Древние знания

Естественно, заснуть он так и не смог. Дневной сон сейчас был непозволительным удовольствием. Извечная привычка контролировать все лично, завязывать знания только на себя, быть в центре событий не давала расслабиться, когда единственный человек, от которого зависел успех борьбы со скверной, один выехал в город. Разумеется, не один — в буквальном смысле. С ним хорошо обученные солдаты, толковый сержант, побывавшая на войне лошадь. У него пара пистолетов, кинжал и шпага. Но спасет ли все это при встрече с толпой бесноватых? Убережет ли от пули фанатика? От метко пущенного камня? Нужно было увязаться с эскортом. Рокэ усмехнулся. Еще немного, и он станет трястись над Окделлом, точно безумная наседка. А как иначе прикажете вести себя с человеком, замены которому не существует? Будто мало было того, что его кровь драгоценна. Или того, что он единственный видит зелень. Теперь еще выяснилось, что он неведомым образом способен ее уничтожать. Мыслимо ли отпускать на волю подобную редкость? Если провести запланированные опыты с Эпинэ, может быть, их, особенных, станет двое... Из приоткрытого окна Рокэ вяло наблюдал за тем, как снежинки кружат над расчищенным двориком, присыпают следы копыт, ложатся ажурным кружевом на ворота. Наблюдал, вдыхая обжигающе морозный воздух и позволяя мыслям течь вязким потоком. С ним самим что-то происходило. Что-то плохое — в теле поселилась еле заметная, но накапливающаяся со временем тяжесть, разум утратил прежнюю остроту, внимание рассеивалось на тысячу мелочей, не в силах сконцентрироваться на главном. Порой Рокэ замечал, что его почерк становится неразборчивым, как будто рука с пером немела, однако, повинуясь твердой воле, продолжала выводить слова. Все чаще, спускаясь по лестнице, ему хотелось схватиться за перила, но вместо того чтобы потакать слабости, он ускорял шаг. Иногда картинка перед глазами расплывалась туманными пятнами, глаза слезились от жгучей рези, и Рокэ вынужден был подолгу сидеть, накрыв веки ладонями. Сегодня в парке у него начали дрожать руки. Что будет дальше? Положим, нетрудно завести себе секретаря, который мог бы читать корреспонденцию и писать за него письма, но это лишь костыль, реакция на симптом болезни, а ему нужны здоровые ноги. Ему нужен ясный рассудок и выносливое тело, способные решать проблемы этого города и распутывать вязь старых преданий. Ему нужен отдых. Только вот где взять свободное время? По заснеженной улице проехал патруль, и взбодренный Рокэ, захлопнув раму, вернулся к письменному столу. Осколки лопнувших колб уже смели, деревянную поверхность натерли кожурой лимона, чтобы приглушить железистый запах. Рокэ достал из нижнего ящика пакет от мэтра Дрэйвиса, магистра землеописательных наук. По совести этим посланием следовало бы заняться еще неделю назад, сразу же после доставки, но, помнится, тогда прискакал срочный гонец от короля, а потом... наверное, прибыли кэналлийские полки, чтобы пополнить столичные гарнизоны, или случилось что-то такое же важное и непременно требующее его личного присутствия. А может, он просто забыл? Забыл, а вот теперь вспомнил. Еще вчера Рокэ обругал бы себя последними словами за такую небрежность. Сегодня, после письма Тергэллаха, после неприятно резанувшего «я хотел вас убить», в мозгу шевельнулось только апатичное «лучше поздно, чем никогда», и пальцы сковырнули восковую печать с совой Академии. Рокэ развернул сложенную вчетверо карту. Проследил кольцо крепостных стен, за которыми располагался «жеребячий загон», задержался на овале Старого парка и каракатице Огородного предместья. Вгляделся в линии улиц, прямоугольники площадей, голубую полосу Данара с черточкой Карлового моста. Нашел Дору, причинявшую им с Эпинэ больше всего беспокойства, и невесело улыбнулся. «Совпадения ходят в светящихся одеждах для умеющих видеть...» Кто же это сказал? Какой-нибудь астролог или мистификатор... Неважно, неважно, все это уже неважно. Рокэ развернул короткую записку. «Монсеньор, нижайше прошу простить за то, что мы столь сильно задержали ответ на Ваш запрос. Дело в том, что человек, который занимался изысканиями с самого начала, пропал без вести, а вместе с ним пропали и его выписки. Я поручил Ваше дело другому знатоку истории, и смею надеяться, он выполнил все в лучшем виде. По Вашему приказу мой коллега поднял архивы, чтобы узнать историю места, которое нынче называется Дорой. Спешу сообщить, что ранее, еще до переезда в Кабитэлу императора Эрнани Святого и всеобщего принятия эсператистской веры, там располагался языческий храм, посвященный Ветру. В 16 году круга Волн, когда умер старый настоятель, император лично опечатал двери храма, и с тех пор священнодейств в его стенах не проводилось. В 273 году круга Молний, после того как род Борраска пресекся, король Лорио Третий велел снести храм и возвести на его месте обитель Милосердия. После воцарения Франциска Великого здание передали Королевскому Суду для того, чтобы содержать каторжников перед отправкой в копи и на галеры. Желая быть Вам наиболее полезным, я осмелился обозначить на высланной карте другие языческие храмы и бывшие аббатства...» Поверх известных точек городского ландшафта мэтр Дрэйвис нарисовал семь орденских знаков и четыре кружка с символами стихий. Скала внутри Лаик, Волна в центре Старого парка, Молния посреди Огородного предместья и Ветер... Ветер на месте Доры. Если соединить их линиями, получится равносторонний квадрат, один угол которого выступает за городскую стену. «Совпадения ходят в светящихся одеждах для умеющих видеть...» Ричард говорил, что запечатал кровью источник зелени в Старом парке. Не потому ли это понадобилось, что Повелителя Волн, способного одним своим присутствием сдержать прорыв скверны, в городе не оказалось? Ведь из Лаик и Огородного предместья не поступало тревожных новостей — напротив, эти области считались едва ли не самыми спокойными во всей Олларии. И если в случае Лаик это было оправдано малой заселенностью — из-за мятежа в этом году унары до «загона» не добрались, так что теперь в Лаик жили лишь неразбежавшиеся слуги и парочка менторов, — то для бедняцких кварталов, где люди селились чуть ли не на головах друг у друга, картина вырисовывалась удивительная. Стало быть, Повелителя Ветра в Олларии тоже нет. И скверна преспокойно выливается из ничем не сдерживаемого источника прямо на улицы. Рокэ прислушался к себе. Каково это, наверняка знать, что именно ты тот самый злосчастный последний император? Внутри ничего не дрогнуло, не защемило. Похоже, он уже давно принял эту ношу, смирился с ней, продолжая трепыхаться по инерции. До чего же забавно. Какой-то сьентифик решил выслужиться, и теперь, волею случая, в руках у Рокэ один из ключей к тайнам происходящего. Жаль, что поздно... Сколько жизней загублено из-за его промедления? К счастью, улочки возле Доры не слишком многолюдны. Нужно поручить Карвалю, чтобы ее окрестности оцепили и обнесли забором, а всех местных после недели в карантине отселили подальше. Вдали зацокали копыта. Видно, Ричард и сержант Приего возвращались со своего задания. Рокэ вызвал Хуана, распорядился, чтоб оседлали Моро, заложили карету — второй верховой поездки Ричард может и не выдержать — и подготовили к транспортировке все оставшиеся емкости с кровью. Обезвредить источник в Доре — если его расчеты верны, и тот действительно существует, — следовало немедля. Но прежде чем они выедут за ворота, Рокэ хотел провести один опыт. Прогулка явно пошла Ричарду на пользу — бледные щеки тронул легкий румянец, осанка стала более естественной, а в глазах поселилась гордость за хорошо исполненное поручение, о чем тот поспешил отчитаться. Рокэ принял у него сумку со стеклянными посудинами, кивком предложил садиться к камину, сам же занялся обустройством сцены для грядущей драмы. Одну колбу он поставил на стол, вторую — на подоконник, третью вынес в коридор и опустил в нишу напротив распахнутых дверей, а оставшиеся распределил на пути к лестнице через равные промежутки друг от друга. — Что вы делаете? — от подогретого вина губы Ричарда раскраснелись, а в носу все растаяло. За манипуляциями Рокэ он не следил, поэтому и не смог сложить два и два. Рокэ ничего не ответил, лишь дернул плечом — немного раздражения сейчас будет только на пользу. Раскрыл чернильницу, быстро нацарапал заранее подготовленные фразы и поставил размашистую подпись. Ричард сверлил его неприязненным взглядом, впрочем, этому чувству явно не доставало огонька. Рокэ шагнул к нему и протянул бумагу. — Что это? — Ричард пробежал взглядом написанное и растерянно уставился на него. — Чего-то не поняли? — незримый камертон внутри Рокэ подсказал, что в голос лучше добавить снисходительности. — Вам прочесть вслух? — Я все понял, — Ричард мгновенно ощетинился. — Мне неясно, почему вы составили документ, по которому снимаете с меня вину за вашу смерть. — Вообразите, что сегодня у нас день исполнения желаний, — Рокэ бросил ему на колени пистолет. — Вы весь год были хорошим мальчиком, не травили своего эра, исправно молились святому Алану, и вот — высшие силы решили вознаградить вас подарком, достойным истинного Человека Чести. — Вы с ума сошли? — его голос сел, глаза смотрели со звериной опаской, после слов об отравлении щеки стали почти пунцовыми — не от стыда ли, упаси Леворукий? Рокэ поймал себя на том, что откровенно наслаждается произведенным эффектом. — Кажется, в вашей бумаге упоминалось, что я пребываю в ясном уме? — издевательски уточнил он. — У меня есть причины в этом сомневаться, — буркнул Ричард и рывком поднялся, намереваясь уйти. Листок с оправданием полетел в камин, а нетронутый пистолет грохнулся об пол. Рокэ быстро поднял оружие, заступая единственный проход между столом и креслом. — Стоять! Он вложил пистолет в руку Ричарда, накрыл своей ладонью теплые пальцы, сомкнувшиеся поверх полированной рукояти. Тот застыл, поджав губы, будто готовился пройти через нечто унизительное, — такая же гримаса обиды и страха была на его лице в день святого Фабиана, да и в ночь отравления, когда Рокэ дал понять, что прекрасно осведомлен о яде, — тоже. — Вам не придется ничего делать, только нажать на спусковой крючок. Смотрите, там уже есть пуля, — Рокэ повернул пистолет дулом вверх, заглянул в темное отверстие, и Ричард, может быть, даже помимо воли последовал его примеру. — Я не собираюсь играть в ваши игры, — он очнулся от наваждения, отпрянул, но Рокэ держал крепко. — Окделл! Прекратите корчить из себя невесть кого, — теперь камертон приказывал злиться, и Рокэ старательно изображал, что требуется. — Стреляйте. Ради общего блага. Ради справедливости. Ради вашей несчастной королевы и эра Августа, — напоследок он стиснул пальцы Ричарда и отступил. — Ну же. Я могу отвернуться, если вам привычнее бить в спину. Фраза произвела именно тот эффект, на который Рокэ рассчитывал: рука Ричарда напряглась, и лишенный пороха механизм сухо щелкнул. Но кроме этого ничего не произошло. «Целился в плечо, хотя, скорее всего, промазал бы», — отметил Рокэ вскользь. — Ненавижу, — Ричард отшвырнул пистолет, как слизкую жабу. — Осторожно, он сработан очень тонко, — заметил Рокэ, буравя взглядом целехонькую колбу. Почему не получилось? Нужна настоящая опасность? Настоящее желание убить, а не выстрел по принуждению? — Не хочу, чтобы из-за ваших фокусов что-то вышло из строя. — Пропустите! — тонкие губы нервно дрогнули, в голос пробились истерические нотки. Ричард стоял, наклонив голову, точно разъяренный бык, — не уйдешь с дороги сам, собьет и не поморщится. Рокэ медленно приблизился, опустил ладонь на его плечо, чтобы успокоить, но Ричард отдернулся, гневно раздувая ноздри. Пожалуй, не стоило на него так давить, но как иначе достоверно инсценировать покушение? — Скажите, верно ли я понимаю, что скверна по-прежнему внутри колб? — спросил Рокэ, не особенно рассчитывая на ответ. Кивок был отрывистым, словно жест марионетки. Лицо Ричарда просветлело — похоже, он понял, зачем его подвергли такому испытанию. Выходит, дело было не в ярости Повелителя Скал, а в реальном риске для жизни Ракана. Что же, проверим. — Возьмите плащ, мы едем в Дору, — Рокэ запихнул в сумку первую колбу и обошел стол, чтобы добраться до второй. — У меня есть подозрения, что там открыт еще один источник скверны.