War.

Дорога обратно протекала в полном молчании. Остановившись на светофоре Медик тяжело привалился к столбу, переводя дыхание. Уставшие ноги плохо слушались, а на Михаила, и без того гружёного собственными сумками, он старался и вовсе не опираться. То и дело бросая беглые взгляды на повязку врач мучался одним-единственным вопросом: почему он был здесь? Мечась между собственной замкнутостью и диким желанием узнать, что произошло, Людвиг так и не смог вымолвить ни слова. Гораздо более, чем собственное состояние его сейчас волновало здоровье бывшего боевого товарища. В голове снова и снова всплывали картины, увиденные недавно по телевизору, проклятый труп, лежащий на полу операционной и ещё сотня мыслей, летящих одна за другой в и без того уставшем мозгу. Поймав себя на том, что практически отключается врач внезапно почувствовал, как его бережно оторвали от земли и подхватили на руки. Жизнь заиграла новыми красками, и на этот раз Людвиг вспылил с тройной силой. — Какого чёрта?! Поставь меня на место, до отеля всего пара кварталов осталась! Тебе нельзя тяжёлое носить! — Он выпалил это так неожиданно, что даже не сразу осознал, что именно сказал. — Я...в состоянии и сам идти. Пулемётчик расплылся в улыбке. Чего-чего, а беспокойства о собственном здоровье он явно не ожидал, по крайней мере, не сейчас. — Не придуривайся. Я не оставлю тебя там одного — Достаточно серьёзно произнёс Михаил. Глядя на него сейчас Медик понял, насколько серьезно Пулемётчик настроен вновь утащить его к себе домой. На самом-то деле, он был и не против. Давно уже не против. Глубоко внутри себя врач никогда не хотел оставаться один, но...Это было слишком рискованно. Пожалуй, ему действительно сейчас нужна помощь, но лишь на время, на каких-то несколько недель, а потом он снова уйдёт. Да...Точно. Молчаливо вздохнув Медик наконец расслабился и смирился с происходящим. Почувствовав, как Людвиг постепенно обмяк в его объятиях Пулемётчик лишь крепче прижал его к себе.

***

Зинаида Ивановна, приветливая старушка из восемнадцатой квартиры явно не ожидала увидеть своего любимого "внучка" в окровавленных повязках и с сорокалетним мужиком наперевес. Сидя на лавочке у подъезда она дважды протёрла очки, проверяя, не мерещится ли ей. — Доброе утро! — Радостно поздоровался Михаил, как ни в чём ни бывало останавливаясь прямо перед ней. — И тебе доброе, милок...— Старушка вновь скептически осмотрела его от макушки до пят и нерешительно указала пальцем на кипящего от стыда Медика. — А куда ты это, милок, несёшь? — А, это? Домой, как же, Зинаида Ивановна. Нужно ведь сокровища где-то хранить. — Искоса глянув на перекошенное от злобы лицо Пулемётчик поспешил откланяться. — Иностранец, по нашему не понимает...Заблудился маленько, не оставлять же человека в беде. Михаил поспешно развернулся к подъезду и оставил соседку размышлять над увиденным в одиночестве. — Хоспаде, он ещё и не русский...— Со вздохом перекрестилась старушка. — Тьху, срам!

***

Силы давно уже покидали измученного врача, но на ещё одну злостную гримасу сил ему всё-таки хватило. — Я. Тебя. Ненавижу. — Людвиг отчеканил каждое слово, до сих пор не в силах переварить такой стыд. — Не беспокойся ты так. Она завтра и не вспомнит. — Не без труда поднявшись на второй этаж Михаил осторожно опустил врача на ноги и принялся открывать замок. — В следующий раз предупреждай хотя бы, что ты знаком со здешними старушками! — Продолжал разоряться Людвиг, подволакивая раненную ногу. Маленькая квартирка встретила его лёгким, до боли знакомым и родным запахом кофе, ночи и свежей постели. Всё вокруг осталось по старому: заваленный огромными вещами стул, громоздкий книжный шкаф, протекающий потолок...Едва успев скинуть с себя пальто Медик упал на кровать, ни на секунду не смея признаваться себе, насколько счастлив он был снова оказаться здесь. Никогда ещё ему не казались такими мягкими обычные советские подушки, одеяла и пружинистые матрасы. Врач почувствовал, как слетели с ног бережно снятые сапоги, а затем тёплая, широкая ладонь легла на его плечо, выше натягивая одеяло. Не в силах вымолвить ни слова Медик просто качнул головой в знак благодарности, прежде чем провалиться в глубокий сон. *** — Может, не стоит больше...? — Не стоит. — Туманно ответил врач, глядя куда-то за горизонт. В его руках всё ещё теплился вчерашний кофе, а рядом сидел человек — ни много, ни мало, любовь всей его жизни. Тёплая, широкая ладонь легла на его худощавую руку, крепко сжимая её. Врач поймал себя на мысли что всё, наконец, хорошо. Прикосновение не доставило боли. Не болели больше старые шрамы, а гордость и эгоизм отступили, оставив место спокойствию. Он не ушёл. Просто не смог. Не глядя на всё пережитое, врач, военный врач, нашёл в себе силы признать, что влюблён. Впервые за всю службу, за всё проведённое рядом время, Людвиг нашёл в себе силы поднять на Пулемётчика взгляд. Тот смотрел на него точно так же, беззлобно и влюблённо, крепче сжимая худые пальцы. Прежде, чем Медик решился, ответ уже прозвучал: — И я тебя тоже.