Черничный цветок

      — Ребята, к нам в группу пришёл новый мальчик. Он очень волнуется, поэтому давайте поприветствуем его и покажем, как мы рады с ним познакомиться, хорошо?       — Да!       Именно с объявления Суги-сана и последующего за ним стройного хора детских голосов Тобио Ойкава понял, что его размеренная жизнь в садике вот-вот изменится. Круто и бесповоротно. И мальчик был уверен, что перемены эти ему не понравятся. Почему? Да просто предчувствие.       Тобио напряжённо всматривался за спину воспитателя, пытаясь разглядеть юркое рыжее нечто, что успешно пряталось и, по всей видимости, являлось его новым одногруппником. Мальчик закатил глаза, сразу окрестив новичка про себя трусом. Он не помнил своего знакомства с ребятами, но в тот день с ним наверняка был папа — потому что он всегда был на важных для него моментах, — а значит, он, Тобио, нисколечко не боялся.       Наконец Суга-сан закончил свою очередную речь (ему пришлось за новичка рассказать кто он и откуда приехал, так как тот жутко боялся даже на глаза показаться) и мягко отцепил переплетённые на его ноге детские пальцы, аккуратно выталкивая Хинату Шоё к ребятам. Тобио удивлённо вскинул брови: новенький был рыжим! Не просто каким-то рыжим, а очень-очень рыжим, ярким! Даже брови были рыжие! Реакцию маленького Ойкавы скопировали остальные дети, и новичок, смутившись всеобщему вниманию и стремительно покраснев, попытался снова спрятаться за воспитателя. К счастью, Сугавара Коши оказался быстрее.       — Шоё-кун, иди к ребятам, они не обидят. Все хотят познакомиться с тобой.       Видимо, слова воспитателя, как и его поглаживания по спине, несколько успокоили ребёнка, так как он уже более уверенно взглянул на собравшихся возле него мальчишек и девчонок. Глубоко вдохнув, сжав кулачки, новенький зачем-то подпрыгнул и громко закричал:       — Меня зовут Шоё Хината! Рад познакомиться!       «Дурак, Суга-сан уже сказал, как тебя зовут», — Тобио закатил глаза, картинно сложив руки на груди и покачав головой. Он уже не понимал этого Шоё. И почему он продолжал прыгать? От вечного движения начали болеть глаза.       Ойкава уже открыл рот чтобы прикрикнуть на новичка и сказать ему прекратить, когда вмешался Суга-сан. Воспитатель аккуратно взял Шоё за плечи, успокаивая.       — Детка, не нужно так прыгать, другим неудобно на тебя смотреть.       — Простите! — незамедлительно пискнул мальчик и поспешно склонился в полупоклоне.       — Ну-ну, всё хорошо, — Сугавара ободряюще улыбнулся, отметив про себя, что столь милого ребёнка в их группе ещё не было. Тряхнув головой, молодой человек поспешил избавиться от неуместных мыслей: нельзя выбирать себе любимчиков.       Шоё на всякий случай склонился и перед одногруппниками, но быстро выпрямился. Хотя слегка ещё подрагивающие коленки выдали его волнение. Оттянув лямку зелёного комбинезона, мальчик неуверенно огляделся, а после улыбнулся. Всем и каждому в игровой комнате; тепло и искренне, немного ослепляюще. Тобио нахмурился ещё сильнее: улыбка рыжего новичка была такой красивой, а вот его собственная… Несмотря на то что отец давно перестал дёргаться всякий раз, стоило ему улыбнуться, и даже радовался этому, маленький Ойкава по-прежнему чувствовал смятение одногруппников, стоило уголкам его губ подняться. Он ведь не был страшным, так почему?! Почему все тотчас отходили на несколько шагов, решив, что он замыслил что-то недоброе? Подобная несправедливость обижала Тобио и, несмотря на то что в присутствии отца и Иваизуми Хаджиме он продолжал улыбаться, в садике отчаянно следил за своим лицом, стараясь сохранить нейтральное выражение.       Размышления Тобио были прерваны нагло толкнувшим его Кеем. Тобио надулся, послав ему злой взгляд, но старший мальчик даже не обернулся. Ойкава сжал кулаки. Отношения с самым высоким мальчиком из их группы у него не заладились ещё с первой встречи, и он искренне недоумевал, чем заслужил его издёвки. Противный Тсукишима делал всё чтобы отравлять ему жизнь и не упускал шанса лишний раз высказаться о его отце, о нём самом и вообще — гадости сыпались из него как из рога изобилия. В самый первый раз Тобио пожаловался Суге-сану и тот отругал Кея, но желаемого результата оно не принесло: Тсукишима извинился в присутствии воспитателя, а потом подловил Тобио одного, обозвал ябидой и слабаком и заявил, что взрослые мальчики решают свои проблемы сами, а не зовут на помощь воспитателей или — тем более — родителей. Словно прочёл мысли Тобио рассказать об издёвках папе. В тот момент маленький Ойкава твёрдо решил, что больше никогда и никому не расскажет о противных словах противного Кея. Этот мальчик задирался только потому что был выше всех, а так как сам Тобио всё ещё рос, ему не нужно было обращать на него внимания. Во всяком случае, так сказал папа, когда он попытался описать действия одногруппника, сокрыв, что тот цеплялся и к нему.       — Почему ты пришёл к нам? Из твоего садика выгнали?       Тобио нахмурился, мысленно возмутившись словам Кея. Конечно, тот обращался к новичку и он (новичок) тоже не понравился Ойкаве, но личная неприязнь не была поводом обижать его. Всё-таки этот Хината Шоё вряд ли мог контролировать свою прыгучесть. Отец как-то упоминал о слишком шумных и подвижных детях и даже дал им какое-то длинное сложновыговариваемое название, объяснив, что злиться на них не стоит: как сам Тобио не может справиться со страхом темноты, так эти дети не могут спокойно усидеть на месте. Ойкава перевёл взгляд на застывшего мальчика, ожидая его реакции. Кей почти всех до слёз доводил, и было интересно, падёт ли новичок тоже его жертвой.       Однако Хината удивил.       — Если тебя выгнали, не значит, что других тоже! Нам пришлось переехать из-за того что дом стал маленьким после рождения Натсу. — Шоё притопнул ногой и вдруг гордо выпятил грудь: — она моя младшая сестрёнка, ей всего ноль лет и три месяца. Она красивая, хоть и плачет вечно.       Наблюдая чистой воды изумление на лице противного Кея, Тобио понял, совсем не против подружиться с рыжим мальчиком. Шоё стал всего вторым, не считая Тобио, кто не заплакал из-за слов Кея. Даже умудрился дать ему отпор, хоть сначала дрожал от страха знакомства. И это определённо добавило ему очков в глазах юного Ойкавы. Тобио нахмурился, поняв что сам он так и не смог противостоять Тсукишиме и просто молчал и хмурился на его издёвки. Но не плакал, нет.       — Пф, да всё равно. — фыркнул Кей и поправил очки, что несколько зловеще сверкнули в свете лампы. Отвернувшись, поспешил уйти в другой конец игровой комнаты. За ним тотчас увязался Ямагучи.       До прихода Хинаты Тадаши Ямагучи был самым низким и, словно по насмешке судьбы, тянулся к самому высокому в их группе, к Кею. Для Тобио до сих пор было загадкой, почему Тсукишима — ходячая язва и раздражающий всезнайка — был снисходителен к Тадаши. Мальчик этот был робкий и хилый, с россыпью веснушек на щеках и носу, из-за которых был вынужден терпеть насмешки сверстников, а иногда — удивлённые, немного сочувствующие взгляды взрослых. Но Тобио ни разу не слышал, чтобы Кей дразнил Тадаши из-за этого. Словно бы не замечал. Хотя, наверняка так и было: Тсукишима редко смотрел или разговаривал с Ямагучи, который слишком желал угодить и практически стал его тенью. Тем не менее, отношения этих двоих наверное можно было назвать дружбой, пусть и с натяжкой.       Лёгкое давление на плече заставило Тобио обернуться.       Боль во лбу распространилась по всей голове, отдавая молоточками и немного пульсируя. Тобио не сдержал недовольного шипения, схватился за пострадавшее место и, приоткрыв один глаз, зло уставился на практически скопировавшего его позу Хинату. Только у Шоё глаза были на мокром месте — видно, большая сила удара пришлась именно на его лоб.       — Больно, — проскулил Шоё, принявшись старательно массировать место удара, попутно вспоминая, что мама в таких случаях всегда прикладывала ложку. Зачем — непонятно, но боль проходила. Жалко кивнув сам себе, мальчик ухватился за рукав кофты собрата по несчастью и поволок того в направлении столовой.       — Что ты хочешь?       Несмотря на попытки вывернуться, Тобио было интересно, что задумал новичок.       — Мама всегда прикладывает ложку, если я ударяюсь головой. — Шоё удивился, поняв, что хмурый мальчик, с которым он хотел познакомиться, ничего не знал о таком важном способе унять боль. Нужно было срочно исправлять это недоразумение, и Хината ускорил шаг. Сила сопротивления в лице буксируемого одногруппника также увеличилась. Шоё в недоумении обернулся: неужели ему не было больно? Странный.       — Сам дойду. — буркнул Ойкава, всё-таки вырвав кофту из цепких пальцев Хинаты. Ходить за ручку он мог только с папой и то не всегда.       Тобио не видел никакого смысла приставлять что-то неприятно-холодное к и так больной голове, но не мог не вспомнить, как однажды, когда он сильно стукнулся о косяк двери, папа прижал ему к затылку холодную ложку. Боль никуда не делась, зато не появилась шишка. Но в других случаях папа просто обнимал его крепко-крепко, гладил и дул на больное место и от этого как-то сразу становилось хорошо. Но в садике папы не было, а идти к Суге-сану не хотелось: Кей не упустит причины поиздеваться. Поэтому Тобио решил последовать примеру новичка и взять ложку. Благо, их повар прекрасно понял невнятное мычание двоих детей и поспешно выдал столовые приборы, на всякий случай показав, как и куда прикладывать.       Мальчишки разместились на лавочке, дрыгая ногами и периодически переглядываясь. Тобио хотел завязать разговор, но никак не мог решить, что стоит сказать — в памяти свежи были наставления отца хорошо подумать прежде чем открывать рот. Он не хотел, чтобы Хината понял его неправильно.       — А как тебя зовут? — Шоё не выдержал напряжённой тишины.       — Ойкава Тобио. — охотно ответил Тобио и едва успел сжать губы на встречном вопросе «а тебя?». Это было бы глупо, а еще некрасиво — будто он не слушал представление.       — А у тебя есть братья или сёстры?       — Нет. — Ложка нагрелась и Тобио попытался перевернуть её другой стороной, но потерпел фиаско и отложил её на скамейку. — Я и не хочу.       — Почему? — Искренне удивился Шоё. Несмотря на то что Натсу была порой слишком громкой, шумной и совершенно не давала выспаться, он не мог уже представить свою жизнь без сестрёнки.       — С ними плидётся делить папу, а он и так ледко может иглать со мной.       Шоё замолчал, не зная, как ответить. Его родители всегда уделяли и ему, и Натсу вдоволь времени, так что он почти не чувствовал ревности. Ну разве что в моменты, когда им обоим что-то было нужно и родители в первую очередь удовлетворяли запросы сестры. Но ведь он был старшим, а значит, мог потерпеть.       — А мама? — решил всё для себя прояснить Хината.       — А? — не понял Тобио.       — Мама часто бывает с тобой? — перефразировал свой вопрос Шоё и удивлённо вскрикнул, когда новый знакомый разозлился и швырнул в него ложкой, после чего потопал в сторону игровой комнаты. —«Что с ним?»       Тобио не знал, как сказать, что мама с ними не живёт — это, оказывается, было так странно, что все смотрели на него большими глазами — он не хотел снова увидеть этот глупый взгляд, а потому предпочитал молчать. Но вопрос Хинаты почему-то разозлил, и он не придумал ничего лучше, чем бросить в него ложку. К счастью, та попала по комбинезону, не причинив боли. Но вопрос о маме всколыхнул в детской душе уже залёгшие на дно вопросы и чувства.       Почему она ушла? Неужели её работа так далеко, что она не может даже на праздники приехать? Он не знал, где находится Мияги, но папа говорил, что от Токио это далеко.       Маленький Ойкава потёр ещё саднящий лоб и тяжело вздохнул. Когда он только пришёл в садик, дети — как и Шоё сегодня — спросили его о маме; не потому, что им было интересно, просто так. И невероятно удивились, узнав, что с папой они живут вдвоём. Кей даже сказал, что она, вероятно, просто его не любила, и это послужило началом войны между мальчишками. Потому что Тобио точно знал: мама его любит. Так говорил папа, так она писала в открытках, присылаемых ему на День рождения вместе с подарками. Конечно, читать маленький Ойкава пока не умел и за него это делал отец.       — Чего ты разозлился? Я тебя чем-то обидел? — Хината Шоё выскочил перед ним из ниоткуда, и ушедший в себя Тобио даже подпрыгнул от неожиданности. Рыжий мальчик рассмеялся: — Ты чего?       — Я тебя не заметил. — неловко буркнул Ойкава, сделав попытку обойти новичка. Шоё, однако, так просто отступать был не намерен.       — Я же вопрос задал! Ответь!       — Я не злюсь. — бросил Тобио, надеясь, что его оставят в покое.       — А выглядишь как будто злишься. — Не собирался замолкать Хината, снова начав подпрыгивать.       Тобио закатил глаза. Мельтешение мальчика начинало его раздражать, а отсутствие нормального ответа в мыслях и на языке ничуть не способствовало улучшению настроения. Куда делся Суга-сан? Он, как и папа, всегда находил нужные слова, если он (Тобио) был чем-то расстроен или на что-то зол.       — Отстань.       — Ну вот, а говорил что не злишься!       — Отцепись!       — Нет, пока не скажешь, в чём дело!       Шоё мёртвой хваткой вцепился в кофту Тобио, пытаясь насильно развернуть нового знакомого к себе и заговорить до смерти. Непонятно почему, но этот хмурый мальчик понравился ему и не вызывал страха, и Хината искренне хотел подружиться.       — Оставь Короля в покое, Сё-кун, — Мальчик со странной, вытянутой причёской, чем-то напоминающей Хинате нелюбимую репку, подошёл к ним, держа в руках большой сине-жёлтый мяч. — Он не любит быть с другими.       — Правда?       — Да.       — А почему он Король?       — Потому что всем приказывает.       Шоё непонимающе склонил голову набок. Как Тобио мог приказывать своим одногодкам? Нет, не так. Как он вообще мог кому-то приказывать? Он же маленький, а маленькие должны слушаться старших.       Тобио в раздражении закатил глаза.       Его глупые одногруппники были слишком ограниченными, чтобы понять его слова. Он никому не приказывал, просто говорил, как сделать чтобы получить лучший результат, но глупые одногруппники не слушали и в итоге все их игры заканчивались падениями, неудачами, сдёртыми ладошками или коленками и, естественно, морем слёз. А ещё их игры были слишком нелогичными, но говорить об этом было бесполезно: все продолжали играть в «ручеёк», водить хороводы и крайне неудачно прятаться при игре в прятки. Серьёзно, как они могли считать себя хорошо спрятанным, если всем было прекрасно видно их ноги, руки или попу? Однажды он поделился своими умозаключениями с отцом, и тот, минут десять повосхищавшись его умом, посоветовал не обращать внимания на нелогичность его друзей-приятелей и играть так, как нравится в первую очередь ему самому. Но и пытаться доказать свою правоту отец не советовал. «Они не виноваты, что немного ограничены, но не стоит их обижать правдой. Они ещё маленькие. Это ты у меня такой умница и всё понимаешь, а они ещё глупые», — Тобио тогда очень обрадовался, что папа считал его умнее его сверстников, и, не желая его разочаровывать, твёрдо решил игнорировать все обидные слова в свой адрес. И у него получалось. Правда, пока дело не касалось противного Тсукишимы Кея. Слова только этого мальчика маленький Ойкава не мог не слышать — слишком уж обидными они порой были — и напрягался всякий раз, когда недруг оказывался по близости. Как же ему порой хотелось врезать этому Кею! Но нельзя, ведь иначе сначала Суга-сан его отругает, а потом ещё и от папы попадёт: родитель не раз говорил, что драка — не лучший способ решать проблемы. Правда, дядя Ива как-то упоминал, что сам Тоору очень даже любил помахать кулаками в дошкольные и школьные годы и более-менее успокоился только в университете. Но это не точно. В любом случае, сам папа рьяно отрицал своё рвение решать всё силой и заявлял, что он прирождённый пацифист. Что значило это слово Тобио не знал, но предположил, что что-то хорошее.       Возня на заднем фоне отвлекла мальчика от мыслей, и он хмуро посмотрел на подошедшего к Киндаичи и Хинате Куними. Мальчик этот был достаточно тихий, но имел тяжёлый характер и, после двух или трёх неуклюжих попыток заключить с ним дружбу Тобио бросил это дело. Куними подтвердил слова Киндаичи о дурном характере Тобио, и Тобио, в очередной раз раздражённо фыркнув, повернулся и пошёл к углу игровой комнаты. Там он мог побыть наедине с собой и разыграть фигурками супергероев всевозможные сценарии. К счастью, одногруппники не особо возникали по этому поводу, предпочитая не спорить с Тобио относительно игрушек Человека-Паука, Железного человека и, конечно же, Халка и довольствуясь оставшимися супергероями. Иногда они пробовали играть вместе, но чаще всего длилась такая игра не дольше десяти-пятнадцати минут банально из-за несовпадения видения истории играющих. Именно поэтому Тобио чаще всего играл сам с собой, когда никто не мог испортить ему уже продуманную игру, реплики героев и злодеев (чаще всего оными были мягкие зайцы и другие представители животного мира. Просто потому что глупые девчонки отказывались делать из своих кукол злодеев и приходилось довольствоваться тем что было).       — Ух ты! Это же редкая фигурка! Человека-паука в жёлтой жилетке почти не найти!       Тобио подскочил от неожиданности, стоило за спиной раздаться действительно громким возгласам Шоё. Мальчик прижал игрушку к груди, перевёл дыхание и обернулся, чувствуя, как брови сами собой свелись к переносице. Он даже не заметил как это рыжий мандарин — почему-то такая ассоциация возникла с новичком — оказался рядом. Он что, не слышал, что сказали Куними и Киндаичи?       — Дай посмотреть!       — Нет.       Тобио вскинул руку с игрушкой, не позволяя более низкому мальчику забрать её. Ойкава и сам не знал, почему вдруг у него появились такие собственнические чувства к совершенно не его игрушке, но отступать не собирался. Новичок только-только пришёл в их группу, а значит должен был с уважением относиться к более ранним её представителям.       — Не жадничай. — Шоё нахмурился, понимая, что новый знакомый не собирается делиться. Он попытался обойти Тобио со спины, но тот ловко поворачивался вместе с ним и скоро они стали напоминать маленькую карусель, верхушкой которой была небольшая пластиковая фигурка Человека-паука в своём красно-синем прикиде и жёлтым пиджаком поверх него. Примерно на десятом круге у мальчишек закружилась голова, и оба, шатаясь, разбрелись в разные стороны. Шоё уткнулся спиной в стену, приложив руки к голове, а Тобио осел на ковёр, слабо сжимая в руке игрушку. И Хината просто не мог не воспользоваться этим.       — Эй! — Тобио возмущённо поднял голову, почувствовав, что его любимого Человека-паука вырвали из его рук. — Отдай!       — Я тоже хочу поиграть, он не твой. Он общий, — в подтверждение своих слов Шоё обвёл левой рукой вокруг себя, указывая на отвлёкшихся от своих игр и теперь наблюдавших за ним детей. И если сам инициатор всех проблем не замечал посторонних взглядов, то интроверт внутри Тобио просто кричал сделать хоть что-нибудь чтобы только на них перестали пялиться.       Именно поэтому он всё-таки уступил надоедливому шумному новичку и сложил руки на груди, про себя радуясь, что хотя бы фигурка Железного человека осталась при нём. Прикинув, что надо будет хорошо спрятать его прежде чем день в садике закончится и за ними придут родители, маленький Ойкава кивнул сам себе и прикрыл игрушку покрывалом, обыкновенно валяющимся на полу в этом самом углу. Он так и не понял, для чего воспитатели упорно стелили его на и так тёплый ковёр, но в эту штуку было приятно заворачиваться зимой, когда в комнате, несмотря на отопление, бывало зябко.       — Пш, пш, попался, злодей, я свяжу тебя своей паутиной!       Тобио поморщился, недовольно взглянув на уже начавшего играть с его любимой игрушкой Хинату. Не удержавшись, мальчик фыркнул: по его мнению, Человек-паук никогда бы не сказал что-то такое. Скорее, он бы выкрикнул что-то вроде: «парни, нельзя нападать на простых людей. Повисите пока здесь» — и оставил бы плохих парней приклеенными к стене паутиной. Когда Шоё в очередной раз пшикнул, пародируя звук выстрела паутины, Тобио не сдержался.       — Он так не говолит.       — А у меня говорит!       — Но это не плавильно!       — Это моя игра! Я леша… решаю, как он говорит!       Почему-то поправка буквы выбила Ойкаву из колеи. Он знал, что с непроизносимой «р» у него большие проблемы, но пока другие дети тоже не выговаривали некоторые звуки, это не было чем-то страшным или стыдным. Но Хината Шоё был ниже его, а уже выговаривал все звуки и выговаривал хорошо. И даже противные «р» и «ш» ему давались. Тобио поджал губы. Внутренности затопила противная смесь обиды и зависти, и мальчик почувствовал, как глаза начали покалывать. Он поспешно заморгал, запрокинув голову будто бы в раздражении и немного успокоился, когда невыплаканные слёзы вернулись туда откуда возникли.       Всё, как только папа придёт за ним, он сразу скажет, что готов потратить сколько угодно времени, но одолеть непроизносимый звук. И снова стать одним из лучших в развитии группы. Главное не забыть сказать.       — Тобио, у тебя же Железный человек? Давай вместе, моему Пауку одному не победить злодеев.       Тобио удивлённо распахнул глаза и даже, забывшись, приоткрыл рот. Шоё приглашал его поиграть вместе? Но ведь они не обговаривали сценарий и Хината по-прежнему сыпал от имени Человека-паука глупыми фразами, совершенно не прислушиваясь к замечаниям Тобио. Ойкава облизнул сухие губы, чуть поджал их и сдёр заусеницу с большого пальца. Кровь тотчас скользнула вдоль ногтя, забралась под него и незаметно потекла по коже.       — Ты ранен! — Шоё на мгновение растерялся, но быстро вспомнил про пластырь, который мама ещё вечером нарезала на много-много кусочков и сложила в кармашек на его комбинезоне. Это дало мальчику замечательную идею. Поудобнее перехватив игрушку Человека-паука, Хината снова издал шипящие звуки, делая рукой круговые движения, как если бы пластиковый супергерой медленно приближался к Тобио. — На тебя напали злодеи, но я помогу! Вот, я залеплю твою рану своей паутиной.       Немного неуклюже прилепив пластырь на палец Ойкавы, Шоё самодовольно улыбнулся, прежде чем вернуться в игру и взять второй рукой сидящего в ногах мягкого динозавра — именно ему пришлось играть роль главного злодея.       — Ты ранил простого гражданина, я не позволю тебе без-н-но-вовать. Плохим быть, — заключил Хината, поняв, что услышанное по телевизору интересное слово «бесчинствовать» выговорить не в состоянии. Конечно, игра от его запинки стала несколько не такой крутой, но даже так его пока всё устраивало.       — Один ты меня не победишь! — почти прорычал Шоё, говоря за динозавра, вид которого был совершенно не устрашающий и даже Тобио находил его милым.       Маленький Ойкава непонимающе наблюдал за разворачивающейся игрой новичка, постепенно понимая, что идея рыжего мальчика была не так уж и далека от его собственной. Правда, Шоё всё-таки говорил совсем не так, как сказал бы настоящий Человек-паук. Но — пришёл к выводу Тобио — он вполне мог постараться не обращать внимания на глупые слова Хинаты и насладиться игрой.       Впервые у него с кем-то сходились мысли.       Вытащив припрятанную ранее фигурку Железного человека, Тобио пропустил воздух сквозь зубы, пытаясь повторить звук репульсоров, и направил игрушку к «бушующему» динозавру, который уже почти «достал» Человека-паука.

***

      Аккуратно поставив тарелку с малыми остатками на ней пшенной каши на специальный поднос для грязной посуды, Тобио вернулся в игровую комнату, прикрывая ладошкой зевок. Тихий час прошёл как обычно — сон сморил под самый его конец — и Ойкава как всегда не выспался. Не сумевший толком отдохнуть мозг не спешил обрабатывать информацию, тело вяло выполняло требуемые функции и всё, что хотелось сейчас мальчику — это свернуться на кровати и отдохнуть.       Даже обязательная прогулка после ужина не помогла взбодриться.       Чего нельзя было сказать о Хинате Шоё.       Новенький проснулся ещё более энергичным, чем когда только пришёл в сад, и уже битый час доставал Тобио глупыми речами, играми и просто пустыми рассказами о таких же пустых событиях. Серьёзно, Тобио было всё равно, как смешно Натсу переворачивается с бока на бок, сосёт соску или чмокает губами. Мальчик снова зевнул и устало поплёлся в свой угол, где на ковёр, лениво рассматривая фигурку Человека-паука (Хината наконец вернул её!) на наличие повреждений. Но Шоё очень бережно обращался с любой попадающей ему в руки вещью и игрушка была в полном порядке.       Шоё закончил болтать про сестрёнку и теперь весело щебетал об увиденном во время тихого часа сне, желая посвятить нового друга в мельчайшие подробности. Тобио кивал, слушал в пол-уха и гадал, придёт ли папа вместе с остальными родителями или опять задержится. В этот раз он ничего не говорил, а потому уверенности, что ему не придётся дожидаться его в полном одиночестве (Суга-сан не в счёт) не было.       Родители начали приходить уже спустя четверть часа, и Шоё и Тобио вытягивали шеи, надеясь увидеть среди них своих. Непроизвольно Тобио отметил, что Хината не вскакивал с места, как делали остальные, а спокойно сидел с ним на ковре, словно надеялся, но не верил, что за ним придут рано. И от этого внутри Тобио всколыхнулось что-то вроде признательности к болтливому мальчику. Кажется, они были в похожих положениях. Однако…       — Шо-тян, ты где?       Звонкий женский голос разрезал шум детской возни, и Хината тотчас вскочил на ноги. Бросив короткое «Пока!», он кинулся к пришедшей за ним маме и зарылся носом в её длинную юбку, что-то бурча. Женщина ласково улыбнулась, пригладила непослушные кудри сына и ушла с ним в раздевалку.       Тобио сглотнул ком зависти, покрепче сжал игрушку и несколько потерянно посмотрел на проём, в котором то и дело появлялись чьи-то родители. Это было несправедливо. Почему только его папа постоянно задерживался, почему у других не так? Неужели он чем-то хуже своих сопливых глупых сверстников?       «Он просто занят», — попытался успокоить зарождающуюся истерику Тобио, вытерев глаза рукавом кофты. — «Кей не прав. Папа меня любит».       Мальчик снова вздохнул, подтянул колени к груди и уткнулся в них лбом. Если бы только папа хоть сегодня пришёл пораньше… Хотя бы не самым последним! Тобио крепче сжал себя за плечи. Не плакать. Нельзя. Папа не был виноват, что их мама работает где-то очень далеко, а он сам работает очень долго и тоже далеко. Но понимание ничуть не облегчало общего его состояния, и Тобио чувствовал, как его постепенно накрывает. За истерику его никто не похвалит, наоборот, поругают за несдержанность, поэтому нужно терпеть. Терпеть и ждать.       Вот пришли родители Ячи-чан и родители сопливого Кёске-куна. Родители Киндаичи. Нужно ждать. Закрыть глаза, сжать фигурки Человека-паука и Железного человека, вспомнить что-то хорошее-хорошее и загадать, чтобы время пошло быстрее. Этой магии его научил Суга-сан, и несколько раз у Тобио получалось, но чаще его ждала неудача.       Нужно ждать.       — Тобио-тян!       — Мелкий!       Тобио резко встрепенулся, не до конца веря, что ему не почудилось. Многих ребят ещё не забрали, а значит папа не мог прийти так рано, но… Это совершенно точно был его голос. И дяди Ивы. Мальчик закрыл рот, поднялся на ноги и неуверенно вышел из своего закутка.       — Папа!       Ноги понесли вперёд прежде чем он отдал им команду, поэтому когда он запнулся о самого себя и начал падать, не до конца осознал происходящее.       — Осторожнее, воронёнок. — Тоору подхватил сына прежде чем тот успел встретиться головой с полом и поднял на руки, решив не рисковать и донести ребёнка до раздевалки. — Не ожидал, что я так рано, да? Мне отменили последнюю пару… урок, поэтому я пришёл раньше. Ива-чан тоже захотел навестить тебя.       — Пл-л-ливет.       — Привет, Тобио. — Хаджиме улыбнулся мальчику, подняв вопросительный взгляд на друга, когда его сын попытался выговорить «р». Тоору отрицательно покачал головой и принял вид не менее задумчивый, чем Иваизуми.       Раньше Тобио не особо стремился освоить злополучную букву, но сегодня явно что-то случилось. Взрослые лишь понадеялись, что над ребёнком никто не издевался. Хотя желание Тобио обрадовало обоих: всё же лучшего результата можно добиться максимально быстро только при стремлении ребёнка учиться. Тоору сделал мысленную пометку поговорить с сыном о его отношениях с другими детьми как только они вернутся домой, а также рассказать о своей командировке. И если с последним проблем возникнуть не должно было — Тобио и раньше оставался с Иваизуми, то касательно первого молодой человек не был уверен. Сын редко желал рассказывать про игры с одногруппниками, а воспитатели не сообщали ни о каких перепалках. Правда говорили, что мальчик часто играет наедине с собой. Это беспокоило молодого отца, но он также понимал, что насильно заставлять ребёнка с кем-то играть было не лучшей идеей. Во всяком случае, никто не говорил, что над его сыном издеваются или что похуже, поэтому он был уверен, что замкнутость Тобио — наследство матери. Кагеяма Киоко была жутким интровертом, и как они с ней вообще сошлись было для Тоору сложнейшей загадкой, ответа на которую он не нашёл до сих пор.       «Ладно, сначала нужно прийти домой, а там разберёмся». — Тоору усадил сына на скамейку и с видом первооткрывателя потянул на себя дверцу шкафчика.