая, но ловил каждое слово. Весёлый коренастый мужичок, Инженер, оказался родом из техасса. Он очень много рассказывал о своей семье, о детстве, о двух докторских степенях, которые он получил в юношестве. Затем карты раскрыли и остальные, шумным потоком полились самые разнообразные истории об австралийских кенгуру, французских красавицах, а так же повсеместная болтовня молодого парнишки, неугомонного бостонца, который так и рвался похвалиться своими достижениями. Последней очередь дошла до того самого крепкого мужчины, которого медик заметил первого. Он активно принимал участие в разговоре, но всё ещё не сказал о себе ни слова. Врач внимательно следил за ними, сверкая холодным голубым взглядом поверх линз. Иногда их взгляды пересекались, иногда он задерживал на медике свой взгляд, но не более Людвигу было очень интересно узнать, кем же он является. Где-то под коркой, глубоко внутри сознания врач уже знал ответ. Что-то ему напоминали эти крепкие мускулы, грубые, славянские черты лица и манера разговора. — Я родом из Сталинграда. — Начал он. В этот момент под сердцем у Людвига что-то оборвалось. Дрожащие пальцы едва не выпустили чашку, холодок пробежал по спине. Как же он мог не догадаться. Как ни в чём ни бывало, Пулемётчик продолжил свой рассказ. Говорил он о своих красавицах-сёстрах, старой, трудолюбивой матери и о суровой жизни в Сибири. Вся эта история утонула в тумане для Людвига, он попросту не слышал и не замечал всего, что происходит вокруг. Ему придётся воевать на одной стороне с русским. Медик пока не знал, чего ожидать, но был свято уверен, что если вдруг этот человек узнает..Он убьет его раньше, чем это сделают враги. Всё это время Людвиг свято надеялся, что разговор обойдется простым обсуждением национальных особенностей, но после монолога русского всё плавно и неумолимо подошло именно к теме военного конфликта. — Среди вас кто-нибудь был непосредственно в горячих точках, Господа? — Первым обратился к соратникам шпион. Солдат тут же встрепенулся. — Я с пелёнок был готов к войне! Я воевал отчаянно, за каждую жалкую душонку сопляков, которые звали себя солдатами, а потом гибли один за другим!..— Эмоционально выдал он, ударив кулаком по столу. — Да что вы, леди, вообще смыслите в военном деле?! — Из много приукрашенного рассказа о бравых сражениях и подвигах, разведках и поражениях Людвиг быстро понял, что их Солдат никогда не был на передовой. Половину службы он провёл в глубоком тылу, а остальное время командовал разведоперациями, и мгновенно перестал вникать. С интересом выслушав рассказ Солдата шпион вновь повернулся к доктору. — А вы, милейший? Видели глазами фронт? — Он склонил голову на бок, устремив на Медика проницательный взгляд голубых глаз. — Нет. Никогда. Я ведь простой врач, а не солдат. — Тут же отозвался Медик, привычно сложил приборы крестиком и поспешно удалился к себе. *** Большую часть времени Хэви внимательно смотрел на командного врача. Он был единственным человеком, который ни словом нормально не обмолвился о своей жизни. Да и не принимал участия в разговоре в целом, хоть и выслушал со всей внимательностью каждого наёмника. Ему явно не нравилось, когда из него пытаются вытянуть какую-либо информацию. Об этом хорошо говорили поджатые губы и холодный, раздраженный взгляд, которым доктор наградил лазутчика за излишнее любопытство. После вопроса Инженера взгляд Пулемётчика пал на лицо врача, и тот принялся внимательно изучать раны. Из личного опыта Хэви знал, чем отличны раны, нанесенные по неосторожности буйным пациентом и отметины, полученные в драке. И со всей уверенностью он мог сказать, что доктор крепко отхватил от кого-то по морде, и даже не один раз. Что скрывал за собой этот нелюдимый австриец, который так старательно не хотел говорить о себе ничего, кроме профессии? Он не знал даже имени нового коллеги. Кажется, он сообщил Солдату, как его зовут, но Хэви не обратил на это внимание. Небольшую ловкую афёру Медика удалось раскрыть только ему. Никто другой и не подозревал о том что врач совсем не хочет разговаривать. Не хочет находиться здесь и даже, казалось, слегка презирает каждый уголок этого места. Вскоре Медик почувствовал его пытливый взгляд и окатил Пулемётчика волной холода, ясно намекая, что ему неприятно такое внимание. Тот решил не испытывать терпение врача и принялся увлечённо комментировать историю Инженера о сбежавшем породистом жеребце. На какое-то время он даже забыл о своих сомнениях на счёт их нового командного целителя. Вдруг краем глаза Пулеметчик заметил, как рукав Медика слегка сполз вниз, когда тот поднял чашку с чаем, и открыл тонкое запястье, на котором чётко были видны синяки. Через секунду чашка снова стояла на своём месте, а рука врача была плотно прикрыта медицинским пальто. Пулемётчик нахмурился. Теперь он был точно уверен в том, что буйный пациент был лишь прикрытием, а врач носит на себе ни что иное как следы насилия. Причём недавнего. Произойди это действительно в больнице, любой профессиональный врач быстро бы снял побои, обработал царапины и сделал всё так, что бы на следующий день от инцидента не осталось ни следа. Почему-то ему чудовищно хотелось узнать, что довелось пережить этому человеку, а в душе заметалось лёгкое беспокойство. А вдруг, это было что-то действительно страшное? И тут подошла его очередь делиться своим личным и сокровенным. Пришлось отвлечься от своих мыслей о Медике и вернуться в реальность. Это было не так уж сложно, и Пулемётчик с удовольствием рассказал о своём детстве, о своей семье и времени, проведённом в холодных сибирских лесах. Всё слушали его, не перебивая, и взгляд Хэви снова пал на доктора. Он выглядел так, как будто бы его окатили холодной водой. Лишь на секунду он показал свою растерянность, прежде чем вновь впиться в пулемётчика беспристрастным холодным взглядом. Мало по малу разговор дошёл политической темы. Хэви не очень любил подобные темы о том, что пусть он и не пережил на своей шкуре, но ощутил последствия. Их Солдат с жаром рассказывал о бывалых боях, и это было поистине захватывающе. Его слушали все, даже неугомонный парниша прекратил на время рассказывать Инженеру о красотках из журнала, Поджигатель отложил в сторону антикварную Zippo, которой безостановочно щёлкал последние десять минут, а Шпион на долгое время застыл с сигаретой у рта, так и не вспомнив о том, что хотел закурить. Лишь Медик остался так же безразличен, но теперь этот суровый взгляд разбавили ещё какие-то глубоко личные эмоции врача, которые Пулемётчику, как он ни пытался, разгадать не удалось. В какой-то момент Шпион вновь решил вцепиться своими скользкими вопросами в несчастного врача, который, походу только и мечтал что поскорее избавиться от него. — А вы лично были на фронте, Доктор? — Нет. Я обычный врач, а не солдат. — Коротко ответил медик и тут же удалился, оставив любопытного француза с носом, размышлять над полученным ответом.***
После ужина вся команда собралась в гостиной. Шпион на пару со Снайпером подмяли под себя диван, лениво развалившись на нём. Лазутчик неспешно курил уже, наверное, сотую сигарету, вытянув тонкие ноги и положив их сверху на ноги товарищу. Странно, что австралиец позволил ему такую наглость, учитывая..дикий нрав мужчины. Скаут всё так же залипал на девушек, сверкающих пышными формами с обложки журнала и подбрасывал вверх, а затем ловил, даже не глядя, маленький бейсбольный мяч. Инженер, вероятно, ушёл в амбар к своим металлическим игрушкам, Солдат устало удалился в свою комнату. Как-никак, а он командовал и был здесь за главного. Из оставшихся в гостиной жителей Поджигатель сидел, уставившись на огонь в камине, а Подрывник допивал очередную бутылку хорошего Шотландского виски. Поджигатель... Не менее загадочная фигура, чем нелюдимый врач, скрывающий свою жизнь. Он прибыл к ним ещё утром, и до самого вечера не появлялся, пропав куда-то. Если говорить откровенно, многих пугал этот человек, лицо которого полностью скрыл противогаз, а плотный прорезиненный костюм не оставил ни единой голой полоски кожи. Он разговаривал на понятном ему единственному странном языке и любил таскать за собой огромный пожарный топор, который и сейчас лежал на полу, подпирая колено поджигателя. Инженер уже предпринял пару попыток заглянуть в глаза этому странному созданию, но, кажется, там, за стёклами противогаза, таится бездна, ведь за ними нельзя разглядеть что-либо кроме неё. Сам же техасец был на редкость добродушным и открытым, умел видеть во всём хорошее и прекрасно разбирался в технике. Что неудивительно, ведь его отец, такой же механик, обеспечил сыну счастливую и мирную жизнь на ранчо, пока тот сам не решил, что пора покидать родное гнездо. — Ээй, дружище, чего такой кислый? — Толкнул его Подрывник, заметно повеселивший после очередной порции виски. — О чём задумался? — Да так, ерунда — Отмахнулся Хэви. — Что думаешь о нашей команде? — тут же спросил шотландец, очевидно, что бы поддержать разговор. — Хорошие ребята, — отозвался тот. — Дружелюбные и открытые. — Открытые, говоришь? — Засмеялся Тавиш, — Ты вообще видел медсестру нашу? Да он весь вечер просидел с такой кислой миной, как будто попробовал наливку моей бабули. — Бодро изрёк шотландец и кивнул на Поджигателя. — А этот? Ни слова ни звука по-английски, один хрен знает, что у него в голове творится. — И не поспоришь. — Отозвался Снайпер, который снова притворялся спящим и мастерски не подавал признаков жизни. — Не все такие же открытые и...дружелюбные...как наш дорогой разведчик, mon ami, — Обратился он к Подрывнику. — Я думал, все знают это. — Одно дело - быть закрытым, а другое - проявлять отвращение ко всему живому, и выглядеть так, как будто ты всю жизнь лечился бобровой струёй. — Нахмурился тот. — Не нравится он мне. — Да, странный тип. — Встрял разведчик. — Был у нас один такой. Мы по молодости незаконной деятельностью развлекались, а он оказался именно тем, чуваком, который сдал нас ментам. Нельзя доверять таким. Шпион не удержался от весёлого смешка. Как, впрочем, и все остальные. — По молодости это..когда ты ещё не вылез из-под юбки своей дорогой le maman? — Вполне серьёзно поинтересовался лазутчик, еле сдерживая смех. Хэви с подрывником же не стали следовать его примеру и заржали во весь голос. Даже Снайпер позволил себе короткий смешок, растянув губы в широкой улыбке. — ЭэээЭ! Ты чего себе позволяешь, лягушатник проклятый?! — Парнишка тут же вскочил и размашисто замахнулся. Как по команде шпион растворился в воздухе, и мячик пролетел сквозь то место, на котором только что была голова лазутчика. Все с интересом уставились в пустоту и не отводили взгляд ровно до того момента, как француз материализовался сзади Бостонца и заломил ему руки за спину. — Ты уже мёртв, un fou. — Сладко пропел явно довольный собой Шпион, тут же отпуская разъяренного скаута. Пулемётчик обратил внимание на захват, только что применённый французом. Если надавить немного сильнее, на запястьях явно останутся следы, а если сдавить совсем сильно, они не пройдут ещё долго. Постепенно в его голове складывалась картина произошедшего с врачом. Хэви даже понять не мог, почему его так волнует непонятная потасовка, произошедшая с врачом посреди пустыни прямо перед приездом на базу. Немного рассеявшись Пулемётчик пропустил очень интересную потасовку молодого буйного пацана с представителем французской интеллигенции и принялся восстанавливать в голове всю картину произошедшего. Судя по всему, что он знал, Медик не просто крепко отхватил по роже, а ещё и протёр ею какую-то поверхность, возможно даже несколько раз. И, судя по всему, сделал он это явно не по своей воле. Его насильно держали. Первым, что пришло ему в голову были пытки или изнасилование, а одно тесно вязалось с другим. Подобные догадки не вели ни к чему хорошему, и Михаил мрачнел всё больше с каждой минутой. Оборвал его мысли Солдат, который вышел из своей опочевальни что бы разогнать засидевшихся наёмников по комнатам И был вполне прав. Никто не знал, когда начнутся бои, так что, им нужно было быть готовыми ко всему. По пути к себе Пулемётчик задержался у двери Медика, и его снова захлестнула волна невыносимой жалости к этому человеку. И пусть для других он был лишь самодовольным эгоистом, Михаил чувствовал, что за этой маской скрыто нечто гораздо более глубокое, чем поверхностный кретинизм. Он мог лишь надеяться, что доктор уже спокойно спит в своей кровати, и ничто его не тревожит.***
4 утра. Людвиг всё ещё не мог уснуть. Сидя за столом он дочитывал, кажется, уже третий том углублённой анатомии. Глаза слипались, сон так и грозился сломить врача, но он не мог позволить себе уснуть. Старые тревоги неумолимо шли по пятам и он знал, что если уснёт сейчас, снова провалится в бесконечность кровавых кошмаров. Внимание врача привлёк лёгкий стук в окно. Он поднял настороженный взгляд. За окном никого не было, лишь ранние лучи рассвета тускло освещали кабинет. Врач вздохнул и потушил лампу. Скоро можно будет спокойно читать при естественном свете. Стук повторился. На этот раз на глаза врачу попалась белоснежная голубка. Вероятно, она только что прилетела и уже несколько минут сидит вне поля зрения врача, хлопая крылышками, будто бы стесняясь, а затем решает выйти и наконец показаться хозяину операционной. С замиранием сердца Медик перевёл взгляд на птичку, которая, как казалось, смотрела на него в ответ, но стоило врачу приблизился к подоконнику, как та тут же спорхнула и улетела в далёкий рассвет, оставив Людвига наедине со своими мыслями.