Искры бенгальских огней в глазах

      Мы зашли в полуподвальное помещение.       — Не лучшие апартаменты для Преступного Короля Готэма.       — Я бы мог вышвырнуть тебя прямо сейчас, но проявлю бредовую идею и позволю тебе остаться. Закрой рот. За короля спасибо, глупая.       Он вышел в кухню или что-то подобное. Тут больше никого не было. На столе было море оружия, а дверь не заперта. Я могла уйти, но я не ушла. Идиотка. Так как я промокла от дождя насквозь, мне пришлось снять черную рубашку. Благо, под ней оставалась майка. Майка была влажной, но снимать ее, я конечно не стала. Пока что…       Минут через пять он вернулся.       Даже не смотря на меня он сказал: — ну… я дал тебе возможность уйти.       Я улыбнулась. Его взгляд скользнул по майке, груди, рукам, на которых были синяки.       — Даже не думай меня совращать, — со смехом сказал он.       — И не подумаю, — с какой-то свободой ответила я.       Он снова посмотрел на синяки.       — Хорошая у тебя мамочка, — произнёс психопат.       — Это не мать.       — Врунья, — ответил он и закатил глаза.       — Это не мать! — раздраженно крикнула я.       — Отец?       — Да пропади он пропадом. Я не видела его 3 года, не он.       — Ух, ну сейчас будет точное попадание, — с оскалом фыркнул он.       — Рискни.       — Парень. Парень со своими проблемами, которые срывает на тебе! — он выкрикнул это ликуя.       Он понял, что прав.       Я ничего не ответила. В моих глазах застыли слезы. Нет, только не плачь. Черт. Поздно, слеза покатилась по щеке. Он посмотрел на меня, на мои плачущие глаза, снова на майку и грудь. В его глазах не было ни сочувствия, ни жалости. Даже понимания не было.       — Я уже говорил, что меня бесит, когда люди рыдают. Если это конечно не от моих пыток. Но… мы можем это исправить. Очень легко, — он сказал это слишком серьёзно. Мне стало страшно. Особенно тогда, когда он встал. Джером подошёл вплотную. Близко до неприличия. И я поняла, что мой конец близко. Или нет?       — Ты так и не назвала моего имени, глупая. Скажи его. Живо.       Я поняла, что сарказм и хамство здесь не к месту. И я сдалась. Я тихо, почти шепотом протянула: — Джером…       — Слишком тихо, меня бесит твой акцент. Закрой рот.       Я возмутилась и уже была готова посыпать на него оскорбления, но произошло то, чего я никак не ожидала: как только я открыла рот, он быстро, резко и грубо подхватил меня на руки, прижимая к каменной стене так резко, что я ударилась головой, и заткнул меня поцелуем. Поцелуй был жадным, долгим, грубым. Он вымещал в нём злобу на всё человечество. На весь Готэм. На весь мир. Я хотела сопротивляться, но я не сделала этого. Я обхватила его шею руками и впустила его язык в мой рот.       Зря. Ты же пожалеешь об этом потом.       Он стянул с меня несчастную мокрую майку. Я осталась в одном лишь чёрном лифчике. Я же расстегнула его белую, мокрую, грязную рубашку. Наши вещи безжалостно валялись на полу. Он положил меня на кровать. Нежно. Слишком для злодея. Страха всего города. Эта опасность сейчас в моих объятиях. Больше ни в чьих.       Я продолжила лежать на кровати, а он куда-то ушёл.       Через 10 минут Джером вернулся. Вручил мне простыню, или что-то подобное и я завернулась в эту серую ткань. Волосы окончательно были растрепаны, его рыжие тоже. Он подошёл к холодильнику и взял оттуда еще две бутылки холодного пива. Одну небрежно бросил мне, а вторую взял сам. Я в тупую смотрела на него около двух минут, пока он наконец не понял. Я не смогу открыть бутылку… Джером открыл её, казалось, еще более раздражённо, чем в первый раз.       Он лег возле меня на кровать и включил телевизор. Потом, взял мою руку, на которой были недавние синяки. Обвил эту же руку вокруг шеи. Я села к нему на руки и перекрыла обзор к маленькому телевизору. Он совсем небрежно и грубо поцеловал меня в щеку и я сползла головой к нему на коленки. Легла и в течении пятнадцати минут заснула. Должна признать, я очень устала.       Утром я проснулась всё так же на его коленях и начала гладить его рёбра. Он проснулся и, возможно, всё было бы так мило всегда, только вот это, не милый парень из клуба. Это безумный, жестокий убийца. Утро таких начинается не с кофе, или горячего завтрака, приготовленного девушкой в его рубашке. Оно начинается… ну, к примеру, с перестрелки, резни, или террористического акта. О, да, самое то. Сегодня не исключение. Он быстро подорвался с кровати, откинув меня в сторону. Нет. У нас не было секса. Мы не заходили далеко. Тогда.       Он быстро натянул на себя одежду, но сегодня это была красная рубашка и белый костюм. Он был идеально чистый. Если бы не…       С улицы послышались выстрелы и я поняла, что лучше быстро одеваться. Я буквально схватила вещи и откинула белую простыню. Уже почти натянула свои узкие чёрные штаны, но было слишком поздно уходить. Да, у Джерома, конечно, был пистолет и не только. А вот у меня не было.       Я стояла тогда прямо перед дверью. И именно тогда его белый костюм перестал быть чистым.       За секунды, дверь уже была открыта, а на пороге стоял Виктор Зсасз. Он не хотел меня убивать, но так уж вышло, что я прикрыла главную мишень. Он попал в плечо. Правое. Кровь попала на костюм Джерома, но я понимала, что оставаться тут нельзя. Плечо болело адски, горело. Кровь шипела, и даже рубашка уже не впитывала кровь. Слишком её было много.       Джером быстро схватил меня за левую руку и мы убежали через задний вход. Ума не приложу откуда он там. Я уже и не припомню сама. На выходе была машина. Он буквально закинул меня туда и мы поехали. Куда — не знаю. Я почти сразу отключилась. Мы скрылись. Последнее, что я слышала до отключки —  безумный смех психопата Джерома. Психопата, с которым я почти переспала. Психопата, в чьем доме меня чуть не убили, и по дороге из которого, я умирала от потери крови.