Ледниковый период жизни.

Четверг мой начался сумбурно. Казалось, что я только встала с кровати, и оп — уже переобуваюсь в Ледовом. Сегодня у меня первым делом хореография. После вчерашней тренировки с Милой Яков попросил незнакомую мне Барановскую заниматься со мной отныне и до приезда Плисецкого. И вот сейчас я жду прихода Милы и «морально готовлюсь к аду» по её совету. Пока я разминала стопы, в раздевалку ворвалась, словно ураган, опаздывающая Мила. — Привет! Готова? — спросила девушка. — Да. А кто вообще такая эта Барановская? — спросила я. Мила выпрямилась, откинув челку со лба и сказала: — Балерина Большого театра. И бывшая жена Якова. — И они в хороших отношениях? — неуверенно проговорила я. Мила хмыкнула. — Я бы по-другому сформулировала, но формально — да. — медленно ответила девушка, завязывая хвост. Вдруг у меня назрел странный вопрос. — Мил, а сколько Якову Давыдовичу лет? — Ой, он древний у нас. Сколько себя помню, он всегда выглядел как сморщенный банан. — хохотнула фигуристка. — Ну вообще, лет шестьдесят уже точно есть. Я задумалась. — А тебе сколько? Восемнадцать? — осторожно спросила я. Девушка кивнула и улыбнулась. — Ну что, идём? Ты главное делай, что она говорит. И все будет хорошо. Ей, поверь, Плисецкого хватает. — серьезно сказала Мила, выходя в коридор. Пока мы шли, я решила задать ещё пару очень интересующих меня вопросов. — Мил, а почему все говорят, что это до приезда Плисецкого? — Ну, просто время отмеряют так. Не ясно, когда он вернётся. Но тебе будет лучше, если после Японии он сразу поедет на чемпионат. Тогда у тебя будет больше времени. Я кивнула. Мы зашли в балетный класс. Посередине стояла высокая худая женщина с острым лицом, высоким пучком и строгим взглядом. — Здравствуйте, Лилия Вячеславовна. — поздоровалась Мила. — Это Настя. Ну вам дядя Яша говорил. Лилия Барановская на мгновение показала что-то типа улыбки и повернулась ко мне. — Я бы ни за что не взяла тебя, но меня попросил Яков. Поэтому постарайся не злить меня и разминайся хорошо. Мне кроме вас и Плисецкого с головой хватает. — строго сказала она. Я начала откровенно злиться, но виду не подавала. Почему все так носятся вокруг этого парня? «Плисецкий то, Плисецкий сё». — Хорошо, Лилия Вячеславовна. Я вас не подведу. — пообещала я. — Я надеюсь. — холодно ответила женщина. — Начнём. * * * Вспоминать занятие с Лилией мне даже не хочется. Меня замучали до полусмерти. Хотелось лечь и умереть. (Но я вставала и продолжала, конечно же). Фраза Милы «морально готовиться к аду» стала теперь мне понятна. Замученные, мы сидели в раздевалке, потирая уставшие ноги. — Ну что, на лёд? — с издёвкой спросила Мила. Я вяло улыбнулась и кивнула. — Кстати, я принесла тебе коньки. Давай, попробуй. — Мила протянула мне пару новых коньков. Я осторожно взяла их в руки. Чуть тяжелее, чем мои. Я сняла с ног балетки, хрустнула пальцами и надела коньки. Сели они просто идеально. — Мил, спасибо тебе большое, они чудесные! Только странно вот, у меня же тридцать седьмой. Мила хлопнула себя по лбу. — Джексоны же маломерки! Значит, у тебя тридцать шестой на самом деле. Я любовалась новыми коньками, пока Мила обувалась в свои. В этот раз Яков собирался курировать все наше занятие. И, что было особенно плохо — Лилия с ним. Мы с Милой из кожи вон лезли, но замечания по типу «Выпрями спину, ну что за ужас» или «Натяни носок» все равно раздавались на весь зал. Яков почти молчал, только дважды прикрикнул на Милу из-за ошибки на выезде, и однажды сделал замечание мне по поводу неправильной постановки головы. За пол часа до конца тренировки оба тренера решили нас покинуть, оставив друг на друга. Мы облегченно выдохнули и стали тренироваться в привычном темпе. У Милы наконец стал получаться злосчастный тройной аксель, а я справилась со всеми своими заданиями — тройной Флип, тройной Риттбергер и даже Сальхов. Мы долго отрабатывали дорожки и вращения, и когда пришло время идти на перерыв — еле ползли до раздевалки. Я договорилась встретиться с Отабеком в Старбаксе, а Мила убежала к Гоше, их позвал Яков — проработать программу. Я вышла на холодную улицу и быстрым шагом пошла в кофейню. Алтын уже сидел за нашим любимым столиком и приветливо помахал мне рукой. — Привет! Как ты? Рассказывай. — потребовал Отабек, обнимая меня. Я упала в кресло, вздохнула и улыбнулась. — Я так в жизни не уставала, Бек. Но я очень довольна. Это лучшее, что со мной происходило. — улыбнулась я. — Я очень рад. Как тебе Лилия? — Ну как тебе сказать… — задумалась я. Отабек рассмеялся. — По началу она так со всеми. Вот увидишь, вы подружитесь. А Якову ты понравилась, он тебя хвалил вчера вечером. Говорит, программу скоро надо будет готовить. Я смотрела на Беку круглыми глазами. Он опять рассмеялся. — Да-да, всё ещё впереди. Слышал, Мила тебе коньки подогнала? Я справилась с шоком и кивнула. — Отлично! Теперь все замечательно. Осталось подождать немного, и все совсем встанет на свои места. Кстати, ты отдала заявление в школу? Я отрицательно помотала головой. Бека нахмурился. — Надо, Насть. У тебя ещё есть время сейчас? Может сходим? — предложил Алтын. — Ну… Давай. Оно у меня с собой, а тут недалеко. — Окей, тогда одеваемся. До школы мы дошли минут за пять, и я быстро поднялась к Елене Петровне в кабинет. Она пробежала глазами по листу и широко улыбнулась. — Яков Фельцам. Повезло тебе, Настя! И Климентий наш тоже там. Прямо, школа чемпионов тут у нас! Ну все, не задерживаю, иди! — сказала учительница, пряча заявление в одну из своих многочисленных папок. Я попрощалась и вышла. На улице кивнула Отабеку, что все хорошо, и мы отправились в Ледовый. У Беки впереди была хореография, а у нас с Милой лёд. Я пожелала Алтыну удачи и пошла в раздевалку. Вещи Милы, лежавшие на лавке аккуратной стопкой говорили о том, что она уже на льду. Я в спешке зашнуровала коньки, вышла из раздевалки и обомлела. Помимо Милы с нами будет тренироваться Климентий.