Верхний Вестсайд

_

Взяв новую тактику на вооружение, Адора вышла из кухни, улыбаясь и явственно чувствуя, что ладони у неё начинают потеть уже по иной причине. Боу, поскольку это был Боу, попытался было протестовать, но Адора его отбрила. Энтрапта в свою очередь объявила, что она так не развлекалась с тех пор, как перепрограммировала громокоговоритель в «МегаМарте» проигрывать рекламные объявления конкурирующих магазинов через каждые двадцать минут. Адоре повезло, у Боу возник целый миллион вопросов насчёт этого случая, и ей удалось выскользнуть из кухни незамеченной. Однако её гордость и самообладание никогда не были заодно, и, выходя, Адора столкнулась с Глиммер, при этом на пол грохнулось блюдо с выпечкой. — Ох, чёрт! Я… Извини, Глиммер! — Ничего! — отмахнулась та, когда они обе наклонились, чтобы собрать выпечку. — Хмм, что-то мне вдруг стало жарко. О нет, я что, заболеваю? Если я заболею, мама заставит меня пойти к её… — Да всё в порядке, Глиммер! — Адора закусила губу, подумывая о том, как бы обманом привлечь Глиммер к своему плану. Но одновременно ей не хотелось, чтобы Глиммер узнала, как она накосячила с термостатом. Насчёт термостата у них было строгое, очень строгое правило: только Глиммер могла к нему прикасаться, и в течение весны он должен был оставаться на 20 градусах. Это правило установила Фроста, после того, как Глиммер и Адора попытались устроить крошечный каток в морозильной камере и для этого понизили температуру по всей пекарне. В результате счёт пробил здоровенную брешь в прибыли, Анжела и Глиммер целую неделю из-за этого ругались, и, в конце концов, воцарилось правило. Неважно, сколько раз Боу посмеивался над этим и в шутку называл Глиммер «мистер Крабс». Так что Адора вместо этого соврала. — Выглядишь ты хорошо, наверно, просто переутомилась. — А. — С виду легче ей не стало, и Адора почувствовала себя виноватой до мозга костей. Тогда… — Ха! Ты такая растяпа, Принцесса! — хихикнула Катра на другом конце пекарни. Адора подняла голову и увидела, что она стоит не по ту сторону витрины, где ей полагается. А когда Адора увидела, как Катра открывает ящики, которые попадаются под руку, и копается в них с выражением скуки на своём прекрасном лице, решимость её воспряла. Адора понизила голос. — Глиммер, что Катра здесь делает? — Понятия не имею, она просто пошла за мной, — Глиммер пожала плечами, складывая упавшие сконы обратно на противень. — Наверно, соскучилась тебя ждать. Ты ж от неё прячешься. "Потому что ты утащила меня сюда поесть!" — И-и ты ей разрешила? — это повергло Адору в шок. Глиммер позволила Катре пройти сюда, и между ними не вспыхнула перепалка. Глиммер была не из тех, кто разрешает людям, которых впервые видит, скакать туда-сюда по своей драгоценной пекарне, не говоря уже о том, чтобы слоняться где попало и шариться в ресторанном оборудовании. — Ну, помнишь клиента, которого я пошла обслуживать? Он был очень-очень грубым и высокомерным, шутил на уровне плинтуса, как будто я в жизни ничего подобного не слышала, тогда Катра подошла и встала позади. Он заткнулся и положил пятёрку в банку для чаевых! Разве это не мило? — О. — это было мило. Не чаевые, хотя можно было бы добавить их к чеку для Энтрапты, подумала Адора. Но, будучи знакома с Глиммер всего-то кусочек ночи, Катра сама решила приструнить клиента. Это даже возбуждает. Катре была свойственна чрезмерная опека. Всегда так было. Не так, как Адоре, которая была готова сразиться с ураганом, чтобы люди, которых она любит, оставались в безопасности; в её случае — ни один, ни один человек на свете не мог и пальцем тронуть тех, кого она считала своими, и уйти безнаказанным. Даже ребята, которые издевались над Кайлом на школьном дворе, в конечном итоге больно грохнулись на пол, потому что Катра прокралась в класс во время перемены и выкрутила из их парт все болты до единого. "Быть может, Глиммер права. Может быть, мне нужно набраться терпения", — думала Адора про себя, помогая своей лучшей подруге. "Мне и правда стоило бы выдать Катре кредит доверия…" — Эй, Адора, — Катра привлекла её внимание, отвернувшись от прилавка с миской розового крема в руках. Её разноцветные глаза поймали взгляд Адоры, тогда она погрузила средний палец в крем, выудила его и провела по нему языком снизу вверх. Странное чувство расплескалось у Адоры в груди: тревожная смесь возбуждения и злости. И либо в пекарне действительно стало жарковато, либо она взмокла по совершенно иной причине. Причине, которая заливалась смехом как суперзлодейка с перемазанным в розовом креме ртом. — Катра, — если закатить глаза, это будет выглядеть убедительно, да? — Ты такая мерзкая. — Ну да, конечно. Это твоя рожа мерзкая, Принцесса. — Однако её победная улыбка испарилась, когда Адора промаршировала к ней, схватила за руку и вытащила из-за прилавка, свободной рукой захватив парочку бумажных салфеток. — Ай, Адора! Иисусе! — взвизгнула она, когда Адора поставила её перед витриной и сунула салфетки. — Было бы славно, если бы ты не лапала руками все наши товары. Зачем ты вообще это сделала? — и Адора упёрла руку в бедро. — Скушнаа, — Катра пожала плечами, вытирая рот. — Ты торчишь там, сзади, уже ёбаный час! А Глиммер вроде была не против! — Это потому, что Глиммер — хороший человек! — А ваши тупорылые клиенты — нет. Ты хоть съела что-нибудь, дубина, или мне придётся всю ночь слушать твой бездонный желудок? — она подняла бровь с лукавой улыбкой на лице. Адора ухмыльнулась в ответ. — Да, я поела. Надо полагать, ты тоже? Так сколько булок с корицей ты запихнула в одно лицо? Три? — Четыре, — промямлила Катра и потупилась. — Что там делает Энтрапта? Она починила духовку? — Ну, она вытащила оттуда кучу проводов и немного поработала паяльником, так что… — Да, так Трапта и работает. Либо духовка будет жарить в два раза лучше, либо сгорит нахрен. Надеюсь, у вас есть страховка, — закончила она и подмигнула. "Чёрт, не думаю, что у нас есть страховка". Адора прислонилась спиной к витрине. Жар покалывал кожу, температура теперь явно становилась некомфортной. Краем глаза она видела, как Фроста стянула худи и швырнула его в ничего не подозревающего Ястреба, ворча себе под нос что-то об изменении климата. Потом её внимание снова привлекла Катра, оказалось, ногтями она сдирает с себя кожаные перчатки, которые бешено трещат по швам, на её лице было написано лихорадочное возбуждение. "Да! Сработало!" — Слышь, можно с тобой кое о чём поговорить? — Катра говорила тихо, и Адора заметила, что она придвинулась на шаг, уклоняясь от чужих любопытных глаз. — Э, — её волнение рвануло в космос, вслед за тем, как она отправила в космос температуру в помещении. Эта фраза. Эта фраза была хуже всего! Она могла означать буквально что угодно, а потому могла означать целую кучу ужасных гадостей. И каковы шансы, что это обернётся чем-то приятным, а не розыгрышем, который опозорит Адору перед целой пекарней народу? Ничего хорошего от этой фразы можно было не ждать. "Что происходит? Почему она так на меня смотрит? Почему она шепчет? Она знает, что я делаю?" Одной фразы было довольно, чтобы сорваться. — Э, конечно. Да. О чем угодно. Можем поболтать о… ну, обо всём. "Не многовато-то ли «да»?" — Нууууу, ладно. Так вот, я подумала, ты знаешь, о… Господи, я прям дура-дурой! В голове я всё спланировала и… на тебе щас футболка с надписью «Меч лесбийства»? — её бессвязное бормотание вылилось в удовлетворённую ядовитую улыбку, как будто она тут самая умная, едва только Катра заметила футболку Адоры. Теперь, когда Адора сорвала с себя на кухне фартук, её одежда оказалась новой мишенью для Катры, чтобы палить в своё удовольствие. Адора глянула вниз. Технически это был спортивный топ, а не футболка, так что тут она ошиблась. Ярко-розовая, с воздетым мечом в окружении цветочков; Адора напрочь забыла, во что она одета. Ну, последние несколько дней голова у неё была другим занята. Она уже давно не занималась стиркой. — В прошлом году Боу подарил как Тайный Санта, — промямлила Адора, потирая руку. — Ха, ну ладно, Принцесса. Ты знаешь, что у тебя грудь пунцовая, прям как Кайл, когда на солнце обгорит, — она фыркнула, когда Адора уронила подбородок ещё ниже, пытаясь поглядеть на свою грудь. "Твою-то мать!" Ну, точно, залилась ярким румянцем. "Ну, почему это происходит? Вселенная что, так меня ненавидит?" И тут ей на ум пришла другая мысль, когда она подняла глаза и увидела, что Катра всё ещё глазет на её «солнечный ожог». "Она смотрит на мою грудь? Нет! Она… Она пялится на мои сиськи! Ха! Отсоси, Вселенная! Раунд за Адорой!" Железобетонного доказательства, что Катра на самом деле просто не отключилась на минутку, выдумывая ещё какие-нибудь вдохновлённые Кайлом гадости, не было, но глаза у неё остекленели, а Адора слишком хорошо знала этот взгляд. Она видела его у многих, очень многих девушек. Кроме того, Адоре очень нужна была эта победа. Глаза Катры вспорхнули вверх, она кашлянула. Ну, да, она хотела что-то сказать. — Слушай, я тут думала… о твоём предложении насчёт иллюстраций. — Правда? — Адора оттолкнулась от витрины и чуть ли лбом врезалась в запах корицы. Если сейчас у неё случится приход, в руки она взять себя уже не сможет, и это, вероятно, закончится мучительной смертью их обеих. — То есть, ага, — она говорила прямо как Боу, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Завязывай строить из себя крутую, Принцесса, я тебе по ушам целых четыре дня ездила, — сказала она, ткнув Адору в плечо. — Если тебе нужно ещё подумать… — Я согласна. — … я могу ещё пару дней подождать… стоп, что? Ты сейчас сказала, что согласна? В ответ Катра закатила глаза. — А то! Было бы охренительно тупо отказываться от денег, да и предложения работы на меня с неба не валятся! — И ты согласна работать с… со мной? — Адора всё ещё не могла поверить своим ушам. Всё, что случилось после нокаута сиськами, было выше её понимания. — Ладушки, во-первых, это ты говоришь об этом так, как будто это прямо ад на земле, не я. Во-вторых, без меня ты всё равно не потянешь, — она упёрла руки в бока, самоуверенная настолько, что это даже мило. — Ну, ладно. Посмотрим, как ты справишься. Ши-Ра — как бы моё дитя, так что если уж ты уверена, что не накосячишь, — поддразнила Адора и в свою очередь ткнула её в плечо. Но подначка имела обратный эффект, с треском бабахнув ей прямо в лицо. Катра скуксилась и отмахнулась. — Я же не профессионал или типа того, ясно, Адора? Ничего такого особенного я не могу. — Катра, это ерунда… — Типа, я не могу в диджитал и, если честно, с пейзажами у меня не очень. То есть я могу походить на курсы, только где взять ебучее, мать его, время? — без всякой задней мысли Адора схватила Катру за запястье. Она просто не могла позволить Катре так сильно заморачиваться, пока неуверенность в себе не поглотит её, как и саму Адору. — Катра, мне всё равно! Я… Я сама понятия не имею, что я делаю! И, может, вместе мы сможем это выяснить? — Адора умолкла. Катра перевела взгляд с её руки на лицо. — Пффф, да пофиг, — с этими словами она отняла свою ладонь. Адора пыталась не зацикливаться на нежном прикосновении её кожи. Она тут из кожи вон лезет, чтобы не быть стрёмной, ясно? — И я же говорила, если нас не опубликуют, тебе не придётся выполнять условия сделки. То есть ты вообще-то совсем не обязана, я просто хотела тебе напомнить, пока ты не примешь окончательное решение, что нас, скорее всего, не опубликуют, — слова вылетали у неё изо рта с потрясающей скоростью, закончив, Адора поняла, что задыхается. Катра сложила руки на груди и прислонилась к витрине, наматывая завиток волос на палец. — Это проблема для будущих Катры и Адоры. Прикусив губу, Адора проглотила смешок и просто наблюдала за подругой. Кажется, они становятся ближе, правда? Ближе к тому, чем они были до того, как Мара приехала и удочерила Адору. Разумеется, в глубине души ей пришлось признать, что они никогда не будут такими, как до того памятного дня в январе 2006. Но эта Катра, дразнящаяся, смеющаяся, улыбающаяся ей, вместо того, чтобы огрызаться, насмешничать и ранить, напоминала ту, какой была раньше, до того, как прошли все эти годы. Адора не готова была отказаться от этой мысли — от них — по крайней мере, пока. — Ёбаный в рот, до меня только сейчас дошло, мне придётся рисовать себя кошкой, — Катра повернулась и зыркнула на Адору, но Адора была слишком занята, она хохотала так, что вздохнуть не могла. Смешок сорвался и с губ Катры, как бы сильно она ни старалась сжать челюсти, в конце концов лицо её тоже покраснело. — И кто теперь фурри? — выдавила Адора, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться, и Катра шмякнула её по плечу. — Ты нарочно это сделала! — прорычала она, но это было сущее притворство и никакой злости. К тому времени, когда они успокоились, у Адоры взмокла спина. А Катра, наконец, заметила изменения температуры. — Почему здесь такая жарища? — спросила она, сбрасывая куртку. Да! Я ЭТО СДЕЛАЛА! Я ГЕНИЙ! Энтрапта была права. По одной на каждом плече. Но Адора тоже была права. Катра скрывала их от неё. Быстрыми, резкими движениями она повязала куртку вокруг талии, и Адора мельком увидела одну татуировку, потом другую, и тут её руки угомонились, Катра сложила их на груди, и лицо её снова приняло скучающее выражение. — Бля, Адора, тут отвратно! — захныкала она, как раз когда Ястреб спросил Мермисту: — Здесь становится жарковато или это всё из-за тебя? В следующую секунду Ястребу прилетело тем, что, скорее всего, снова было худи Фросты, и, скорее всего, от Мермисты. — Ага, — Адора не была твёрдо уверена, кому отвечает. Она была слишком занята, разглядывая удивительно рельефные руки Катры и упиваясь победой. "Нда, и это она мне говорит, что я слишком буквально воспринимаю её имя, а у самой три татуировки с кошками." Вверху на правом плече ясноглазый котёнок растянулся на упругой бронзовой коже, блестящей от пота. Эта татуировка выглядела совсем как один из рисунков Катры, как будто была сделана углём и карандашом, вместо чернил и иголки. Левая сторона мордочки прелестного котёнка, резко очерченная, детализированная и подчёркнутая тенями, льнула к её коже. А правая сторона растворялась в грубых линиях, вся сложенная из шероховатостей и острых углов, пока окончательно не превращалась в ничто. Глаза, подчёркнутые лёгким прикосновением белых чернил, сияли такой невинностью и красотой, как будто молили небытие отступить. Адора моргнула, глубоко переживая это последнее наблюдение. Эмоции отражались у неё на лице, и она подумала, что, пожалуй, ей стоило бы писать чуточку поменьше, а спать чуточку побольше. — Вы что, браслеты делаете? — спросила позади них Фроста. — Нам скучно, — отозвалась Мермиста, и по тону было слышно, насколько. — Ястреб, у тебя очень миленький браслетик, — прокомментировала Парфюма. — Ой, спасибо, Парфюма! — гаркнул Морской Ястреб так, что все подпрыгнули на месте, а Катра обернулась, теперь Адора могла рассмотреть её левую руку. "Спасибо, Ястреб." — Поскольку я эксперт в мореплавании, узелки на моих браслетах особенно прекрасны! Мермиста, любовь моя, коралловую ниточку не передашь? Прислонившись спиной к витрине, Катра, прищурившись, наблюдала, как Ястреб и Мермиста предаются далеко не самому странному из своих хобби (Отслеживая их в Инстаграме, Адора была совершенно уверена, что вместе они выращивали морских коньков, и каждый из них был назван в честь какого-нибудь голливудского актёра по имени Крис). Адора и сама прищурилась, рассматривая другую татуировку, которая, казалось, была полной противоположностью большеглазому котёнку на правом плече Катры. Эта была расположена гораздо ниже на руке, прямо над локтем. Маленькая полосатая кошка, обведённая твёрдыми чёрными линиями, в самом центре — красные глаза, откровенная злоба. Она сидела и терпеливо ждала. Её окружал силуэт, повторяющий тот же образ — готовая убивать львица, очерченная чисто-белым. Могучая, глаза горят, когти вонзаются в поры на коже, пасть оскалена, рычание готово сорваться с губ. Молоденькая кошечка сидит в центре под её защитой, и хвост её, изгибаясь, касается хвоста львицы, своей защитницы. "Чёрт." Адора задохнулась. К счастью для неё, внимание Катры было поглощено происходящим за столом с её друзьями. Но её везение долго не продлилось. — Кто бы мог подумать, что эта Сверкаловка наскучит вам настолько, что вы начнёте браслетики дружбы плести, — сарказм вернулся к Катре в полной мере, с налётом стёба. — Ну, как правило, мы тут с ума не сходим, — сейчас же парировала Фроста, повернувшись на своём стуле, чтобы обратить на Катру ледяной взор. — Слышь, Ястреб, ты у меня все фиолетовые бусины забрал? — Да, потому что ты ими не пользовалась, а моему браслету был необходим яркий акцент. — Почему бы вам просто не поделить бусины… Боже мой! У тебя есть ещё татуировки, Катра! Какие красивые! — выдохнула Парфюма. — А?.. — Катра глянула вниз, как будто совершенно забыла, что эти вечные рисунки на её теле вообще существуют и схватилась за куртку, которая больше не покрывала её руки. — Бля. "Ну вот, теперь я чувствую себя виноватой", — подумала Адора, ощущая, что уже начинает сильно жалеть обо всём. Адора знала, что эти татуировки были её личным делом, и было ясно как день, что все они несут в себе некий смысл. Если бы Катра хотела их продемонстрировать, продемонстрировать собственую кожу — и тогда эти её мускулы подействовали бы на Адору куда сильнее, чем любая кожаная куртка — она не стала бы эту куртку носить. Всё это время она думала, что Катра скрывает татуировки, чтобы спрятаться, защитить себя от чего-то сродни стыду. Но это был не стыд. Её скрытность проистекала из чувства собственного достоинства. И она имела на это право. А Адора повела себя ужасно, ужасно эгоистично. "И это прямо после того, как она согласилась с тобой работать! Иллюстрировать твою идиотскую книжку! Адора, почему ты никогда не думаешь головой?!" В тот самый миг, когда в глазах у Катры заворочалось понимание, Глиммер снова завопила из кухни. — КТО! ТРОГАЛ! МОЙ! ТЕРМОСТАТ? И у Адоры упало сердце. — Ястреб, только не ты, — прошипела Мермиста, но её не-парень вскинул руки, так, что бусины разлетелись во все стороны. — Это… это не я! Я бы не пошёл обратно на кухню с Глиммер, даже во имя достославного приключения! И потом, дражайшая моя Мермиста, я с места не двинулся с тех пор, как мы сели! Фроста фыркнула. — Откуда мы знаем, что ты этого не сделал, пока цитирую «пытался починить духовку»… — Это не он, — прервала её Катра, понизив голос. Все четверо, Ястреб, изумлённо втянув воздуха так громко, что хватило на всех, стремительно обернулись и уставились на неё, а Катра, отлипнув от стеклянной витрины, развернулась к Адоре. — Это Адора. Позабыв о своём стихийно растущем чувстве вины, Адора обнаружила, что упёрла руки в бока. Не слишком это было дальновидно, отстаивать свою позицию — только не с Катрой. Но Адора становилась не слишком дальновидной, когда дело доходило до Катры, с чего бы теперь было по-другому. А дурная привычка — есть дурная привычка. Фроста хмыкнула. — С какой это стати Адоре лезть к термостату? — Что, не верите? — презрительно усмехнулась Катра. — Я очень сомневаюсь, что Рэйнбоу там горит желанием пропотеть, Трапта жару терпеть не может, а единственный человек, который был с ними на кухне — Адора. Адора думает… — она замолчала, обвиняющий перст, которым она указывала на Адору, вернулся обратно в кулак. Выражение её лица было непроницаемым. — Что? Что я думаю? — Адора даже вздёрнула подбородок. Если уж так оно всё обернулось, вспыхнуло синим пламенем, и теперь они вцепятся друг другу в волосы, Катра запомнит Адору не как трусиху. — Адора… — Катра двинулась к ней, топ у неё на животе задрался, но ей так и не удалось бросить Адоре вызов, каким бы он ни был. Смесь сдавленного крика и прерывистого дыхания эхом разнеслась над непереносимо нагретой пекарней, и Адора увидела ужас в глазах Парфюмы. Глаза у Катры расширились. — Твоя спина… Прости, я не хотела… — Парфюма дрожащими ладонями прикрыла рот, а Катра развернулась на каблуках стремительнее, чем удар молнии. Парфюма сделалась белее мела, и Фроста схватила её за руку. "Спина?" — сердце у Адоры замерло, мысли смешались. Что случилось? Но когда она подняла глаза и увидела копну чёрных кудряшек вместо злющих, обманутых разноцветных глаз, от замешательства не осталось и следа. — Ах, это, — выплюнула Катра, бросив взгляд через плечо. Но Адора не слушала, Адора не могла оторвать взгляд. Колени у неё ослабели, лёгкие сдавило, такое знакомое ощущение, будто её сердце сжала невидимая рука и не собирается отпускать, поймав её в ловушку. В глазах стоял туман, мозг её вопил, взывая к здравому смыслу: "Успокойся, Адора! Просто у тебя паническая атака. Это всё не настоящее!" Но… оно было настоящим. Было прямо перед ней. Она не могла оторвать глаз от покорёженной, гротескной смеси жёлтой и розовой кожи, которая распространялась по спине Катры подобно инфекции. Её топ задрался, когда она наклонилась, Адора не могла ни моргнуть, ни вздохнуть, когда Катра подцепила Парфюму за подбородок отточенным ногтем и прошептала. — Не всё в моём теле прекрасно, Принцесса. Парфюма испустила ещё один стон, когда Катра выпустила её подбородок и отвернулась с победоносной ухмылкой на лице. Но всё это было так… далеко. Адора была далеко. Пекарня растворялась, и что-то вставало ей на смену, захватывая её разум подобно густому, непреодолимому туману. "Это не настоящее!" — молил невидимый голос, голос, который способен был вытащить её из воды, стать её путеводной нитью, когда она тонула. Голос этот принадлежал Маре. "Всё в порядке, Адора, это не настоящее." Но это было настоящим. Всегда было. Это не была какая-то там до глубины души потрясающая история, которая пригрезилась ей посреди очередной бессонной ночи, это было воспоминание, которое она хранила и прятала в самом дальнем уголке подсознания. Все эти годы она держала его под замком, спрятала ради душевного равновесия и выбросила ключ. Но шрамы Катры. Теперь она их увидела. И воспоминание освободилось. Теперь Адора не могла дышать, не могла чувствовать, не могла думать больше ни о чём. Оно затягивало её, и чем сильнее она боролась, тем лучше понимала, что битва проиграна. Это воспоминание, живой кошмар, порождённый реальностью, побеждал и тянул её вниз, пока полностью не поглотил. — Адора? — голос — похожий на голос Катры — а может, кто-то ещё, она уже не могла об этом думать, звал издалека. — Адора! — крик над поверхностью воды, кто-то тянется и хватает её за руку (ногти впиваются в кожу), чтобы попытаться вытащить, пробуждая некое подобие чувств, но Адора исчезает. Дыхание её становится поверхностным, руки и ноги дрожат, чувства угасают, пока не остаётся ничего. Ничего. Связь с реальностью рвётся как нить, натянутая слишком сильно, и при последних звуках её имени, прошлое поглощает её. — Адора!