Верхний Вестсайд

В третий раз, когда Адора села в машину Катры, она была пьяна настолько, что едва держалась на ногах. Потребовалось несколько дней, прежде чем Катра была готова снова её увидеть или даже просто сесть за руль (особенно в развратную, развратную машину Зефирки). Это время ушло на преодоление последствий травмы, с которой она жила годами — или, по крайней мере, на чёртов первый шаг, потому что она сомневалась, что даже самый квалифицированный психиатр, которого можно купить за все деньги мира, смог бы разобраться с этим ебучим букетом посттравматических симптомов за одну ночь. И, уж конечно, эта травма просто должна была оказывать влияние на её тело. И это влияние уж просто непременно должно было длиться дольше одной поездки до дома, после того, как она высадила Адору, потому что на следующее утро у Катры не осталось запала злости, с помощью которого она обычно вытаскивала себя из постели. Всё, на что она была способна — вывалиться из кровати, да так и валяться убого в луже слёз, пока Энтрапта не вернулась домой с ночной смены. Потому что ей было суждено, чтобы каждая клеточка её тела невыносимо ныла, а мигрени удалось продержаться в общей сложности целых четыре долбаных невыносимых дня. "Адора-то, конечно, чувствует себя прекрасно", — убеждённо твердила себе Катра с неизменной горечью, сунув голову под подушку и понемногу проскребая ногтями дыры в простынях. "Пробивается в жизни в своём отвратном/сексуальном костюме." Но горечь с течением времени всегда отправлялась в небытие. Похоже было на то, что её злость по отношению к старой подруге иссякла. Или у неё просто период упадка сил. В ту ночь в машине с Адорой она действительно сделала первый шаг к тому, чтобы простить её. Да, Катра знала, что эта её злость разрушительна, если не сказать, медленно убивает её — тот разговор/соревнование в истерике с Адорой свидетельствовал об этом. Но прощение не питало её — не так, как злость или ненависть — его было недостаточно, чтобы заставить себя подняться с пола или помыть скопившуюся посуду или сделать ещё что-нибудь, помимо того, чтобы лежать лицом вниз и слушать повторы «Шоу 70-х». Кроме этого, она могла разве что заснуть, а когда не спала, её тело возмещало потерянное время, обеспечивая ей ежесекундно страшные муки, если не удавалось полностью отрешиться от реальности. Каждый звук, будь то шёпот или включение едва функционирующего кондиционера, заставляли её вылетать из постели, как перепуганную кошку со вздыбленной шерстью. И Катра наловчилась блокировать свет ли, звук и все остальные чувства, для которых, вне всякого сомнения, были рождены её соседи. Как всегда Скорпия старалась вести себя, как её мамочка, хотя Катра просто хотела, чтобы её оставили в покое (разве это не супер очевидно?). Это означало, что Скорпия использовала свою богоподобную силищу, чтобы выколупать Катру из-под одеял, пока она цеплялась за матрас одними только ногтями. Она заставляла Катру переодеться (только дай — Скорпия и белье ей постирает, не спросясь) и выпить водички из тех самых бутылочек, когда только могла. Ещё каждый вечер она складировала целую кучу разнообразного фастфуда на постели Катры и отказывалась оставить её в покое, пока она не съест хоть кусочек чего-нибудь. Катру уже начинало подташнивать от яблочных пирогов из «МакДональдса», которые нравились Скорпии больше всего. Методы, которыми, чтобы «поддерживать» Катру, пользовалась Энтрапта, вне всякого сомнения, сильно отличались. — Запись на 27, 28? Нет, определённо 27 часу погружения объекта в болото жалости к себе, — так Скорпия именовала её эмоциональное похмелье, а Энтрапта приспособила название, так же, как приспособила к «экспериментам» подаренный Алмазом блендер. — Объект не двигался последние 42 минуты, в данный момент — лицом вниз на подушке. Подушка промокла от слюны и пота, возможно, слёз, интересно, интересно… О, она шевелится! В настоящий момент объект по-прежнему лежит лицом вниз, но теперь показывает мне средний палец! — Катра заткнула уши, когда её соседка захлопала в ладоши с омерзительным энтузиазмом. — Трапта, я щас встану и голыми руками раздавлю твой диктофон, — пробормотала Катра заплетающимся языком, но её слова поглотила подушка. — Как обычно, объект склонен к выраженной агрессии, переходит к яростным угрозам… — Я тебе щас покажу ярость! — Катра так стремительно подняла голову, что хрустнул шейный позвонок, а каждый нейрон в мозгу отозвался волной сильной боли. Так что план удавить Энтрапту её собственной охапкой пурпурных волос вылетел в трубу, и она снова безжизненно рухнула обратно и свернулась калачиком, сопроводив это серией матерных слов. Подыскав комментарий, Энтрапта осторожно придвинулась ближе к её постели. — Похоже, объект испытывает крайнее эмоциональное истощение… — Крайнее эмоциональное что? — Катра вытянула руку, чтобы стукнуть её, но ударила пустоту. Должно быть, Энтрапта предусмотрительно отодвинулась обратно. — Откуда тебе знать? — Объект проявляет интерес относительно параметров озвученного диагноза, ура! Ну, Катра, — да неужели, блять, по имени, — это просто. Основываясь на твоём предыдущем цикле деструктивного поведения и проявлении цинизма, можно без труда заключить, что у тебя психологическая травма. — Охренеть. — Вышеуказанная травма повлекла за собой ряд неправильных механизмов преодоления, таких, как лёгкое злоупотребление алкоголем, что обычно предшествует погружению в болото жалости к себе, как говорит Скорпия, — Катра промямлила что-то нечленораздельное в адрес своей утешительницы. — Однако Скорпия удалила из квартиры весь алкоголь. И это, на самом деле, очень жаль, та водка как раз оказалась ключевой переменной в моём эксперименте с блендером… На этом моменте Катра прервала её подушкой. Метко направленной в лицо. Похоже, её тело всё ещё могло собраться с силами и проявить довольно прыти, чтобы избежать часового живописания приключений Энтрапты и кухонного оборудования. Либо так, либо ей повезло, и Вселенная тоже хочет, чтоб Энтрапта заткнулась. Но это не означало, что Энтрапта в ближайшее время заткнётся по поводу своих экспериментов с Катрой. Всё-таки ей не повезло. Какая неожиданность. — Объект швырнул в меня подушку. Намечается прогресс? Помечу как прогресс, Скорпия будет просто в восторге, когда услышит это обновление! — Ууу, — прохныкала Катра. "Господи, я начинаю понимать, почему мамуля откинулась." — Ах, да! Я же начала объяснять про твоё плачевное состояние! — Энтрапта оживилась и заговорила достаточно громко, чтобы заставить Катру снова сунуть свою несчастную больную голову под подушку. Почему её соседки всё, нахрен, время должны, блять, орать? "Вот соседи Адоры ведут себя тихо, когда ей это нужно. Глиттер и Эрроу." — И пока Катра причитала, зациклившись на этой отвратительной мысли, часть её против воли припоминала, как внимательно Адора слушала её рассказ о своих соседках, и что она, похоже, в восторге от Энтрапты из-за того сумасшедшего веселья, которое поднималось вокруг неё, и как она симпатизирует Скорпии, несмотря на то, что они не встречались. "Поверить не могу, вспомнила об Адоре, и теперь чувствую себя виноватой и неблагодарной." — Итак, если мы исключаем из уравнения алкоголь, что-то должно занять его место, я предполагаю, что это серьёзное эмоциональное потрясение. — Боже мой, Катра, мне жаль, правда! Мне так жаль! Ты сказала, я была твоей героиней, ну так, я, похоже, облажалась! — Да… похоже на то. — Скажи мне, как всё исправить. Пожалуйста, Катра, я должна всё исправить. — Я не знаю, Адора! Откуда мне, нахрен, знать? Воспоминания об этой ночи продолжали преследовать её, подобно тому, как звук распространяется сквозь воду; они были, но были блёклыми, туманными, и в то же время реальными, бесконечно далекими, но близкими настолько, чтобы она могла дотянуться. Это было, как будто она тонула и одновременно всплывала на поверхность. Только она знала, что и Адора тонет. Обе они кричали и били ногами, и тащили друг друга на поверхность. Кажется, что-то в этом было. — Да, — пробормотала Катра, и хотя уши у неё были зажаты, она всё равно слышала, как Энтрапта корябает в своём блокноте фиолетовой ручкой с блестками, — что-то типа того. — Интересно… — Богом клянусь, если она ещё хоть один грёбаный раз назовет меня… — объект подтвердил мою гипотезу… — ПРЕКРАТИ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ОБЪЕКТОМ! Через пять дней страдания от боли, вызванной её собственным, едва способным функционировать телом, сопровождавшиеся навязчивым присутствием двоих самых раздражающих на всей долбаной планете человек, которые заодно жили вместе с ней, сменились чем-то, что могло сойти за энергию, и она выбралась из этой чёртовой черной дыры — кровати, черпая силы в привычной злости и страхе, что Энтрапта собралась поэкспериментировать со ржавым скальпелем, который она откопала на помойке жилого комплекса, в опасной близости от её шеи, пока она сама спит. Катра постирала своё барахло и, наконец, приняла чёртов душ, потому что, да, в конечном итоге, она-таки удосужилась заплатить за воду (главным образом, потому что догадалась, их разношёрстная компания начинает серьёзно испытывать терпение сеньоры Родригес, а извиняться за то, как Скорпия коверкает испанский, каждый раз, когда они приходят, её достало), и сделала всё прочее, что непременно следовало по мнению отстойного доктора Ньюмана, чтобы позаботиться о себе, — поела и болеутоляющие приняла. Или, по крайней мере, она надеялась, что выполнила всю эту чёрную работу, зная, что всегда могла и позабыть что-нибудь. Не то, чтобы она действительно слушала, когда этот мужик говорил. А потом, зашвырнув всё Зефиркино барахло в спортивную сумку и заперев её в багажнике, около 11 утра Катра села в машину — раньше, чем она просыпалась весь этот грёбаный месяц — с намерением проработать весь этот грёбаный день. Пять дней, которые она проторчала в болоте жалости к себе, означали, что она потеряла выручку за несколько ночей, так что, если она планировала быть в состоянии оплатить счёт за воду и в следующем месяце, это означало смириться, пораньше выйти на работу и огрести убийственную головную боль к полудню. Но она продолжала работать — один невыносимый пассажир за другим невыносимым пассажиром (серьёзно, хуже, чем в Брайт Мун, просто быть не может). Единственный раз она прервалась около четырёх пополудни, чтобы обновить маникюр в самом дешёвом салоне Брайт Мун, который только смог отыскать «Гугл Мэпс», потому что после пяти дней в постели ногти приобрели отвратительную форму, матовый чёрный лак облупился, а три из них были сломаны. Сомнительная трата денег, но в чём смысл экономить, если ей придётся ходить с уродскими короткими ногтями, типа, как рассекает Адора? Потом она сразу вернулась в машину и направилась по свежей заявке в деловой центр. Так один за другим проходили ужасные часы, потому что, если много чего у Катры и выходило отвратительно хреново, когда дело доходило до отказа признавать поражение, тут уж она держалась молодцом. — Катра, ты тратишь впустую свой талант. То, что ты делаешь, изумительно, ты не должна… ты не должна терять время на «Убер»! Ладно, не совсем так. Катра не любила признавать поражение, за исключением тех случаев, когда речь шла о чём-то совершенно бессмысленном, пустой трате времени, вроде погони за её мечтой стать татуировщицей. Когда ей удавалось расслышать собственные мысли за непрекращающимися научными измышлениями Энтрапты и громогласной игрой Скорпии в «дочки-матери», а воспоминания наводняли её пробудившееся сознание, Катра позволяла себе тешить себя этой идеей. Записаться на курсы, пройти стажировку, это займёт какое-то время, так? Пару месяцев, а может, лет? Ей придётся побольше разузнать об этом, бля, лучше не придумаешь. Как быстро она с этим разделается? Возможно, довольно быстро, если ей действительно есть смысл этим заниматься, и всё это не просто пережитки дурацкой фантазии. Типа, это же не очень сложно, правда? Катра прочесала довольно салонов и достаточно наблюдала за мастерами, чтобы выяснить — ядерной физикой тут и не пахнет. Тот чувак, который забивал ей правое плечо, точно был не семи пядей во лбу, даже рядом не стоял; вообще-то, ей самой пришлось напоминать ему протереть ей кожу, и что существуют перчатки из других материалов, раз уж у него «аллергия» на латекс. В основном, он всё время флиртовал с ней. Конченому придурку повезло, что она не врезала ему по горлу. Катра могла справиться несказанно лучше, чем он, даже при отсутствии опыта (серьёзно, они что, просто вручают сертификаты всем подряд белым чувакам с забитым рукавом, кто набрал выше 450 баллов на вступительных экзаменах в колледж?), она была в этом абсолютно уверена. За одну ночь без посторонней помощи она разобралась, как набить себе Селену, насколько трудным может оказаться всё остальное? Но потом она начинала вкладывать эту энергию в мысли о деньгах, и всё шло прахом. Ни при каких обстоятельствах она не примет помощь от Скорпии (Катра скорее сиганёт из окна и будет надеяться, что приземлится на ноги, чем предоставит этой дамочке шанс вытащить разукрашенную щенятами чековую книжку). Может, Адора могла бы помочь, как она там себе это вообразила в этой своей маленькой прелестной головке, но Катра определённо была не настроена стричь купоны с девушки, которую она едва только начинала выносить. Сворачивая к Вестсайду, Катра фыркнула при этой мысли. Мерцающие красные цифры на приборной панели показывали 11:58 вечера. Так вот как, наверное, Адора сводит концы с концами — купоны? Звучит убого, да так оно и есть. И как-то само собой вышло, что ей представилась Адора, неистово стригущая какую-нибудь несчастную, ни в чем не повинную газетку, как будто это было грёбаное соревнование, сидя за крошечным кофейным столиком, расставив ноги, как делают маленькие дети, а из хвоста у неё выбиваются волосы. Смотрится даже мило. Если Адоре когда-нибудь удастся найти издателя, так они, наверное, и отпразднуют. Купоны на винишко и всё такое. Господи, свидание на купонах — во всей Вселенной хуже не придумаешь. "Но свидание с Адорой… ДАЖЕ, БЛЯТЬ, НЕ НАЧИНАЙ!" — Катра оборвала эту мысль так же поспешно, как она пресекала любую мысль о том, чтобы начать стремиться к стажировке, и сжала руль так, что костяшки побелели. Ни за что она не станет даже раздумывать об этом. Может, у Катры и было полно отрицательных качеств, но такая дремучая дурость к ним не относилась. — Кстати о дурах, ну и где ты, нахрен, есть, Адора? — спросила она у своего телефона, прищурившись. Уже четверть первого, а Катра не получила ни одного вызова, хотя простояла возле «Лайт Спиннер Индастриз» достаточно долго, чтобы начать разговаривать сама с собой, отчаянно пытаясь заполнить тишину. Боже, как ей не хватало того провода для внешних носителей. — Ну, я здесь, Адора, почему бы тебе не притащить сюда свою дурацкую сексуальную задницу, чтобы мы могли со всем этим покончить. Катра вернулась в Вестсайд не для того, чтобы закатывать истерики или лезть в драку. Не то, чтобы ей хотелось иметь дело с дурацким ремонтом дороги или долгой поездкой домой в компании убийственной мигрени, но одна ночь с Адорой у неё на заднем сидении дала больше прогресса, чем она добилась за последние тринадцать лет, заглушая свои неприятности бесчисленными рюмками текилы или безымянными девицами. Поначалу результаты этого прогресса были весьма плачевными, поскольку ничего не давалось ей легко, и сводились к обёрткам чизбургеров от «Венди», сваленным возле её кровати, но теперь к ней вернулись силы, пусть и ненадолго. Так что, если они собираются пройти через это, они пройдут через это прямо сейчас. — А потом мы будем жить своими жизнями, Адора, — сообщила Катра пустой машине. — Куда ты подевалась? Я, типа, знаю, ты в этом мастерица, но почему сейчас? Была и другая её часть, которая знала, почему она провела день в Брайт Мун, вцепившись в руль так, что костяшки пальцев побелели, работая двенадцать часов, и проделала весь путь до делового центра города, который она ненавидела на все 100%. Катра точно знала, почему, закрывая глаза, она видела сногсшибательную улыбку Адоры, искорки в её голубых глазах, этот нахальный вид, который она напустила на себя, когда говорила о том, что Катре следует заняться стриптизом. Её дурацкий смех, раздражающая музыка её голоса преследовали Катру во сне, и она знала, почему она сносила это без единой жалобы. Потому что глубоко внутри, Катра знала, что когда у неё на заднем сидении была Адора, одиночество, которое снедало её живьём, наряду с годами непреходящей ненависти к себе, покидало её вместе с зияющей дырой в груди, встретив в лице Адоры достойного соперника. Катра раскалывалась на куски и трещала по швам, а Адора была тем светом, который, наконец-то, начинал проникать внутрь. — Твою мать! — Катра подскочила на сидении, растревожив шрам на спине, ноздри её затрепетали. Но боль не шла ни в какое сравнение с новейшим и возможно тупейшим озарением сегодняшней ночи. — Это я… время с Адорой провожу? Нет! Да нет, блять! С какого перепугу мне зависать с этой стервозной, великолепной, идиотской, интересной… ШМЯК. Её комплименты, перемежаемые оскорблениями, оборвались, когда, откуда ни возьмись, нечто врезалось в пассажирскую дверцу с такой силой, что весь автомобиль содрогнулся. — Что за?.. — взвизгнула Катра, метнувшись к дверце со своей стороны и воздев руки в бесполезной попытке защититься. Три секунды спустя её мозг снова заработал. "Э, это что… тело?" Опустив окно, она крикнула в ночь: — Эй, кто там? "Что, если это труп? Тогда мне пиздец." Но с какой стати покойник мог рухнуть на её машину в Вестсайде Брайт Мун? Да, возможно, в некоторых местах, где она росла, это ещё можно было понять или даже ожидать; когда она была в старшей школе, во вскрытый «Мустанг» Хордака прямо у них перед домом подбросили, по крайней мере, два разных тела (или тело было одно, но с отрезанными конечностями, Катра не могла вспомнить). Но в Брайт Мун? Если вас убивают в Брайт Мун, вас находят мёртвым в халате от Прада в вашей безукоризненной ванной, которая три недели назад была отреставрирована «Братьями по недвижимости», и допрашивают преступную задницу вашего бывшего мужа, но он ещё даже не вышел из тюрьмы. "По крайней мере, покойничек оживил бы вечерок." Но это оказалось не мёртвое тело. Не совсем. — Оой, — громко простонал такой знакомый голос. Тот самый, который преследовал её во сне. "Твою-то мать." Катра уронила голову, но только на секунду. — Адора. — Это был не вопрос, потому что Катра уже знала ответ. По какой бы то ни было — вероятно, идиотской — причине, Адора всем своим Халкоподобным телом врезалась в автомобиль, а после, судя по звуку, с той же силой рухнула на бетон. Катра распахнула дверцу и прошла на другую сторону. Точняк. Адора. Раскорячилась на тротуаре, снова в своём первоначальном, но всё равно ужасном сером костюме с глупой улыбкой на лице и разбегающимися остекленевшими глазами. Её рюкзак лежал рядом с ней, а его содержимое расплескалось вокруг по бетону, подобно гало из офисных расходников. Катра не смогла удержаться и рассмеялась, взирая на эту катастрофу. Сегодняшняя ночка обещает быть офигенной. — Ой, привет, Каааааатра! — икнула Адора. — Каааааатраааа. — Она говорила нараспев, и от этого Катра испытала сильное желание пнуть её одним из своих ботинок с металлическими носами. Потому что, если она валялась на земле и распевала, как диснеевская принцесса, это могло означать только одно. — Эй, Адора, — начала она со вздохом, уперев руки в бока. — Почему-то мне кажется, что сегодня у нас получится… — Почему это тебе кажется… — заикнулась Адора, — что получится? У нас с тобой получится? — Адора попыталась ткнуть себя в грудь, но по большей части просто замахала руками приблизительно в направлении своего торса. Проигнорировав это, Катра притворилась, что не чувствует, как жар ползёт вверх по её шее, и продолжала: — Так сколько ты сегодня выпила? — О чём это ты говоришь, Каааатра? Я ничего не пила, офицер… — хихикнула Адора и повернулась на бок. — Я … Всё, я спать. — Пила, спрашиваю, дура?! — Катра присела и заорала ей прямо в ухо. Звуковая атака заставила Адору распахнуть глаза, и Катре внезапно пришлось отпрыгнуть, потому что та резко подскочила и развернулась. — ДА! Много! И мне понрааавилось! Понимаете, офицер? Вы меня арестуете? Ха-ха! — она откинула голову назад и расхохоталась. — Офицер Катра меня арестует. Ха! Может, она меня даже свяжет! Каааатра… — Прекращай растягивать моё имя, придурошная. Катре всю жизнь приходилось иметь дело с пьяными. Этим её не удивишь. Хордак и его партнеры по покеру или дрэг-квин, которые врывались к ним домой и выпивали всю её прекрасную текилу; с годами Катра научилась понимать, когда следует вмешаться и помочь, а когда оставить всё, как есть, и надеяться, что она проснётся на следующее утро, пережив их пьяный угар/веселье. Глядя, как Адора хихикает и пускает слюни на тротуаре, Катра решила, что в нынешнем состоянии вреда от неё не будет, несмотря на все эти её соблазнительно подкачанные мускулы. (Поскольку она валялась в позе морской звезды, её пиджак расстегнулся и сполз на локти. Катра сглотнула, стараясь не пялиться на то, какие у неё рельефные руки. Потому что, Господи Боже!) И потом, не могла же Катра просто бросить её здесь. Хотя вышло бы очень забавно. — Ты серьёзно не знаешь, сколько выпила? — спросила Катра, ткнув её в нос одним из своих свежеотточенных ногтей. В ответ Адора сморщила нос, и сердце у Катры затрепетало. "Чёрт возьми, Адора." — Вроде четыре… или двадцать, — это мало что объясняло. — Ха. Четыре двадцать. Въезжаешь, Каааатра? Катра закинула её руку себе на плечи. — А чего именно, Принцесса? — Шампанского? — и она стукнула себя по губам, размахивая в воздухе другой рукой. В ту секунду, когда Катра попыталась поднять их обеих с земли, Адора совершенно растеклась, а в результате они полетели обратно на бетон. — Уииии! — Твою мать, Адора! — пискнула Катра, потирая задницу. Кряхтя, она попыталась снова поднять Адору, но, Бог ты мой, она весила намного больше, чем Катра ожидала, и она нисколечко не стремилась помочь. — Быть не может, чтобы тебя так развезло от шампанского, Принцесса. — У нас была вечеринка! На работе! Охренеть же вообще? — Адора отчётливо выговаривала каждое слово, прежде чем они растворялись в нахальной усмешке. — И там было шампанское и бренди — это гадость! — с этими словами Адора качнулась назад, и если бы рефлексы подвели Катру, она снова шлёпнулась бы на землю. Катра подхватила её одной рукой, в результате плечо громко хрустнуло. "Кажется, это нехорошо." — Ой, спасибо, что поймала меня. Ты лучше всех! Кааатра! — Угу. — Теперь им нужно сесть в машину. — О, ещё там была водка! Ты когда-нибудь пила водку, киска? Ха! Киска! ПОНЯЛА? ПОТОМУ ЧТО ТЕБЯ ЗОВУТ… — ХРЯСЬ! Поскольку Адора решила проорать эти слова прямо Катре в ухо, Катра с разворота спихнула её на дверцу машины. И Катра не виновата, что поддатая Адора оказалась чересчур громкой для её измочаленных нервов. И вообще, это был рефлекс. — Ой… киска, больно, — пожаловалась Адора, когда её щека впечаталась в стекло. — Это выше моих сил, — пропыхтела Катра. На то, чтобы усадить в хлам пьяную Адору в машину, потребовалось гораздо больше времени, чем ей бы хотелось, поскольку, благодаря адской смеси бренди с водкой и шампанским, если судить по тому, что Катра смогла выяснить, она не только прибавила несколько децибел громкости, но ещё и превратилась в грёбаную трёхлетку. — Ладно, садись в машину. — Киска… — не обращая внимания на распахнутую дверцу, Адора потянулась потрогать её кудряшки. — Каааатрааа… ОЙ! — Ничего подобного не произошло, потому что, да, Катра запихнула её на сидение без малейшего зазрения совести. И даже была довольна собой, когда Адора шлёпнулась на спину, и ей никак не удавалось подняться после того, как Катра её толкнула. Получила по заслугам, пьянь, за то, что пыталась потрогать её волосы. Катра сердито указала ей на ремень. — Застёгивай, Адора. Я отвезу тебя домой. — Ой, правда? — она посмотрела вверх на Катру своими остекленевшими глазами. Снова вернулась её отвратительная глупая улыбка, и от этого с сердцебиением Катры творилось что-то странное. — Как это мило с твоей стороны, я тебе заплачу миллион баксов! — Заглохни, мисс студенческий кредит. Ремень, живо! — Нет! Ты не можешь указывать, что мне делать! — Адора высунула язык и плюнула в неё. В голове стремительно мелькнуло, как она могла бы сбить это глупое выражение с её отвратительно милого личика, и Катра подавила желание так и поступить. "Да ты, блять, издеваешься, Адора? Тьфу ты!" — Прекрати вести себя, как ребёнок, прям как всегда, и просто застегни долбаный ремень! — Когда ты стала такая злая, киска? — заныла Адора и откинула голову на сиденье. — Я забираю НАЗАД свой миллион баксов. — Я всегда была злая, Принцесса, — вздохнула Катра и закатила глаза. — Нет, не была. Ты была милая. Ты была моим лучшим другом. А теперь ты всё время сердишься! — Не обращая внимания на обиженное выражение на её лице и то, как от этого у неё самой скрутило живот, Катра наклонилась к двери, чтобы посмотреть, как Адора размахивает руками в поисках своего дурацкого ремня безопасности. — Не могу… ДОСТАТЬ! — Подруга, он прям тут. — Я не могу его найти! Найди! — Прежде чем она смогла понять, что происходит, Адора со своей суперменской силищей стремительно втащила её в салон, ухватив за поношенную майку. Если бы Катра не упёрлась в крыло автомобиля, она оказалась бы у Адоры на коленях. Но вместо этого кошмара Катра погрузилась в другой, не менее ужасный. Теперь они оказались лицом к лицу, их носы разделяли какие-то доли сантиметра. Катра могла чувствовать тепло её дыхания на своей коже, и паскудный запах алкоголя должен был бы быть просто отвратительным, но вместо этого будто притягивал, так словно нечто внутри неё молило сократить это бесконечное расстояние между ними. Не задумываясь над этим, Катра запоминала её, все чёрточки прекрасного лица: веснушки от солнца на её щеке, почти невидимые на фарфоровой коже; серебряные крапинки в голубых глазах, которые, казалось, гипнотизировали; сногсшибательная розовая помада на её губах, которые так близко. "Шевелись же, Катра, чёрт!" — Но она не могла. Рука Адоры, скрутившая её майку, удерживала её на месте, а тот факт, что Адора держала её так близко одной только силой, совершенно расплавил её мозг и стёр способность рассуждать здраво. — У тебя такие красивые глаза, — прошептала Адора. Сердце у Катры забилось так быстро, что, она могла поклясться, чуть не разорвалось. А сейчас, значит, она решила убавить громкость? Да как Адора смеет так заводить её одним только шёпотом? — Я люблю твои глаза. И… и твои губы. "ЧТО, БЛЯТЬ, ЭТО ЗНАЧИТ?" — Катра хотела выкрикнуть это прямо в лицо пьяной девушке, но слова застряли у неё в горле. Катра дрожала в её железных руках. От предвкушения, от страха, от удовольствия — она ни малейшего понятия не имела. Всё, что она знала — этот момент длится уже целую вечность, и она не была уверена, что это так уж плохо. Плохо ли это, быть так близко к Адоре? Что ж, это абсолютно неправильно: от Адоры несло водкой, а Катра была слишком горда, чтобы признать, что, возможно, её давно потерянный заклятый враг слегка её возбуждает. Если она и желала прикосновений Адоры, тут было ещё большое «если», это должно было быть совершенно иначе. Вот только Катра не могла заставить себя пошевелиться и прекратить всё это. Зато Адора всегда была мастерица всё испортить. Если вообще оно было, это всё. Прежде чем Катра сумела отодвинуться, Адора медленно придвинулась чуть-чуть ближе, открыла рот и, блять, рыгнула. Катре прямо в лицо. Да так громко, что по мирным окрестностям эхо раскатилось. — Чтоб тебя, Адора! Зачем ты это сделала?! — взвыла Катра. Захлёбываясь от смеха, Адора ослабила хватку и откинула голову назад. — Эт смешно! Смешно было, — фыркнула она. Катра сейчас же освободилась, восстановила задержанное дыхание, её отточенные ногти чуть не до крови впились в ладонь. — Господи, ты просто заноза в заднице, — пробормотала Катра, захлопывая дверцу за хихикающей и фыркающей Адорой. Пока обходила машину, Катра попыталась унять это непереносимое возбуждение, проведя дрожащей рукой по непослушным завитушкам. Она продала бы душу, чтобы с любой долей вероятности подавить это чувство, это желание прикосновений, восхищения, обожания от этой грёбаной богини, которой Адора себя возомнила, и навсегда его запечатать. Адора совершенно обнаглела так на неё действовать. Кружить голову, заставлять её чувствовать. "Отвратительно. Пиздец как отвратительно", — говорила себе Катра снова и снова, пока заводила машину, эти слова фактически превратились в её новую мантру. Позади на заднем сидении Адора бубнила себе под нос. — Ох! — завопила она, прежде чем Катра включила передачу. — А мой рюкзак! Ты должна его забрать, Катра! — Твой рюкзак? — Мой «Дженспорт!» — Адора так мощно врезалась в переднее сидение, что Катра подскочила фута на два. — Он на тротуаре, я оставила… я его там оставила. Там очень-очень важные вещи! ОН МНЕ НУЖЕН! Пожалуйста! Пожаааааалуйста! — взмолилась она, глотая слова и раскачивая сидение, вцепившись в него железной хваткой. Катра закатила глаза. Пьяная или трезвая, Адора могла закатить невыносимую истерику. — Иду. Иду я, Адора. Уймись. Когда Катра вернулась обратно с рюкзаком, собрав разлетевшееся содержимое (у Адоры было аж четырнадцать разных блокнотов и не один, а целых два ежедневника, плюс три зарядника, не говоря уже об огромном пенале, расшитом радужными пайетками, в котором были ручки, что Катра выяснила, хорошенько его встряхнув) и побросав его обратно в кучу как попало, Адора лежала на сидении, схватившись за живот, и препротивно стонала. "Вот и славно, она это заслужила. И все радости похмелья, которое у неё завтра будет." — Вот твой рюкзак, дурища, — сказала Катра и швырнула его ей. Помимо того, что она сложила барахло как попало, весьма кстати, она забыла застегнуть молнию, так что содержимое, которое она только что собрала на тротуаре, разлетелось по задней части салона. Один из блокнотов в твёрдой обложке с наклейкой единорога спереди стукнул Адору прямиком по лбу, и Катра расхохоталась. "Это тебе за то, что нажралась, испоганила мне весь вечер, а потом чуть не поцеловала!" — Ой! — простонала Адора, чуть-чуть приподняв голову, чтобы взглянуть на Катру. — Ты это специально! — Нет! — насмешливо сказала она, стараясь не улыбнуться. — Давай, Адора, тебе придётся собрать всё это барахло, или ты что-нибудь забудешь. Адора поднялась и замотала головой так сильно, что блондинистые пряди стали выбиваться из её растрёпанного хвоста. — Не забуду! Я умная, Катра. Я вспомню же, — а потом она снова показала язык. "Ну конечно, она ведёт себя как ребёнок." Со вздохом Катра подумала о том, что придётся сменить тактику. Её нынешняя стратегия привела к тому, что они оказались на волосок от ненасытных/ненавистных пьяных ласк и опустевшему рюкзаку. Если так пойдёт и дальше, она никогда в жизни не доставит Адору домой одним куском. "Что бы сделала Скорпия? Как она всё время справляется с моим дерьмом, когда я напьюсь… Господи Боже, мне правда придётся это сделать?" — Слушай, — промямлила Катра, стараясь говорить помягче, поскольку да, она взяла на вооружение манеру Скорпии. — Я тебе помогу, хорошо? Но нам придётся всё это убрать, договорились, Адора? — Ладно! — она оживилась и принялась собирать свои вещи. Катра протянула ей пустой рюкзак, и когда она взяла его, их руки соприкоснулись, и сквозь тело Катры хлынуло электричество. Она вздрогнула, волоски на руке встали дыбом. Удивительно приятная тишина окутала их, пока они собирали содержимое рюкзака с пола. Катра уже начала привыкать к этому, мир и покой, но тут Адора снова подскочила с воплем: — Блять! Мои ключи! Их кто-то спёр! — Катра увидела, как сузились её глаза, Адора наморщила нос, — ЧАД! Он спёр мои ключи… — Адора? — Ммм, что? — Они у тебя в руке. Адора несколько раз моргнула, прежде чем взглянула вниз и увидела своё колечко с ключами и маленькой задротской фигуркой Тора у себя в ладони. Эти её безумные глаза широко распахнулись, когда подняла взгляд на Катру с потрясённой улыбкой. — Катра! Ты их нашла, ты забрала их у придурка Чада! — Не брал их Чад, дурочка… — Катра не закончила, понимая, что спорить с нетрезвой Адорой столь же бесполезно и неэффективно, как и с трезвой. "Что бы теперь сделала Скорпия…" Облизнув губы, она начала заново: — …ты права, Адора. "Никогда не думала, что скажу такое по собственной воле." — Я их забрала. — Ради меня! Какая ты хорошая! — хихикнула Адора. Катра задумалась, если она врежет ей прямо по носу, это заставит Адору сейчас же перестать смеяться? Потому что каждый раз, когда она смеялась, она морщила нос, и Катра видела, что у неё не совсем ровные зубы, и её уже просто достало думать о том, какой милой и чудесной это делало Адору. "Что бы сделала Скорпия? Что со Скорпией? Блять, даже у Трапты терпения больше, чем у меня. Гораздо…" — Давай не будем по этому поводу шум поднимать, хорошо, Адора? — сказала Катра, и она просто кивнула в ответ, и это вышло до отвращения очаровательно. — А теперь я отвезу тебя домой, так что отдыхай. Это было странно, так мило вести себя с ней. Пиздец, насколько сильно это противоречило её натуре. Как это может быть, чтобы собственные действия беспокоили тебя и в то же время успокаивали, как будто осколки встают на свои места? Катра наблюдала за тем, как Адора, глядя в окно, устраивается на заднем сидении, изо всех сил вцепившись в свой рюкзак и ключи. И часть Катры сочувствовала этому её плачевному состоянию. В этот раз в самом деле искреннее сочувствие волной окатило её измученное тело и ударило в грудь. Наверное, единственная причина, по которой Адора так расклеилась, потому что на работе у неё был сплошной бардак; неудивительно, что она ухватилась за первую деструктивную возможность, чтобы немного снять напряжение. Катре это было знакомо. Последние пять лет она сама провела в поисках деструктивных возможностей. Потому что иногда наступает момент, когда проще убежать, чем встретиться лицом к лицу со своими проблемами, от которых тебе никуда не деться. Хотя Адоре это совершенно не шло. Вдрызг пьяная, пуская слюни на сидения, которые Зефирка лично обтягивала кожей, и напевая себе под нос (почему мелодия звучит так знакомо?), она даже близко не подошла к тому, чтобы стало полегче. Мельком в зеркале заднего вида Катра увидела своё отражение, пока смотрела на жалкую фигуру Адоры, насыщенные тёмные круги под глазами, бледные шрамы отвлекают внимание от веснушек — её перекошенное лицо в ответ уставилось на неё. Кажется, и самой Катре это нисколько не идет. "Хотя, может, немного терпения не так уж и плохо, в конце-то концов. И даже не так уж сложно, почти как внимания не обращать", — подумала Катра, лёгкая улыбка возникла у неё лице. "Скорпии с Энтраптой придётся поднапрячься теперь, когда я тоже играю в эту игру." Они уже почти проехали деловой центр, и Адоры было не видно, не слышно. Может, отрубилась. "Ну и слава Богу…" — Тут сзади СКУЧНО! Сильно вильнув в сторону, Катра нащупала ногой тормоз, и машина, резко дёрнувшись, остановилась. Им повезло. Впереди простиралась совершенно пустая дорога, никакого ремонта сегодня ночью. — Адора! Не пугай меня так! — выкрикнула она, тяжело дыша и отбрасывая назад кудряшки, которые спорхнули ей в лицо.