Верхний Вестсайд

К этому моменту Адора висела на проводе с «Убером» уже 42 долбаных минуты и была близка к тому, чтобы вышвырнуть свой телефон из окна (занавески, наконец, были задёрнуты) и начать искать другие способы связаться с девушкой, которая, она теперь знала, привезла её домой прошлой ночью. Девушкой, которая снова вошла в её жизнь. Или хуже того, Адора бесцеремонно вломилась в её. Точнее о том, как Катра воспринимает их воссоединение, и не скажешь. — Ваш звонок очень важен для нас, приносим извинения за ожидание… — в миллионный раз проговорил автоматический голос на другом конце. — Аа! — зарычала Адора, — Дурацкий робот! Я просто… Я просто хочу Катру! В смысле, — она закашлялась, — я хочу поговорить с Катрой! Гэри, вернись! — вполне вероятно, она была ещё слегка под мухой, правда? Гэри — это парень, который ответил на звонок целых сорок пять минут назад. Всё, чего хотела Адора — номер телефона Катры или хотя бы адрес электронной почты, чтобы можно было извиниться за свои пьяные выходки, после того, как её, наконец, озарило, кто привез её домой прошлой ночью. И убедиться, что она не потеряла её в этот раз навсегда, потому что просто должна была полезть мериться членами со своим придурошным коллегой. Её оправдание: «Я забыла у неё в машине ключи и кошелёк», — сработало вполне неплохо, но Гэри столкнулся с неожиданной проблемой, когда оказалось, что Адора не знает фамилии Катры. Адора помнила, когда они были в приюте Уивер, её фамилия была Леон. Но Гэри не смог найти Катры Леон в системе. "Она же не наврала им про свою фамилию, правда?" — Катра была чересчур скрытной, так что Адора бы не удивилась. — Ну, попробуйте Хордак? — От одного звука этого имени ей захотелось блевать. (Дальше позывов, в основном, дело бы не пошло, потому что в желудке у неё по-прежнему ничего не было, она пока не смогла заставить себя съесть то, что приготовила Глиммер.) Но Адора решила, что попробовать стоит. Согласно материалам Мары, Хордак сменил фамилию Катры на свою собственную, когда ей было четырнадцать. Записи говорили о том, что он не стал удочерять её, просто фамилию поменял. — Мисс Хордак тоже не значится, — отозвался Гэри. Смесь облегчения и разочарования затопила её. "Значит, она избавилась от его имени. Слава Богу! Но, Катра, почему ты так усложняешь поиски?" — Я больше ничего про неё не знаю, Гэри, — сказала Адора, когда он принялся расспрашивать дальше. — Я просто… Мне очень нужно её найти… потому что мне нужны мои ключи! Мне очень нужны мои ключи, — быстро, как только могла, поправилась Адора. — Дайте мне минутку, — последовала мелодия удержания звонка. Это было сорок шесть минут назад. Отвратительная мелодия начинала трепать измочаленные нервы, но Адора отказывалась повесить трубку. Это был её единственный шанс. Другого пути найти Катру не существовало. И Адора знала об этом. После первой поездки домой Адора попыталась её найти. Эмоции захлестнули её с головой, и она знала, что если ничего с этим не сделает, просто лопнет. И, может быть, она это заслужила. Адора не смогла бы заснуть, она только и думала о лучшей подруге, которая вела себя как чужая и не хотела иметь с ней ничего общего, так что не ложилась, пытаясь в своём телефоне отыскать Катру на «Фейсбуке», в «Инстраграме», в «Твиттере», даже на «Принтересте» и в «Тамблере». Ссылка за ссылкой, друзья друзей других друзей — Адора не нашла ничего. Она её даже загуглила, но там тоже ничего не было, никаких следов. Когда интернет и сон подвели её, Адора полезла под кровать и вытащила коробку Мары. Одна из многих оставшихся от расследования, которое Мара вела, пытаясь найти её, но эту Адора хранила под рукой по многим причинам. И причины эти были личными и болезненными. Адора принялась снова перебирать документы Мары, отбросив подальше папку с сертификатами о рождении и смерти, потому что знала, там нет ничего, что имеет отношение к Катре. Немного покопавшись, Адора нашла пачку материалов, содержащих информацию о приюте Уивер и детях, которые там содержались. Катра была где-то здесь. "Ага!" — Катра Мария Леон, — когда Адора впервые прочла этот документ, после того, как получила вещи Мары в наследство в девятнадцать и в первый раз по-настоящему попыталась найти Катру, она почувствовал себя немного обманутой, увидев её полное имя. Когда они обе были детьми, Катра обожала дразнить Адору, настаивая, что её второе имя — Мари, дурацкое, и отказывалась назвать своё. — Попала под опеку Шэрон Уивер в возрасте четырёх лет. Мать: неизвестна. Отец: неизвестен. — Да, так что всё это было ложью или просто очередной липой от Хордака. Адора узнала это после второй поездки. Но в тот вечер, когда просматривала этот документ, только чтобы убедиться, там ничего нет и пользы от него даже меньше, чем от поисков в интернете, она этого не знала. Все изыскания Мары по поводу Хордака не дали ничего, только, что у Катры украли её фамилию; Хордак не удочерил её, о его местонахождении было ничего не известно. Только то, что он был грязным преступником, который использовал систему опеки, чтобы заметать следы и заставлять детей, которые подвернуться под руку, идти по его следам. "И на том спасибо, Мара", — горько подумала Адора, сбросив документы с кровати, в глазах у неё стояли слёзы. Но не всё свалилось на пол. Кое-что осталось. Фотография. Адора поднесла её поближе. Там были сняты она сама и Катра на Хэллоуин, до того, как появилась Мара, и всего за пару недель перед тем, как миссис Уивер принялась самостоятельно чинить сломанный водонагреватель. Они были сиротами и не могли позволить себе покупать костюмы, но Адора всегда подбивала остальных детей делать их самостоятельно, несмотря на то, что к ним всегда цеплялись богатенькие ребятишки постарше. Наверное поэтому на фотографии Катра с картонными кошачьими ушами смеялась над Адориным костюмом привидения. Миссис Уивер не разрешила ей взять простыню, так что Адоре пришлось прорезать дырки в наволочке. Рогелио смастерил морду ящерицы из старой картонки из-под молока, а Кайл нашел грязный парик и сказал всем, что он — Лонни, а Лонни, которая перед этим даже не собиралась идти за конфетами, потому что на них всегда наезжали, а миссис Уивер потом почти всё отбирала, передумала и пошла просто чтобы всыпать Кайлу по первое число. Вечер был просто катастрофическим. Кайл постоянно падал, потому что Лонни ставила ему подножки, и поэтому они постоянно дрались с Рогелио, а Катра ныла из-за того, что они дерутся, и всё время висла на Адоре, в то время как сама Адора пыталась вести всех вперёд. В тот раз богатенькие дети были на велосипедах, и у них были яйца, так что назад в приют все неслись, сломя голову. — Зря ты не дала мне с ними разобраться, Адора, — позже жаловалась Катра, набив рот шоколадом. Злая ведьма Уивер как всегда позволила им только облизываться на конфеты, хотя Адоре разрешила свои оставить. После этого Адора их уже не хотела, и весь следующий месяц подсовывала конфеты остальным детям в коробки со школьными завтраками в надежде, что они перестанут её ненавидеть. Остатки она поделила с Катрой, когда той ночью они пробрались на крышу. — Зачем? Тебе яиц мало прилетело? — Адора занималась тем, что выбирала скорлупу и желток из её спутанных, растрёпанных кудряшек, и Катра принималась шипеть каждые две секунды, когда она дёргала очередной узелок. — Ты никогда ничего мне сделать не даёшь! — Это неправда, Катра! — блестящие разные глаза зыркнули на неё в ответ. — Хорошо! На следующий Хэллоуин можешь их поколотить. Но тогда в следующий раз я тебе помогу, ладно? Следующего раза не было. — Надеюсь, с нами ещё не всё кончено, Катра, — прошептала Адора и поставила фотографию, прислонив её к снимку в рамке, на котором она была вместе с Боу и Глиммер. Может, поэтому Адора снова вытащила свой телефон, хотя было уже почти 2 часа ночи, и оставила этот дурацкий отзыв в приложении «Убера». Жалкая попытка дотянуться ещё один последний раз. Потому что ещё слишком много всего оставалось невысказанным, чтобы между Катрой и Адорой всё было кончено. Не было, и вторая поездка во многом это подтвердила. Ну да, в тот первый раз Адора позволила себе взять такси, вместо того, чтобы ехать на автобусе, в качестве компенсации за кошмарный рабочий день, и в финансовом отношении это было безответственно — продолжать вызывать «Убер», но Адора ничего не могла с собой поделать. Она собиралась отыскать Катру, даже если это её убьёт, если раньше у неё не закончатся сбережения. А потом одиннадцать бесполезных поездок домой на такси, и Катра вернулась в Вестсайд Брайт Мун. Слава Богу, Адора уже начинала здорово уставать от болтовни с этими стариканами, объясняя им, что нет, она не замужем, и детей у неё тоже нет. Ну правда, сколько, они там себе думали, ей лет? Всё из-за костюма, ведь правда? Катра внесла желанные перемены. Самое странное было в том, что они флиртовали друг с другом. Много. И Адоре это нравилось, очень. Катра была… потрясающая, как ни посмотри. Во время первой поездки она не успела обратить на это внимание. Катра была красива той провокационной красотой, на манер «смотри, а трогать не смей». В ней столько всего изменилось: её стройные, но рельефные формы, сочетание кожаной куртки и ботинок — Адора даже не подозревала, что ей это нравится до тех пор, пока не села в её машину — то, как от неё едва ощутимо пахло корицей и жидкостью для снятия лака. Её отточенные чёрные ногти и цепочка пирсинга должны были действовать, как предупреждение не приближаться на расстояние вытянутой руки, но они, напротив, будто притягивали к себе Адору. Но её Катра тоже по-прежнему была здесь, саркастичная, остроумная, но иногда всё равно милая Катра. Её чрезмерная защита с помощью цинизма была внове, но у неё по-прежнему были кошачьи клыки и эти длинные тёмные кудри, которым Адора завидовала с того самого дня, как они познакомились, и созвездия веснушек на щеках. Катра ненавидела свои веснушки, когда они были маленькими. Адора их любила. И Адора понимала, как опасно так вести себя с Катрой, и не собиралась позволять тому, как сильно увлечена ею, встать на пути того, что им нужно было обсудить. То, что наметилось между ними, было хрупким и нежным. Но эти наполненные флиртом взаимоотношения со старой подругой, которая стала теперь просто сногсшибательной (просто, Господи Боже) — всё это произошло так естественно, даже слишком, будто само собой. А то, как Катра звала её Принцессой? Странные вещи творились с ней из-за этого, и Адора ни на секунду не хотела, чтобы Катра это прекратила. Всё пошло прахом, когда они застряли в пробке, в чудовищной мешанине болезненных откровений и сильных эмоций, Адора была к этому не готова. И это она опять была во всём виновата. Только что они говорили о том, как она одевается, а в следующую секунду Адора уже поняла, как ненавидит свою работу, несмотря на то, что пообещала себе потерпеть ещё немного — слишком многое было туда завязано — а потом Адора уже рассказывала Катре о Ши-Ре (хотя Катра и считала, что это глупо, что было ну ни капельки не обидно), и тут её просто ошарашило осознанием того, как мало она сделала за последние несколько недель. Адора вдруг почувствовала себя такой ненужной, осознав, сколько времени прошло с тех пор, как она начала выходить на издателей, только чтобы услышать «мы свяжемся с вами», и как этого никогда, ни разу, не происходило. Все её жертвы казались напрасными, она была никем. Адора расстроилась, чувство безысходности, вызванное неудачами, распирало её, и прежде чем она поняла, что происходит, Катра загнала её в угол, вцепившись в коленку своими остро отточенными когтями, и вот они уже орали друг на друга на всю грёбаную машину. — Думаешь, ты особенная, Адора? — Катра оскалилась, впившись ногтями ей в ладонь. — Что занимаешь особое место в моём сердце? Ну так, блять, угадай что, Принцесса! Ничего подобного! Ты такая же, как все остальные, кто сомневался во мне! Такая же, как все, кто ушёл! "Но я не собиралась тебя бросать. Я никогда не хотела с тобой расставаться." Потому что Адора не попрощалась, не так, как ей бы того хотелось, потому что она так и не смогла позвонить, потому что она не нашла Катру, бросила её, с какой стороны не посмотри. Вот, как Катра это видела, вот, во что она верила. С залитым слезами лицом (когда она начала плакать?) Адора поняла, что нет ничего, что она могла бы сказать, нет ничего, что могло бы пролить свет на правду и изменить её мнение. И, может быть, всё это вовсе ничего и не значило. Может быть, это неважно, что суд запретил ей все контакты с детьми под опекой миссис Уивер. Может быть, это неважно, что Мара заболела до того, как нашла выход из положения для Катры. Может быть, это неважно, что Адора повсюду ходила за Марой с тех пор, как она её удочерила, потому что не представляла себя без своей половины, и хотя ей было уже двенадцать, каждую ночь забиралась в постель к своей крёстной матери, потому что не могла спать одна, сама по себе. Может быть, это неважно, что Адора никак не могла завести друзей до Боу и Глиммер и что она разговаривала сама с собой, когда оставалась одна, и что у неё никогда не было постоянной девушки, и что она думала о своей старой подруге каждую ночь, пытаясь уснуть. Всё это было неважно, потому что, как ни посмотри, её любовь со временем не угасала. — Ты должна отпустить, Адора, — говорила ей доктор Хоуп, но Адора не понимала, как. Поэтому она сделала лучшее, что было возможно в этой ситуации. Просто подавила её к чертям. Спустя много лет, Адора похоронила все воспоминания глубоко в подсознании и спрятала все доказательства того, что когда-то жила у миссис Уивер. Всем своим существом она заставляла себя забыть свою первую любовь и первую подругу. Всё, что оставалось теперь от Катры — пустота, бездна в её сердце, которое никогда не исцелится, даже за всё время мира. Если бы не татуировка, они могли бы и не пережить остаток пути. Адора просто влюбилась в кошку на её запястье в ту самую минуту, как только увидела. Это было, наверное, самое восхитительное произведение искусства, которое ей доводилось видеть, а Фроста таскала их по музеям, когда выпадал выходной, так что ей было, с чем сравнивать. То, что Катра хотела стать тату-мастером, равно как и её уникальная способность сделать татуировку самой себе, для Адоры не должно было стать полной неожиданностью. Это было проявление того, кем она была, кем она стала, доказательством того, насколько сильна была её личность. Когда они были детьми, Катра рисовала постоянно — особенно на обветшалых стенах приюта, потому что всегда искала повод вывести их опекуншу из себя — но и на собственном теле тоже. У них в доме никогда не было лишней бумаги или цветных карандашей, наилучшей альтернативой было таскать ручки из кабинета миссис Уивер (или у учителей, кассиров в магазине или банке или даже у почтальона один раз) и рисовать на собственной коже. Или на коже Адоры. Или на роже Кайла. — Прекрати, дрянная девчонка! — вопила миссис Уивер, утаскивая Катру в ванную, чтобы соскрести чернила с её рук и ног. Адора знала, что вода всегда была слишком горячая, а от того, как агрессивно миссис Уивер тёрла, кожа Катры из бронзовой, теплого оттенка делалась ярко-красной, но почему-то Катра всё равно принималась рисовать на своих руках на следующий же день в классе. Всё это время Адора думала, что Катре просто нравится привлекать к себе внимание таким способом, что она просто жаждет быть наказанной, но, быть может, вычерчивать собственные чувства на своём теле — было для неё единственным способом незаметно справляться со страхом. Кошка Селена прошла долгий путь от их корявых портретов, которые Катра нарисовала на спинке двухъярусной кровати, когда им было по шесть лет, той ночью, когда Адора дала обещание, которое не смогла выполнить. — Она восхитительная, — выдохнула Адора, потирая стянутую высохшими слезами кожу, скользнув на пол, когда за ней захлопнулась дверь спальни, после того, как Катра её высадила. Было проще думать о прекрасном панцире, который Катра себе создала, и о том, какие ещё чудеса спрятаны на неё коже, чем об их ссоре, о том, как Адора облажалась, и о той правде, которую Катра носила в себе все эти годы. Её родная мать убила себя, отец ушёл ещё до её рождения, а когда Адора вышла вслед за Марой за дверь, она оказалась брошена на растерзание. Пять разных домов до того, как ей исполнилось восемнадцать. Пять разных домов. Это было бесчеловечно, это было жестоко, это было нечестно. И косвенно, а может быть, и прямо это Адора была во всём виновата. — Ты заслуживала лучшего, Катра, и заслуживаешь. Даже если я тут не при чём. Пожалуйста, не отказывайся от того, что у тебя есть, какой ты стала. Пожалуйста. За второй поездкой домой снова последовала бессонная ночь. Адора провела её там же, где села, облокотившись о дверь (в ушах — наушники, основной плейлист — на случайное воспроизведение) в поисках дизайна предполагаемых татуировок, а потом курсов татуировщиков, а потом она просто поддалась саморазрушению. Музыка, в конце концов, привела её в нужное состояние, каждая песня напоминала ей о Катре. Эмоции терпеливо дожидались своей очереди, и теперь пришло время прочувствовать всю эту боль, даже если она на тринадцать лет опоздала. Так что Адора позволила себе чувствовать боль, гнев, печаль, тоску… она позволила чувствам овладеть собой, пока всхлипывала и всхлипывала, потому что, оказывается, ещё не выплакалась, как ей казалось, на заднем сидении Катры; пока не осталось совсем ничего, кроме тихой музыки, которая убаюкивала её разбитое сердце. — И мы знаем, никогда не бывает просто, никогда не бывает легко, ничего не начать с чистого листа, никто меня не спасёт… — песня достигла своего пика, и Адора перестала утирать слёзы. Когда она проснулась на полу на следующее утро, в одежде со вчерашнего вечера, со вкусом соли на губах, она решила от греха подальше несколько дней поездить на автобусе. Хотя бы пока не прекратит слушать самую печальную музыку в своей библиотеке «Спотифай». Прошёл час, Адора по-прежнему висела на проводе с придурком Гэри, и потихоньку (а эта ужасная мелодия удержания вызова всё только усугубляла) сходила с ума. Не соображая, что делает, она начала грызть ноготь большого пальца. Адора перестала грызть ногти много лет назад, называется, избавилась от дурной привычки. — Давай Гэри… давай… — Такими темпами, у неё уйдет ещё тринадцать лет на то, чтобы найти Катру. — Нет — меня не устраивает! И нет ответа тоже… просто вылазь обратно, дурацкая служба поддержки, дурацкий «Убер»! Поскольку она напивалась один раз в жизни, на свой двадцать первый день рождения, Адора понятия не имела, как ведёт себя, когда в хламину, но у неё было это ужасное чувство, что с ней не так-то легко сладить. Глиммер сказала, что она была «немножечко развратная» после четырёх рюмок, и эта мысль сильно её беспокоила по нескольким причинам. 1) у неё уже очень давно ничего не было, так что она безмерно соскучилась по прикосновениям; 2) Адора знала, что Катра со своими дурацкими сексуальными татухами и тихим скрипучим смехом, её, вроде как, возбуждает; 3) не может быть, чтобы она не выпила больше четырёх рюмок, если ей пришлось смириться с тем, что нельзя набить Чаду морду. А поскольку она почти ничего не помнила, можно было с уверенностью предположить самое худшее, и нужно было немедленно, нахрен, извиниться. Если Гэри когда-нибудь вернётся. — Ваш звонок очень важен для нас, приносим извинения за ожидание… — ААААААААААААА! — завопила Адора при звуках автоматического голоса. — Дурацкий «Убер»! Дурацкий Гэри! Дурацкая долбанутая музыка! Почему у всех в этой компании такой! Ужасный! Вкус… — Ну что ж, мисс Адора, — она услышала, как щёлкнул тональный сигнал, и её сердце чуть не разорвалось от облегчения и от радости, когда Гэри заговорил, так что она зажала свой болтливый рот рукой. — Мне удалось найти Катру Хурэги, — "Наверно, это фамилия её матери", — 24 года, номер лицензии 6TR… — Спасибо, Гэри, вы очень помогли, мне нужен только номер её телефона. — Ну, нам запрещено разглашать личную информацию о наших водителях, мэм, — сухо отозвался Гэри. Адора запрокинула голову, сдерживая крик, и вместо этого сделала глубокий вдох. — Вы собирались сообщить мне номер её лицензии, Гэри! Мне просто… Мне просто нужен мой кошелёк и зарядка… — Я думал, ключи. "Блять." — Ключи! Ну, конечно, ключи! Это… Как раз это я и имела в виду. — Ну, тогда ладно. Один мучительный телефонный звонок длиною в час и пятнадцать минут спустя, Адора снова висела на линии. Уже в четвёртый раз, потому что Катра не брала трубку, а Адора не оставляла сообщения. Она не собиралась сдаваться (хотя могла, могла бы удариться в панику каждый раз, когда слышала, как начинается голосовое сообщение Катры). — Давай, давай, давай, — Адора мерила шагами комнату всё быстрее, — Сними трубку, Катра, давай… — Щёлк! — Ты кто? Зачем ты мне звонишь? Откуда у тебя этот номер? — трубка неожиданно разразилась голосом Катры на другом конце, и Адора чуть не выронила телефон, так это было внезапно. "Ладно, она, наверное, разозлилась, потому что я позвонила несколько раз. Ничего страшного, я могу с этим справиться. Правильно?" — Катра, Катра! Это я, успокойся! Адора… — Что… Адора? Как ты… Кто, нахрен, дал тебе мой грёбаный номер телефона? — Я позвонила в «Убер» и спросила, — объяснила Адора. Вспышка гнева нисколько её не смутила. Сейчас она была просто счастлива услышать голос старой подруги. — Они дали тебе мой номер, просто потому что ты хорошо попросила? — Адора практически слышала шипение в её голосе. — Это абсолютно точно незаконно, какого хрена… — Ну, я соврала и сказала, что оставила у тебя в машине ключи и кошелёк, и вот… та-даа… — тихонько призналась Адора. (Что? Так Тина Фэй сделала в «Несгибаемой Кимми Шмидт».) Это был момент истины, большое дело. Глубоко вздохнув, Адора уселась на кровати, скрестив ноги, и попыталась сформулировать извинение. На другом конце послышалось тихое бормотание, которое она не вполне смогла разобрать, и затем резкое: — Зачем ты звонишь, Адора? — Я должна, — поморщившись, Адора закусила губу, — Я должна извиниться. Я знаю, что сильно напилась прошлой ночью и причина была абсолютно идиотская, потому что меня подбили придурошные коллеги, так что это моя вина, что тебе пришлось со мной возиться, я знаю, ты отвезла меня домой…. — так, теперь она перескакивала с одной мысли на другую и быстро начала задыхаться. "Закругляйся, Адора." Только теперь до неё начало доходить, как нужно было с пользой провести последний час на телефоне: сформулировать приличное, продуманное извинение. Адора всю жизнь провела, планируя на шаг вперёд, но с Катрой всё её жизненное планирование пошло коту под хвост. Катра делала её импульсивной. — … и я хочу сказать спасибо за это, потому что со мной нелегко, когда я выпью, и я очень-очень извиняюсь. — Последние слова Адоры повисли в воздухе, установилась неловкая и болезненная тишина. Слушая в ожидании того, что скажет Катра, Адора начала мысленно ругать себя за худшее извинение в истории. "Она возненавидит меня, потому что я ничего не могу сделать как следует, и вот результат! Я испортила… что бы там между нами ни было, снова!" А потом Катра засмеялась, просто заливалась смехом, как будто она какая-нибудь супер-злодейка, и ничего смешнее в жизни не слышала. Чем больше Адора слушала её смех, тем меньше она обижалась на то, что Катра потешается над ней, и тем сильнее убеждалась в том, что это самый прекрасный звук, который она когда-либо слышала. Она приложила ладонь к груди, туда, где разливалось тепло. "Мне это не нравится", — подумала она, впиваясь ногтями в кожу. Катра начисто лишала её уверенности в себе. — Ты… ты надо мной смеёшься? — Угу, я смеюсь, потому что это пиздец как смешно, — прохрипела Катра. Адора вскинула руку. — Почему? — Потому что ты выслеживала меня, как полная психопатка, только для того, чтобы извиниться, что надралась, ты чокнутая, — сказала Катра, отсмеявшись ещё целую минуту. — Ладно, — Адора закусила губу, — да, это странно. Но я чувствовала себя виноватой! — Ну да, это не потому, что ты переживаешь за свою репутацию, Принцесса. — "Ну, нет же!" — Адора подёргала себя за волосы, определённо чувствуя себя возмущённой потому, что Катра оскорбляет её и одновременно называет этим странным прозвищем. — Как там похмелье? — Всё болит, — выдохнула Адора. — Ха-ха! Это тебе за то, что так напилась! — это были резкие слова, но тон был таким игривым, что Адора не смогла сдержать улыбку. — Так что я вчера натворила? Катра размышляла над этим в течение нескольких секунд, а потом: — Ты, в общем, не самая худшая пьянь, с которой мне приходилось возиться. А что, хочешь послушать? — Конечно, почему нет, — Адора пожала плечами, по-прежнему продолжая теребить волосы, — я ничего не помню с прошлой ночи. Это была не совсем правда, у Адоры осталось одно недвусмысленное воспоминание, которое помогло ей определить, кто привёз её домой: как разноцветные глаза Катры смотрят на неё сверху вниз. В общем, воспоминание было довольно размытым. Но она не собиралась говорить Катре, что помнит это или ещё что-нибудь. Она хотела узнать, как это всё получилось на самом деле, а благодаря тому, что Катру окружала этакая «мне плевать на твои чувства» аура, Адора могла доверять тому, что она не станет скрывать правду. — Похоже, Принцесса не умеет пить, какая прелесть. — "Чёрт, это она флиртует или просто издевается?" Как бы то ни было, Адора не была так уж уверена, что хочет, чтобы Катра перестала. — Ну, ты шлёпнулась раз четырнадцать, потому что не умеешь ходить на каблуках, — Адора закатила глаза, — и помяла грёбаную машину Зефирки, так что спасибо тебе за это, Ши-Халк. Потом ты вела себя как маленькая, перелезла вперёд через сиденье, хотя у меня из-за этого могла быть херова туча неприятностей, а потом ты сказала мне, что я пахну сыром. — Это… это всё? — Адора просто хотела убедиться, она сидела с разинутым ртом, и чувство вины разливалось у неё по венам. — Ещё ты наблевала мне на ботинки. — О нет… — Но об этом ты можешь всё узнать у соседей, — закончила Катра с лёгким оттенком собственного превосходства в голосе. Адора неуютно поёжилась. — У кого… стоп, это не важно! Слушай, я очень извиняюсь насчёт ботинок. Я могу купить тебе новые, если нужно… — Да норм, подруга, — Катра остановила её на середине фразы, и это было прекрасно, потому что Адора снова начала заговариваться. — Мне не нужны новые ботинки. Господи, прекрати предлагать мне всё это, это странно. — Я могу… Я могу перестать, если хочешь, — сказала Адора. Она была не уверена, что делать дальше, и чувствовала себя выбитой из колеи. Извинение было единственной стрелой в её арсенале, и она истратила её целиком и полностью. И почему она так легко рассыпается на куски под давлением Катры, каждый раз без исключения. "Можно попробовать… поболтать?" Занавесив лицо льняными волосами, Адора неслышно вздохнула. "Катра всё сразу поймёт и повесит трубку ещё до того, как я спрошу о проклятой погоде." Господи, почему восстанавливать разрушенные отношения так мучительно тяжело? Из-за характера Катры и настойчивости Адоры даже вести простой разговор было всё равно, что ходить по битому стеклу. — Эй, слушай, — начала Катра, и Адора подскочила так быстро, что у неё чуть позвоночник не треснул. "Ну да, похмелье…" — Да? — "Чёрт, Адора, ты слишком напираешь!" Она почти слышала, как Боу кричит ей, чтобы сдала назад. Такими темпами она даже трезвая отпугнёт Катру. — Ты действительно кое-что забыла… в машине, — голос у неё почему-то притих. — Что, правда? — Угу… погоди, ты не знала? А ну да, ты же безобразно надралась, — её слегка саркастичный тон заставил Адору снова закатить глаза, сдерживая улыбку. — Очень смешно, Катра. — Да, нахрен, было весело, — парировала она, как будто их подтрунивание было такой игрой, и она, наконец-то, встретила достойного соперника. — Но если серьёзно, ты действительно оставила один из своих блокнотов на переднем сидении. Зачем тебе вообще целый миллион блокнотов? Тут она сразу запаниковала. — А… какой… ну, какой блокнот? Что… ты знаешь, как он выглядит? — Стоп, а откуда Катра знает, сколько у неё блокнотов? Адора посмотрела через всю комнату туда, где со стула у письменного стола свешивался её сиреневый «Дженспорт». "Пожалуйста, пусть это будут не мои заметки по Ши-Ре, пожалуйста, пусть это будут не мои заметки по Ши-Ре, Господи, хотя бы раз не поступай так со мной, пусть это будут не мои заметки по Ши-Ре…" — Естественно я знаю, как он выглядит, дубина! То, что у меня глаза разного цвета не значит, что они, блять, не работают! Он серый такой, с наклейкой единорога. Ты даёшь, Адора! Единорог? — после этого Адора уже ничего не слышала. "У Катры мои заметки по Ши-Ре, вся моя работа в чужих руках, У КАТРЫ МОИ ЗАМЕТКИ ПО ШИ-РЕ!" — Ты… ты читала? — спросила она едва ли не дрожащим шёпотом, каждая секунда, пока Катра тянула с ответом, тянулась мучительной вечностью. У Катры в руках было то, что стремительно становилось делом всей её жизни, и Адора понимала, в какое положение это её ставит. Девушка, которая ненавидела её, теперь держала её ребёнка — ну, образно говоря — в заложниках. Катра могла сделать с ней всё, что угодно. — Ну… да. Прости, я не удержалась, — её интонации заставили Адору дважды взглянуть на свой телефон. Это что… это что чувство вины в её голосе? Катра нарушила её личное пространство, личное пространство человека, которого она, похоже, намеревалась презирать до конца времён, а потом ей действительно стало стыдно? — Катра! — Адора произнесла её имя с низким рычанием. — Я собиралась его отдать! — защищалась Катра. — Это ты, пьяная идиотка, всё время вытряхивала свой рюкзак в моей машине! "Так вот как блокнот оказался в машине! Во имя Ши-Ры я больше никогда не буду пить." — И ты просто прочитала мою работу? — А что надо было делать? — спросила Катра и снова ужалила сарказмом. — Ну, — промямлила Адора, — не трогать! Это не твоё! — Да ладно, Принцесса, ты больше не в гадюшнике Уивер, тебе не нужно охранять своё барахло, чтобы никто не спёр эту дрянь! И Господи Иисусе, кто хранит важные записи в блокнотах? Про ноутбуки ничего не слышала, а, Адора? Адора чувствовала, как в глотке у неё бурлит гнев, будто пламя. Часть её знала, что выплеснуть его на Катру значит потерять её. Другая часть устала от того, что Катра злоупотребляет её добротой и пользуется её слабостью снова и снова, и снова, как будто Адора — это готовый козёл отпущения для её подавленных комплексов. Катра не хочет, чтобы Адора была в её жизни? Отлично! Только Адора хотела получить свой грёбаный блокнот обратно. — С чего ты взяла, что тебе всё позволено? Ты могла просто его вернуть! Но нет, ты просто должна была заглянуть туда! Ты знала, что это личное, но что, это случайно вышло? — Опа, значит, это мне все должны? — смех Катры был пропитан горечью. Адора сильнее сжала трубку. — Посмотри на себя в зеркало хорошенько, Адора, это не я ужрала свою идеальную задницу, только потому что коллега её задел! — Не меняй тему, Катра! Отвечай на долбаный вопрос! Почему ты прочитала? — Потому. — Почему потому? — потребовала Адора. — Потому что захотела, Адора! — закричала Катра гортанным голосом. — Я хотела узнать, что это там за Ши-Ра, ну, засуди меня теперь! Я хотела посмотреть, достаточно ли ты хороша, чтобы опубликоваться, ясно? Потому что нет у меня того, что нужно, чтобы заключить с тобой эту дебильную сделку, и я хотела, чтобы у тебя тоже не было! Ясно?