Верхний Вестсайд

И хотя сквозь её тело струилась энергия, она была неустойчивой, неистовые электрические разряды проходили кости насквозь и мощным потоком разливались по венам. Свет превращения был ослепительным, а чувство, как атомы её тела разделяются, кружась во времени и пространстве, чтобы она снова возродилась как Ши-Ра, невозможно было описать. Адора стояла против армии солдат Орды, солдат, которых некогда она звала семьёй, но в этот раз она уже не была собой. Тьфу, погоди, Адора. Так не пойдёт, слишком драматично. О! А что, если Глиммер будет первой, кто увидит превращение Адоры? В смысле, это же она, в конце концов, вернула Адоре меч в знак того, что доверяет ей, так что разве не получится более выразительно, если Глиммер увидит её первой? Она могла бы сделать все эти дела во имя Серого Черепа, сразу, как только Глиммер вернёт ей меч, да, это мне больше нравится. Ладно, так Орда не будет знать, кто такая Ши-Ра на самом деле… точно! В Орде никто не знает, за исключением Катры, так что она может вернуться обратно и использовать это против Шэдоу Уивер. К тому же так намного больнее. Так, ладно, а как это будет выглядеть? Как Катра выяснит, что Адора и есть Ши-Ра? Вот, что я сделаю, лучше поработаю над этим. «Отступаем!» — во всё горло кричали офицеры Орды. Адора чувствовала, как сила Ши-Ры оставляет её, Меч Силы вздрагивал в её трясущихся руках. Она знала, что не сможет долго сохранять этот мимолётный облик. Голоса Боу и Глиммер эхом разносились в дыму, разбитые танковые соединения отступили, пытаясь перестроиться. Адора сдалась. Таинственная сила, Ши-Ра, всё равно ускользала от неё, отказываясь подчиняться. Упав на землю коленями в грязь, она оглядела раскуроченный войной пейзаж, и воздух вышибло из легких. Это сделала Ши-Ра? Нет, Адора сделала это. Когда дымовая завеса рассеялась, с болью на неё смотрели глаза, голубой и золотой. Катра попятилась, на её лице была написана боль от предательства. Это разбивало Адоре сердце. «Катра!» — выкрикнула она. Ответа не было. Она ушла… — Так, значит, я сказал, я хочу пять печенюшек сникердудл, три шоколадных маффина и четыре печенья с макадмией, но в печеньях с макадмией есть орехи, да? — Адора моргнула, внезапно выдернутая из своих мечтаний обратно к унылому монотонному голосу клиента, которого она обслуживала в данный момент. "А, — напомнила она себе, глядя на мужчину, который стоял по другую сторону стеклянной витрины; Адора провела за ней уже столько времени, что позволила себе погрузиться в милый сердцу мир своего рассказа, — Я на работе. Точно. Чёрт. Только всё начало складываться!" Адора приложила все усилия, чтобы сохранить лицо, несмотря на разочарование. Клиентов следовало обслуживать безукоризненно вежливо, не то они от негодования на говно изойдут, Адоре совсем не хотелось с этим разбираться. Ну, вообще-то она не имела ничего против того, чтобы схлестнуться со сволочным клиентом (это было так заманчиво), но это было плохо для бизнеса, а принимая во внимание то, что это был бизнес и дело всей жизни её лучшей подруги, она понимала, что нужно придать своему лицу самое заинтересованное выражение и не связываться. Ради Глиммер. Глиммер того стоит, много больше того. Расправив и поместив перед собой белую картонную коробку, в которую она укладывала постоянно меняющийся заказ клиента, Адора глубоко вздохнула и начала объяснять заново, чем и занималась как раз перед тем, как он уставился на выпечку своими тусклыми, остекленевшими глазами, а сама Адора окунулась в свои сумасшедшие мечты. — Да, сэр. Это безумно вкусное печенье с орехом макадамия, так что в нем есть орехи. — Обдумывая эту якобы новую информацию, клиент нахмурил брови, в то время как Адора сердито зыркнула на Боу и Парфюму, старавшихся не захихикать из-за того, как Адора приплела сюда безумие, они оба побагровели. "Тут нет ничего смешного", — она скрестила на груди руки, продолжая сверлить их взглядом, но чем дольше смотрела, тем хуже у них получалось не смеяться. "Ну, вы двое определённо ещё получите от солдат Орды. В своё время. Надо подумать над этим." За столом рядом с ними Мермиста только закатила глаза, не отрываясь от своего телефона. — Ну, я да, у меня как бы аллергия на орехи, и, я думаю, у кучи народу в офисе тоже, так что да, не надо макадмию. "Ооо, нужно добавить кучу аллергий Кайлу! Ему пойдёт, у него же на всё на свете была аллергия? Это будет бесить Лонни и раздражать Шэдоу Уивер." — Хорошо, без макадамии. — Адора взяла серебряные щипцы и принялась выкладывать печенье из коробки обратно на прежнее место на прилавке, и тут мужчина замахал руками, как полоумный авиадиспетчер. Адора замерла. — Что… — Стойте, стойте, не выкладывайте! — он почти кричал, а его слюна разлетелась по всей застеклённой витрине. Содрогнувшись, но едва заметно, Адора поблагодарила стекло, принявшее удар на себя, и выбросила из головы саму мысль о том, что позже придется его протереть. — Стейси из отдела кадров очень их любит, так что ладно, давайте их оставим. Только я, ну, не хочу, чтоб они касались других печенюшек и всего остального. — Если хотите, я могу переложить продукцию с орехами в отдельную коробку, чтобы она не соприкасалась с остальными продуктами, — пояснила Адора. Это был уже четырнадцатый пункт, который ей пришлось прояснить, с тех пор, как начался этот вялотекущий процесс. Неудивительно, что она снова начала обдумывать Ши-Ру. Назойливые клиенты не выводили её из себя, уже нет, поскольку в пекарне Глиммер или в любом другом месте, где у клиентов больше прав, чем у сотрудников — то есть практически везде — это было в порядке вещей. Адора достаточно потрудилась в сфере обслуживания, чтобы уяснить, что в отношении таких людей, как Дэйв, её клиент, существовал непреложный и неприятный закон Мёрфи. (По крайней мере, она надеялась, что его звали Дэйв, это имя он назвал при заказе, но время от времени они называли неверные имена, а потом отчитывали Адору, за то, что она повторяет имя, которое ей было сказано.) Или они страшно спешили, и всё, что Адора делала, даже если она просто дышала, было не так и одновременно нарушало основные права человека, или у них было всё время мира, чтобы переиначивать простейшую информацию и требовать объяснить элементарные вещи, как раз когда у неё заканчивалась смена. Нынешний клиент скосил свои крохотные глазки-бусинки и медленно, неуверенно кивнул, как будто не доверял Адоре и боялся совершить ошибку. Адора просто ждала ответа, прищёлкивая щипцами в ритме песни, которая играла в пекарне. Она подумала, что это, наверное, Дуа Липа. Боу недавно подсел на попсу, а на этой неделе была его очередь выбирать плейлист, а потому они без конца слушали нечто вроде Арианы Гранде и Карли Рэй Джепсен, ко всё возрастающей тоске Глиммер по «Fall Out Boy». Впрочем, Адора не слишком расстраивалась, так у неё был шанс услышать тексты, которые подходили её персонажам. Она почти получала удовольствие. — Ну, звучит неплохо. А что, у вас тут везде орехи и всё такое? — Нет, сэр, — она покачала головой, и хвост волос закачался позади, когда она принялась перекладывать печенье с макадамией в отдельную маленькую коробочку. — Если наша продукция содержит аллергены, они перечислены на ценнике рядом. — Адора указала пальцем в перчатке на карточку перед печеньем с макадамией, улыбаясь при мысли о том, как Боу по ночам перед торжественным открытием в подробностях изучал все рецепты Глиммер, чтобы придумать отдельно для каждой выпечки дизайн таких карточек, который позволял бы сделать описание «информативным, подробным и чуточку эротичным». Поддавшись воспоминаниям, Адора простила своего друга за то, что он проводил целую смену, которую она отрабатывала за него, хихикая над её выражениями и загоняя непреклонную пацифистку Парфюму под гнёт тирании запутанных мемов. "Ладно, потом я им покажу", — сказала себе Адора, — "им конец." — А скажите, нельзя ли, ну… — Дэйв снова скосил глаза, и Адора прищурилась, на долю секунды задумавшись о том, как он похож на бобра. (Её оправдывало то, что писательский труд натренировал её мозг отыскивать всевозможные метафоры даже в реальной жизни, усугубляло дело то, что она писала фэнтези со всевозможными получеловеческими-полуанималистическими расами. И потом, на работе было скучно.) То, что у него был неправильный прикус и сопливый нос пуговкой, откуда торчали волосы, которые гармонировали с такими же волосами в ушах, довершало портрет. "Бобёр Дэйв", — Адора наморщила нос, пытаясь не засмеяться. — … может, попробовать макадмию? — Вы же… вы же только что сказали, что у вас аллергия, — промямлила Адора, и челюсть у неё слегка отвисла. "Давай, Бобёр Дэйв, соображай!" За столом Парфюма и Боу беззастенчиво разразились хохотом, и Адоре пришлось подавить в зародыше всякое желание зашвырнуть в них печеньем. Адоре удалось пробить ему чек ещё четыре вида выпечки, два из которых были отвергнуты, а один заказ подвергся изменениям, и три спокойных объяснения того, как работает сканер, спустя. (Дэйв сдался и потребовал, чтобы она просто провела карту через считывающее устройство.) Глядя, как Бобёр Дэйв, забрав свои четыре белых коробочки с выпечкой, проковылял в дверь всего через тридцать шесть минут по окончании её смены, Адора просто лопалась от гордости. — Ух ты, Адора, это впечатляет, — когда Адора сняла фирменный сиреневый фартук, позади неё из кухни вышла Глиммер. Подпевая песне, которая играла пекарне — названия она не знала, но собиралась спросить у Боу, потому что она так подходила Катре — Адора вытащила жидкость для мытья стёкол из-под аптечки и, походя, пожала плечами. — Что, я просто протираю стекло, — она посмотрела на очиститель у себя в руке. Лицо Глиммер приняло сконфуженное выражение, прежде чем она покачала головой. — Да не это, я про клиента. Он ваще, — для пущего эффекта она содрогнулась и сложила руки поверх надписи «Время приключений» на футболке. — Всё не так уж плохо, — отозвалась Адора. — Да нет же, Адора, это был кошмар, — сказала Глиммер, следуя за ней вдоль стеклянной витрины, забрызганной слюной бобра, которую ей пришлось вытирать. — В смысле, кто же не знает, что в печеньях с макадамией есть орехи? В прошлый раз, когда клиент про это спрашивал пару дней назад, ты чуть не взорвалась. — Теперь Адора в свою очередь поморщилась. Глиммер представила в розовом свете её катастрофическую реакцию на расспросы клиентов несколько дней назад; как и Дэйв, они задавали миллионы вопросов, ответ на которые, казалось, был очевиден — например, есть ли сахар в выпечке без сахара — а когда они с совершенно невинными лицами поинтересовались «содержатся ли орехи в печеньях с макадамией», Адора голыми руками сломала пару щипцов, которые держала. — И потом, он пришёл как раз, когда тебе пора было заканчивать, — продолжала Глиммер, но Адора опять отмахнулась. Она была сосредоточена на том, чтобы убрать обратно жидкость для стёкол, тогда можно будет пойти найти свой блокнот и записать ту сцену, которую она рисовала в воображении, как раз когда Бобру Дэйву что-то понадобилось, до того, как вся работа её мысли пропадет. — Ты больше всего ненавидишь, когда клиенты так делают, — заметил Боу, закрывая свой ноутбук. Подача заявления в магистратуру накрылась медным тазом. Рядом с ним Парфюма, которая должна была бы обедать, закивала, молча соглашаясь. — А ты ненавидишь всё, что они делают. Уперев руки в бока, Адора крутанулась на каблуках. — Неправда… Я ненавижу не всё, что они делают. — Она была твёрдо в этом уверена. Ну, в основном. Клиенты по обыкновению были дёргаными, равно как и бестолковыми, и частенько откровенно грубили, в результате Адора укреплялась в своём желании после этого больше никогда не работать в сфере обслуживания, но бывали и добрые, терпеливые люди, или те, кто искренне интересовался тем, как прошёл её день — таких Адора встречала с радостью. Больше всего ей нравились маленькие дети в сопровождении усталых матерей и малыши с пухлющими щёчками, которые подпрыгивали от нетерпения, когда просили у Адоры попробовать что-нибудь, пытаясь не забывать в своём возбуждении о манерах. Приятно было знать, что, общаясь с детьми, слушая, как они восхищаются «Черепашками-ниндзя» или «Свинкой Пеппой», играя в прятки с младенцами, она позволяла их измотанным матерям глотнуть свежего воздуха, они нуждались в этом. Каждый раз она непроизвольно задумывалась, ждал ли и её в будущем такой измождённый, но счастливый вид. — И потом, вы всё время ржали, когда я говорила про орехи… — и все немедленно снова прыснули, как будто им было по двенадцать, и они уселись играть в бутылочку на дне рождения, — … бывали клиенты много хуже, чем Бобёр Дэйв. Мермиста оторвалась от телефона (а это само по себе было подвигом) и осуждающе подняла бровь. — Бобёр Дэйв? — Он похож на бобра, — поспешно пояснила Адора тихим голосом. Глиммер и Боу, оба бросили на неё свой неповторимый растерянный взгляд, а потом переглянулись. На другом конце стола Мермиста издала сухой смешок и снова обратилась к своему телефону. — Извини, если мы побеспокоили тебя, Адора, — начала Парфюма с кротким выражением на ясном лице. "Как кожа может быть такой прекрасной?" — Просто Боу рассказывал мне про мемы и терминологию «Твиттера». Мне жаль, если мы тебя отвлекали. — Да ничего, Прекрасная кожа… в смысле, Парфюма, — Адора усмехнулась, чтобы скрыть свою оговорку. — И потом, я знаю, это Боу тебя смешил. Нечасто он оказывает такое дурное влияние. — Эй, ты сама всё время твердила про безумно вкусные орехи, — протянул Боу, невинно подмигивая ей карим глазом. Адора сердито вздохнула. — Так называется печенье, Боу! У Бобра Дэйва был миллион вопросов, я-то тут причём? — Не волнуйся, Адора, нас всё равно от тебя прёт, — на долю секунды её карие глаза вспыхнули, прежде чем она повернулась к своему другу за столом напротив, чтобы спросить лихорадочным шёпотом, — Я всё правильно сказала? Боу кивнул и чуть заметно пожал плечами: — Более или менее. — Как здорово! — Парфюма захлопала в ладоши. — Похоже ты, наконец, улавливаешь, — заметил Боу. Адора фыркнула. Его голос и довольное выражение лица так и лучились «Гордостью Старого Мудрого Наставника за своего Юного Ученика». На ничтожную долю секунды Адора почти вспомнила Разз, её хорошее настроение скакнуло, как это бывает, когда радиосигнал прерывают помехи. Острая боль тоски, с которой она не совсем справилась, затопила её сердце, она опустила глаза и стала смотреть на перемежающийся коралловый и нежно-голубой кафель. В такие моменты Адоре казалось, что её можно разделить на трёх разных людей: Адора, которая живёт в прошлом, Адора, которая живёт в настоящем, и Адора, которая живёт в будущем. Горе и перенесённая травма никогда не переставали удерживать её в прошлом, друзья, которые стали её семьей, дали ей почву под ногами — в настоящем, а фантазии, которые оживали в её книге, влекли её в будущее. Сталкиваясь вместе в одном теле, эти три Адоры не могли примириться между собой, сражаясь за каждый миг, который она переживала. В голове у неё звучали слова Разз: «Ты умница», — в памяти Адоры выражение её лица было совсем таким же, как у Боу, и в эту минуту Адора из прошлого одержала верх. Между тем её друзья вели упорную борьбу. — Вот почему ты кидаешь в общий чат эти дурацкие мемасики: «девушка, которая это читает —...»? — в настоящем Мермиста, сощурившись, смотрела на Парфюму. — Это в образовательных целях! Парфюма должна это запомнить! Я хочу сказать, как ещё она сможет быть в теме наших разговоров, если так и не познакомится с социальными сетями? — повторял Боу, переводя взгляд с Мермисты на Глиммер, потом на Адору и обратно на Мермисту, а Парфюма нервно хихикнула, играя с кончиками своих длинных светлых волос. — Вы спамите в общем чате. Не кажется ли вам, что можно одновременно, типа, я не знаю, учить её и не спамить мне? — спросила Мермиста, как будто Морской Ястреб не забрасывал её входящие свежими текстами хоровых матросских песен, когда они разговаривали, несмотря на то, что его не-девушка настаивала, что они никогда не были и никогда снова не войдут в моду, даже пятьсот лет забвения спустя. — Боу говорит, это хорошая практика, но я могу перестать, если хотите, — предложила Парфюма. — Я хочу сказать, — начала Адора, стараясь веселиться как можно меньше, и пожала плечами. Теперь она снова была целой и могла вздохнуть чуть свободнее. То, что она была с ними в эту минуту, помогало ей встать на ноги. — Я хочу сказать, ты можешь практиковаться, прикалываясь надо мной, пока я работаю. — В ответ на это Парфюма густо покраснела, и на секунду Адора задумалась, не слишком ли далеко она зашла, Глиммер и Мермиста хихикнули. Но Боу, как всегда воплощение рыцарства, не собирался просто стоять и смотреть, как Парфюма снова пытается спрятаться за своими золотистыми локонами. — Я считаю, у неё прекрасно получается! — объявил он с жаром, так, что слова отскакивали от кафельного пола. — Она может пересказать вайны, которые даже самые продвинутые в поколении Z не назовут. В конце концов, я её часами натаскивал, уж я-то знаю. — Да уж, мы там были, когда ты её натаскивал. Это было два дня назад и бесило жутко, — Мермиста закатила глаза и закинула ноги на стол, почти одновременно спрятавшись за своими голубыми волосами и съехав вниз на стуле. Взглянув на Глиммер, Адора поймала знакомый проблеск неуверенности в её ясных глазах, но прежде чем Адора успела что-нибудь сделать, её лучшая подруга с широкой улыбкой на лице облокотилась на стол. — Вот только ты посылал нарезки вайнов в групповой чат, так что я тоже их все теперь знаю! Впечатляет, да? — Я думал, ты ненавидишь вайны? — Боу повернулся на стуле, и уголок его рта пополз кверху. — Нет, я ненавижу «Тик-Ток», — поправила Глиммер, отмахнувшись. — Вайны мне нравятся, я люблю вайны. Вайны крутые. — Завязывайте нудеть про вайны! — заныла Мермиста. — Что ж такое, Мермиста, сегодня ты злее, чем обычно, — Боу прищёлкнул языком. — Да, — Глиммер присела напротив неё, — по уровню раздражения ты догоняешь Адору. — А это уже о чём-то говорит, потому что Адору в последнее время заметно отпустило, — добавил Боу, на что Адора просто кашлянула, уперев руку в бедро. — Вы что, опять поссорились с Ястребом? — Что он поджёг на этот раз? — спросила Парфюма и потянулась, чтобы взять Мермисту за руку, но она просто отмахнулась от неё. — Народ, это не Ястреб, это мой долбанутый папаша. Он уже давно зовёт меня обратно в Салинас, и мне кажется, он собирается, типа, попробовать отговорить меня от работы в бесплатной юридической консультации. Ему это не нравится. — Все закивали, услышав объяснения Мермисты, только Адора поморщилась, ничего не смогла с собой поделать. В восемнадцать Мермиста поступила в университет в Брайт Мун и, получив бакалаврскую степень, осталась изучать право. Её желание бороться с правительственными постановлениями, которые будут регулировать охрану окружающей среды, натолкнулось на статус её отца, который был первым лицом в Салинасе, но Мермиста была упряма, как море. Адора сочувствовала подруге, но не слишком волновалась; она знала, что когда этот конфликт будет исчерпан, Мермиста выйдет победителем, потому что, подобно океану, во время штормов Мермиста только преуспевает. Ну и, по крайней мере, у Мермисты была семья, с которой можно было ругаться. — Я думаю, всё будет хорошо, — говорила Парфюма. — У меня было такое чувство, что всё складывается, и Вселенная выстраивается по нашему желанию. Нам выпало несколько тяжёлых лет, но я доверяю этому чувству. Боу усмехнулся, заложив руки за голову. — Мне нравится твой настрой, Парфюма, несмотря на то, что быть нищим геем миллениалом — просто ужасно. Но это объясняет, почему Адора снова в хорошем настроении. — А? — услышав своё имя, Адора приподняла бровь. — Слава Вселенной! — воскликнула Глиммер, хлопнув в ладоши. — Я уж думала, ты на волосок от того, чтобы грохнуть кого-нибудь, и я очень боялась, что это окажется клиент, не обижайся, детка. Я тебя очень люблю, но не хочу, чтобы ты кого-нибудь убила. — Золотые слова! — начала Парфюма, прежде чем Адора успела вклиниться с очередным «а?». — Адора, с недавних пор твоя аура стала намного чище, а энергия сильно сфокусировалась. — Энергия сфокусировалась? Что это за хрень, и как заставить Вселенную, типа, отвалить её тебе? — спросила Мермиста. "Вселенная ничего мне не дала…" — Адора сложила руки на груди и опустила глаза, образ; который преследовал её с недавних пор, промелькнул у неё в голове, потому что, в каком-то смысле, Вселенная всё-таки дала ей кое-что, как бы банально и глупо это ни звучало. Золото и лазурь, рассекающие тьму, как осколки стекла, созвездие веснушек, ядовитый язычок, скользящий по острым зубам. Кожаная куртка и перчатки без пальцев. Восхитительные длинные локоны, чёрные, как смоль, сияющие в янтарном свете уличных фонарей. Смех, будто колыбельная из детства. И запах корицы. "Нет, нет! Адора, прекрати это! Сконцентрируйся! Мы не будем снова об этом думать!" — Вселенная ничего мне не дала, — Адора усмехнулась, во рту у неё неожиданно пересохло. — В последнее время я много писала, и, не знаю, просто это здорово подняло мне настроение. Это не было абсолютной ложью. Изматывающий писательский блок, от которого у неё опускались руки, длился неделями, и это Катра придала Адоре силы встретиться лицом к лицу с неуверенностью, которая удерживала её подальше от чистого вордовского документа. С Катрой в качестве персонажа, казалось, последние кусочки пазла встали на свои места. Четыре главы она набросала за несколько часов после того, как старая подруга вернула ей блокнот. Она так естественно, так чудесно вписалась в историю. На следующую ночь Адора снова обратилась к первой главе, и впервые за долгое время, глядя на рисунки, которые Катра сделала для Ши-Ры, вспомнила, что у неё есть, что предложить миру, посредством своей истории. И рассказывать эту историю теперь, когда Катра была рядом, было подобно исцелению. Зло, которое она стремилась показать читателю, было тем самым злом, с которым они столкнулись лицом к лицу, травма, которая жестоко развела их, снова свела их вместе, и было правильно, что история повествовала об их сакраментальном противостоянии. Потому что, если последние недели чему-нибудь и научили Адору, так это тому, что история не завершилась там, где она думала. Демоны Адоры приняли лик Катры, а демоны Катры приняли лик Адоры. Поэтому, если боль Адоры вылилась на бумагу, боль Катры тоже должна была там быть. В конце концов, они были связаны, по какой-то причине они вернулись в жизнь друг друга, по стечению обстоятельств или по какой-то счастливой случайности, и если Адора сейчас не понимала как, то после, записывая, позволяя словам изливаться из неё, не прибегая к доводам рассудка — только любопытства — должна была понять. И будь она проклята, если это не поможет ей ответить на вопрос, почему. Глиммер, будучи самым преданным фанатом Ши-Ры, встрепенулась, когда Адора упомянула, что пишет, её взъерошенные розовые волосы взметнулись, как в мультике. — Детка, ты снова пишешь о Ши-Ре? Боже мой! Наконец-то! — Самое время, — Мермиста улыбнулась, по-настоящему улыбнулась, закручивая прядь своих голубых волос. — Так, это просто мозговой штурм или ты по-правде что-нибудь написала? И когда мы сможем прочитать? — Глиммер сбилась. На своём месте она фактически дрожала от восторга, Парфюма следила за тем, как она подпрыгивает на стуле. Боу кивнул: — Да, ты нам так долго ничего не рассказывала, что я уже начал волноваться. Так сколько получилось, тысяча слов, две тысячи? — Ну, определённо теплее, — Адора подмигнула им, обеими руками облокотившись о стол. — Четыре тысячи? — выдохнула Глиммер. — Теплее. — Что, восемь тысяч? — рискнула предположить Парфюма. — Попробуй двадцать, — объявила Адора, лопаясь от едва сдерживаемой гордости и восторга. — Чёрт! — в один голос завопили Боу и Глиммер, а Парфюма хлопнула в ладоши. — Когда… когда ты успела? — спросила Глиммер, нахмурив фиолетовые брови. — Ты же работала без перерыва! — Я сказала, что писала, я не говорила, что спала, — Адора потёрла руки, стараясь не замечать пристальный взгляд Парфюмы. Её подруга флористка недавно снабдила Адору гомеопатическими снотворными препаратами, чтобы помочь ей справиться с хронической бессонницей. С той первой ночи, когда она встретила Катру, Адора каждую ночь мучилась без сна. И то, что она уже давно не чувствовала себя счастливой, и всё нарастающая депрессия нисколько не облегчали ситуацию. Парфюма предложила ей эти средства, после того, как однажды Адора без всякой задней мысли упомянула об этом, когда флористка обедала с Боу. И Адора, которой не хотелось снова переживать бессонные ночи, преследующие её с тех пор, как умерли Мара и Разз, решила последовать совету Парфюмы. Только к тому времени, когда Парфюма их приготовила, Катра вернула Адоре блокнот и отперла её писательский блок. Бессонница обернулась на пользу и дала ей преимущество. Не то, чтобы Адора не пыталась уснуть — она отрабатывала ночную смену в «Лайт Спиннер», а потом ехала домой на автобусе, намереваясь сразу отправиться в свою комнату и испробовать странно пахнущие средства Парфюмы, сделать растяжку, почистить зубы и рухнуть на свой королевский матрас, но во время поездки оказывалась так захвачена описыванием какой-нибудь сцены в блокноте, что попадала под её очарование, и к тому времени, как она заходила в свою комнату и сбрасывала каблуки, её намерения попытаться уснуть были отброшены в пользу продуктивности. Три дня в таком режиме равнялись почти двадцати тысячам слов — настоящее чудо, по мнению Адоры. Её гордость и облегчение затмевали усталость. В этот раз, наконец-то, её книга начинала оживать! Так какая разница, что она витала в облаках во время смены в пекарне Глиммер и дремала за своим угловым письменным столом в «Лайт Спиннер»? — Это вредно для здоровья, Адора, — Парфюма продолжала сверлить её взглядом, и Адора повела плечами, пытаясь избавиться от чувства вины. Она понимала, что её друзья волнуются за неё, но сама Адора волновалась о других вещах. — Я знаю, просто… ну, я должна действовать сейчас! Кто знает, как долго продлится этот волшебный стимул? То есть я могу так и продолжать делать всё время плейлисты для персонажей и подборки в «Пинтересте»! — парировала Адора. — Так как, я уже надрала кому-нибудь задницу? — спросила Мермиста, чтобы предотвратить нотации от Парфюмы или её соседей. — О, да! — Адора улыбнулась и дала ей пять, возвращаясь мыслями назад к написанным ею сценам, которые происходили в морском королевстве Мермисты Салинасе, где было положено начало новому альянсу, когда Ши-Ра, Боу и Глиммер объединились с принцессой океана и её морским пиратом, распевающим хоровые матросские песни, чтобы отбиться от отряда Катры, Капитана Орды. — Ладно, значит, я был неправ, — усмехнулся Боу, откинувшись на стуле. — Что… В чём? — Адора выпустила руку Мермисты. Боу и Парфюма обменялись загадочными взглядами, и у неё свело живот. — Насчёт Ши-Ры? Я же говорила вам, я… — Нет! — Боу прервал её, едва она начала. — Я хотел сказать, насчёт твоего хорошего настроения! Я думал, это связано с той горячей штучкой из «Убера», которая привезла тебя пару дней назад. Ну с той, про которую ты всё время распиналась. "Ооооооо неееееееет." Никогда в жизни Адора не видела, чтобы её друзья так стремительно обернулись к ней, да ещё с таким радостным предвкушением и воодушевлением. Глиммер сияла, как новогодняя ёлка, Парфюма разинула рот, а Мермиста положила телефон на стол. — Адора! — голос Глиммер эхом отражался от стен, Адора отступила назад, — Почему ты не сказала нам, что кого-то встретила? — Да, Адора! Колись! — встряла Парфюма. Краем глаза Адора увидела, как Боу покусывает костяшку пальца, ноздри её расширились, когда она поняла, что это не имеет ничего общего с секретом о Катре, а напрямую связано с тем, как Парфюма злоупотребляет своим новым словарем. У Адоры совершенно вылетело из головы, что Катра встретилась с одним из её соседей в ночь её бесстыдного — или лучше сказать стыдного — и безудержного алкогольного срыва. Катра только походя упомянула об этом, и Адора, полностью сосредоточившись на том, чтобы получить обратно свой блокнот, не стала доставать другую девушку вопросом, с кем именно она встречалась. Ни Глиммер, ни Боу ничего не сказали о той ночи, когда она пришла домой, нажравшись до поросячьего визга, предпочитая удостовериться, что Адора пережила похмелье, а при своём стремительном скачке продуктивности при работе над Ши-Рой Адора забыла, что один из них встречался с Катрой. "Ой-ей", — Адоре хотелось отвесить себе пинка. Теперь ей светил выговор от всех и каждого, кого она любила, вот, что должно было произойти. "Чёрт!" Этого было бы легко избежать, если бы она просто рассказала Боу и Глиммер о своей первой встрече со старой подругой или, может, хотя бы о второй, но Адора не смогла заставить себя, несмотря на все представившиеся шансы. Всё это было так ново и хрупко, и в то же время это была давнишняя часть её, похороненная в глубоком прошлом. Катра была из той части её жизни, которую Адора не часто признавала, части, о которой Глиммер и Боу знали отнюдь не так много, как им казалось. ("Спасибо Маре за изумительный пример того, как нужно делиться страшно болезненными воспоминаниями.") И при всей её растерянности, при всей боли и при всём облегчении, Адора не представляла, как выдать ни с того ни с сего: «Эй, тут моя лучшая подруга из приюта, где я выросла, там ещё над нами издевались, мы ещё тринадцать лет не виделись, потому что я попросту бросила её, подвезла меня в «Убере», — двум самым важным людям в её жизни. Могло бы помочь, если бы она выразилась иначе, но, будучи начинающим автором, Адора не могла сообразить, как лучше всего рассказать об этом. Так как, чёрт возьми, она должна была рассказать об этом сейчас? — Я, ну… — неуверенно забормотала Адора, когда все взгляды в предвкушении устремились на неё, — Я понятия не имею, о ком ты говоришь. "Вот это отличная идея, Адора! Давай им наврём!" — Ну да, — Боу снова усмехнулся, прищёлкнув языком. — Ты называла её «моя Катра». — "Серьёзно? О, нет." — А она звала тебя «принцессой». — Парфюма и Глиммер одновременно шумно вздохнули и взялись за руки, как будто наблюдали за тем, как разворачивается сюжет мыльной оперы. — Так что да, я бы сказал, между вами что-то было. Явно. "Я! Была! Пьяна!" — схватившись за голову, Адора застонала. Самое смешное, что Боу и половины не знает. Что-то? Это не вмещает в себя даже доли флирта, или неловкости, или тоски. Ну, тоски со стороны Адоры. — Так, Адора нашла девушку! — подбодрила Мермиста. — Ну, — схватив Адору за руки, Парфюма притянула её к себе и взвизгнула, — какая она? Расскажи нам всё. Ой, ты знаешь, когда у неё день рождения? Нужно убедиться, что она совместима с Козерогом… — Попридержи коней, Парфюма, она просто возит меня на такси. То есть… подвезла, Глиммер, перестань на меня так смотреть! — Извини! — всхлипнула Глиммер и покорно всплеснула руками, — Я просто так счастлива, что ты кого-то встретила впервые за долгое время, но в то же время я немного злюсь, что ты нам ничего не сказала! Я же рассказывала тебе про Ребекку! — Эта часть информации была встречена непонимающими взглядами, и с недовольной гримасой Глиммер напомнила им: — Ребекка, кассир в «Алди»? Мы же понравились друг другу, помните? — А точно, Ребекка, — кивнул Боу, — кассир, которая так и не дала тебе свой номер. Посмеиваясь, Глиммер подавила свою уязвленную гордость и отвернулась обратно к столу, так что инициативу перехватила Мермиста. — Раз Адора не собирается нам рассказывать, с кем она долбится… — Не долбились мы! Ничего не было! Мермиста на это не купилась: — … потому что у неё «ничего» не было, как насчёт тебя? Боу? Ты нам расскажешь об этой горячей таксистке из «Убера»? Мне нужны подробности. — Чёрт! — Ладно, вообразите более миниатюрную, тёмную и разъярённую Розу Диаз в полном облачении. Кожаная куртка, ботинки со стальными носами и, по-моему, кольцо в пупке. — "…у неё кольцо в пупке? Как я этого не заметила?" — Ещё она выглядела жутко сердитой, будто готова убить тебя на месте, если, конечно, не смотрела на кое-кого… — Адора покачала головой, когда Боу это выдал, Мермиста, Парфюма и Глиммер слушали, затаив дыхание, — О, о, ещё у неё гетерохромия! Она просто отпадная! — Что за хрень такая гетерохромия? — голос у Мермисты был безразличный, и Адора не успела опомниться, как уже быстро ответила. — Это редкое генетическое заболевание, при котором глаза разного цвета — у неё голубой и золотисто-жёлтый. — И все, как один, её друзья повернулись к ней, в ту же секунду, как эти необдуманные слова сорвались с её губ. "Чёрт." Боу взмахнул руками, чрезвычайно довольный своей победой. — Ага! Так и знал, что между вами что-то есть! Ты знаешь, какого цвета у неё глаза! — Ну и что? — промямлила Адора. — Может, я просто заметила? — Но ты знаешь к тому же, что это редкое генетическое заболевание, — заметила Глиммер. — А кто ещё знает такие вещи просто из головы? Так что для нас это звучит совсем не похоже на то, что ничего не происходит. — Звучит, как будто вы долбитесь… — Ну, хватит повторять про долбёжку, Мермиста! — закричала Адора, вцепившись себе в волосы. — Это странно! Да просто перестаньте. — дрожа, Адора рухнула на пустое сиденье между Боу и Глиммер. Она собиралась заставить себя это сделать, разве нет? Это заставит их прекратить задавать вопросы, прекратить говорить то, от чего Адора начинала гадать, каково это — прижимать к себе Катру, чувствовать своей её тёплую мягкую кожу, вкус её губ, прикосновение острых зубов, пока пальцы блуждают в чаще её завитушек… Господи, Адора поплыла. Она должна была это прекратить, и прекратить это немедленно. Эти мысли должны были быть под запретом. Адора хотела, чтобы Катра снова была в её жизни, снова была её другом, и она не собиралась отказываться от этого только потому, что её друзья, не затыкаясь, твердят, как они… ну, делают… это. Они тоже были её друзьями и заслуживали знать правду, даже если рассказывать им обо всём было всё равно, что держать осколки стекла, болезненные осколки её прошлого, которые впивались так глубоко в кожу, что правда всё равно бы вышла из неё вместе с кровью, хотела она того или нет. — Слушайте, я не… Я встретила Катру не в ту ночь, когда напилась, и даже не несколько недель назад… — Несколько недель назад? — Боу вытаращил глаза. — Погоди, как давно у вас это всё? — Нет ничего всего, — прошипела Адора и осеклась, заметив, какое выражение приняли лица её друзей. На лице Глиммер было написано беспокойство, которое Адоре было знакомо слишком хорошо. Что она творит? На самом деле, не на них она злилась, вовсе нет. Глубоко вздохнув, Адора начала снова: — Вы же знаете, что я росла в системе опеки? До того… До того, как Мара меня нашла и удочерила? — Ну конечно, — сказала Глиммер. — Катра и я… познакомились, когда я была под опекой. Мы вместе выросли в том ужасном, ужасном приюте, и женщина, которая нас воспитывала, была… хуже всего, — выдохнула Адора, утирая слёзы, которые катились по щекам. — Я не видела Катру, Господи, тринадцать лет? Мы были только вдвоём против всех, а потом я просто ушла. Она была моей второй половинкой, моим лучшим другом, мы спали на одной кровати… — Боже мой, они были соседями, — прошептала Парфюма, и вся та щемящая боль, которой их сковала Адора, развеялась, когда все разразились хохотом. — Парфюма, я очень-очень тобой горжусь, но сейчас не время, — сказал Боу, едва сдерживаясь. Парфюма хихикнула, улыбаясь Адоре, она практически сияла, и глаза её лучились добротой. Глиммер взяла Адору за руку, и Адора её сжала, прислонившись к подруге в поисках поддержки. — Спасибо, что рассказала нам, Адора. Я знаю, о таких вещах говорить совсем непросто. — Не нужно было нам к тебе приставать, — добавила Парфюма. — Да, Мермиста? — Да, прости, лапуля. Я же не знала, — молодая правозащитница пожала плечами. — Просто мне очень тяжело об этом говорить, — "и, кстати, всё это пойдёт в Ши-Ру", — а потом она внезапно возникла за рулём такси из «Убера», и я не знаю, было так странно вдруг заговорить об этом. — Так, и что между вами происходит? — спросил Боу. Глаза его сияли от восторга и любопытства, но было видно, что он готов отступить и помочь Адоре, если она снова начнёт колебаться. — Ну, — Адора потёрла руки, — наверное, мы просто пытаемся наверстать упущенное? Пару раз она подвезла меня домой, и, ну, у меня есть её номер… — Вот! — вскинув руки, Боу пихнул Адору к Глиммер. — Вот как это делается, Глиммер! Вот Адора знает, что делает. "Вообще-то, нет." Глиммер была готова нанести ответный удар, развернувшись к своему лучшему другу, она толкнула Адору к нему. — Я тоже знаю! Между нами определённо что-то было, и она флиртовала, Боу! Флиртовала! — Телефончик, Глиммер! — вскричал Боу. — Вот, что важно! — Да хватит вам, подумаешь, большое дело, — сказала Адора, расталкивая их в разные стороны. И дело действительно было небольшое. Номер Катры у Адоры был только потому, что она вырвала его из мертвенно-холодных, цепких рук «Убера», и потом она обещала Катре, что не станет им злоупотреблять. Ну, Адора просто сказала ей, что не станет её преследовать, однако она предполагала, что это именно то, что Катра имела в виду. «Не вздумай мне, блять, спамить, Адора, а не то я вспорю тебе глотку своими отточенными ногтями и никогда больше не буду с тобой разговаривать». Как-то так. Адора хотела сказать ей столько всего, столько всего ей нужно было сказать, но она не хотела забрасывать её сообщениями и раздражать Катру, боясь, что она исчезнет из её жизни. К тому же ей нужно было сократить траты, а это означало — никакого «Убера» на некоторое время. Эти… что бы это ни было, Адора понятия не имела, как это называть, эти новые странные отношения (вот её лучший вариант), которые у них были, походили на партию в покер. Вот только Адора не разбиралась в покере — Разз и Мара разбивали её насмерть — потому что она была, так уж вышло, самым нетерпеливым в мире человеком, а теперь она сидела за карточным столом с девушкой, которая владела в совершенстве самым бесстрастным (и до безобразия сексуальным) лицом на свете. Адора не могла раскрыть свои карты, это означало бы полное поражение, но если в ближайшее время она не сделает ход, Катра всё бросит и, подсчитав потери, оставит Адору глотать пыль. Она знала, какую карту ей хочется разыграть. Рисунки. Адоре до смерти хотелось поговорить о них с Катрой, она безумно хотела поблагодарить её. Ни одно текстовое сообщение было не в состоянии вместить её бесконечные и пространные выражения признательности и благодарности. Это нужно было сделать лично и поскорее, чтобы Катра не подумала, будто отпугнула Адору своим поступком. (Господи, каждый раз, когда Адора об этом думала, о том, что она снова увидит Катру, она теряла контроль над собой, целиком и полностью. Что Катра делает с ней?) И потом, ей нужно было писать. Адоре до смерти хотелось рассказать Катре о её персонаже в Ши-Ре: коварная спутница, покинутая и неожиданно обернувшаяся злодейкой, которая носит грехи, как корону. Отверженная, она твёрдо намерена подняться из низов, чтобы поставить тех, кто причинил ей боль, на колени. Первая подруга Ши-Ры, заклятый враг и единственная равная ей. "Ведь Катра этого хочет, так? Быть равной мне? Поэтому она захотела быть злодейкой?" И какая-то часть Адоры желала знать… возможно ли, чтобы Катра могла стать частью истории иным путём. Тихими ночами, когда плейлист, под который ей нравилось писать, заканчивался приблизительно в два или три часа, Адора отрывала взгляд от клавиатуры и видела прямо над ней рисунки Катры. И тогда сама собой в голову лезла мысль о том, что Катра могла бы подарить жизнь её истории, жизнь, которую не могла дать ей Адора. Как бы сильно она ни любила писать, создавать, выстраивать эту бесконечную вселенную у себя в голове, с восторгом смакуя мельчайшие детали, что идеально подходило её личности, относящейся к типу А, она должна была признать, что чувствовала себя одиноко. Конечно, её друзья делили с ней этот мир, но они не принимали непосредственного участия в создании проекта, и Адора против воли задумывалась о том, каково было бы… иметь партнёра. Однако каждый раз, когда Адора доставала телефон, чтобы попробовать написать Катре, что хочет снова встретиться, она накручивала себя и приходила в ужас. Катра сделала для неё что-то хорошее, разве нет, напоминала себе Адора, швыряя телефон через всю комнату, или запихивая в задний карман с намерением никогда больше не доставать. "Нет, нет и нет!" Не было никакого смысла без конца анализировать, что Катра сказала или сделала и вообще обольщаться на этот счёт. Потому что это та самая девушка, которая прямо заявила, что Ши-Ра — это дичь. А ещё это была та самая девушка, которая сказала, что Адора хороший писатель. «Твой ход, Адора» — мурлыканье Катры звучало у неё в ушах, — «и не дрейфь, мать твою. Я была о тебе лучшего мнения, Принцесса.» Эти воображаемые слова, которые повторялись снова и снова, дразнили её разум, как если бы Катра водила своими отточенными ногтями по её обнаженной коже, до тех пор, пока Адора уже не могла больше этого выносить. Когда тем утром Глиммер пришла к половине десятого, чтобы помочь ей открыться, Адора вытащила свой телефон и в этот раз не закрыла мессенджер после того, как быстро написала сообщение. И в этот раз у неё хватило храбрости нажать «отправить». Адора мобильный, 9:32       Сегодня работаю допоздна. Понадобится «Убер». Может, увидимся? — Адора И да, Адора понимала, как это было жалко, учитывая, что на то, чтобы это сформулировать, ей потребовалось целых три дня. Это было лучшее, что она могла сделать, не выглядя при этом полной идиоткой. Звучало в общем незаинтересованно — так, будто она не расстроится, если Катра её обломает — никаких пространных сообщений о рисунках или о новейшем злополучном плане удержать Катру в своей жизни, никаких смайликов, которые другая девушка могла счесть идиотскими, с подписью, чтобы Катра точно поняла, что сообщение от неё. Вышло не очень здорово, Боу и Глиммер определённо набросали бы что-нибудь получше, но на какое-то время это помогло ей выбросить Катру из головы. По большей части. Теперь оставалось только ждать, пока Катра сделает свой ход. — Слушай, Боу, я просто хочу сказать, что у неё был значок «Paramore» и она сказала, что ей нравится моя стрижка. Видишь? Я ей точно понравилась! — орала Глиммер на Боу. — А я просто хочу сказать, что окружён толпой безнадёжных лесбиянок! То есть я вас, конечно, очень люблю, но у вас как будто на троих одна извилина, — ответил Боу, поглядывая на Глиммер, Парфюму и Адору. Мермиста фыркнула. — Эй! — закричали Парфюма и Глиммер, на их лицах было написано негодование. Адора только пожала плечами и сказала: — Справедливо. — Это же нечестно, Боу, — начала Глиммер, но её прервало жужжание телефона, — ладно, неважно, потом поговорим. — Она отмахнулась от него, вынимая телефон. Адора подавила порыв проверить свой собственный. Молчание Катры было невыносимым, и Адора ничего не могла поделать, невольно задумываясь о том, что Катра на том конце наслаждается своей чёртовой жизнью, сплетая паутину, чтобы её помучить. Проверить телефон, чтобы обнаружить, что входящие пусты, было бы смерти подобно, так что Адора всю смену сдерживалась, чтобы вовсе не смотреть на него. Глупо было бы рассчитывать, что теперь её там что-то ждёт. — А я думал, потом мы будем задротить на «Убивая Еву», — надулся Боу, съезжая в кресле. — Какой смысл трепаться о наших депрессивных любовных похождениях, когда мы можем любоваться на богиню, которой, без сомнения, является Сандра О? "А Джоди Комер горячая штучка", — сердце у Адоры упало, когда она подумала, как её лучшие друзья будут пялиться в телевизор, пока она будет терять время в «Мизогиния Инкорпорейтед». "Катра, пожалуйста, напиши." По-прежнему не отрывая глаз от экрана, Глиммер бездумно кивнула. — Угу, звучит неплохо, Боу. Вот чёрт! Конченая служба поддержки! Говорят, что не могут помочь с дурацкой духовкой! — Говорил тебе, они ничего не смогут сделать, — пробормотал Боу, и Адора наклонилась, чтобы взглянуть на письмо у Глиммер на экране. — Погодите, — Парфюма принялась наматывать прядь волос на палец, — а что не так с духовкой? — Мы получили новую духовку чуть больше двух недель назад. Она вся из себя навороченная и всё такое… — Это умная духовка, — Адора перехватила у Боу инициативу. — Глиммер думала, что она очень пригодится на кухне и уговорила Анджелу, чтобы она позволила нам купить её вдобавок к остальным, но мы сломали её в первый же день. — А кое-кто потерял чек, так что теперь мы не можем её вернуть, — Боу перегнулся через стол и уставился на Глиммер. Глиммер швырнула свой телефон на стол так сильно, что если бы не рефлексы Адоры, он слетел бы на пол и разбился. — Если мы не найдём способа починить её, мама меня убьёт! — Почему? — спросила Мермиста. — Вы купили духовку, бизнес ваш, так что не пошла бы она лесом? — Всё не так просто, Мермиста! Мама вложила деньги в пекарню, и если дела пойдут неважно, она скажет мне закрыть её, и тогда мне придётся, — Глиммер содрогнулась, обхватив себя руками, — пойти в медицинскую школу. Да я лучше умру! — Слушай, а что, если я с ней поговорю? Я бы сказал, у нас с ней очень хорошие отношения. Анджела мне почти как мама. О, и мы начали вместе ходить на Зумбу по вторникам, так что я могу прямо с ней поговорить, — предложил Боу, и в глазах у него загорелся огонёк. — Ты ходишь на Зумбу с мамой Глиммер? — шутливое осуждение Адоры едва опередило гнев Мермисты. — Ну, да! Она ходит в ту же организацию, что и я, так что мы решили брать уроки вместе. Кстати, вспомнил… Парфюма, ты не хочешь позаниматься с нами водной акробатикой? Я бы спросил Мермисту, но она «выше» этого… — Завязывай зависать с моей мамой! — Глиммер перелезла через Адору, чтобы стукнуть Боу по руке, а потом ещё и ещё. Боу отпихивал её, бормоча что-то о том, что это он сам решит и о том, что Глиммер всегда отказывалась пойти с ним в Молодёжную Христианскую Ассоциацию. Адора собиралась их развести, когда в кармане завибрировал её телефон. "Это не она, ты же знаешь, что это не она, не смотри, Адора", — но это было уже выше её сил. Четыре часа — достаточно долгий срок. Пока Боу и Глиммер дрались через неё, словно дети, Адора изогнулась так, чтобы телефон оказался от них подальше. У неё перехватило дыхание. Два новых сообщения. Катра Х, 1:09       эй адора Сердце у неё замерло. Катра Х, 1:10       значит увидимся принцесса