Верхний Вестсайд

— Ну… так как всё идёт? Потирая голень и закусив губу, Адора вздохнула, готовая броситься с головой в самые мелодраматические объяснения, как Катра взбесилась, только потому, что она, Адора, припомнила случившееся в их общем детстве, и это разозлило Катру настолько, что она лягнула Адору своими армейскими ботинками, но рассерженная Глиммер её опередила. — Ну, ты знаешь, я принесла еду, смотрю, они там готовы вцепиться друг другу в глотки, такого я не ожидала, — она покачала головой, будто разочарованная учительница… или её собственная мать каждый божий день. — Адора, когда ты говорила, что у вас с Катрой совместное прошлое, мы думали, это что-то вроде первого поцелуя в средней школе, или что вы прокалывали друг другу уши, у Боу были ещё другие идеи, но это уже совсем из ряда вон… — Эй! — … Но уж никак, будто вы постоянно готовы были поубивать друг друга. Адора буркнула что-то и закатила глаза. Это было мучительно, но всё же можно было представить, как Глиммер и Боу обсуждают «химию» между ней и Катрой, пока Глиммер красит ему ногти под плейлист, составленный в качестве компромисса из композиций Карли Рей Джепсен и «My Chemical Romance». Должно быть, именно так они додумались до истории о первом поцелуе. Адора не удержалась и презрительно усмехнулась этой безумной мысли. Первый поцелуй у Адоры случился в старшей школе через три года, после того, как они с Катрой расстались. А что касается Катры… Первый поцелуй Катры был с Кайлом, и этот жуткий, отвратительный случай, огнём был выжжен в её мозгу. За несколько дней до Происшествия с Водонагревателем (при этом воспоминании Адора содрогнулась) Лонни нашла пустую стеклянную бутылку, когда они шарились на помойке за школой, и убедила всех, что было бы «охренительно весело» сыграть в бутылочку. Ругаться в приюте Уивер начинали рано. Вооружившись туманным или, лучше сказать, приблизительным пониманием правил, Адора, Кайл, Катра и Рогелио договорились залезть после ужина в подвал и поиграть; возбуждение от того, что они ведут себя, как настоящие подростки, подавляло все остальные чувства. Катра, вся из себя мрачная и ворчливая, цеплялась за Адору, потому что Уивер лишила её ужина третий раз за неделю. Но Адора припрятала пакетик куриных наггетсов, которые во время еды она таскала у всех остальных из тарелок и прятала под рубашкой, и, как только они избавились от назойливой слежки Уивер, выудила пакет, расхохотавшись, как ненормальная, когда Катра заметила украденное, и глаза у неё расширились, будто у котёночка, который видит то, что ему нравится. Её покража умиротворила Катру достаточно, чтобы она уселась рядом на бетоне и прекратила канючить, запихивая наггетсы в рот так быстро, что Адора заволновалась, жуёт ли она их вообще, прежде чем проглотить. — Чур, я первый! — закричал Кайл, как только Лонни положила на пол бутылку; он был в восторге, что его хоть разок позвали вместе со всеми, и голос его эхом отражался от кирпичных стен. Все вместе они наблюдали за тем, как он целых четыре раза подряд безуспешно пытался закрутить бутылочку. — Ну… давай я помогу, — влез Рогелио и одним движением руки раскрутил бутылку, так, что её очертания смазались. — А что делать, когда бутылка покажет на кого-нибудь? — заволновался Кайл, когда бутылка начала крутиться. — Поцеловать его, ежу понятно! — крикнула Лонни. О, так вот в чём суть игры, одновременно осознали и все остальные. В ту же самую минуту бутылочка медленно остановилась, теперь она указывала в направлении Катры. — В смысле, как? — взвизгнула она, но у неё не было времени приготовиться, как и подумать о том, что должно случиться дальше. Катра не видела, её широко раскрытые глаза по-прежнему следили за бутылкой, пока водонагреватель у них за спиной бурлил и охал. Зато видела Адора, и она никогда не забудет, как Кайл просто пожал плечами — так ничему и не научившись, прожив рядом с Катрой семь лет — вскочил и метнулся чмокнуть Катру в губы. Он врезал ей точнёхонько по зубам с душераздирающим звуком, когда они столкнулись, и у Адоры чуть было лёгкие не разорвались от странной ревности, которой, она точно могла сказать, она никогда не чувствовала раньше. А Лонни разразилась хохотом от удовольствия — заставить всех играть в эту дурацкую игру оказалось гораздо веселее, чем она себе представляла. Дальнейшие воспоминания были скомканы и размыты. По большей части Адора помнила, как Катра, выкрикивая испанские проклятья, оттолкнула от себя Кайла так, что он шлёпнулся на бетон, и разбила бутылку, чтобы напасть на него, пока все остальные пытались оттащить её от его безвольного тела, как будто совершенно обмякнуть — было единственной его защитой. О, так только после того, как Катра напала на него с «розочкой», до Кайла дошло, что не стоит провоцировать её? — Буэ! — Катра всё притворялась, что её тошнит; после того, как они бросили играть, Рогелио повёл Кайла перевязывать порез на лице — вообще-то от длинных когтей Катры, не от её стеклянного оружия, а Лонни плюнула на всё, потому что все они — отстой, так что Катра и Адора сменили подвал на крышу. Даже если бы кто-нибудь из них захотел продолжить игру, из подвала доносилось достаточно шума, чтобы миссис Уивер начала что-то подозревать, и совершенно точно застукала бы их. Последствия не заставили бы себя ждать. Едва выскочив из подвала, они наткнулись в коридоре на свою опекуншу, бормочущую себе под нос что-то о бытовой технике, и Адора попалась ей на глаза. Она едва улыбнулась в ответ на её широченную улыбку, и скорее потащила Катру прочь, не желая болтаться поблизости, когда миссис Уивер обнаружит истекающего кровью Кайла на полу в подвале. Позади них солнце опускалось за горизонт, Адора сидела, обняв колени, а Катра упёрла в бока свои кулаки. — Почему мальчишки такие дохера противные, Адора? Я больше в жизни никого не поцелую! Адора прижала колени теснее, пытаясь разобраться, что она почувствовала, услышав это заявление Катры. В этот раз она даже не сказала ей, что ругаться нехорошо. — Думаю, она предельно ясно сказала, что не хочет со мной целоваться, — проворчала Адора, отбрасывая ностальгию и пытаясь напомнить себе, не терять головы. Она в ресторане, а не в каком-то полузабытом воспоминании. Но она не могла перестать думать о том, помнит ли об этом Катра. "Не хочет целовать меня, но беспокоится настолько, чтобы отправить меня поесть? Зовёт идиоткой, да уж, очень смело с её стороны предположить, что мне всё равно, и я не помню, что между нами было…" — Да уж, это была жесть. Сочувствую, Адора, — вздохнула Глиммер. — Погодите… где была жесть? Катра не хочет целоваться с Адорой? Что? Я совсем запутался, пожалуйста, расскажите мне всё. — Боу выдал это всё на одном дыхании, оставив свой пост позади Энтрапты, и одним прыжком подскочил к ним, воздев руки. Адора ущипнула себя за нос, зная, что деваться ей некуда, и придётся вновь пережить болезненное и всё ещё очень свежее недавнее унижение. — А это обязательно? Боу прочитал в её выражении раздражение и обречённость. — О… Постой, неужели всё так плохо? Адора моргнула, на краткий миг образ Катры, это её настороженное выражение, когда глаза голубые, как океан, принялись дразнить разноцветные. Одно только предположение этого, сокровенного и болезненного, вызвало отвращение в её голосе. Оно, даже задним числом, до сих пор резало тонкую как бумага кожу. Это чувство растерянности и боли, которое охватило Адору, в ту ночь, когда Кайл поцеловал Катру, преследовали её подобно призраку, когда она прислонилась к кухонной стене. "Чтоб тебя, Катра." — В общих чертах, — слава Богу, Глиммер решила-таки спасти положение, раз уж Адора была слишком занята, размышляя о том, что Катра саданула её в самое сердце, а совсем не по ноге, — я принесла еду, а они стояли, типа, супер близко. — Насколько? — зачастил Боу. Адора и глазом моргнуть не успела, а он уже умудрился извлечь невесть откуда венчик и деревянную ложку (когда он успел смотаться до шкафа, чтобы взять всё это?) и теперь приближал их друг к другу дюйм за дюймом, выпытывая, как близко были Адора и Катра. — Так? Так? А, может, так… — Боу! — Адора топнула ногой. — Что, я просто пытаюсь восстановить события… Глиммер шагнула вперёд и сократила дистанцию между венчиком и ложкой так, что они едва не соприкоснулись, и Адора почувствовала, как разгорелось внутри какое-то жаркое алое чувство, будто зарево пожара, который разжигает ревность. Отлично. Лодыжка у неё болит, в животе урчит по-прежнему, а теперь она завидует тому, что деревянной ложке достаётся больше любви, чем ей. — Вот. Вот так близко они были. — Так, продолжай, — кивнул Боу, по-прежнему не отрывая широко распахнутых глаз от крохотного пространства между кухонной утварью, как ребёнок рождественским утром, обнаруживший под ёлкой подарки. — Ну, потом я вышла, — Глиммер вытащила из передника собственную ложечку и поднесла её к венчику и ложке, — видишь, я ложка? — Из тебя получится отличная ложка. Адора откинула голову назад, к стене. Двигая ложкой вверх-вниз, будто это подпрыгивает маленькая марионетка, Глиммер отыгрывала себя. — Я спрашиваю: «эй, что тут у вас», — не забывай, они на волосок от того, чтобы броситься друг на друга. А Фроста такая — для Фросты у меня ничего нет, так что тебе придётся вообразить, — Боу снова с готовностью кивнул, — «Они щас друг друга поубивают!», а Ястреб, ну, ты знаешь Ястреба, возьми да и скажи: «Думаю, они щас поцелуются!», и все такие: «фигааааа сееее!» — Несмотря на то, что Адора была просто в ужасе от того, что всю эту историю пересказывают прямо перед ней, то, как Глиммер изображала их общих друзей, всё-таки было отчасти занимательно. Отчасти. (Не говоря уже о том, что очень похоже.) — А Катра и Адора разбежались вот так… — Глиммер забрала у Боу венчик и ложку и швырнула в разные концы кухни. — Та-да! Шмяк! — Ой! — Вот чёрт… — Глиммер поморщилась, понимая, что стукнула Энтрапту по голове деревянной ложкой. — Прости, Энтрапта! Их новоявленный инженер отвернулась от духовки со сконфуженным видом и тут заметила ложку, лежащую около её рабочей сумки. Глаза её засияли, она схватила ложку рукой в кухонной рукавице. — Вот спасибо, Глиммер! Это мне очень пригодится! — Ну… ладно! — Глиммер не стала задавать вопросов, просто просияла улыбкой и показала ей большие пальцы, прежде чем снова повернулась к Боу и Адоре. — Личный журнал, день 406, эксперимент с умной духовкой «Сопротивления», Глиммер, хозяйка, передала мне деревянную ложку путём швыряния в голову. Нет никаких оснований считать, что она пыталась дать мне ложку. Очевидно, следует предположить, что она просто случайно меня стукнула, — произнесла Энтрапта в диктофон, который держала в другой руке. — В какой… в какой части духовки она собирается это использовать? — как можно тише прошептала Адора. — Хмм, не знаю, — Боу потёр подбородок, — но ты уходишь от темы, Адора. Я всё ещё ничего не понимаю. Когда Катра сказала, что не хочет тебя целовать? Глиммер и Адора обменялись обиженными взглядами. — Ну да, это было сразу после того, как они разбежались. — Сгоняешь за венчиком, чтобы продемонстрировать Боу, как она чуть из ботинок не выскочила при одной только мысли о том, чтобы поцеловать меня? — снова фыркнула Адора. Переживая пять стадий отчаяния, охватившего Адору, когда Катра её отвергла, она дошла до твёрдолобого, непоколебимого гнева. Это было как раз в её стиле. Секундочку, что там ещё за стадии отчаяния? — Ну, ты рванула так же быстро и далеко, как и она, Адора. И не ты одна выглядела разочарованной, что поцелуя не будет, — заметила Глиммер. — Чего? Да я не, — "пффф", — да что ты — и ничего подобного — и перестать на меня так смотреть, Боу! И что ты пытаешься сказать, Глиммер? Я не могу задеть чувства, которых у Катры нет! "Ведь нет же, правда? В смысле, она же со мной не заигрывала? Она просто флиртует, но Катра же всегда такая. Да? И с чего бы ей говорить, что она не хочет меня целовать, если хочет?" При одной только мысли о том, что Катра на самом деле хочет её поцеловать, у Адоры закружилась голова, и мысли её спутались. И ещё кое-что… желание? Обожание? Упоение? Возникло какое-то совершенно новое чувство, которое заставило её сердце биться слишком быстро, по груди разлился румянец, и ей безумно захотелось ощутить на языке вкус корицы? О Боже, да она с ума сходила. Уперев руки в бока, и вздохнув поглубже, Боу покачал головой, лицо его приняло выражение Адора-я-люблю-тебя-но-ты-опять-не-в-адеквате. Адора знала, что ей теперь грозит лекция, и она закатила глаза, прежде чем он рот успел открыть. Либо Адора нянчилась со своим гневом достаточно, чтобы хватило пробежать марафон (что, один раз она так делала, после последних президентских выборов), либо Катрины панковские замашки плохо на неё влияли. А тут ещё и сахар в крови упал, так что, когда Боу начал свою речь, Адора держала рот на замке, чтобы не ляпнуть что-нибудь такое, чего она на самом деле не думает. — Адора, ты слишком много об этом думаешь! — он прищёлкнул языком. — Просто Ястреб застал врасплох вас обеих, он всегда и со всеми так. Вспомни духовку двадцать минут назад. — Господи, давайте не будем об этом. Даже вспоминать не хочу, — Глиммер поморщилась и накрыла ладонью лоб. — Просто… — Адора осеклась и вздохнула, — всё сейчас как-то странно или будет странно, ясно? И это… как раз то, чего я и боялась! Что она будет со мной осторожничать, и теперь она будет, и мы опять возвращаемся к тому, с чего начали! Чёрт! — она топнула ногой и сейчас же об этом пожалела (наверное, Катра тоже пожалела, что пришла сегодня сюда и пожалела, что снова впустила Адору в свою жизнь), боль от свежего синяка отдавалась в ноге. — Блять! — Адора! — выдохнула Глиммер, а Боу прижал руки к груди. Даже Энтрапта встрепенулась внутри духовки достаточно резко, чтобы удариться головой. — Ты никогда не говоришь блять! Последний раз ты так сказала, когда «Фокс» отменил «Бруклин 9-9»! — Боу глубоко вздохнул и потёр подбородок. — Думаю, Катра интересует тебя гораздо больше, чем ты хочешь признать. Согласно кивая, Глиммер добавила: — Она там швыряется Б-бомбами через слово! Странно, что Парфюма не заставила Фросту наушники надеть! Звукоизолирующие! Она явно на тебя влияет, и я думаю, ты на неё тоже. Вообще-то она ведёт себя со мной гораздо лучше, чем я предполагала. — Пффф, это не Катра, ну, в смысле Катра, она пнула меня по ноге этими дурацкими сексуальными… то есть уродскими! Уродскими своими ботинками! Только потому, что я вспомнила, что она обеими руками может писать, — Адора нахмурилась. Опаньки. — Сексуальными, да? — Глиммер подняла бровь, а лицо её приняло выражение, которое давало понять «тебе никогда в жизни этого не замять». — А почему она тебя пнула? — спросил Боу; открыв один из холодильников, он вытащил пакетик с замороженной розовой глазурью. Адора вздохнула, прошептала торопливое спасибо, взяла пакет и приложила к больному месту. Прошло столько времени, и Адора забыла, что с Катрой шутки плохи. В ближайшее время она вряд ли об этом забудет. — Она рассердилась на меня, потому что я вспомнила, что она одинаково владеет обеими руками. — Это чушь, — фыркнула Глиммер. — Это Катра. — Даже под прикрытием духовки тихий смех и замечание Энтрапты были достаточно громкими, чтобы их можно было услышать, несмотря на звуки ремонта. — Это вроде как очень странная причина для злости, — Боу почесал в затылке. — Может, её просто задело чрезмерное участие. Я хочу сказать, Глиммер права. Весь её облик так и кричит, перефразируя Джона Малейни, — его лицо приняло до смешного мужественное выражение, — «Не лезь ко мне…». — Глиммер и Адора молча уставились на него, и ему пришлось объяснить как положено. — Может, она не привыкла к проявлениям заботы, и её шокировало, что тебе не всё равно настолько, чтобы такое помнить. — Ну да, Боу, давай будем реалистами, — Адора поймала себя на том, что смеётся. — Мы тут о Катре говорим! Она настороже, она злится, и она не обдумывает дважды каждый свой шаг или ещё чей-нибудь! Глиммер снова фыркнула. — Точно, прямо как кое-кто из наших знакомых. — Я этого не слышала. Да Катре плевать на меня по большей и по меньшей части, и на всю целиком. Она думает, что я шизанутая привилегированная белая цыпочка… — А что, нет? — Боу выгнул бровь, и Адора потянула себя за прядь волос. — Вы вообще на моей стороне или как?! — Да, извини, не удержался. Продолжай. — Просто, — Адора вздохнула, потирая плечо, — когда мы были детьми, мне удавалось понимать её. Мы были… как бы на одной волне, не знаю, это сложно объяснить. Я думала, что всё о ней знаю, а она знает всё обо мне, — тяжело проглотив слюну, Адора вытерла вспотевшие ладони о джинсы, стараясь не думать о коробках под кроватью, о том, что несмотря на всё, что Катра о ней теперь знала, она знала не всё, — а теперь мы здесь, и я виновата, а она не подпускает меня ни на дюйм! А теперь мне кажется, она флиртует со мной, и я не понимаю, что всё это значит, и чего она добивается! Я совсем ничего не понимаю и, Боже мой, кажется, я сейчас в обморок упаду. Глиммер шагнула к ней и положила руки на её трясущиеся плечи. — Адора, я считаю… я считаю, тебе нужно набраться терпения. Я знаю, тебе, наверное, хочется, чтобы у вас с Катрой всё сразу стало как раньше, но ведь прошло уже очень-очень много времени. То есть я, конечно, не Гуру-Боу, когда дело касается таких вещей, но я правда думаю, что всё обстоит куда лучше, чем ты думаешь, а я наблюдала за вами всего-то пять минут! — Правда? — подруга сжала её руки, и они перестали дрожать. — Ты вроде как единственная, рядом с кем она чувствует себя комфортно, — подмигнула Глиммер. Когда Адора усмехнулась, Глиммер хлопнула её по плечу. — Нет, я серьёзно! Она так и застывает, прямо как чёрная кошка с гетерохромией и вздыбленной на спине шерстью — хотя это единственное, что у Катры гетеро, вряд ли только я въезжаю в это, Мисс Кожанная Куртка и Потёртый Топик Комбо, — Боу и Адора при этом прыснули, — это ж как бы гейство. Мощная-премощная лесбийская энергия. Но меня занесло не в ту сторону. Так о чём это я? А, да! Ей очень комфортно рядом с тобой. — Как когда кошечка моргает при тебе очень медленно! — заметил Боу. — И потом, я бы сказала, ты с ней по-настоящему флиртовала. — Думаешь, она заметила? — промямлила Адора и снова принялась тереть руку. — Да. — Все заметили, Адора. — Чёрт, — она закусила губу. Слишком много всего, чтобы сдерживаться. — Но мне кажется, она клюнула, — Глиммер снова ободрительно хлопнула её по плечу. — Либо ты всё выдумываешь, — с болезненной улыбкой Адора покачала головой, — либо просто хочешь дать мне ложную надежду. — Ой, да ладно, Адора! Тебе не кажется! Мы знаем, что вы с Катрой переписывались всю последнюю неделю. — Теперь Глиммер свирепо уставилась на неё, в голосе чувствовалась её очевидная досада. Адора моргнула. — Да? — Да, мы дня два назад это выяснили, — Боу пожал плечами. — Но как? "Я была так осторожна." — Ну, обычно ты не прячешься в уборной во время работы, никто кроме меня не шлёт тебе видосы с милыми котейками. И потом, когда недавно все собрались тут на ланч, ты ни разу не оторвалась от телефона, хотя здесь были все, кого ты знаешь, — пояснил сосед. — Сложить два и два было делом времени — закончила за него Глиммер. — Вы же не… я… почему вы мне ничего не сказали? — покусывая губу, Адора взглянула на друзей. — Ну, — Боу потёр шею, — Катра не единственная, кто тут настороже. Ты так странно себя вела из-за всего этого, что мы подумали, наверно, лучше оставить тебя в покое и дать самой разобраться. Мы решили, что если понадобимся тебе, ты сама к нам придёшь. О. Ну, теперь она ощутила себя полной идиоткой. Самой настоящей идиоткой, которая даже не обратила внимание на то, что её соседи раскусили весь этот спектакль меньше, чем за пару дней. — Может… тебе следует так же поступить с Катрой? Между вами явно существует какая-то связь, хоть и странная, но ты ведь доверяешь ей, правда? — Адора вяло пожала плечами. — И она, похоже, тебе верит, очень. — "Может, и верит, что может от меня избавиться." — Мне кажется, Глиммер пытается сказать, что, может, тебе следует поверить, что ей не всё равно, потому что она всё ещё здесь. Может, она просто не знает, как это показать, — вклинился Боу. Испустив долгий вздох, Адора почувствовала, что губа у неё вся в крови. Зубы повредили кожу, а она совершенно этого не заметила. — Да, это имеет смысл. Спасибо вам. Боу тепло улыбнулся, эти его карие щенячьи глазки лучились гордостью и любовью, а Глиммер сжала её ладонь. — Не спеши нас благодарить, — поморщившись, она взглянула на Боу. — Мы тут как бы… писали фанфик про вас двоих… — ЧО? — Адора издала нечеловеческий вопль.