***
Снег за утренние несколько часов безделья не только не растаял, но начал идти с новой силой, укрывая ветви деревьев, траву и многочисленные крыши домов. Оставшиеся то тут, то там со вчерашнего вечера лужицы покрылись ледяной коркой, что тотчас шла трещинами, стоило какому-нибудь неосторожному взрослому на неё наступить. Детский же вес позволял высыпавшей на улицу малышне устроить себе нечто наподобие мини-катка, чем ребята активно пользовались. Тонкий лёд трескался только когда те начинали на нём прыгать. Тоору сунул руки в перчатках в карманы, поёжившись от внезапно подувшего ветра. Лёгкий и более суровый мороз он спокойно переносил только при условии хорошей физической нагрузки, но на прогулке с трёхлеткой мало чем можно было себя занять. Разве что игрой в снежки да лепкой снеговика. Верёвка от санок неприятно пережала рукав куртки, и спустя полминуты Ойкава-старший не выдержал, перехватывая раздражающий шнурок левой рукой. Правая по-прежнему оставалась в теплоте кармана. Тобио страданий отца успешно не замечал, больше занятый разглядыванием изменённого пейзажа и получением наслаждения от поездки. В кои-то веки перспектива топать пешком не казалась ему заманчивой. А посмотреть было на что! Земля полностью укрылась белоснежным покрывалом, не оставив ни одной оголённой кочки или выбоины; на ветвях деревьев, перилах лестниц и линиях электропередач виднелись мелкие полупрозрачные узорчатые дорожки; на лобовых стёклах припаркованных автомобилей чьей-то игривой рукой были выведены забавные рожицы, ёлочки, сердечки и надписи в стиле «с первым снегом», «T+K=L» и тому подобное. Воробьи скучковались и сидели, распушившись, на тонких ветвях какого-то куста, создавая иллюзию невиданных плодов, и лишь редкое попискивание да движение одного из выдавало в серых шариках живых существ. Тобио заворожено наблюдал за снежной сказкой. На его юной памяти такого обилия снега, причём нежданного, ещё не было. И оттого всё сильнее было желание вдоволь изваляться в относительно больших сугробах, слепить множество снеговиков и, если удастся, попробовать на вкус сосульки. Папа был категорически против последнего, но тот же противный Кей из группы или задира-Танака не раз заявляли, что это очень вкусно. И Тобио жаждал проверить. Потому что, как говорил папа «верить можно только избранным», а ни того, ни другого юный Ойкава таковыми не считал. Поэтому, да, он должен был убедиться. — Держись крепче, воронёнок, сейчас поедешь! — бодрый голос родителя оторвал Тобио от верчения по сторонам, заставив посмотреть перед собой. Огромная для трёхлетнего малыша и низкая с точки зрения взрослого горка искрилась в свете утреннего солнца. Ровно посередине снег был примят от верха до самого спуска, что говорило о том что кто-то опередил их и уже покатался. Так было даже лучше, ведь не нужно было прокладывать «тропу» и собирать ногами снег, который так любил забираться под тёплые штаны и скатываться в ботинки. — Я не волонёнок, им холодно! — Тогда медвежонок, — нашёлся Тоору, — маленький белый мишка, которому тепло зимой и который любит кататься с горки и валяться в снегу. — И пушистый! — Тобио вскинул руки, очерчивая вокруг себя, видимо, желая показать, какой он пушистый. Тоору снисходительно улыбнулся: — Да, сынок, и пушистый. Готов? — Да! — Поехали! Легонько подтолкнув санки вперёд, предварительно заставив ребёнка поверить, что приложил немало усилий, Ойкава внимательно следил за остающимися на снегу ровными полосами от полозьев, и подпрыгивающим в санках сыном, готовый при первом намёке на опасность сорваться с места и броситься на помощь. Вообще санок он в некоторой степени опасался: в памяти до сих пор были свежи воспоминания, как они вместе с сестрой пошли кататься и та, налетев на кочку, перевернулась и сломала себе лодыжку. Со смещением! Тоору обнял себя руками за плечи, вспоминая, как бедняга прыгала на костылях почти полтора месяца. Салазки в этом плане были куда менее опасны, но трёхлетка чисто физически не смог бы с ними совладать. Так что приходилось трепать свои бедные нервы и с замиранием сердца наблюдать за радостно катящимся с горы сыном, молясь про себя, чтобы всё было хорошо. — Папа-папа! Ты видел! Я далеко! Восторгу Тобио не было предела. Малыш выбрался из санок, схватил горсть снега, бросил над головой, зажмурив глаза, и с гордостью посмотрел на родителя, очертив рукой пространство вокруг. — Умница мой! А теперь бери саночки и обратно! — Тоору приложил озябшие ладони ко рту, делая вид, что находится очень далеко, и стал медленно спускаться с горки. Малыш-Ойкава с готовностью тряхнул вылезшей из-под шапки чёлкой, ухватился за шнурок и потянул за собой, высунув язычок от усердия. Санки были лёгкие и без труда скользили по протоптанному снегу, а вот клетчатое одеяльце в них добавляло веса. Впрочем, Тобио очень хотел показать папе, что он уже большой мальчик и упрямо топал вперёд, таща за собой своё средство передвижения. — Какой ты быстрый, Тобио-тян, я только сумел спуститься, а ты уже здесь, — Тоору ласково улыбнулся засветившемуся от гордости сыну и аккуратно взял из его ручек шнурок, ловко вытаскивая санки на верх горы. Малыш вскарабкался следом, уверенно игнорируя протянутую руку отца. Он уже взрослый! — Ещё лаз! — Хорошо. Дождавшись, когда Тобио усядется, проверив, насколько удобно и безопасно он устроился, Тоору снова столкнул санки с горки, поморщившись от залившего долину счастливого визга. Мощностью лёгких его сынок тоже пошёл в маму. Пальцы промёрзли насквозь, и Тоору уже не знал, куда девать руки. Карманы, перчатки и даже тёплое дыхание не помогали, а морозный ветер не думал уходить, словно стараясь довести начатое до конца. Тоору дал себе ментальный подзатыльник, поняв, что нужно было наплевать на общественное мнение и надеть варежки — ну и что, что по-детски, зато тепло было бы. Бросив полный надежды взгляд на сына — вдруг тот устал и хочет домой — и увидев полную радости и энтузиазма мордашку, Тоору понял, что нет, мелкий не устал и, соответственно, его желание скорее вернуться в теплоту квартиры не будет удовлетворено. Во всяком случае в ближайшие пару часов точно. Тоору вздохнул, выпустив в воздух облачко пара, притопнул на месте, хлопнув себя по бокам и бёдрам словно в только ему понятном танце. Мелкий нечасто мог вот так, сколько угодно, дуреть на улице в компании отца, и то что в это воскресенье у него не было работы было настоящим благословением свыше. Портить Тобио настроение своим кислым видом молодой отец не желал, а потому приклеил к лицу слащавую улыбку, которой обыкновенно светил со страниц журналов и каталогов. Холодно. Желая отвлечься от коченеющих конечностей, Ойкава-старший достал смартфон и включил интернет. Звук входящих уведомлений на Вайбер и другие мессенджеры не стихал полминуты, и Тоору успел испугаться, чего такого ему понаписывали. Как правило, на почту и в соцсети не приходило ничего кроме восхищённых воплей фанатов (в том числе и Черничного Цветка) и предложений различных заказчиков, но бывали и исключения. Тоору до сих пор передёргивало, стоило вспомнить тот поток оскорблений, вылитых на него какой-то отвергнутой девицей. При этом он вообще услышал про неё впервые в жизни. Серьёзно, он даже не знал её имени, не говоря о том, что совершенно не помнил ни внешности, ни где им удалось (если вообще такое было!) пересечься. Иваизуми считал, что она была школьницей, интересующейся мужской модой (судя по страничке в Mixi), а Ханамаки и Мацукава были уверены, то это обычная фанатка, не знающая его хочет от жизни. Возможно, так она пытается обратить на себя твоё внимание — слова Иваизуми не были лишены смысла, но Тоору, пусть и признавал, что у девчонок свои тараканы в голове, всё равно не мог понять этой логики. Зелёно-оранжевый колобок, метнувшийся под ногами и что-то восторженно пропищавший, вынудил Тоору отшатнуться от склона и забыть про непрочитанные ещё сообщения. Уняв желание протереть глаза, молодой человек заморгал, быстро опознавая в катящемся шарике другого ребёнка. Чуть меньше и, похоже, младше Тобио. — Привет, Король! — радостно, во всю глотку заорал оранжевый шарик и бросился к Тобио обниматься. Тоору передёрнул плечами. Его сын никогда не отличался тактильностью, а значит предсказать его реакцию было несложно: удар маленьким кулачком по голове прилипалы или грозный взгляд, от которого этот прилипала сам отлипнет. Учитывая, то мелкий находился в настроении, велика была вероятность именно первого исхода, и Тоору уже открыл рот, чтобы отругать сына за грубость, когда произошло нечто удивительное и странное. Тобио не попытался отстраниться. Наоборот, с видом величайшей неловкости и некоторого одолжения почти по-отцовски похлопал ребёнка по плечу, что-то тихо ответил. «А вот это интересно!» — Тоору пресёк желание спуститься к сыну и познакомиться с тем героем, который смог заставить Тобио вытерпеть объятия. Похоже, дети друг друга знали, а значит, это кто-то из садика. С девочками сын не общался, среди знакомых мальчиков друзей тоже как-то не завелось, так что оставался один вариант: этого кого-то Тоору не знает. — «Скорее всего тот новенький, переведённый недавно», — заключил он и принялся вертеть головой в поисках родителей этого чуда. По словам Тобио, новенький был довольно интересным. Женщина лет тридцати на вид обнаружилась в десяти шагах от горки и толкала перед собой коляску. Поравнявшись с наблюдающим за ней Тоору, она приветливо улыбнулась и протянула руку: — Хината Хару, добрый день. — Ойкава Тоору, добрый. Тоору пожал небольшую женскую ладонь, слегка смущённый, как себя вести. Он привык проявлять свои джентльменские качества и при знакомстве подносить ладонь барышни к губам, но в данном случае это казалось неуместным и даже неприличным. Так что он ограничился вежливой улыбкой и перевёл взгляд на уже что-то активно обсуждающих детей. — Это ведь ваш мальчик перевёлся в Карасуно прошлым месяцем? Шоё, кажется? — Да, — она кивнула, — после рождения дочки в однушке стало совсем тесно и пришлось переехать. Сами мы из Мияги, но вот удалось вырваться в столицу. — У меня знакомая в Мияги. — Тоору решил умолчать, что Киоко является ещё и матерью его сына, — а где поселились? — В тридцать восьмом доме, рядышком совсем. — А мы с Тобио в тридцатом! Соседи, значит. Женщина улыбнулась, поправила в коляске одеяльце и посмотрела на подбегающих к горке мальчишек. У обоих с лица не сходила улыбка, и Тоору, получивший возможность впервые рассмотреть друга сына, признал, что мальчик довольно приятный на вид. Несмотря на россыпь веснушек по щекам и носу и нехарактерные для японцев рыжие локоны — вероятно, отец европеец, раз у матери стандартный чёрный цвет. Ну, относительно метисов у Ойкавы предубеждений не было. — Здравствуйте, я Шоё! Друг Тобио из садика! Тоору расплылся в ухмылке, присев на корточки перед гордо вытянувшим ладошку мальчуганом. — Шо-тян, значит, да? А я Тоору, папа Тобио. Рад познакомиться с тобой, — он аккуратно пожал крошечную ладошку, стараясь не фыркнуть на внимательный взгляд сына. У Тобио был вид, словно он невесту на смотрины привёл, а не друга, и от слова отца зависит, смогут ли они быть вместе. Нужно было как-то успокоить своего ребёнка, пока он не накрутил себя и не решил, что ему не разрешают общаться с этим Шоё. — У тебя очень красивые волосы, такие рыжие. — Да! И у Натсу! — ребёнок засверкал полными восторга глазами и принялся скакать на месте, словно стоял на раскалённых углях, — мы как папа! Только у мамы они как у всех, но она всё равно красивая! Громкий доверительный шёпот сына заставил Хинату Хару расплыться в смущённой улыбке. Тоору подмигнул мальчику: — Мамы всегда красивые. Шоё быстро закивал, признавая безоговорочную правоту взрослого, и с любовью посмотрел на улыбающуюся маму. Не выдержав, метнулся к ней, уткнулся макушкой в красный пуховик и обнял за ноги. — Ты чего, малыш? — та ласково потрепала сына по голове. Почувствовав на себе изучающий взгляд, опомнилась и, как и Ойкава-старший, присела на корточки перед Тобио: — а я — мама Шоё, Хару. Будем знакомы. — Тобио, — Тобио смутился, но руку протянул. Посверлив взглядом снег под ногами, всё же добавил: — Ойкава. Мама Шоё оказалась очень приятной и не стала смеяться на его заминку, а просто ласково улыбнулась. Тобио замер. Пап тоже постоянно улыбался ему — тепло, с гордостью и любовью, как улыбался только ему и никому больше, — но что-то отличалось. Возможно, взгляд был не настолько мягким или может всё дело в том, что улыбалась женщина Возможно, мамы улыбаются совсем не так как папы? Ойкава-младший привычно нахмурился, задумавшись над столь удивительным открытием. Он должен был разгадать эту загадку! Если бы его мама только хоть разочек приехала к нему, он бы смог сказать наверняка, но она не спешила к сыну, ограничиваясь редкими звонками, подарочными открытками и игрушками на Новый год, День рождения и другие праздники. И от этого маленькое сердечко Тобио сжималось от боли и несбыточных надежд. Он даже Деда Мороза просил привести ему маму, но та так и не появилась. Как на утро сказал папа, есть вещи, которые даже добрый дедушка-волшебник не в силах изменить. Мама много работала и потому не могла с ним видеться, но это не значило, то она не любила своего сына — очень любила! Очень-очень! Просто пока у неё не было времени на разъезды по стране. И Тобио отчаянно цеплялся за папины слова, веря, что по-другому быть не может, что папа не станет ему врать. — Тобио-о-о, э-э-й. Ноющий голос Шоё оторвал юного Ойкаву от грустных мыслей, а резкий рывок за рукав вынудил сделать два быстрых шага вперёд. Тобио хмуро глянул на невинно улыбнувшегося друга. — Я тебя звал-звал, но ты застыл, — пояснил Хината свои действия, — давай в снежки! Беспомощно обернувшись на отца, Тобио встретил лишь подмигивающий взгляд и кивок головой вперёд в призывном жесте поиграть с другом. Мама Шоё тоже махнула им рукой и повернулась к коляске, принявшись трясти ту вверх-вниз. — Сестрёнка проснулась. — констатировал Шоё и, увидев недоумевающий взгляд Тобио, пояснил: — мама всегда трясёт коляску, когда она просыпается. А то Натсу плакать начинает. Она очень громкая. Последнюю фразу Шоё произнёс с явным сожалением и даже прикрыл ладошками шапку, закрывая область ушей. Тобио издал многозначительное «А-а-а» и помахал обернувшемуся в их сторону отцу. Шоё тем временем закончил вспоминать, насколько громкой может быть его сестрёнка и вернул лицу обычное выражение. — Ладно, давай играть! Не дождавшись ответа друга, он наклонился, собрал в варежки охапку снега и принялся старательно мять, формируя нечто похожее на большое яйцо. Когда снег перестал осыпаться, запустил снаряд в куртку Тобио. — Ты должен был уйти от него, — нахмурился Хината, недовольный, что друг не включился в игру. — А снежки должны быть маленькими, а не как у тебя большими. Это ком получился. — Тобио упёр руки в бока, пародируя отца, и решил показать другу, как надо правильно делать снежки для игры. Папа всё понятно объяснил на примере пластилина, и маленький Тобио был готов покорять мир своими идеально ровными снежными шариками. Они напоминали мячики, а к мячикам у него всегда была слабость. Шоё внимательно наблюдал за действиями друга, крутился у того под руками, мешая, и елозил руками по своему снегу, стараясь повторить. Мальчишки так увлеклись, что через четверть часа у обоих противников было около десяти ровных «снарядов». Оглядев свои боеприпасы, мальчишки решили начать. Первым атаковал Тобио, выбрав первый попавшийся под руку снежок и запустив его прямо в нос Шоё — в каком-то мультике про супергероев как-то упоминали, что для быстроты эффекта нужно целиться в лицо, так как там много болевых точек. Что такое эти боевые точки Тобио не знал, но решительно следовал инструкции, забрасывая Шоё снегом. Рыжий мальчик был растерян всего несколько мгновений — тогда он даже задумался, не заплакать ли: попавший по носу снежок оказался не слишком мягким — но быстро сориентировался и юркнул за сугроб, прихватив с собой лишь часть своих «снарядов». Потратив их все на контратаку, Шоё понял, что лепить новые снежки слишком долго, пока у Тобио есть готовые, и решил добраться до оставшихся шести, лежавших недалеко от его укрытия. Но сначала нужно было отвлечь Тобио. Бросив взгляд на лежавшую возле ног палку, Шоё победно ухмыльнулся: вот он, его путь к победе! Облепив палку снегом, он нацепил на неё свою шапку и бросил в противоположную от себя сторону, сам потянувшись к заготовленным снежкам. Как он и рассчитывал, Тобио среагировал на приманку и запустил предпоследний снежок в шапку, прежде чем понял, его обдурили. — Нечестно! В ответ Шоё показал Тобио язык и швырнул снежок, угодивший другу прямо в живот. Недовольный взгляд Тобио вызвал у Шоё смех, но долго веселиться ему не позволили. — Шоё, немедленно надел шапку! Гневный окрик мамы вмиг убавил беспечности юному озорнику, и он съёжился, заметив быстрым шагом приближающуюся родительницу. Вид у Хинаты Хару был грозный и развевающиеся позади полы пуховика делали её ещё более внушительной. Поравнявшись с сыном, она быстрым движением подняла шапку, отряхнула от снега (благо, та не успела промокнуть) и надела ему на голову. — Я что тебе говорила по этому поводу, а мистер? — Мам, прости… Я… — Что, Шоё? Мальчик выпятил нижнюю губу, чувствуя себя и виноватым и обиженным одновременно. Конечно, он ослушался и скинул шапку, но ведь он просто хотел отвлечь Тобио! А Тобио сейчас смотрит на них удивлённо и наблюдает, как его ругают. Неприятно. — Не снимать шапку. — Верно, — женщина кивнула и сложила руки на груди, притопнув сапогом по снегу, — а ты что сделал? — Снял… — И? — И я больше не буду… Прости, а? — Чтобы в последний раз, Шоё, иначе вернёмся домой и больше на улицу не выйдешь. — Не буду больше! Честно! — мальчик отчаянно замотал головой, надеясь жестами передать маме, что действительно всё понял и больше не повторит столь серьёзной ошибки. Кажется, вид искреннего раскаяния сына смягчил сердце матери, потому как она устало вздохнула и притянула ребёнка в объятия. — Ладно уж, неслух. Я из-за тебя Натсу на папу Тобио бросила, так что пойду. Шоё украдкой взглянул на горку, наверху которой стояла коляска с сестрёнкой, возле которой маячил Ойкава-старший. Мужчина легонько надавливал на ручку и отпускал, из-за чего коляска дёргалась, укачивая маленькую Натсу. — И смотри мне, ты обещал. — мама погрозила Шоё пальцем, и мальчик кивнул, смущённо потерев затылок. — На меня папа тоже кличит, когда я снимаю шапку или култку. — утешил друга Тобио. Подойдя ближе, он положил руку ему на плечо и ободряюще улыбнулся. Шоё поборол желание отскочить от оскалившегося Ойкавы. Неужели он действительно не умеет нормально улыбаться? Прилетевший в затылок снежок заставил Тобио удивлённо вскрикнуть и развернуться в прыжке. Зашипевший рядом Шоё дал знать, что в него тоже попали. Но кто, если на горке были лишь они одни и совершенно точно больше не бросались снежками? Нахмурившись, Ойкава-младший принялся осматриваться по сторонам, стараясь заметить всё, то могло скрывать нападающего. Любую кочку, любой сугроб или куст… в затылок вновь прилетело, и Тобио развернулся настолько резко, что перед глазами поплыли круги, но часть синей куртки, исчезнувшей за толстым клёном удалось заметить. Хмыкнув, сделал жест напряжённому Шоё, Ойкава тихо подобрался к сидящему в засаде неизвестному и, выждав время, с боевым кличем выскочил вперёд. Его крик продлился в испуганном крике не ожидавшего своего раскрытия Танаки Рюноске. — У вас там всё нормально? Взволнованный голос отца заставил Тобио встрепенуться. Обернувшись, мальчик увидел, что папа, мама Шоё и ещё какая-то девушка, очень напоминающая старшую сестру Рю, обеспокоенно вглядываются в их сторону и намереваются спуститься. Конечно, расстояние было ничтожное — от силы семь взрослых шагов — но трёхлеткам казалось, что родители далеко и они чувствовали себя взрослыми. — Всё холошо! — Нормально! — В поядке! Три звонких мальчишечьих голоса зазвучали наперебой, заглушая друг друга и разносясь по округе. Взрослые синхронно поморщились от количества децибел и так же синхронно заулыбались. Саеко — теперь Тобио точно мог сказать, что это сестра Рю — весело помахала ему рукой и принялась что-то говорить его отцу. Тот сделал сначала уставшее лицо, потом удивлённое, а после — слегка возмущённое. Впрочем, судя по голосу он не был ни обижен, ни раздражён и сохранял радушное настроение. — Давайте лучше паровозиком скатимся, в снежки неинтересно и мокро, — предложил Рюноске после третьей неудачной попытки скатать из снега приличный шарик. Он чувствовал себя неумехой среди Ойкавы и Хинаты и хотел поскорее избавиться от этого неприятного чувства. — Давай! — согласились те, поразмыслив лишь пару секунд.***
Саеко вывела брата на прогулку и собиралась тихо отсидеться где-нибудь в песочнице, пока тот будет развлекаться лепкой снеговика, когда заслышала знакомые голоса и приметила у одного низенького холмика слишком знакомую фигуру. Ойкава Тоору собственной персоной. Да ещё и с какой-то женщиной с коляской. Интерес взял верх над приличием и, оправдываясь маячившим под ногами Рюноске, девушка уверенно пошла в направлении Ойкавы. Если тот шатался по улице, значит и Тобио был где-то рядом. Младшему братцу как раз не помешает подуреть часок-другой со сверстником. — Здарова, красавчик! Саеко отпустила руку Рю, предварительно указав на лепящих в снегу Тобио и ещё какого-то ребёнка, со спины которого она не узнала. Младший брат намёк понял и рванул к одногруппникам, оставляя взрослых одних. — Саеко? Ты что тут делаешь? — Тоору удивлённо приподнял брови, протянул девушке руку, которую та с громким хлопком пожала. — Выгуливаю малого. Здравствуйте, — последняя фраза относилась к незнакомой Саеко женщине, которую она, скорее всего, где-то уже видела. — Добрый день, — приветливо кивнула та, — я Хината Хару, мама Хинаты Шоё, он перевёлся в Карасуно месяц назад. — А-а-а, тот рыжий симпатяга, помню-помню! — Саеко довольно сверкнула глазами и заулыбалась во весь рот, — очень славный малыш. Приятно с вами познакомиться, Хината-сан, я Танака Саеко — старшая сестрица задиры Рю. Он же Танака Рюноске. Хината Хару по-доброму рассмеялась, заверив, что её сынок тоже спокойствием не отличается и вообще все дети в этом возрасте напоминают маленькие пропеллеры, стремящиеся оказаться везде и всюду и, желательно, одновременно. Тоору не мог не согласиться, припомнив весь тот бардак, неизменно появляющийся дома, стоит мелкому захотеть что-то посмотреть, потрогать или поиграть. Иногда оно грозилось перерасти в крупномасштабное бедствие и квартира уцелела лишь благодаря его (Ойкавы Тоору) молитвам. Саеко в долгу не осталась и принялась припоминать наиболее курьёзные случаи, произошедшие по причине неугомонно любопытства её братца. Проболтав неизвестное количество времени, краем глаза постоянно наблюдая за играющими в шаговой доступности детьми, и миссис Хината, и даже закалённая Саеко начали ощущать прохладу. Тоору мужественно держался, решив умолчать о давно занемевших ногах и руках, так как мог винить лишь себя одного, что оделся недостаточно тепло. В конце концов он не ожидал, что планируемая на полчаса-час прогулка с сыном затянется на все три. Но сдержать рвущегося наружу чиха молодой человек не сумел и едва успел прикрыться локтем куртки. — Эй, Тоору, ты не вздумай слечь с температурой — насколько я знаю, твой безумный менеджер готовит целый пакет заказов. — Правильнее будет буккер, это я его менеджером зову, но он всё равно обижается. — поправил Ойкава, но что Танака фыркнула и махнула рукой: — Один фиг. — В любом случае, Саеко-сан, — он специально выделил уважительный суффикс, зная, что девушку здорово злит, когда он так к ней обращается, — ни я, ни уж тем более Тобио не заинтересованы слечь с простудой, так как оба не любим лечиться. – Ага. — Я серьёзно! — возмутился Тоору на скептичный взгляд девушки и тут же выпрямился: — ладно-ладно, скоро пойдём домой и по приходу мы с ним сразу выпьем горячий чай, довольна? — Несказанно. — Саеко закатила глаза, подавив улыбку.